И потом, мысль, что откуда-то пришло спасение, пусть даже и бесполезное в данный момент, обдала его горячей волной, и сердце забилось с удвоенной силой. Теперь он не будет выпрашивать пощады, он… — Ты особо губки-то не раскатывай, дружок, — опять усмехнулся колдун, словно читая его мысли, — тебе уже никто не поможет. Тебя мне на месяцок хватит, а потом, когда наверху все успокоится, я уйду восвояси.Волосы встали дыбом на голове Егора от этих слов, и ноги подкосились сами собой, и если бы он не схватился за стену, то непременно упал бы прямо на скелет, от которого так и не смог отойти Он сипло спросил дрожащим голосом:— В каком смысле вам меня хватит?— В прямом! — Закревский рассмеялся. — Чтобы с голоду не умереть. Я, правда, мясо не очень люблю, но в такой щекотливой ситуации и оно сгодится.— Вы людоед?— Да ты сядь хотя бы на пол, а то упадёшь сейчас. Я же понимаю, как тебе это неприятно, но что поделаешь, такова жизнь. Побеждает сильнейший.— Это вы-то сильнейший? — попытался съязвить Егор, но у него получилась лишь жалкая потуга насмешки.— А ты ещё не понял? Кстати, если ты думаешь, что выберешься тем же путём, каким попал сюда, то забудь об этом. — Он тяжко вздохнул. — Я привёл в действие систему безопасности, и отсюда теперь нельзя выйти. Она хоть и очень старая, по вполне надёжная. Раньше людям было что скрывать от властей и от любопытных глаз, и они умели это делать.— Но вы ведь как-то собираетесь выходить? — нашёлся Егор, опускаясь на пол у стены рядом с костями.— Я-то выйду, потому что знаю, как работает эта система. Между прочим, жаль, что Светлана осталась там, мне о многом хотелось бы с ней поговорить. Если бы она была сейчас здесь, мы бы устроили неплохую вечеринку. Ты хотя бы догадался, кто она такая?— А чего тут догадываться — прапраправнучка графини Раевской.— Ну, для этого большого ума не нужно. Я спрашиваю, понял ли ты, зачем я её преследую?— Боюсь, что вы просто маньяк, сбежавший из психушки, — других соображений пока нет. Но оставим это, скажите лучше, что вы будете делать, если я сейчас вас поймаю в темноте и прикончу?— Ха-ха-ха! — разнеслось по всему залу громкое противное ржание, и у Егора опять пробежал мороз по коже. — Он меня поймает! Ой, уморил! Ты помнишь, как при нашей последней встрече я ударил тебя по голове?Егор напрягся и припомнил, что даже не заметил того, как он приблизился и нанёс удар. Ему стало неуютно, и он спросил:— А как вам это удалось, кстати? И чем вы меня огрели, тоже чулком?— Да ничем я тебя не огревал, в том-то и дело, — мягко проговорил колдун. — Я даже не дотрагивался до тебя.— А как же шишка? — опешил Егор. — У меня же появилась вторая, когда я очнулся — Это ты уже потом, когда я тебя отключил, свалился и головой о ножку тахты ударился. Я просто спровоцировал в твоём сознании этот удар, и тебе хватило. Так что если хочешь попробовать мою силу, то можешь побегать в темноте, а я сделаю так, что тебе покажется, будто тебе ломают кости на дыбе или вообще конечности отваливаются. Мне все равно делать нечего теперь, так хоть развлекусь немного. Ну, что сидишь, начинай!— Да идите вы! — буркнул Егор. — А зачем вы меня вообще второй раз сюда притащили?— А чтобы не болтал лишнего. Ведь отпусти мы тебя, ты бы сразу в милицию побежал, разве не так? И потом, здесь труп сподручнее спрятать, вот как тот, что рядом с тобой лежит. Он, видать, тоже кому-то помешал в своё время. Представляешь, какая мучительная была смерть? Ни света, ни еды, ни воды — одни камни и песок и ещё, конечно, тишина, мёртвая, душераздирающая — чем не рай для самоубийцы?— Так вы меня привезли, чтобы убить?— Конечно, для чего ж ещё? Душа твоя мне не нужна, от неё проку никакого в отличие от той, что ты в себе прятал, а как человек… Впрочем, ты сам говорил, что ты никто, помнишь?— Ну, я это образно выразился, — смутился он.— Хорошие у тебя образы, Егор Тимофеевич, яркие, впечатляющие, но по сути ты и есть никто. Нуль, пустое место. Таких миллионы на этой планете, а то, что ты о себе возомнил, — это лишь глупый самообман, утешение для ничтожеств.— Вы поосторожнее слова выбирайте! — повысил голос Егор. — А то у меня тоже может терпение лопнуть.— И что будет? — насмешливо бросил колдун. — Станешь руками и ногами махать или страшно грозиться? Сам же понимаешь, насколько это смешно и бесполезно. Умрёшь, и через неделю о тебе никто не вспомнит и не пожалеет, что тебя нет. Спрашивается: зачем жил, воздух переводил? Чтобы денег заработать и пару раз кому-нибудь морду набить? Но для этого не стоило проделывать такой долгий и сложный путь с неба на Землю. Да ты сиди, сиди, не дёргайся, горячий ты мой, я пока ещё не голоден и мне нет смысла тебя убивать, а то мясо испортится. Погуляй пока…— Сволочь! — не выдержал Егор.— Знаю, — спокойно ответил Закревский. — По понятиям таких вот нулей вроде тебя я сволочь. А равные называют меня магистром.— Так вы тот самый, один из пяти на планете? — ошеломлённо пробормотал Егор.— Все может быть.— Но мне сказали, что в России нет магистров.— А кто сказал, что я из России? Я говорю на многих языках.— Так это правда, что рассказывала бабка Наталья про ваши игры с людьми? Там у них какой-то мужик выколол себе глаза и родных живьём закопал… Со мной вы тоже так играли?— Нет, конечно. Для того чтобы так играть, нам вовсе не обязательно приезжать и лично контактировать с жертвой. Для этого существуют астральные двойники. Нам нужно подпитываться энергией, поэтому мы и внедряемся в сознание уязвимых людей, и заставляем их немного попереживать, поработать для нас, ведь чем больше человек страдает, тем больше энергии выделяет. Ну а страх и ужас, как известно, самые сильные чувства, поэтому мы и доводим жертв до белого каления, после чего, как правило, очень трудно вернуться к нормальной жизни. Но нас это уже не волнует — ваши жизни для нас лишь почва, где сама собой растёт пища. У нас своя мораль, и ваши надуманные представления о добре и зле, которыми вы тешите свои души, не зная, чем их ещё занять, для нас смешны, нелепы и бесполезны.— То-то я смотрю, что «сволочь» — это вроде похвалы для вас, — усмехнулся он.— Не совсем так. Пойми, льву все равно, что думает о нем заяц, за которым он гонится.— Значит, вы лев, а я заяц? Кажется, от скромности в ближайшее время вы не умрёте, а жаль. Почему вы так испугались, когда колдун хотел мне о вас рассказать? Значит, вас все-таки можно убить?— В том-то ваша и беда, что нет. Мы сами выбираем время своей смерти, и уничтожить нас можно, только если мы сами этого захотим — не раньше. А этот ваш колдун… Нет, я не испугался, просто не хочу, чтобы кто-то знал, что я нахожусь в России. Слишком много здесь нечисти развелось в последнее время, колдунов и магов, которые играют не по правилам, потому что просто не знают их. Зачем мне отвлекаться на дилетантов, когда у меня есть конкретная цель? Достаточно того, что я привлёк своих давнишних знакомых, я имею в виду Семена и Борю, но они не проболтаются.— А кто они такие?— Я смотрю, вы решили удовлетворить своё любопытство? Это похвально. Жаль, что эти знания вам уже не пригодятся, по крайней мере в этой жизни точно.— То есть, в отличие от Светланы, вы не сомневаетесь, что живым и нормальным я отсюда не выйду? А то она, бедняжка, все переживала и не хотела ничего говорить.— Нет, не сомневаюсь. Так что спрашивайте о чем угодно — времени у меня достаточно, тем более что я сегодня плотно пообедал и поужинал. Как знать, может, в следующей своей жизни вы сможете вспомнить об этой, и приобретённые знания вам пригодятся. Это на самом деле тайна, надёжно скрытая за семью печатями смерти. Её можно узнать лишь тогда, когда уже не можешь воспользоваться этими знаниями на Земле. Там, в другом мире, ты сразу все поймёшь и увидишь, как все просто и обыденно, и станешь рвать на себе несуществующие волосы, что не смог додуматься до этого здесь, при жизни в теле. А что касается Бори с Семёном, то оба они с Дальнего Востока, самые обычные деревенские колдуны, которые не устраивают из своих способностей шоу и не зарабатывают на них деньги. Как те, что не ведают, что творят и с какими силами играют. Я говорю о дилетантах.— А бабульки тоже колдуньи?— Нет, скорее ведьмы, но послабее бабки Натальи. Кстати, в определённом смысле вам повезло, что вы наткнулись на неё. Она, правда, сама многого не понимает из того, что видит и делает, но у неё хорошая специализация, по человеческим понятиям, — она добрая.— Угораздило же мне вляпаться в такую дрянь! — сокрушённо проговорил Егор. — Жил себе, горя не знал, и вдруг на тебе — магистры какие-то, колдуны разные. Вы же в курсе, что я одному такому рожу набил?— В курсе, но к колдунам он не имеет, к счастью, никакого отношения. Он аферист и даже не дилетант.— Ну ладно, господин Магистр, если уж пошла такая драка, то расскажите мне, за каким дьяволом вы сюда припёрлись и всех тут переполошили? А то я уже умираю от любопытства.— Боюсь, что умрёшь ты все же не от этого, — донеслось из темноты. — Зачем ты меня обманул?— О чем вы? — заволновался Егор, вспомнив о Светлане.— Она где-то здесь, я её почувствовал.— Не понимаю.— Это уже неважно, голубчик! — злорадно рассмеялся Магистр. — Светлана, где ты прячешься?Выходи, нам пора наконец встретиться! Я же чувствую твою душу, ты боишься и вся дрожишь.Егора прошиб холодный пот, он закрыл глаза и стал слушать пульсирующие удары в висках, в которых неистово колотилась кровь, подгоняемая обезумевшим от страха сердцем. Теперь, когда их стало двое (а он не сомневался, что Светлана предаст его), они расправятся с ним в два счета. Страшная смерть, которую ещё мгновение назад он не воспринимал всерьёз, наконец стала неотвратимой реальностью, наполнив паническим ужасом его сознание. Он вскочил и закричал в темноту:— Сиди и не говори ничего! Он тебя не видит! Беги отсюда, слышишь?! Он ничего тебе не сможет сделать тогда! Умоляю тебя, беги!!!Когда гулкое эхо воплей осыпалось вместе с вековой пылью на его голову, он отчётливо услышал в тишине стук каблуков. Медленно, как часовой механизм в бомбе, отсчитывающий последние секунды жизни, они приближались сверху. Он бросился туда, в темноту, чтобы затащить её обратно наверх и заставить бежать по коридору, но ударился лицом о стену и взвыл от боли, сразу же почувствовав во рту солёный привкус крови. Шаги на мгновение замерли, и раздался её тусклый, бесцветный голос:— Прости меня, Егор, но я принадлежу ему. Это не моя вина…Она так же медленно прошла мимо него, и вскоре стук каблуков смолк в темноте, там, откуда прежде доносился голос Закревского. Ноги у Егора подкосились, и он рухнул на пол, понимая, что все теперь кончено для него. К горлу подступили рыдания, и он не смог их сдержать — они вырвались произвольно, его грудь и плечи, распластанные на холодном каменном полу, затряслись.В тот момент он пожалел, что у людей бывает разный порог чувствительности к страху и ужасу. Будь он у него чуть пониже, сердце бы не выдержало и разорвалось, избавив его от мучений раз и навсегда. Но оно, к несчастью, было крепким и здоровым, и он бился в истерике, теряя остатки разума и контроль над собой. Тело перестало подчиняться ему, оно уже жило само по себе. Природные инстинкты заставляли судорожно сокращаться мышцы, так они пытались защититься от невидимого врага, и душа металась в теле в поисках спасения и выхода, но что-то прочно держало её, затравленную и перепуганную, внутри, не выпускало на желанную свободу. Когда боль и отчаяние стали уже нестерпимыми, тело само собой вскинулось и понеслось во мрак на своих врагов, но вместо них он наткнулся на каменный постамент, врезавшись в него всем телом, и упал, корчась от боли и душевных мук, на пол. Силы оставили его, мышцы обмякли и перестали отвечать на жалобные призывы мозга. Но сознание вдруг стало ясным, слух обострился, и он стал видеть в темноте. Это дошло до него не сразу. Сначала он с удивлением увидел отчётливые очертания комнаты и потолок, украшенный мозаикой, выложенной в виде непонятных каббалистических знаков. Он ещё успел подумать, что же они означают, как до него дошло, что он видит все до мельчайших подробностей. Ему даже показалось, что включили свет, но никаких лампочек или свечей не было. Он лежал на полу у постамента на спине и не мог пошевелить головой, а только смотрел, куда хватал глаз. Закревского и Светланы нигде не было, и он не слышал никаких звуков, поэтому, когда над ним склонилось её равнодушное, абсолютно белое лицо с пустыми глазами, он испугался, но не моргнул, ибо не мог даже и этого — тело отказало ему в помощи, предоставив душе и сознанию самим решать свои непонятные проблемы.— Он дышит, но, кажется, отключился, бедняга.— Тем лучше, — раздался голос Закревского, — ему так и не удалось ничего узнать. Зря мучился, несчастный.Магистр, видимо, стоял по другую сторону каменного возвышения, и его не было видно. Светлана выпрямилась и скрылась с глаз, спокойно переступив через его вытянутые ноги в коротких брюках её мужа. Егор немного успокоился, предоставленный самому себе. Его не волновало, что тело перестало слушаться, — так было даже безопаснее. Ему удалось-таки обмануть этого ужасного Магистра, хоть тот так себя расхваливал. Ничего, он, Егор, выскочит из этой передряги, если, конечно, до этого его не сожрут.— Слушай меня, моя девочка, — донёсся возбуждённый голос Закревского, мне о многом нужно тебе рассказать. Теперь, когда я получил своё, я должен дать тебе знания, необходимые для твоей новой жизни. Без них ты очень скоро попадёшься, а это не входит в мои планы.— Но я и сама все знаю, — проговорила Светлана твёрдо. — И не нуждаюсь в наставлениях.— Ты слишком самоуверенна, это хорошо, но мало для твоей миссии. Присядь на алтарь, и я поведаю тебе её тайну. Мы здесь в полной безопасности, по крайней мере до тех пор, пока не кончится мясо и кровь. Но Егор парень здоровый, на пару недель нам его хватит. А потом можно будет спокойно уходить.— А что там, наверху?— Там сейчас опасно, наших людей, по всей видимости, уже схватили.— А как эти твари узнали про нас?Голос у Светланы был резким, холодным и жёстким, он даже подумал, что это не она говорит, но потом вспомнил про Валеру, и все стало на свои места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24