Нельзя, конечно, залезать на диван в обуви, но родителей нет, и дети – хозяева квартиры.
Как хорошо, когда ты живешь в богатой семье. Когда у тебя есть своя большая комната и ты в ней выкрасила стены сама, вместе с папой, а потом разрисовала их, как тебе вздумалось. И есть электрический автомобиль в виде асфальтового катка, и ты можешь гонять из комнаты в комнату. Когда у тебя гардероб не меньше, чем у твоей Барби; а к Рождеству, это уж наверняка, тебе подарят большой конструктор «Лего». А Катька (ей подарят фотик – «Кодак» с автофокусом) говорит, что раньше у родителей столько денег не было и они часто ругались. А квартиру снимали у противного деда и с ним тоже ругались. Потому что были бедными. И дед тоже был бедный. Зато больше времени уделяли ей. Да Катька вообще какая-то странная. И без этого от них от всех покоя нет, чего там уделять? И так хорошо!
Дора подошла к окошку и сказала восхищенно:
– Ах! Сколько снега…
А потом подумала: «Первый снег выпал еще в октябре. Разве в октябре бывает снег?»
На улице начинало темнеть, и пушистые снежинки кружились в желтом свете уличных фонарей. Скоро заявятся родители и Катька из своего бассейна. Интересно, куда в этом году мы поедем кататься на лыжах?
Дора открыла холодильник – вожделенные стаканчики с «Баскин Роббинс» прятались за ненужными пакетами со всякой ерундой. Она вспомнила свою любимую книжку: «Винни, тебе чего, сгущенки или меду?» – спросил Кролик. «И того и другого. И если можно – без хлеба».
Вот именно – и того и другого, и без хлеба. Шесть или семь стаканчиков самого разного мороженого «Баскин Роббинс» со взбитыми сливками, орехами, печеньем, шоколадным кремом, свежими фруктами…
«Никогда не ешь мороженое прямо из холодильника, Дора. Заболеешь ангиной».
Какая глупость! Мороженое может быть только холодным, не холодное – это уже не мороженое. Надо просто взять по ложечке из каждого стаканчика, и никто ничего не заметит. И ужина ждать не надо.
Дора так и поступила. Стаж в извлечении мороженого из стаканчиков она имела внушительный. Мороженое было густое и такое вкусное… И когда смешиваешь разные сорта, получается еще вкуснее. Надо посоветовать «Баскин Роббинс».
Дора ела мороженое пластмассовой ложечкой и смотрела в окошко. Стало еще темнее, совсем ночь. Ничего не поделаешь – зима. Дора любила зиму по двум причинам. Во-первых, за Новый год, когда на улице так, как сейчас, словно в волшебном театре или в мультфильме про Тома, Джерри и Рождество – все укрыто снегом и совсем не холодно. И во-вторых, зимой можно поехать с папой в горы. Папа катается на лыжах лучше всех. Он катался, даже когда был совсем бедным. Он сам так говорит. А сейчас это модно. И все пижоны катаются на лыжах, а большинство – как коровы на льду. Но все равно больше Дора любила лето. Только когда совсем жарко, некоторые люди сильно потеют. И выливают на себя кучу одеколона. И тогда они воняют каким-то дерьмом. Как дядя Игорь – папин партнер. А мама говорит, что болтать такие вещи – неприлично. А по-моему, неприлично вовремя не мыться. Да ну их всех! Поэтому больше всего Дора любит апрель. Когда можно подойти к деревьям и смотреть, как набухают почки. И слушать капель. Вода смывает следы зимы. Вода… Дора знала про воду кое-что такое, чего не знали ее родители. Что вообще мало кто знал. Кроме одного человека. Если, конечно, Дора в нем не ошиблась.
А снежинки все кружились – какая красота! Сколько их на улице появилось, светящихся реклам – буквально за последний год. Капитализм. Так говорит папа. А прямо напротив ее окна неоновая надпись: «Суперкомпьютерные игры». Это очень хорошо. Дора видела по телику (Ти-Ви, как выражается Катька) целую передачу о новых игровых автоматах. В них используется эффект мнимой реальности. Дора хорошо знала, что это такое. Создается ощущение, будто попадаешь внутрь компьютера. В смысле – внутрь того, во что играешь. Трехмерное изображение. Тебе дают Си-Ди, как в папиной аппаратуре, и там записан какой-нибудь известный фильм или игра. Интерактивность. А ты надеваешь шлем и можешь делать все по-своему. Это здорово. С любым фильмом можно поступить так, как захочется. И как будто ты сам во всем участвуешь. Говорят, даже можно погладить Винни-Пуха по пушистой лапке. Для этого дают электронную перчатку. Но это знают все, кто смотрит телик (Ти-Ви) или читает всякую модную белиберду. Дора знала кое-что еще. Поэтому очень хорошо, что они рядом – эти «Суперкомпьютерные игры».
Дора отошла от окна и принялась мыть чашку. Не то чтобы она любила мыть посуду, а просто мороженое съедено и надо замести следы. Да… Скоро кто-то еще захочет замести следы.
Она подошла к папиной аппаратуре. «Панасоник» – последняя модель.
– «Панасоник-сан», – вспомнила Дора телевизионную рекламу. – Какая мура, какие все-таки есть примитивные люди!
Дора начала перекладывать компакт-диски. Катькино техно – мура. Папин Джим Моррисон (мама терпеть не может, а по мне – очень даже ничего). Стинг– это класс! Да вообще очень много классной музыки, не в стилях дело. А мама любит Лайзу Минелли и фламенко – и там тоже есть вещички очень даже ничего. Уж Дора-то знает. Она понимает в этом толк. У нее со вкусом все в порядке. Но сейчас ей нужен Моцарт. Говорят, при прослушивании Моцарта повышается коэффициент интеллектуальности. А Доре скоро пригодятся возможности ее интеллекта. «Чарующие звуки «Волшебной флейты», – прочитала Дора на обороте компакта. Чарующие звуки наполнили комнату. Доре нравилась такая музыка, без всякого выпендрежа перед взрослыми. И сейчас она слушала Моцарта и – по крайней мере она так считала – повышала свой интеллект. Потом она забыла всякие штуки про повышение интеллекта. Дора думала о своем соседе с верхнего этажа. Ошибиться Дора не имела права.
3. Погоня
– Денис, Денис, Денис, – пронеслось по залу. Совсем тихо. Словно дыхание ветерка или шелест занавесок в Белой Комнате.
Что за черт? Ведь здесь уже никого нет. Тем более нет никого, кто бы знал его по имени. Наверное, пора. Он помнит, как сюда дойти и что надо делать. Значит, в следующий раз. А сейчас – пора возвращаться.
– Денис…
Вот опять! Кто-то играет с ним? Как? Почему?! Ведь здесь быть никого не должно. А собственно говоря, почему не должно?
Денис (ему сегодня исполняется четырнадцать) еще раз бросил взгляд на дверь в Белую Комнату. Может, стоит попробовать? Может быть, это та дверь? Белая Дверь в Белую Комнату. А за ней ждет приз – кажется, такие были условия?!
Но Денис теперь твердо знал, что надо возвращаться. Почему-то азарт игры пропал, уступая место внезапно подкравшейся тревоге. Только бы дверь не открылась… Что-то не так было в ровной белой поверхности двери. Совсем не так. Возможно, она вовсе не ровная и не… твердая. Ощущение тревоги на ватных шуршащих лапах подкралось ближе. Пора возвращаться! Денис резко повернулся, амортизируя подошвами своих «рибоков» (беленькие «Reebok-Hexalite» – он давно о таких мечтал), и зашагал прочь. Выход из зала, коридор, винтовая лестница, дальше – седьмая по счету дверь, еще коридор, где были рыцари, ступеньки, потайная дверь в большую каминную с гвардейцами кардинала и парадная лестница – он все помнил. Но когда Денис поднял глаза, перед ним опять возвышалась Белая Дверь. И теперь он уже точно знал, что дверь (ведь она только что была за спиной) не твердая. Теперь он знал наверняка, что дверь наполнена чем-то жидким. И вовсе не холодным и безразличным. Мороз иголочками прошел по коже. Денис ясно почувствовал, как капельки пота выступили на лбу. Конечно, чем-то жидким! Но ведь совсем не это тебя пугает. Ведь правда. Ведь ты просто боишься признаться себе, что это «что-то жидкое» – живое. Сейчас еще сонное, но – ЖИВОЕ!
Денис уже не помнил ничего о потайных ходах, больших каминных и какой по счету коридор – его, он просто бежал. Куда угодно! Через окно, в парк, только скорее отсюда прочь!
Через какое-то время Денис оказался на парадной лестнице, а потом – внизу, в роскошной зеркально-золотой гостиной с гобеленами и мебелью в стиле позднего барокко (отсюда все и начиналось), и мальчик успокоился. Что здесь такого? Ведь его предупреждали о правилах. И он сам выбрал игру пострашнее. Заплатил за это свои, лично заработанные деньги. Сделал себе подарок ко дню рождения. И, надо признаться, заплатил немало. Такая игра – дорогое удовольствие. Но все ребята уже давно играют. А за границей – и подавно. Что он, зря пол-лета вкалывал, продавал бананы у метро?! Так что здесь такого?
Мальчик остановился и прислушался – нет, шагов не было, никто за ним не гнался. Денис рассмеялся над минутной слабостью. Слабостью? Трусостью! А ведь действительно было страшно. Как нелепо! Сам выбрал, сам захотел играть, а теперь предъявляет кому-то претензии. Кто виноват, что ты просто-напросто сдрейфил? Чуть в штаны не наложил. И почему ты хочешь кому-то предъявить претензии? Что тебя не предупредили? О чем?! О чем тебя должны были предупредить? Хей, Денис, ну ты же не круглый дурак. Ты же знаешь о чем. И нечего себя успокаивать. Нечего врать. Ты же знаешь, что так не делается. Либо должны были сказать, что игра без правил, либо предупредить, что имеется нечто, не входящее ни в какие правила. И почему ты стоишь здесь и раздумываешь? Ведь тебе давно пора домой: сегодня день твоего рождения, будут гости… Надо что-то сделать.
И тогда Денис вновь почувствовал тревогу. То, что ему давно пора домой, каким-то странным образом связалось с тем спящим в Белой Двери и превратилось в неразрешимую задачу. ОНО НЕ ОТПУСКАЛО ДОМОЙ. И нечего себя успокаивать. Ты же знаешь, что это за непонятное ощущение, притаившееся сейчас во рту… Таким бывает вкус страха. Надо срочно бежать домой, если, конечно, возможно. Потому что то, в двери, вовсе не спит. И оно сейчас начало свою погоню. Вот, вот же шаги по коридору! Ты слышишь, Денис? Не будь дураком. Кто-то или что-то уже движется сюда. Беги, беги, Денис, – тебя не предупредили, тебя подставили. И видишь ли, в чем дело, Денис, ЭТО спало, когда здесь были другие. Спало, когда десятки таких ребят, как ты, играли здесь в Белую Комнату. Спало, потому что ждало тебя, именно тебя, в день твоего четырнадцатилетия.
Мальчик бросился бежать, и тогда какая-то смутная тень промелькнула у него за спиной. Озноб пробежал по коже. Правильно, все правильно: это ждало именно его и сейчас начало свою погоню. Быстрее, быстрее, через парк, не разбирая дороги. Примятая трава, поваленные стволы деревьев, тропинка ведет в чашу, в темноту. Куда, куда дальше? Только не в темноту. Ведь он здесь не был. Никогда. Здесь все чужое. Совсем. Необъяснимо чужое. Он начинал игру у входа в Замок, а потом что-то забыл… Значит, ТАК он никуда не убежит. Надо по-другому бежать отсюда. Но это… Оно все ближе. Холодный озноб по коже. Что-то движется за ним по пятам, и оно уже совсем рядом, возможно, всего лишь на расстоянии вытянутой руки.
– Кто здесь?! – закричал Денис сорванным голосом. Он резко обернулся, сжав кулаки, чувствуя ватную слабость во всем теле… Но на тропинке никого не было. Тихо щебетали птицы в кронах деревьев. А вот там? За темными стволами сосен? Но ведь там прячется кто-то. Не нападает, хочет помучить. И тогда Денис почувствовал холодок у себя за спиной. Что-то большое и бесшумное подкралось сзади. Большое, ватное, накатило волной.
– Что вам надо?!!
Мальчик бежал, бежал назад к Замку. Он должен что-то вспомнить, что-то очень важное, и тогда все будет в порядке. Потому что… Это было не в Замке и не в лесу… Оно просто было здесь везде и преследовало именно его. Но стоп! Ведь так он точно никуда не убежит. Отсюда убегают по-другому. Еще там, у Белой Комнаты, когда стало страшно впервые, руки потянулись к голове. Почему? Надо только вспомнить! Шаги сзади… Это уже совсем рядом. Бежать… Вспомнить… То страшное, что сейчас догоняет, не даст вспомнить. Ну конечно! Потому что именно так отсюда убегают – руки тянутся к голове… Денис поднял руки и в следующее мгновение прямо перед собой увидел два огромных глаза. Что-то красное плескалось в этих глазах, как бескрайнее море. Руки тянутся к голове! А море в глазах вдруг стало маслянисто-белым и выплеснулось. Денис застонал…
– Денис, Денис, что с тобой?.. Помогите ему скорее, он хочет снять шлем. По-моему, ему плохо.
И море, и Замок, и лес растаяли перед глазами Дениса. Он снова застонал.
– Эй, тебе плохо? Эй, ты что– это же только игра… Слышишь, обычная компьютерная игра..
– Денис, ты чего такой бледный?
Осторожно: что-то белое выплеснулось, а потом все растаяло…
– Этот салага еще не дорос до суперкомпьютера!..
– Рановато будет… Играл бы себе в автогонки, в «Формулу-1».
– Ему, по-моему, и в морской бой-то играть опасно!
Все смеются.
– «Дайте мне пострашнее»… Ишь, фигура! Предлагали же – играй в «Индиану Джонса». Мне вообще больше всего нравится…
Пелена перед глазами Дениса растаяла, и он увидел ухмыляющиеся лица своих друзей.
– Ты чего такой мнительный? За три минуты тебя «Белая Комната» сделала…
– Дай его шлем, доиграю. Еще есть время.
– Может, он сам хочет?!
– К мамке он хочет… Пойди спроси у Робкопа, сколько стоит лазерка «Юрского парка». На три минуты.
– Хорош деньги тратить– полдня здесь сидим. У Дениса вечером день рождения.
– Если он доживет до вечера!
Снова смех.
А Денис пытался вспомнить, кто такой Робкоп. И почему это имя вызывает какую-то странную тревожную ассоциацию.
Две недели назад в бывшем кафе «Ровесник» открылся салон «Суперкомпьютерные игры». Зайдешь– ахнешь! Такого еще не видел никто. Это не дешевка, расставленная в кинотеатрах и на вокзалах. И это даже не видеоигры! Маленький, коренастый смешной человечек, рассказывавший им об игровых компьютерах «Амига» и о том, что «игрушки» в его салоне покруче – самое последнее поколение, – выдавал себя за хозяина. Но ребята его раскусили быстро. Хозяева таких штучек ездят на «мерсах» и «Гранд Чероки», а не сидят с утра до вечера в салоне, сплевывая себе на пальцы и считая деньги. Так, просто служащий какой-то. Может, в прошлом неплохой компьютерщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64