— Я тоже дам тебе бесплатную информацию, — доверительно проговорил капитан. — Будем квиты. Советую найти комнату этому благородному желтолицему пожилому человеку.
— Обязательно, сеньор капитан. Сейчас же займусь. Но сначала изгоните прежних жильцов. Может, начнете с болгар на втором этаже? У них при себе пулемет, он простреливает весь коридор, а стены комнаты они обложили мешками с песком. Сегодня утром, когда я выразил недовольство тем, что они непозволительно долго держат у себя коридорного, в то время как у нас рук не хватает, они прислали мне вот это.
Клерк вытащил откуда-то снизу шляпную коробку и снял крышку, отвернувшись при этом в сторону. Капитан глянул внутрь. Там, завернутые в папиросную бумагу, лежали отрезанные человеческие руки.
— Вот все, что осталось от коридорного.
— А коридорный-то и впрямь был необыкновенный.
— Почему вы так думаете? — спросил клерк.
— С тремя руками он, наверное, был незаменим.
Клерк бросил взгляд в коробку.
— Ну, вот, значит, они и кухарку прикончили. Я и не знал. А болгары еще самые миролюбивые.
Клерк зачитал список постояльцев. Среди них были русские и китайцы, англичане, кубинцы, сирийцы, израильтяне, южноафриканцы, нигерийцы и шведы. И все они намеревались отнять у Бакьи ее новое оружие.
— Я уж не говорю о повстанцах, они тоже ждут номеров.
— А может, кого-нибудь сейчас нет в гостинице?
— Боюсь проверять, но, мне кажется, я слышал, как сегодня утром англичане пальнули пару раз из миномета. Обычно они так делают перед тем, как идти пить чай.
Капитан щелкнул каблуками и отдал честь.
— Сеньор американец, у нас есть для вас замечательная комната.
Сгибаясь в три погибели, первая группа солдат втащила два сундука по парадной лестнице. Один сундук заклинило — тут же приоткрылась дверь чужого номера. Оттуда стали палить засевшие там южноафриканцы, им ответили русские, которые решили, что это опять резвятся болгары. Два капрала скатились по лестнице вниз, один — прижимая к себе беспомощно болтавшуюся раненую руку.
Мало-помалу солдаты перетащили на второй этаж в номер, расположенный на восточной стороне, все четырнадцать сундуков. О присутствии британцев в нем ничего не говорило, разве что мина-ловушка — сюрприз, оставленный ими на пороге.
Клерк был прав. Номер 2-Е на втором этаже временно пустовал. Все сундуки удалось втащить в комнату. Происшествий больше не было, кроме одного несчастного случая. Молодой солдат, отец которого дал большую взятку, чтобы определить сына на безопасную службу в аэропорт, где легче добиться повышения, получил пулю в лоб.
Его накрыли простыней — по ее виду можно было догадаться, что изначально она была белой, но не была в стирке много лет.
Наконец, уже ничто не мешало желтолицему американцу с ногтями потрясающее длины пройти в комнату, и Чиун вступил в номер 2-Е, перешагнув через лежащий на пороге и накрытый простыней труп юноши.
Капитан извелся от напряженного ожидания. Больше всего на свете ему хотелось распрощаться с этим опасным американцем и убраться подальше от гостиницы, пока у него не перестреляли всех подчиненных.
— Куда это вы торопитесь? — спросил его Чиун.
— Мы ведь проводили вас до самого номера. Он вам нравится?
— Полотенца несвежие. Простыни — тоже. — Чиун посмотрел в окно. — А где залив? Из этой комнаты не виден залив. В постелях явно кто-то спал. Где горничные? А лед? Лед обязательно должен быть. Лично мне он не нужен, но так полагается.
Чиун заглянул в ванную.
— Другие номера не лучше, сеньор, — сказал капитан.
— Но некоторые все же выходят окнами на залив, — возразил Чиун. — И, думаю, там должны быть чистые полотенца и простыни.
— Сеньор, нам очень жаль, но больше мы ничего не можем сделать. Может, вы, с вашей великой мудростью и необыкновенными личными достоинствами, преуспеете там, где мы потерпели поражение. Договоритесь, чтобы вам предоставили другую комнату, и мои люди перенесут сундуки. Я преклоняюсь перед вашим могуществом.
Чиун улыбнулся. Римо тихо пробормотал, что вот теперь-то Чиун может быть доволен: его оценили по заслугам. Чиун расцветал, когда ему отдавали такие почести, как сейчас капитан. Пятясь, капитан выбрался из комнаты. Чиун нацелил длинный ноготь на Римо.
— Будучи ассасином, ты должен в исполнении воли своего хозяина стремиться к совершенству. Твой президент хочет, чтобы ему доставили без хлопот эту машину, но он требует также и уважения от народа Бакьи и всего мира.
— Папочка, — сказал Римо. — Президент хочет всего лишь получить оружие Корасона, и чтобы все было проделано быстро и чисто. Ничего другого ему не нужно.
— В таком варианте недостает изящества, — сказал Чиун. — Это повадка вора.
— Я стоял рядом с тобой в Овальном зале и слышал все, что говорил президент.
Чиун улыбнулся.
— Если бы его устраивала примитивная работа, он выбрал бы в исполнители американца. Он мог бы дать задание тебе. Но нет, он избрал Мастера Синанджу, и поэтому его имя, как бы его ни звали, навсегда останется в истории.
— Ты что, не знаешь имени президента? — недоверчиво спросил Римо.
— Вы часто меняете своих президентов, — сказал Чиун. — Одного я запомнил. У него было очень забавное имя. Потом появился еще один. И еще. А одного убили какие-то дилетанты.
Чиун неодобрительно покачал годовой. Ему не нравилась склонность американцев к импровизированным убийствам, порожденным ненавистью. В этих убийствах не было стиля, чувствовалось, что их совершают варвары. Им не хватало того, что он, Чиун, им теперь продемонстрирует, — изящества, того, что привносит Синанджу — солнечный источник боевых искусств.
* * *
А находящийся по другую сторону главной улицы, в президентском дворце доктор Биссел Хантинг Джеймсончетвертый, вице-президент Британской Королевской Академии наук, даже не подозревал, что в его номер вселился новый постоялец. На нем и его приближенных были безукоризненной свежести летние брюки, синие блейзеры с эмблемой академии, белоснежные рубашки, галстуки выпускников привилегированных учебных заведений и пистолеты «вальтер Р-38» под пиджаками. Они держали в руках соломенные шляпы и одни во всей Бакье могли перейти в полуденный зной в подобной одежде главную улицу, не покрывшись испариной.
Казалось, люди этой породы получают при рождении встроенную систему охлаждения.
Доктор Джеймсон сделал заявление на изысканном английском языке, рождающемся как бы в глубине его существа и только звучащем через рот, на языке, в котором каждая гласная открыто заявляла о безусловном превосходстве говорящего над прочими людьми.
Итак, Британии не безразлична судьба Бакьи. Британия так же, как и Бакья, — остров. У Британии, как и у Бакьи, есть свои национальные интересы, а также проблемы с валютой. Объединившись, Британия и Бакья с помощью нового изобретения, хранящегося у президента, и английского опыта по производству секретного оружия могли бы вместе, рука об руку, шагать вперед, к светлому будущему.
Если бы на встрече присутствовал некто, не знающий, что Бахья — захудалый островок, на котором нет ничего, кроме трущоб и заброшенных плантаций сахарного тростника, а Англия — крупная индустриальная держава, переживающая трудные времена, то он решил бы, что у правительства Ее Величества и у теперешнего диктатора острова в Карибском море — общая история и общее будущее.
Корасон внимательно выслушал белого.
Они полностью заплатили сумму, которую с них потребовали за демонстрацию аппарата в действии. Заплатили золотом. Корасон любил золото. Оно вызывало у него доверие. Особенную нежность он испытывал к южноафриканскому крюгерранду.
Пересчитав деньги, казначей положил себе в карман две монеты. Корасону это понравилось. У него честный казначей. Вор прикарманил бы пятнадцать монет. Люди плетут небылицы о каких-то неподкупных, но Корасон в это не верил — все это сказки. Гринго тоже воровали, правда, они умели обстряпывать свои делишки более ловко: вы не успевали заметить, как исчезали монеты, пока они заверяли вас, что собираются вам помочь.
— Ради вас, — начал Корасон, — мы прямо сейчас уничтожим с помощью моего грозного оружия гнусного насильника.
— Ждем демонстрации с большим нетерпением, — отозвался доктор Джеймсон. — Мы немного знакомы с магией вуду, хотя, конечно, не столь сведущи, как вы, ваше превосходительство, но никогда раньше не слышали о таком «духе-хранителе», как тот, что находится в вашем ящике.
— У белых людей одно оружие, у черных и коричневых — другое. Вам никогда не понять наше. Я никогда не пойму, что такое — ваша атомная бомба, а вы — что такое мой дух-хранитель, — произнес важно Корасон, который сочинил эту фразу еще до прихода англичан, демонстрируя оружие русским. — Введите гнусного насильника, и пусть он почувствует силу гнева своего народа!
Члены английской делегации мигом повытаскивали из карманов мини-камеры и прочую аппаратуру. Ведь подчас даже общий вид может подсказать принцип действия оружия. Особенно у народа с не слишком высоким уровнем развития.
Таинственный аппарат Корасона, укрытый синим бархатом, стоял слева от диктатора, рядом с позолоченным троном, водруженным на невысокую платформу.
Вместо гнусного насильника перед собравшимися предстала пожилая негритянка в оранжевом платье и красной шали.
— Извините, насильника мы казнили рано утром, — смущенно объявил Корасон. — Женщина эта обвиняется в измене, заговоре с целью взорвать Сьюдад Нативидадо и других ужасных преступлениях.
Женщина сплюнула.
— Сэр, — шепнул на ухо Джеймсону его помощник. — Это хозяйка борделя. Троюродная сестра Корасона. Зачем ему убивать ее, да еще по высосанному из пальца обвинению?
Корасон видел, как помощник главного гринго что-то шептал на ухо своему начальнику. Он, со своей стороны, тоже кое-что хотел выяснить. Одно дело — преступники, и совсем другое — троюродная сестра, которая умеет вызывать духов и иногда присылает президенту из своего борделя красоток.
— Зачем нам казнить Хуаниту? — поинтересовался Корасон.
— Она использовала против вас колдовство, — заявил министр юстиции.
— Какое еще колдовство?
— Колдовство гор. И утверждала, что вы мертвец.
— Ложь! — возмутился Корасон.
— Конечно. Откровенная ложь, — поторопился поддакнуть министр юстиции. — Вы самый могущественный человек на земле. Вне всякого сомнения.
Корасон покосился на Хуаниту. Та знала женщин и знала мужчин. И колдовать умела. Что за странную игру она ведет? Говорила ли она эти страшные вещи на самом деле? Может, спросить самому? Но не соврет ли она?
По зрелом размышлении Корасон решил-таки переговорить с кузиной. Два солдата подвели к нему женщину, крепко держа ее скованные цепью руки.
Подавшись вперед, Корасон прошептал на ухо троюродной сестре:
— Послушай, Хуанита, что такое они говорят? Ты что, и вправду пыталась причинить мне вред с помощью колдовства?
Стоящий за доктором Джеймсоном англичанин незаметно повернул в кармане регулятор и развернул плечо в направлении Корасона и женщины. Теперь их шепот заносился на миниатюрный магнитофон, вшитый в накладное левое плечо пиджака. Даже если Корасон будет упорствовать и не выдаст англичанам тайну аппарата, они, по крайней мере; будут знать содержание этой беседы и смогут тем самым продемонстрировать Генералиссимусу силу Великобритании, что им все известно.
Хуанита что-то прошептала в ответ. Корасон вновь спросил ее, почему она применяла против него колдовство.
И тогда Хуанита шепнула на ухо кузену нечто такое, от чего он резко выпрямился. Движения его не напоминали больше медленное скольжение змеи перед броском — он подпрыгнул на месте как ошпаренный.
Потом сорвал с черного ящика синий бархат и швырнул накидку в лицо новому министру юстиции. Плюнул на мраморный пол. Потом на ящик. И наконец в лицо троюродной сестре Хуаните.
— Шлюха! — прорычал он. — Я превращу тебя в ничто.
— Какая разница, — спокойно проговорила женщина. — Ничто — это тоже что-то.
Хотя Корасон и обезумел от ярости, он все же помнил, что самые заклятые враги — это ближайшие сподвижники, и начал обычное представление с вращением ручек. Скрытые камеры и прочая тайная аппаратура англичан тут же заработали.
— Даю тебе последний шанс. Последний. Чье колдовство сильнее?
— Не твое. Не твое!
— Тогда прощай, — в сердцах сказал Корасон. — И посмотрим, чье колдовство победит.
Корасон слегка волновался. Он помнил, как долго не распадался делегат Умибии. Наконец Корасон нажал на нужную кнопку. Генератор заурчал, обеспечивая электричество и тем самим приводя в действие катодную трубку. Ее излучение, пронизав субстанцию, которую местные жители называли мунгом, обрели чудовищную силу. Эта сила заявила о себе треском и зеленым сиянием. Ярко-оранжевое платье, издав звук, подобный вздоху, опустилось на темную лужицу, которая еще совсем недавно была хозяйкой лучшего борделя Бакьи.
— Впечатляюще, — произнес доктор Джеймсон. — Мы хотим идти с вами рука об руку. Британия и Бакья — острова-побратимы. Заключим военный союз.
— Лгунья, — бубнил Корасон. — Лгунья, лгунья, лгунья. Она все наврала. Лгунья.
— Конечно, ваше превосходительство, но вернемся к главному... — твердил свое доктор Джеймсон.
— Главное — то, что лгунья понесла кару, разве не так?
— Так, конечно, — согласился доктор Джеймсон и откланялся.
За ним отвесили поклон и остальные англичане и один за другим покинули дворец. Но в гостиницу они направились не сразу. Обнаружив, что за ними следят южноафриканцы, англичане заманили их агентов, изображавших бизнесменов, на боковую дорогу, и там выпускники Итона хладнокровно расправились с бурами, жителями их бывшей колонии.
По мнению доктора Джеймсона, дело это было нехитрое. Вы как бы не замечали, что автомобиль конкурентов преследует вашу машину, прямиком направляясь туда, где уже ждала ваша засада, и когда преследователи собирались перекрыть вам дорогу, ловкие парни из засады, прицелившись из «вальтеров Р-38», всаживали пули в их недалекие лбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19