Да вот беда: в этом адском учреждении даже инструкции, исходящие от самого Сатаны, не действуют на чертей поменьше да позлее. И подписавший «Докладную записку» заместитель начальника оперативного отдела, лейтенант госбезопасности Балацкий беспристрастно докладывает начальству: "На колоннах в отношении больных заключенных применяется грубость и издевательство. Лиц, зачисленных в команды слабосильных, заставляют работать по тем же нормам, что и здоровых. Не выполнивших производственные нормы ставят на пониженное питание, что еще более истощает их и делает менее трудоспособными.
Начальник колонны № 73 16-го отделения вольнонаемный Ивановский заключенным команды слабосильных заявил: «Я оставлю на вас только кожу и кости, но кубики вы мне дадите».
9 человек из команды слабосильных, не выполнивших нормы на 100%, Ивановский посадил в изолятор. Пом по труду колонны № 2 16-го отделения Зубов до смерти избил больного заключенного Перелыгина".
Нахождение в слабкоманде было лишь некоторой отсрочкой от почти неминуемого конца для всех, кто попадал в «лазаретные» бараки.
Лейтенант госбезопасности Балацкий, обязанный доложить причины плохого использования «контингента», докладывает:
"Жилищно-бытовые условия и санитарные условия заключенных неудовлетворительные, не обеспечивающие минимальные человеческие потребности.
Колонны № 2, 105 и др., а также колонна слабосильных 16-го отделения не имеют вещдовольствия для заключенных — белья, одежды. Жилые бараки не утеплены, в бараках холод, грязь и вшивость, люди спят в верхней одежде. Дезокамеры и сушилки отсутствуют, кипяченой водой заключенные не обеспечены, в которых бараках нет нар и полов, заключенные спят на земле. В результате у заключенных появляется массовая заболеваемость. Только по одной 105-й колонне 16-го отделения за октябрь месяц было освобождено от работы по болезни 466 человек, а за 12 дней ноября 214 человек. Такое же положение на колоннах № 10, 11 и 235-го отделения. 13-е отделение зимним обмундированием обеспечено только на 50%, заключенные ходят в ботинках, имеются случаи обморожения.
Питание заключенных не организовано. Заключенные питаются исключительно мучными продуктами и сечкой. За счет отсутствия овощей и недостатка мяса и жиров, которые заменяются мукой и сечкой, отделения экономят крупные суммы денежных средств. Только по одному 19-му отделению за 20 дней октября недодано заключенным продуктов питания на сумму 37 359 рублей".
Снова прервемся, чтобы объяснить непосвященным, что такое «мучные продукты». Это не макароны, не лапша, не рожки, не пирожки и прочее. Просто — ржаная мука самого низкого качества. И употребляется она или в виде хлеба, наполовину состоявшего из воды, или же для изготовления «первого блюда» — затирухи. Так называется кипяток, куда бросается и растирается горсть ржаной муки. Ну а те, кто выработал норму, получают «второе». «Вторым блюдом», как я уже объяснял, называется несколько ложек жидкой каши из сечки. Так называется суррогат крупы, состоящей из отходов при изготовлении ячменной крупы. Впрочем, часто сечка отсутствовала, и тогда «второе блюдо» заменялось 200 граммами того же хлеба. Вероятно, будущие исследователи архивов ГУЛАГа наткнутся на подписанные всеми большими начальниками нормы питания заключенных. И узнают, что их надлежало кормить таким-то количеством мяса, рыбы, животных и растительных жиров, сахара, овощей и прочих деликатесов. Не так, оказывается, мало полагалось арестантам, если только по одному отделению всего за 20 дней этим арестантам было недодано продуктов на сумму больше 37 тысяч рублей. Это по ценам, которые сейчас кажутся нам фантастически ничтожными… Но все это была такая же «липа», как и всякая другая отчетность. В действительности все сводилось к тем «мучным продуктам», которые могли удержать жизненный баланс человека лишь на протяжении нескольких недель или месяцев. А дальше следовало то, что в «Докладной записке» констатировалось: «Лазареты лагеря переполнены больными. В центральном лазарете 4-го отделения, при наличии 485 койко-мест, размещено 736 больных. В лазарете 14-го отделения часть больных размещена в полотняных палатках на полу. Недостаточное количество медперсонала в лазаретах приводит к тому, что больных не принимают по несколько дней. Истории болезни не заводятся».
Хотя приводимая докладная вполне правдива, но она пользуется терминологией, не очень точно рисующей действительность. «Лазарет» — это самый обычный барак. «Койко-места» — площадь, на которой можно вповалку или несколько разреженней разместить 485 заключенных. А их втискивали 736. Значит, вплотную, лежа боком или на полу, под нарами. А если это брезентовая палатка (зимой на Севере!), то на полу. И мертвые лежат вповалку рядом с еще живыми, и задача так называемого «медперсонала» сводится к тому, чтобы по утрам отделять мертвых от еще живых и вытаскивать для того, чтобы отвезти на так называемое «кладбище». В «Докладной записке» факты приводятся по отдельным названным колоннам. Но так как в ней все же следует писать правду, только правду и всю правду, то заканчивается она словами:
"Аналогичные случаи имеют место и в других отделениях и колоннах. По всем указанным вопросам были информированы начальник Печорлага НКВД тов. Потемкин и нач. Заполярного лагеря тов. Успенский и начальники Политотделов, но до последнего времени этим вопросам должного внимания с их стороны не уделялось.
Зам. нач. отделения опер. отдела ГУЛАГа НКВД СССР Лейтенант госбезопасности — Балацкий".
Нет, невозможно упрекнуть «чекистов среди чекистов» — работников оперативных отделов, что они скрывали правду от своего начальства! В другой «Докладной записке» начальник оперативного отдела одного только Печлага НКВД лейтенант Мальгин докладывает о положении дел на 10 октября 1941 года:
"В настоящее время заболеваемость и смертность принимает угрожающие размеры. Если в августе умерло 322 человека, то за сентябрь по неполным еще данным смертность 892 человека, а по неполным данным за 9 дней октября умерло 210 заключенных. Анализ причин смертности по диагнозам заболеваемости показывает, что смертность более всего идет за счет пеллагры и гемоколита при полном истощении.
Например, за сентябрь месяц умерло: от пеллагры 161 человек, от гемоколита при полном истощении 123 человека и от крупозного воспаления легких 34 человека, от туберкулеза легких 29 человека, от кровавого колита 16 человек, от паралича сердца 28 человек, от дизентерии 15 человек, от несчастных случаев 15 человек, а остальные от разных других болезней.
…Кипяченой воды ни в бараках, ни на производстве не бывает. Столовая не обеспечивает заключенных посудой и ложками, поэтому раздача пищи продолжается 2-3 часа. (Чтобы вы поняли, о чем речь: длинная очередь стоит на улице у барака, считающегося столовой, и ждет когда хлебающие баланду заключенные похлебают свою порцию баланды и передадут алюминевые миски и ложки следующим…) Сушилки на колоннах не имеются и не строятся. Начальник колонны вольнонаемный Петров высказывает такую точку зрения: «Зачем строить сушилку, когда можно обойтись и без нее».
В этой докладной встречаются строки, которые кажутся иногда непонятными и непостижимыми. Например: «Хирургические, акушеро-гинекологические, туберкулезные и дети, больные коклюшем, — все до настоящего времени находятся в одном корпусе». Ну, можно напрячь воображение и представить себе, что в одном корпусе, то есть в бараке, вместе лежат мужчины и женщины, больные с открытой формой туберкулеза и роженицы. Но откуда дети? А дети потому, что половина заключенных ведь женщины. И как бы ни запрещалось и всячески ни преследовалось «незаконное сожитие» арестантов, никакая бдительная охрана не может уследить за соблюдением этих правил. Можно только удивляться тому, что у некоторых даже истощенность не в состоянии уничтожить половой инстинкт. Впрочем, истощение ведь переживает разные периоды. А как правило, такой лагерь делает людей совершенно бесполыми. А все же — дети! Дети, в грязи рождающиеся, в грязи умирающие. Как положено по инструкции, их сразу же отнимают от матерей и содержат отдельно — этих детей, которые становятся заключенными с первой минуты своего появления на свет… А если они в своем бараке заболевают, то их переводят в общий, больничный барак. Странным кажется, что лагерные дети могут болеть такими натурально детскими, такими «вольными» болезнями, как коклюш!..
Я уже рассказывал, как обрушился голод на наш Усть-вымский лагерь в первые месяцы войны. Но все же нам нашу кровную пайку — пусть хоть и страшно уменьшившуюся пайку — давали каждый день. А судя по донесениям оперативников, в Печлаге было намного хуже. Ибо в январе 1942 года начальник оперативного отдела Печлага посылает начальнику оперативного отдела ГУЛАГа НКВД майору государственной безопасности Иоршу «Внеочередное донесение», в котором сообщает: «Положение с продснабжением чрезвычайно напряженное, а в ряде случаев близко к катастрофическому». «Внеочередное донесение» докладывает:
"Неоднократные запросы Управления лагеря Главному управлению лагерей железнодорожного строительства об оказании помощи оставались без ответа. Принимая во внимание то, что в лагере высока смертность и заболеваемость, следует ожидать в связи с таким положением дальнейшее увеличение смертности и заболеваемости. Недостатки в продснабжении вызывают резкие отрицательные настроения среди заключенных.
В качестве примера привожу положение на 13-м отделении лагеря: 4 января на котловое продовольствие была выдана последняя мука. Последние 4 дня не выдавалась горячая пища на завтрак и заключенные выводились голодными, получив 50% причитающегося им хлебного пайка. 4 января из-за несвоевременной заброски муки на пекарню хлеб был выдан только к 6 часам вечера. На колоннах увеличилось количество заболеваний… В отделениях появились массовые отказы от работы даже со стороны тех бригад, которые ранее работали неплохо, отмечены случаи побегов, многочисленные контрреволюционные выступления".
О, вот уже эти слова представляют интерес для исследователя! Какие же «контрреволюционные выступления» имел в виду начальник оперотдела? А он об этом в своем «Внеочередном донесении» пишет:
"Привожу конкретные факты: 2 января на колонне № 10 пытался покончить жизнь самоубийством заключенный Шлыков. Его самоубийство было предотвращено. Шлыков, на вопрос о причинах покушения, заявил: «Лучше покончить жизнь самоубийством, чем помереть голодной смертью».
8 января на колонне № 3 бригада Сосенкова, не получив горячего завтрака, отказалась выйти на работу. Сам Сосен-ков заявил: «Дожились до ручки. Голодом людей морите, а все кричите — больше заботы о человеке». Накормите, тогда работать будем".
Нам следует придать смысл тем терминам и выражениям, тому специфически лагерному новоязу, которым пишутся подобные документы. Под словом «завтрак» имеется в виду 50% хлебной пайки, выдаваемой арестанту перед выходом на работу. Это значит, что не отдохнувший за ночь, в сырой и влажной одежде, совершенно ослабевший от голода человек получает 200 граммов сырого, скорее мокрого хлеба, мгновенно поглощает этот махонький кусок хлеба, а дальше должен идти на 12 часов работы. А происходит это в январе месяце, и не в какой-нибудь Флориде, а за Полярным кругом, и работа эта заключается в том, чтобы рубить лес или же копать мерзлую землю, делая насыпь железной дороги. Как же они выдерживали это?! Да не выдерживали. Умирали. Умирали почти все. А их сменяли заключенные из других этапов. В 1941-1942 годах из районов, куда двигались немцы, быстро, гораздо быстрее, нежели стариков, больных, детей, жен солдат и офицеров, вывозили заключенных. Из тюрем, из больших и малых лагерей, из колоний. Половина из них гибла в длинном и буквально смертном пути. А выживших — совершенно истощенных, раздетых и разутых, иногда еле двигающихся — привозили в северные лагеря, и прежде всего на «стратегические объекты». Строительство Северо-Печорской дороги, конечно, таким объектом и являлось.
Моему читателю не надо объяснять, что во всех цитируемых мною документах — «актах», «докладных записках», «спецсообщениях» — нет и следа не только сожаления о погибших, но и страха за то, что не сохранили людей. Страх — не перед Богом, не перед близкими погибших, не перед человечеством — страх был. Перед начальством. И не за людей, а за то, что умирающие не выполняли план. Только это, и больше ничего, беспокоило огромную, многотысячную ораву начальников всех мастей и рангов. Поэтому начальник оперативного отдела ГУЛАГа НКВД майор госбезопасности Иорш на «Внеочередное донесение» своего подчиненного из Печлага откликнулся, в свою очередь, «Спецсообщением», посланным наверх, туда, самому народному комиссару и его заместителям. И в этом «Спецсообщении» от 14 марта докладывает:
"По телеграфному донесению начальника оперативно-чекистского отдела Печорского исправительно-трудового лагеря НКВД, Печорлаг находится в тяжелом положении.
Группа "В" выросла в лагере до 34,2% к списочному составу заключенных. Фактически не работает почти половина всего лагерного населения. В январе умерло 1136, в феврале 968 человек.
Грузы с продовольствием задерживаются на железной дороге. В отдельных лагерных подразделениях Печорлага имеют место частые перебои с хлебом.
Подготовка Северо-Печорской железнодорожной магистрали к весне срывается. Месячный план земляных работ в феврале выполнен на 26,9%.
Учитывая низкое качество строения железнодорожного пути, весной возможен длительный перерыв движения. Из-за неготовности пути и плохой организации движения план погрузки Воркутинского угля в феврале выполнен на 14,5%.
В январе-феврале месяцах 1942 года на железнодорожном участке Печорского лагеря произошло 7 крушений поездов и 16 аварий.
В январе-феврале Печорлаг НКВД понес убытки до 27 000 000 рублей. Все материалы по этим вопросам доложены на месте начальником оперативно-чекистского отдела Печорлага НКВД зам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68