– Вот, есть лампочка в сто ватт, хотя в таком модном доме, как ваш, это можно было бы делать и не за счет жильцов. Ты как считаешь?
– ТЫ прав…
– Мне, конечно, не лень, но там такая темень… Ты точно не знаешь, куда обращаться в таких случаях?
– Да… Я точно ничего не знаю.
«Черт побери, – подумал Студент, – что бы ей такого сказать? Сидит бледная как полотно. Надо же – так телефонного звонка перепугаться».
– Алка, послушай, не дури – это точно был твой отец. А потом, видимо, кто-то вклинился, такое бывает на линии, и ты прослушала какую-то чепуху, не имеющую к тебе ни малейшего отношения.
– Хорошо, не будут дурить…
– Я серьезно.
– Я тоже.
– Послушай, я согласен, что это странно – Дядя Витя без конца выигрывает деньги, странно его заявление, что вернули квартиру… Выплатили штраф– это вообще какой-то бред… Вполне возможно, что он уже напился с утра и теперь представил себя героическим борцом с отечественной мафией. Сейчас он еще часок посидит в пивнушке и объявит себя главой Фонда содействия обездоленным, куда все московские криминалы делают ежемесячные отчисления…
– Считай, что ты меня развеселил.
– Но чтобы какие-то телефонные голоса… Прямо голоса с того света… Готический роман ужасов и немного электронных технологий.
– Как ты сказал?
– Что я сказал?! – Студент уже сам пожалел о своем сравнении.
Алка перепугана, ее прямо заклинило.
– Ценю твою деликатность… Насчет голосов ты прав.
– Алка, мы сейчас дождемся Дядю Витю и спокойно переговорим с ним. И увидишь, что все это ерунда. – Студент уже покинул кухню, прихватив с собой лампочку в сто ватт, и сейчас с улыбкой подошел к своей подруге. – Чтобы перестать бояться призраков, надо встретиться с ними лицом к лицу. И тогда они либо тают, либо оказываются обычными людьми. Скорее всего нашему остается последнее. История Всемирного Спиритоведения помалкивает о пьющих призраках…
– Балда ты. – Алка все же улыбнулась. – Книжки надо повнимательней читать… А как же Булгаков?
– Да, действительно, а как же Михаил Афанасьевич? – Студент изобразил на лице что-то вроде искреннего удивления. – Знаю… Скажем так: из всех выпивающих две бутылки водки за ужином Дядя Витя – единственный не призрак… Ну как?
– Иди меняй лампочку, – проговорила Алка с улыбкой. – Специалист по теням великих алкоголиков…
«Ну вот и хорошо – уже смеется, значит, приходит в себя, – подумал Студент. – Пять минут назад, когда я передал ей трубку и почти одновременно раздался этот звонок в дверь, я подумал – она грохнется в обморок».
Пять минут назад, когда раздался звонок в дверь, Студенту стоило немалых усилий успокоить Алку и пойти открывать. Но за дверью никого не оказалось – то ли не дождались, пока он приводил Алку в чувство, а то ли просто балуются соседские мальчишки…
Как все-таки странно иногда можно смотреть на вещи. Совпадения… Какой-то дурацкий разговор вклинился в их телефонную линию, и это совпало со звонком в дверь. Ну конечно, плюс весь этот сюр, связанный с Дядей Витей, ол зет джаз… И дама, считающаяся одной из самых стильных и стебовых в институте, превращается в милую мамзель с кружевными платочками, по малейшему поводу падающую в обморок.
У них в коридоре абсолютная темень – перегорели все лампочки. Десять метров темноты до лифта. И Алка, совершенно спокойно ночевавшая в палатке в лесу во время их весеннего байдарочного похода вдвоем, чуть ли не с мольбой в глазах просит заменить лампочку.
– Я никогда не выйду в эту темноту в коридоре… Я тебя очень прошу – замени лампочку. Может быть, ты прав, но сделай это для меня – пусть там будет светло. И тогда я успокоюсь… – Вот такая тирада.
Ну что тут скажешь?! Только то, как по-разному можно смотреть на одни и те же вещи.
– А фонарик у тебя есть?
– По-моему, он не работает… Возьми свечку.
– Конечно, попросить тебя посветить – пустое занятие? – Студент улыбнулся.
– Я бы сказала, что у тебя талант психоаналитика. – Алка улыбнулась в ответ. – Но кофе тебе приготовлю… И для юной феи тоже, вроде бы она просыпается.
– И на том спасибо… А когда придет Дядя Витя, не вздумай ему подсыпать в кофе мышьяку…
Алка прыснула и посмотрела на Студента с благодарностью.
– Давай быстрее, я тебя жду… И в общем… Я уже в норме.
– Тогда я возвращаю лампочку на место?
– Да. – Алка опять улыбнулась, указывая пальцем на входную дверь. – Только ее место в коридоре.
Фонарик вроде бы работал. По крайней мере после того, как его пару раз тряхнули. Студент спрятал лампочку в широкий внутренний карман джинсовой куртки и на всякий случай прихватил свечку.
– Держи. – Алка протягивала ему свою желтую зажигалку с синей надписью «Крикет». – А мою «Зиппу» посеял?
– Нет, спрятал в тайнике…
На день рождения Алка подарила ему чудный набор – зажигалка «Zippo» и аккуратная самопишущая ручка. Студенту так нравилось пользоваться этой зажигалкой, небрежно открывая и зажигая ее одним щелчком – движением пальцев, что ему показалось, будто он начал больше курить. И хоть ему было плевать на американскую моду некурения, он решил провести эксперимент: неделю пользоваться «Zippo», а потом неделю чем-нибудь другим и сравнить результаты. Эксперимент заведомо оказался неудачным – несколько раз его рука тянулась за «Zippo», но он вспоминал об эксперименте и не курил. И черт его знает, по какой статье пропускать эти попытки – как выкуренные сигареты или как просто желание покрутить в руках свою такую приятную зажигалку.
– Сейчас переживаю «беззипповый» период… – Он улыбнулся, взял работающий фонарик и двинулся к входной двери.
Здесь, за дверью, было темно и как-то холодно (странно: Алка жаловалась, что у них система отопления сошла с ума и во всем доме – безумное пекло), и Студент почувствовал что-то смутно неприятное в этой темноте.
– Ой, эта Алка с ее фантазиями! – Студент решил сам себя подбодрить, мрак вокруг действительно был каким-то очень густым.
Потом слабый бегающий луч фонарика вдруг погас.
– Вот черт! – Студент тряхнул фонарик, йотом несколько раз несильно ударил по корпусу – действительно не работает. Он сделал несколько шагов по коридору и чуть не врезался в стенку – глаза после светлой квартиры еще не привыкли к темноте.
– Так не пойдет, надо зажечь свечку.
Он положил фонарик на пол, чтобы высвободить руки, и вытащил из кармана свечу. Потом воспользовался «Крикетом» и понял, что собирался поджечь Ал кину новогоднюю свечку не с того конца. Он перевернул ее, нашел фитиль и запалил его. Сразу начал распространяться запах тающего парафина.
– Плачущий воск, – проговорил Студент, протягивая руки перед собой. И в следующее мгновение он чуть не вскрикнул, потому что слабый огонек осветил лицо стоящего в темноте Дяди Вити.
– Ой! – Дрожь прошла по телу Студента, вырываясь у него изо рта этим спасительным звуком. Мгновенная вспышка – воспоминание: они, еще совсем дети, подсвечивают себе подбородки фонариками или спичками, превращаясь в жутких монстров. Это вырванное сейчас из темноты неверным светом лицо выглядело не менее зловещим. – Фу, перепугал. – Студента вдруг посетило непонятное чувство, что ему необходимо придать как можно больше доверительной дружественности своему голосу. – Ты чего, Дядь Вить, стоишь в темноте?
По руке Студента, с силой сжимающей свечу, прошел электрический импульс (что за чушь, неужели он боится?!), огонек дрожал прямо перед губами Дяди Вити. В этом обманчивом освещении совершенно невозможно было определить выражение его лица. А очень бы не мешало, потому что Дядя Витя сложил губы и сделал резкий выдох. Свеча погасла. А зачем? Зачем он задул свечу?
– Ты чего, Дядь Вить? – Студент сглотнул, чувствуя, как мир расплывается вокруг, а из темноты к нему тянутся липкие паучьи лапы невероятного страха. – И так не видно ничего… – закончил он шепотом, делая шаг назад.
– Не надо бояться темноты, – услышал Студент странный чужой голос. А потом его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и, чувствуя, как множество маленьких волосков зашевелилось на спине, поднимая ватные волны, он увидел, что у Дяди Вити золотистые глаза. Он даже не понял, как такое может быть (глаза светятся в темноте у кошек… или хищных ночных птиц… или у какого-нибудь зверя… Большая Детская Энциклопедия… или другая книжка, а?). В этой бесконечной, почти осязаемой, живой темноте горели два глаза.
А потом они начали приближаться.
36. Дора на пороге Белой Комнаты
– Дора, Дора, Дора, – снова пронеслось в воздухе, и девочка с силой сжала спрятанную в кармане корону. Увиденную во сне и вырезанную из мяча великую корону…
– Мне очень не нравится мое имя, – сказала девочка.
– Это самый сладкий звук на свете, – ответили ей.
– Кто ты, покажись.
– А ты убери руки от короны, ты же не Королева…
– Конечно, Королева спит. А если я уберу руки, ты снова будешь меня пугать. Ты хитришь…
– И ты хитришь. Ты же не Королева.
– Ладно, не буду с тобой препираться… Я прохожу в Белую Комнату и закрываю за собой Дверь. Я же могу тебя заставить, ты это знаешь. Не хочешь по-хорошему…
– Я не могу по-хорошему, я же замок от Двери… Или нет, я – ключ… Мои обязанности держать Дверь закрытой.
– То-то ты уже удержал Дверь закрытой…
– Моей вины в этом нет, я лишь ключ, но не рука, открывающая Дверь. Ищи руку.
– Я могу быть рукой?
– С тобой корона, ты сама все знаешь, Дора… Как и то, что имя у тебя – чудесное…
Дора какое-то время смотрела на Белую Дверь. Казалось, что все вокруг затаилось. На время. Пока. Потому что боится того, что есть у Доры. Но это тоже – пока.
«Они боятся силы уснувшей Королевы, – думала девочка, сжимая в руке резиновый обруч, – но так будет продолжаться еще совсем недолго…»
Далекая Яблоня-Мама предупредила Дору: пока с ней корона, в Белой Комнате ей ничто не угрожает. Но пока с ней корона, Белая Комната будет молчать и не откроет свои тайны. Ее беспрепятственно пропустят, но она ничего не узнает. Корону придется когда-нибудь оставить. И это очень опасно. Ты можешь забыть, откуда пришла, ты можешь не захотеть выходить из Белой Комнаты. Ты можешь забыть, что существует другая Реальность, а не только та, в которой ты оказалась. Запомни – если станет страшно, надо либо снять шлем, либо коснуться короны. Корона позволит тебе вспомнить, что миры, которые ты наблюдаешь, не более чем иллюзия, и Белая Комната тебя отпустит.
Яблоня-Мама предупредила.
Дора взялась свободной рукой за корону, и все вокруг успокоилось. На другой руке была надета электронная перчатка, и сейчас Дора коснулась ею Белой Двери. И тут же отдернула руку. Дверь наполнена чем-то жидким, чем-то жидким и живым… И ей еще не пришло время встретиться с этим живым. Ей надо возвращаться.
– Скажи, – произнесла Дора, – ты мне враг или друг?
– Никто тебе не враг, но и не друг. Ищи руку.
– Я не знаю, кто ты… Голос. Но ты какой-то… глупый Голос.
– За Дверью будет по-другому. Но ты же не хочешь туда проходить.
– Сейчас нет, – сказала Дора. руки потянулись к голове, и она сняла шлем. Дора сделала все, как ей говорила Яблоня-Мама. Ну, в смысле почти все. Теперь ей осталось только заменить компакт-диски и быстренько уйти отсюда прочь. – Это не воровство, – успокоила себя девочка, – это обмен. И то всего лишь на время.
Дора так и поступила.
Робкопу она сдала Си-Ди с «Волшебной флейтой» Моцарта. «Пусть пока повышает свой интеллект», – решила Дора и чуть не рассмеялась.
Она быстро возвращалась домой. Компакт-диск с чудесной, захватывающей игрой «Белая Комната» лежал в упаковке от «Волшебной флейты», и все это покоилось в кармане Дориной куртки. Робкоп ничего не заметил.
«Ну вот и все, а ты думала, что это будет страшно, – успокаивала себя Дора. – А ты боялась… Эта программа теперь у меня, значит, надо подниматься к Профессору Киму. Вон он дом – совсем рядом. Думаю, что за эти сто метров со мной ничего не случится».
Девочка еще раз проверила карманы – Си-Ди с программой «Белой Комнаты» и вырезанная из резинового мяча корона – все на месте. «Сто метров плюс еще десять в подъезде до лифта… А может, лучше подняться пешком: вдруг лифт застрянет?»
Она пробыла в павильоне суперкомпьютерных игр совсем недолго. Сыграла в три игры (кстати – классно!), а потом попросила то, что ей было нужно. Ну конечно, а как же по-другому? Не могла же она впервые заявиться в этот павильон и сказать:
– Послушайте, дайте мне Си-Ди с «Белой Комнатой», и я его сопру.
Она находилась в зале суперкомпьютерных игр недолго, но за это время успело стемнеть.
«Совсем уже темно… Даже если я поднимусь пешком, на весь путь уйдет не больше двух минут. Вряд ли с человеком может что-либо случиться за две минуты», – думала Дора, слушая, как ее высокие шнурованные ботинки хрустят по свежевыпавшему снегу.
Наверное, действительно за две минуты с человеком ничего не может случиться. Даже если этот человек всего лишь девятилетняя девочка.
37. Круг продолжает сжиматься
Нина Максимовна смотрела на Егора: естественное желание, у мальчика – естественное желание, но что-то в этом желании Нине Максимовне очень не понравилось. Мальчики в таком возрасте обычно довольно застенчивы и скорее будут терпеть, нежели спросят про туалет. По крайней мере так было раньше, а кто ее знает, нынешнюю молодежь. Но ведь запросто мог сослаться на что-нибудь другое… Сумасшедший-то он сумасшедший, но вовсе не глупый. Парень-то хитер– в туалет… Ну хорошо, дружок, сейчас мы тебя проверим.
– Туалет этажом выше, малыш, пойдем, я тебя провожу. Куртку и рюкзак можешь оставить здесь. Видишь ли, студенты – народ такой, там все вешалки и крючки поломаны.
«Откуда ты знаешь, тетя, – подумал Егор, – какие там вешалки? Ты что, пользуешься мужским туалетом? Ты за них, тетя, в самом деле за них… Но только я теперь все про это знаю. – Егор усмехнулся. – Мне не оставили другого выхода, и пришлось все узнать. Вы, милая женщина, очень быстро соображаете. Посмотрим, кто из нас быстрее…»
– Спасибо вам большое, – улыбнулся Егор. – Куда можно положить вещи?
– Вон стенной шкаф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64