Лорен отрывисто покачала головой.
— Мы никогда об этом не заговаривали. Дирк был не из тех людей, которых можно сделать своей собственностью. Его любовницей было море, а у меня была моя карьера в Конгрессе.
— Вам повезло, что вы знали его так близко. Его улыбка была просто опустошающей, а эти зеленые глаза — Боже, любая женщина таяла, как воск, от одного его взгляда.
Лорен вдруг занервничала.
— Вы должны простить меня, я не знаю, что на меня нашло, но мне нужно знать. — Она нерешительно умолкла, словно боялась продолжать, и начала вертеть в пальцах ложку.
Стаси спокойно встретила взгляд Лорен.
— Конечно, нет, — солгала она. — Однажды поздно вечером я пришла к: нему домой, но я сделала это по приказу Рея Джордана. чтобы передать Дирку инструкции. Между нами ничего не было. Я ушла через двадцать минут. С этого момента до тех пор. пока мы не расстались на острове Уэйк, у нас были сугубо деловые отношения.
— Я понимаю, что это, должно быть, выглядит глупо. Дирк и я часто поступали каждый по-своему, когда речь шла о том, чтобы встречаться с другими мужчинами и женщинами, но мне хочется быть уверенной, что я была единственной, кто был близок с ним перед концом.
— Вы любили ею сильнее, чем вам казалось, не правда ли?
Лорен чуть кивнула.
— Да, я поняла это слишком поздно.
— У вас будут другие мужчины, — сказала Стаси, пытаясь быть любезной.
— Но никто не сможет занять его место.
Тут к ним подошел официант, неся заказанные ими коктейли. Стаси подняла свой стакан.
— За Дирка Питта, чертовски хорошего человека.
Они сдвинули стаканы.
— Чертовски хороший человек, — повторила Лорен, и слезы, наконец, потекли из ее глаз. — Да, именно таким он и был.
Глава 75
В столовой тщательно охраняемого дома где-то в штате Мэриленд, в сельской глуши, Джордан сидел за завтраком с Хидеки Сумой.
— Могу ли я сделать что-нибудь, чтобы скрасить ваше пребывание здесь? — спросил Джордан.
Сума помолчал, смакуя нежный аромат утиного супа с лапшой, зеленым луком, редисом и золотистой икрой. Он заговорил, не поднимая глаз.
— Вы могли бы сделать мне одну любезность.
— Да?
Сума кивком указал на агента службы безопасности. стоявшего у двери, и его напарника, подававшего еду.
— Ваши друзья не позволяют мне повидать повара. Он очень хорош. Мне хотелось бы передать ему мои комплименты.
— Она стажируется в одном из лучших японских ресторанов Нью-Йорка. Ее зовут Натали, и в настоящее время она выполняет специальные заказы правительства. Сожалею, но вы не можете быть представлены ей.
Джордан внимательно изучал лицо Сумы. На нем не было видно ни враждебности, ни чувства разочарования или безысходности от того, что его изолировании и подвергли заточению в тщательно охраняемом помещении, — ничего, кроме крайнего самодовольства. По его виду трудно было поверять, что его систематически обрабатывали наркотиками и затем заставляли долгие часы отвечать на вопросы в течение более чем четырех недель. Его глаза по-прежнему смотрели твердо, как оникс, из-под челки седеющих волос. Но так оно и должно было быть. Благодаря постгипнотическому внушению, которому его подвергали подчиненные Джордану специалисты по допросам, Сума не помнил и не понимал, что он ежедневно поставляет группе весьма заинтригованных ученых и инженеров массу технических данных. Его память изучалась и тщательно обшаривалась, так осторожно и тонко, словно этим занимались профессиональные воры, которые, обыскав дом, оставляют все вещи точно там, где они их нашли.
Должно быть, подумал Джордан, это один из тех немногих случаев, когда американская разведка действительно получала иностранные промышленные секреты, которые могли оказаться полезными.
— Какая жалость. — Сума пожал плечами. — Мне бы хотелось нанять ее, когда я уеду отсюда.
— Это невозможно, — честно сказал Джордан.
Сума покончил с супом и отставил чашку в сторону.
— Вы не можете продолжать, задерживать меня.. как обычного преступника. Я не какой-то крестьянин, которого вы арестовали, вытащив из сточной канавы. Я полагаю, что вы будете достаточно благоразумны, чтобы освободить меня без дальнейших проволочек.
Никаких жестких требований, всего лишь завуалированная угроза от человека, которому не сообщили, что вся его невероятная власть полностью исчезла после того, как по всей Японии было объявлено о его смерти. Были совершены соответствующие церемонии, и его дух уже был причислен к сонму героев, которым поклонялись у храма Ясукуни. Сума не имел ни малейшего представления, что для внешнего мира он уже не существовал. Ему также ничего не сообщили о смерти Цубои и Ёсису и уничтожении центра «Дракон». Как он считал, заминированные автомобили Проекта «Кайтен» все еще были надежно спрятаны.
— После всего, что вы пытались совершить, — холодно ответил Джордан, — вам еще повезло, что вы не предстали перед международным трибуналом по обвинению в преступлениях против человечества.
— У меня есть божественное право защищать Японию. — Тихий, повелительный голос донесся до Джордана, словно Сума вещал с церковной кафедры.
У Джордана от раздражения выступили розовые пятна на висках.
— Кроме того, что ваше общество самое замкнутое и изолированное на свете, главная проблема, которая осложняет отношения Японии с остальным миром, что у лидеров вашего делового мира нет никакой этики, никаких принципов честной игры, как их понимают на Западе. Вы и ваши высокопоставленные администраторы верят, что они вправе поступать в отношении других стран так, как они никому бы не позволили действовать в отношении Японии.
Сума взял чашку чая и выпил ее.
— Честь высоко ценится в японском обществе. Наши чувства долга и преданности имеют очень глубокие корни.
— Да, конечно, преданности самим себе, за счет остальных, скажем, иностранцев.
— Мы не видим каких-либо принципиальных отличий между экономической войной и настоящими боевыми операциями, — вежливо ответил Сума. — Мы рассматриваем индустриальные страны как наших противников на огромном поле боя, где нет никаких правил поведения, никаких торговых соглашений, которым можно было бы доверять.
Безумие, звучавшее в этих словах, вместе с холодной реальностью ситуации, вдруг показалось Джордану удивительно нелепым. Он понял, что было бы бесполезно пытаться сбить с Сумы спесь. Возможно, этот сумасшедший был в чем-то прав. Америка в конце концов действительно может распасться на отдельные страны, в каждой из которых будет править та или иная раса. Он выбросил из головы эту неприятную мысль и встал из-за стола.
— Мне нужно идти, — сухо сказал он.
Сума смотрел на него.
— Когда я смогу вернуться в Эдо-Сити?
Джордан с минуту задумчиво смотрел на него.
— Завтра.
— Я буду рад этому, — сказал Сума. — Проследите, пожалуйста, чтобы один из моих частных самолетов ждал меня в аэропорту имени Даллеса.
Какой наглец, подумал Джордан.
— Я свяжусь с нашим посольством, чтобы они обеспечили самолет.
— Удачного дня, мистер Джордан.
— Удачного дня, мистер Сума. Я надеюсь, вы простите меня за все причиненные неудобства.
Губы Сумы искривились в тонкую зловещую линию, и он взглянул на Джордана из-под прищуренных век.
— Нет, мистер Джордан, я не прощу вас. Не сомневайтесь, вы заплатите жестокую цену за мое похищение. — Затем Сума, казалось, вообще забыл о существовании Джордана и налил себе вторую чашку чая.
Керн ждал, пока Джордан пройдет через бронированные двери, отделявшие прихожую от жилой комнаты.
— Приятно позавтракали?
— Еда была неплоха, вот только компания паршивая. А вы?
— Я слушал вашу беседу, пока перекусил на кухне. Натали сделала мне гамбургер.
— Вам повезло.
— Как насчет нашего приятеля?
— Я сказал ему, что его выпустят завтра.
— Я слышал. Он не забудет собрать вещи?
Джордан улыбнулся.
— Эта мысль будет стерта во время сеанса допроса сегодня вечером.
Керн медленно кивнул.
— Как долго, вы полагаете, мы сможем держать его в таком состоянии?
— Пока мы не будем знать все, что знает он, пока мы не откроем каждый секрет, каждое воспоминание, хранящееся в его мозгу.
— На это может уйти год или два.
— Ну и что?
— А после того, как мы высосем его досуха, тогда что?
— Что вы имеете в виду?
— Мы не можем вечно держать его спрятанным ото всего мира. И мы просто перережем собственные глотки. если выпустим его на свободу и позволим ему вернуться в Японию.
Джордан посмотрел на Керна, и в его лице не дрогнул ни один мускул.
— Когда у Сумы не останется ничего, что бы он мог нам еще поведать, Натали просто добавит чего-нибудь сверх обычного в его лапшу.
Я сожалею, господин президент, но, как принято говорить у вас на Западе, мои руки связаны.
Президент посмотрел через стол переговоров в своем кабинете на улыбающегося маленького человека с коротко остриженными седыми волосами и вызывающими карими глазами. Он был больше похож на командира крутого пехотного батальона, чем на политического лидера Японии.
Премьер-министр Дзюнсиро, прибывший в Вашингтон с официальным государственным визитом, сидел, окруженный с обеих сторон двумя министрами его кабинета и пятеркой штатных помощников. Президент сидел напротив один, если не считать переводчика.
— Я тоже сожалею, господин премьер-министр, но если вы надеетесь, что вам удастся просто проигнорировать трагедии последних нескольких недель, то вы глубоко ошибаетесь.
— Мое правительство не несет ответственности за те действия, в которых вы обвиняете Хидеки Суму, Ичиро Цубои и Корори Ёсису. Если. как вы утверждаете, они и в самом деле имели какое-то отношение к ядерным бомбам, взорвавшимся в вашем штате Вайоминг и далеко в море, то они действовали в своих собственных целях втайне от нашего правительства.
Эта встреча на высшем уровне не обещала быть приятной. Дзюнсиро и его правительство заблокировали все предложения о расследовании инцидентов и реагировали с возмущением, будто сами западные разведки сфабриковали всю эту трагедию.
Президент суровым взором окинул противоположную сторону стола. Японцы никогда не ведут переговоры без целой комиссии советников.
— Если вы будете так добры попросить ваших министров и помощников, за исключением переводчика. покинуть кабинет, я буду вам признателен. Учитывая деликатный характер наших переговоров, я полагаю, что они будут более успешными, если мы проведем их с глазу на глаз.
Дзюнсиро помрачнел, когда ему перевели слова президента. Это предложение ему явно не понравилось. Хотя президент улыбался, в его глазах не было ни капли юмора.
— Я должен попросить вас передумать. Я уверен, что мы сможем добиться большего в присутствии моих советников.
— Как вы можете убедиться, — ответил президент, показывая жестом вокруг изогнутого Овального стола из красного дерева, — у меня нет советников.
Премьер-министр растерялся, как и ожидал президент. Он стал совещаться по-японски с окружившими его советниками, в бешеном темпе выкрикивающими свои возражения.
Президентский переводчик едва заметно улыбался.
— Им это не понравилось, — зашептал он. — Это не их способ делать дела. Они считают, что вы поступаете неразумно и очень недипломатично.
— А как насчет по-варварски?
— Лишь в их интонациях, господин президент, лишь в их интонациях.
Наконец Дзюнсиро снова повернулся лицом к президенту.
— Я должен заявить протест против этого необычного протокола, господин президент.
Когда ему перевели эти слова, президент холодно ответил:
— Мне надоело играть в эти игры, господин премьер-министр, Либо ваши люди уйдут, либо уйду я.
Немного подумав, Дзюнсиро кивнул.
— Как вам будет угодно. — Затем жестом указал своим советникам на дверь.
Когда дверь закрылась, президент посмотрел на своего переводчика и сказал:
— Переводите в точности так, как я буду говорить, без всяких прикрас, без всякого сиропа вокруг резких выражений.
— Понятно, сэр.
Президент сурово посмотрел Дзюнсиро прямо в лицо.
— Итак, господин премьер-министр, факты состоят в том, что вы и члены вашего кабинета были полностью осведомлены о намерениях корпорации «Сума индастриз» создать ядерный арсенал и неофициально поддерживали этот проект, частично финансируемый преступной организацией «Золотые драконы». Эта программа, в свою очередь, привела к разработке и осуществлению Проекта «Кайтен», ужасного плана международного шантажа, задуманного втайне и ныне прикрываемого ложью и фальшивыми отрицаниями. Вы знали с самого начала, и все же вы потворствовали молчанием и невмешательством.
Как только Дзюнсиро услышал перевод, он забарабанил по столу с оскорбленным видом:
— Это неправда, тут нет ни капли правды. Не существует никаких оснований для этих абсурдных обвинений.
— Информация из разных агентурных источников не оставляет и тени сомнения в вашей причастности к этому преступному заговору. Вы тайно аплодировали, зная о том, что главари гангстеров строят то, что они называли «новой империей». Империю, основанную на экономическом и ядерном шантаже.
Дзюнсиро побледнел и ничего не сказал. Он увидел огненные письмена на стене, и они предрекали политический крах и огромную потерю лица.
Президент продолжал пристально смотреть ему в лицо.
— Что нам здесь совершенно ни к чему, так это всякий лицемерный вздор. Всегда будут существовать фундаментальные противоречия между интересами Японии и Соединенных Штатов, но мы не можем обойтись друг без друга.
Дзюнсиро понял, что президент бросил ему спасательный круг, и он ухватился за него.
— Что вы предлагаете?
— Чтобы спасти вашу страну и ваш народ от потрясения и позора, к которым приведет международный скандал, вы подаете в отставку. Доверие между возглавляемым вами правительством и мной разбито вдребезги. Этот ущерб неисправим. Лишь новый премьер-министр и кабинет, состоящий из честных, порядочных людей, не связанных с преступным миром, может воссоздать новое состояние взаимного сотрудничества между нашими странами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76