- Чего вытаращилась? Давай, раздевайся!
- Совсем?
- Совсем.
- Зачем?
- Раздевайся, кому сказано?!
Ольга после секундного раздумья сбросила куртку, потом упали на ковер голубые джинсы, смуглые ноги равнодушно перес тупили через них. Мягко спланировала блузка, потом лифчик. Она приспустила трусики и снова задумалась, глядя прямо в глаза Ерохину.
- Давай! - закричал он, яростно лапая... себя. Но пальцы ощущали всего лишь тоскливую пустоту, по крайней мере, не то, что хотели бы ощутить.
Ольга привычным движением избавилась от белых трусиков и замерла, ожидая дальнейших указаний.
- Ложись! - приказал Ерохин. Он испытывал жадную потреб ность возродить свою мужскую силу, но не знал - как? Самому мастурбировать опять выглядеть позорно перед этой девкой. Ее заставить - тоже неприглядная картина получается. Неужели у не го ничего не получится?
После того, как его заставили голым ходить перед этой ду рой, он не трахнул ни одной бабы. Марина ночью пыталась растор мошить, да так ничего и не получилось. Ему и самому не хоте лось, отталкивал Марину, кричал, что устал и хочет как следует выспаться, отдохнуть. Потому что думал: вот когда здесь будет девка, он с нею за все рассчитается, и сила его мужская восста новится сама собой от одной только мысли, что за свой позор он расплатится сполна!
Ни хрена подобного!
Ольга легла на диван, повернула набок голову, наблюдая за Ерохиным. Председатель совета директоров покраснел от натуги, а потом прыгнул на девушку, стал судорожно хватать её за груди, мять живот, растопыривать корявыми пальцами сухую, нежную кожу. Он сопел, кряхтел, поминутно лапая и себя - ничего.
Не получалось и не хотелось! Прекрасное обнаженное женское тело в его полной власти, а - смотреть на него, все равно, что смотреть на бревно. Ничего!
Ольга, покорно раздвинув ноги, лежала на роскошной кровати с абсолютно равнодушным видом. Она смотрела на него даже не как на бревно, а как на пустоту, которая что-то диктует замутненно му сознанию, но совершенно неопасна и неинтересна.
Ерохин вспомнил, как судорожно сжимались его мышцы, когда он голым разгуливал перед ней, зажав в горсти мужское свое дос тоинство, как тряслись и предательски подгибались коленки, хо лодный пот струился по спине, а глаза видели короткие, кривые ноги, жалко семенящие по кабинету. Он был убогим, жалким и по нимал это, осознавал каждой клеточкой своего организма. А она, подлая тварь, лежит сейчас, раздвинув ноги, и совершенно ничего не чувствует!
Ни страха, ни отчаяния, ни унижения.
Ей абсолютно все равно, кто это рядом - он, могущественный человек Вадим Ерохин, или жалкий студентик...
Дурак Заза, нужно было привести её потом, когда кончится действие этого хренова ПСТ-19! Чтобы тряслась от страха, блева ла от отвращения!
Ерохин вскочил на ноги, запахивая свой халат.
- Одевайся, сука! - закричал он.
Ольга неторопливо принялась одеваться. Через минуту в ком нату, на истошный вопль босса, поднялся Заза.
- Она ж ни хрена не соображает! - орал Ерохин. - На хрена ты притащил мне бабу, которая в отключке?! Что мне с нею делать? Я таких и без тебя могу найти, напоить - то же самое получится!
- Мне показалось, вы именно этого и хотели, Вадим Сергее вич, недовольно поморщился Заза. - Но если нет, придется подож дать, как минимум, сутки. Она долго будет приходить в себя.
- Уведи на хрен, пусть оклемается, тогда и займемся ею по полной программе. А такие дела мне не нужны! Уведи!
- Может, привести другую? - спросил Заза. - Та в форме, сра ботает по полной программе.
- Да на хрен мне нужна какая-то другая?! Я тебе о ком го ворил? Об этой! Уведи! И - все, на сегодня хватит, спать буду. Скажешь Шаману, пусть его люди занимают свои места.
- Понял, Вадим Сергеевич, - кивнул Заза и повернулся к Оль ге. - Ну ты, дура, пошла вниз!
38
Позднее хмурое утро навалилось на Москву тяжелыми, сизыми тучами, сквозь которые изредка проглядывало остывшее бледное солнце. Холодный резкий ветер безнаказанно трепал ветви деревь ев и кустов, покрытые яркой зеленью, словно издевался над ними, принарядившимися слишком рано.
Василий Ильич остановил свою неприметную "девятку" у боль шого кирпичного дома в Крылатском, построенного год назад. Дом был не только большим, но и красивым, а район - один из самых престижных в столице по причине своей экологической чистоты. А какие в нем квартиры - это надо видеть! Бесплатно получали на родные избранники то, за что среднестатистическому россиянину работать всю жизнь и, надорвавшись, помереть, так и не узнав прелести жизни в Крылатском. Оно и правильно, что бесплатно - ведь, как ни велика зарплата у депутата, а заработать на квар тиру в Крылатском меньше, чем за пятьдесят лет усиленного депу татства, не получается, за такой срок и забаллотировать могут. А если у депутата на семью из четырех человек всего-то трехком натная, да где-нибудь в Кузьминках? Как человеку работать, под нимать благосостояние страны и решать квартирные проблемы доро гих избирателей? Никак нельзя!
Вот у подъезда пружинисто остановилась черная "волга" с длинной антенной - конь вороной, ретивый! Это за депутатом при ехал водитель, на службу его везти, побыстрее, да чтобы не отв лекался любимый избранник, ожидая ржавого автобуса или отменен ной электрички. Ему же столько предстоит сделать, не дремать же на пленарном заседании он едет! Значит, нужно, чтобы настроение было соответствующим, рабочим. Это в Швеции депутат может ез дить в парламент на велосипеде, у них в Швеции, какие проблемы? Народ сыт и доволен, не лентяй - так есть у тебя и квартира и дом загородный, и путевка на Канары. Приехал депутат в парла мент на велосипеде, может и подремать, и даже хохму устроить, чтобы сон прогнать. А у нас до этого - ох, как далеко, поэтому и трудятся депутаты, себя не щадя, и машина каждому нужна госу дарственная, чтобы сил и времени больше оставалось.
Василий Ильич усмехнулся, вышел из своей "девятки", нето ропливо направился к депутатской "волге". И подошел к ней как раз в тот момент, когда из подъезда стремительно вышел Андрей Андреевич Бочатов в белом, развевающемся на ветру плаще. В од ной руке "дипломат" с важными бумагами, другой придерживал шля пу, чтобы ветром не унесло. Так рвался решать государственные дела, что плащ некогда было застегнуть.
- Добрый день, уважаемый Андрей Андреевич! - приветливо сказал Василий Ильич.
Бочатов посмотрел на высокого, импозантного мужчину с се дой шевелюрой и живыми, насмешливыми глазами. Отметил про себя, что прежде не видел его, наверное, новый жилец, по всей види мости, птица высокого полета, здесь ведь дураков нет, и, коли приветствует, значит, уважает.
- Здравствуйте, - солидным депутатским басом ответил Боча тов, подходя к "волге".
Он уже собирался нырнуть в машину, водитель которой пре дусмотрительно распахнул переднюю дверцу, как вдруг услышал за спиной:
- Андрей Андреевич, извините ради Бога! Не уделите ли ми нуточку? Пожалуйста, не откажите в любезности.
- Да? - Бочатов выпрямился, недовольно посмотрел на Василия Ильича. Неужели станет просить о чем-то?
Василий Ильич неторопливо приблизился и, повернувшись спи ной к водителю, достал из внутреннего кармана пиджака удостове рение, не переставая вежливо улыбаться.
- Дело весьма щекотливое, посему не хотелось бы давать во дителю пищу для сплетен. Полковник ФСБ Павлов, Леонид Павлович, будьте любезны, убедитесь, - он протянул удостоверение оторопев шему Бочатову.
- Чего? - пробормотал депутат, со страхом принимая удосто верение, будто оно в любую минуту могло взорваться и с напряже нием вспоминая, за какие дела ФСБ могло заинтересоваться им. - Полковник... А чего такого? Почему? По какому праву? Я - депу тат, не знаете?
- Да все я знаю, - беспечно махнул рукой Василий Ильич. - И поверьте, не стал был вас беспокоить по пустяку. Более того, буду совершенно откровенен: решился на это лишь потому, что не желаю, чтобы такой замечательный человек, народный избранник, был опорочен. Пять минут - это все, о чем я прошу. Хотите - в моей машине поговорим, хотите - в вашей, но, разумеется, води теля отправим погулять.
- Надо же, полковник, - покачал головой Бочатов, возвращая удостоверение. - А если я пошлю тебя... - он взглянул на Василия Ильича, заметил, что улыбка полковника стала не столь вежливой, поправился. - Если я вас пошлю, господин полковник?
- Имеете полное право, - добродушно развел руками Василий Ильич. Депутатская неприкосновенность, как же, как же... Но, надеюсь, вы, как человек умный, предусмотрительный, найдете пять минут, чтобы выслушать меня, а потом вправе будете принять любое решение. Согласитесь, обидно будет сознавать, что можно было избежать неприятностей, да по собственной э-э... недально видности сия возможность была упущена.
- Вы... вы меня пугаете? - побагровел Бочатов.
- Господь с вами, Андрей Андреевич. Сами должны понимать, что не частное сыскное агентство интересуется вами, а ФСБ, и не лейтенанта прислали для разговора с вами, а как-никак - полков ника. Ну что, в моей машине или в вашей? Пять минут.
Бочатов колебался. Депутатский гонор требовал послать пол ковника подальше и забыть об этом, но осторожность говорила, что лучше сначала послушать, что он скажет. В конце-концов ос торожность победила. Говорить, конечно же, следовало в своей машине.
- Прошу, - сказал Бочатов, показывая на переднее сиденье. Сам сел сзади.
Василий Ильич легко скользнул в машину, с улыбкой посмот рел на водителя:
- Поди погуляй, дорогой, пять минут. У нас с Андреем Анд реевичем конфиденциальный разговор.
- Пять минут, - пробурчал Бочатов. И, как только водитель вышел, проявил нетерпение. - Ну, что вы хотите узнать от меня?
- Вам знакома фамилия Стремянов? - спокойно спросил Василий Ильич.
Бочатов сосредоточенно потер лоб, будто бы пытался вспом нить, на самом же деле гадал: что натворил Ерохин с этим дура ком? И убить мог, и покалечить, вот ведь идиот! И его, Бочато ва, в этой грязи вывалял!
- Да, вы знаете, припоминаю, так сказать. А в чем, собс твенно, дело?
- Его жену похитили вчера ночью, - печально сказал Василий Ильич.
- Какой кошмар! - посочувствовал Бочатов. - А я что, разыс кивать её должен?
- По нашим данным это преступление совершили бандиты ваше го большого приятеля Вадима Сергеевича Ерохина, - неожиданно жестко сказал Василий Ильич. У Бочатова челюсть отвисла - такой разительной была перемена в облике полковника. - Более того, вы, уважаемый господин Бочатов, выполняя поручение Ерохина, выясни ли в отделе кадров сведения о ней и дочери Стремянова, которую пытались похитить незадолго до этого преступления.
- Как вы смеете! - возмутился Бочатов. - Я не желаю разгова ривать в таком тоне! Меня интересовала биография этого Стремя нова, хотел предложить ему работу телохранителя, но он отказал ся! Ваши домыслы оскорбительны для депутата Государственной Ду мы, господин полковник!
- Это не домыслы, а факты. Мы имеем показания свидетелей о том, чем именно вы интересовались в отделе кадров.
- Чушь собачья! Да, мы с Ерохиным старые приятели, но не более того. Если он чего-то натворил, я за него не отвечаю! Все, ваше время истекло, оставьте меня в покое, иначе я вынуж ден буду жаловаться на произвол спецслужб!
- Разумеется, вы друзья. Но - и более того, - невозмутимо продолжал Василий Ильич. - Восемьдесят семь с половиной тысяч долларов, выделенных корпорацией "Катамаран" для вашей избира тельной кампании вы отработали честно. Кредиты, выбитые вами, с лихвой покрывают эту сумму. Хотите вспомнить суммы и сроки? Мо гу назвать их.
- Не хочу! Это шпионаж, шантаж! - закричал Бочатов, наде ясь, что водитель его услышит и поможет выдворить нахала из ма шины. Но водитель преспокойно стоял шагах в десяти и предпочи тал не слышать таких слов, дабы не вмешиваться в грязные дела. Ему-то, водителю, это надо?
- Кредиты, которые никто не собирается отдавать. А между прочим, деньги выделяли некоторые коммерческие банки. У них, как вы, наверное, знаете, на вооружении довольно-таки эффектив ные методы возвращения долгов. Ерохина они, может, и потеряют из виду, но вас - никогда. Где может оказаться Ерохин, я зат рудняюсь сказать, а вот где окажетесь вы - знаю почти наверня ка. Ну да Бог с ними, с кредитами, - голос Василия Ильича снова стал мягким, чуть ли ни ласковым. - Это не моя, как говорится, епархия. Меня интересует судьба несчастной женщины. Они ведь грозятся её убить, на куски разрезать, если муж не найдет ог ромные деньги.
- Повторяю, - раздраженно сказал Бочатов, - мне очень жаль, что так получилось, но я тут совершенно не при чем. Ваши пять минут истекли, всего доброго.
- Вы неправильно поняли меня, уважаемый Андрей Андреевич. Содействовать похищению и убийству невинной женщины, я подчер киваю женщины! - не позволяется даже депутату. Но это ещё не все. Самое страшное в том, что вы член комиссии по борьбе с ор ганизованной преступностью. А это - крах всей демократии в Рос сии и, может быть, гражданская война. Догадываетесь?
- Я - гражданская война? - совсем растерялся Бочатов, дро жащими пальцами поправляя безукоризненно завязанный галстук. - На что вы намекаете?
- Значит, не догадываетесь, - огорченно вздохнул Василий Ильич. - Не хотите даже задуматься, почему этим делом занимается ФСБ. Кое-кому очень выгодно, чтобы член комиссии по борьбе с организованной преступностью, содействовал похищению и убийст ву женщины. Кто-то выставит фигуру этого несчастного как сим вол Государственной Думы, народ немедленно потребует: разогнать такую Думу, её разгонят, а что дальше начнется - одному Богу известно. Вы попали в страшную историю, любезный мой. Сценарий давно написан, ждут лишь главного козла... отпущения. Хотите им стать?
- Что я, дурак? - мрачно буркнул Бочатов, глядя себе под ноги. - Но я, действительно, ничего не знаю об этой женщине!
- Это соответствует действительности. Вы согласны на сот рудничество?
- Ваши условия?
Василий Ильич усмехнулся. Депутат явно перестроился и уже мог торговаться даже со всемогущей спецслужбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48