- пожал он эксклюзивными плечами и потер указательным пальцем вертикально-сексуальную ямочку на подбородке. - Я же говорю достаточно неординарные вещи. Им ли бесследно кануть в Лету! Вообще, сознаюсь, приятно удивлять. Особенно таких безгрешных особ, как вы. Тут я понимаю Сальвадора Дали. Эпатаж - эликсир жизни! Тягучий, серый будень по правилам, доступным абсолютному законопослушному большинству, - кладбищенская рутина, смерть через собственную дурость и отсутствие фантазии.
- Ваши взгляды вполне разделяют друзья, приятели? - вставила я аккуратно. - Можете назвать тех, кто вам особенно близок?
Он расхохотался, запрокинув голову, то есть искренне, от души наслаждаясь возможностью сбить с толку очутившееся перед ним законопослушное, стандартное существо женского пола, и произнес:
- Милая девушка! Дай Бог кому-то ещё иметь столько друзей и приятелей!
И тут же, не робея, принялся называть имена известных балерунов, правительственных чиновников, банкиров, продюсеров, спортсменов... Выходило, что лучшие люди периода разгула демократии - почти сплошь "голубые".
Но он, предвидя такой поворот моей мысли, оборвал перечень и предупредил, постучав себя в грудь кулаком, как в запертую дверь:
- "Голубая луна", замечу, не всех преследует из данного списка, не всех... Но есть, есть дружочки... с которыми мы вместе рискуем... Что поделаешь! Фредди Меркьюри тоже рисковал... потому что слишком любил жизнь в самом её экстремальном проявлении. Но зато как великолепен был!
- Если я вас правильно поняла, - вы не верите ни в Бога, ни в черта... Вам дороже дорогого наслаждение...
- Верно! - он вскочил со стула и бесшумно заходил по мягкому ковру, резко, изящно срезая движение вперед поворотом корпуса. - И нет в мире для человека ничего нужнее, чем наслаждение! Через наслаждение, через любовь, через красоту человек приобщается к вечности, стало быть, и к Богу. Да, да, я уверен, что Бог - это вовсе не старичок с бородкой, а нечто настолько мудрое, настолько пронзительное в своем знании и понимании человеческой природы, что и те, кто осуждаем "широкой общественностью" за свое пристрастие к "голубой луне", для него всего лишь дети... милые дети...
- Пожалуй, если вы встанете где-нибудь на площади и приметесь рекламировать ... стиль жизни тех, кого объединяет "голубая луна", - немало окажется прельщенных...
- А почему? - он быстро вскинул голову, и его темные глаза вспыхнули азартом. - Потому, что правда привлекательна. Порицаемое заманчиво.
- И какова же, все-таки, основная правда, так сказать? Ну самая подноготная?
- Скажу! - он умолк, отпил из чашки, усмехнулся, не отводя от меня взгляда. - Ваша пытливость делает вам честь. Так вот, только не обижайтесь, не оскорбляйтесь, чувствуйте себя журналисткой, не более того. Так вот, женщины, их нежные, а точнее, вялые тела способны возбуждать только инертных, слабых духом и волей мужчин. Эти мужчины идут проторенными путями. Игра воображения им не свойственна. Но настоящие горячие мужчины с огнем в крови способны оценить себе подобных по достоинству. Подлинное безумие страсти там, где сходятся в любовном поединке два красивых, умных, талантливых поклонника "голубой луны".
- Но почему вы так откровенны со мной? Я же все записываю!
- Почему? - он пододвинул ко мне вазочку с миндальными орешками. - Ну хотя бы потому, что вы искренне хотите знать, понять... И вам так мало лет... Все ваши основные радости и горести впереди. Очень может быть, что вам не очень-то легко живется. Не очень удобно... Сейчас ведь далеко не многие могут позволить себе даже лишние туфли купить.. Я же не совсем плохой человек. Счастливый человек на сегодня. А счастливые, как правило, щедрые, отзывчивые... Ну что я могу ещё сделать для вас, кроме как помочь вам с интервью? Чтоб его читали взахлеб? Есть ещё вопросы?
- Есть, конечно. О вашем детстве, юности, пожалуйста... Вам повезло с семьей или..?
- Или. Меня воспитывала бабушка. Родители разошлись. Отец попал в тюрьму. Мать спилась. Мы с бабушкой сажали картошку, капусту, лук, редиску. Я обязан был пасти козу Нюрку. Было скучно, когда сидишь на лугу, а вокруг одни козы и гуси... Я стал петь. За то, что пел, мне приносили кто яйца, кто носки шерстяные. Один старый слепой ветеран войны, дядя Федя, подарил гармошку... Когда бабушка умерла, меня вместе с гармошкой направили в детдом. Там били. Но меня не трогали. Когда начальство приезжало, я им играл и пел. Мы, мальчишки, очень любили по садам лазить, яблоки зеленые воровать, сочные такие, душистые. Раз меня поймали хозяева и железным прутом по ногам, по рукам, по голове... бросили в канаву помирать. А я выжил.
- Хотите, - подала голос, - у меня есть.
Вжикнула молнией на сумке, покидала на прозрачную гладь стола все, до одного купленные яблоки. "Не суди, да не судим будешь", - пришло в голову и застопорило все остальные суждения.
- О! - улыбнулся, демонстрируя великолепную голливудскую улыбку. Взял яблоко и, даже не обтерев салфеткой, сунул в рот.
Не знаю, не знаю, отчего вдруг жалость к нему, вполне, даже чересчур благополучному, стиснула мое сердце... Возможно, это у нас, женщин, инстинктивное. Нам положено сострадать всему роду человеческому и скорбеть за все, про все, и оплакивать вдогонку даже горестные детские воспоминания случайного мужчины...
- Ну а дальше меня отметили на конкурсе песни в области... - прожевав, сообщил он прежним своим тоном веселого победителя. - А дальше - Щукинское... А дальше роль за ролью...
А дальше я уже почувствовала, что его нестандартная сексуальная ориентация меня больше не колышет. И впрямь великая мудрость есть в том, что судить другого мы не должны, потому хотя бы, что чужая душа - потемки, что нам всегда приоткрыт только кончик истины, а вся-то она - только Богу, только Провидению...
Более того, в ту светлую минуту, когда "гений экрана" грыз немытое зеленое яблоко, я чувствовала к нему такую близость, словно мы выросли в одном дворе. И уже за одно это он был мне симпатичен. Я забыла даже о своем Боге-Даниеле...
Но как же причудливы зигзаги судьбы! Через несколько секунд я ненавидела Эльдара Фоменко лютой ненавистью, но себя, свою придурковатость ещё больше. в дверном проеме возникла вдруг Она - моя безумная любовь, моя роковая потеря Даниель собственной персоной. Я задеревенела от неожиданности...
... Он... оно было заспанное и в одних плавках изумрудного цвета. Солнце, бившее в широкие окна, тотчас словно набросилось на его плечи и озолотило стройный стан как единственно достойный объект. Чудесные витые кудри стали ещё чудеснее, ещё драгоценнее...
- О! Наконец-то! - снисходя, по-родственному заговорил Эльдар, встал из-за стола, подошел к писаному красавцу, крепко хлопнул его по бронзовому плечу. Я-то решил - твоему сну не будет конца! Что поделаешь - юность любит спать! Танечка, - обратился ко мне с веселой беззаботностью, - не правда ли, этого мальчика следует увековечить в бронзе, мраморе и на полотне?
Забывшая дышать, окаменевшая каждым волоском и молекулой, я сумела только кивнуть. Актер рассмеялся, явно довольный тем, что предмет его гордости произвел мгновенное, оглушающее впечатление на журналисточку. И не заметил, что возникший красавец в плавках тоже на какое-то время замер, умер от изумления, увидев перед собой ее...
Так вот оно случилось... Чашечка с кофе дрогнула в моей руке и черная грязь обкапала белые брюки. И это был выход из положения - надо было суетиться, идти в ванную, кое-как замывать пятно, что-то отвечать Фоменко, предлагающему какие-то порошки, растворы... В моей голове царил ералаш, все серое вещество встало дыбом и воспламенилось, обжигая корешки волос. Я сошла с ума, попав в Зазеркалье. И окончательно меня сбила с толку внезапная благожелательная реплика актера:
- Моя жена пользовалась вот этим раствором в подобных случаях... Попробуйте!
Я оглянулась на него, и, видимо, в диком моем взгляде он легко прочел: "А разве у "голубых" бывают жены?"
Я отражалась во всех четырех зеркальных стенах с бутылочкой в одной руке и тряпочкой в другой.
- Кроме двух жен, у меня четверо детей, - сказал он. - Не забудьте внести это уточнение в интервью. Чтобы у наивного, малообразованного малосведущего читателя глаза вылезли на лоб и там и остались...
- Уточню! Как же! Спасибо за беседу... Я отняла у вас много времени... Приносить материал на подпись или...
- Зачем? Я вам полностью доверяю! - великодушно отозвался он откуда-то издалека-далека.
Меня теперь незнамо как тянуло вон из этой богатой, изысканной квартиренки, где в дальних покоях на чужих, "голубых" простынях отсыпался, наверняка, после бурной ночи мой ненаглядный...
Вот в каком качестве попала я в операционную к хирургу Алексею Емельянову. Вот чего и сколько скрыла от него и от себя на веки вечные...
А оно возьми и объявись! И выбеги из мрака забвения, как говорится! Да по той дорожке о существовании которой я знать не знала, слыхом не слыхивала! Надо же было Маринке забеременеть и отправиться на аборт не в обычную гинекологию, а в медучрежденьице, где убитые во чреве младенчики служат исходным материалом для чудодейственных уколов, предназначенных богатеньким импотентам!
Нечаянное удивленьице: "Неужели прекрасный Даниель так сильно ухайдакал свое основное боевое оружие?" "Плачьте, о Боги..." Как там дальше-то?
Не стерпела я тогда, после посещения "палаццо" Фоменко, где процветал Даниель, позвонила модельерше по летним платьям из хлопка Инге Селезневой:
- Почему не сказала, что...
- Солнышко! Я тебя предупредила! Но ты была невменяема. Успокойся: через это крутое разочарование десятки девиц прошли. Если бы собрать все их слезки в одно корыто - гору белья выстирать можно было б! Пусть тебя утешит исторический факт: старик барон Геккерн и Дантес, убийца Пушкина, находились в нежных отношениях. Пушкин, оказывается, пострадал на том, что старый развратник, педераст, ревновал Дантеса и поэтому хотел поссориться с семейством Пушкина. Кончилось дуэлью и смертью Пушкина. Лермонтов имел в виду игры педерастов, когда обвинял "наперсников разврата". Я решила создать вечернее платье из черного и серого шифона под девизом - "Тайные страсти". Уже набросала акварелькой... Анютины глазки, лиловые с желтым, прячутся в мягких складках, появляются лишь при движении... Сечешь?
- Секу.
- Видно, не очень. "Ах, ах, какой ужас - Даниель бисексуал!" Очнись! Когда живешь! Сейчас по Интернету можно вызвать проститутку двенадцати лет! Лолиточку!
Однако в ту ночь я не только окуналась в воспоминания и разглядывала усохшее дерьмо прошедших дней. И не только вдруг подумала об Алексее с его скальпелем наперевес со смиренной благодарностью. Он же спас меня тогда, в ту черную депрессуху, не только своим хирургическим вмешательством в мои внутренности... Видно, мой ангел подсуетился и подбросил мне его тогда во имя вселенской гармонии... Он, он содрал с меня черную кожу депрессухи... Он не давал мне жить самой по себе, прямо-таки с ожесточением навязывал свою веселую, насмешливую нежность...
Чего же мне ещё надо? Чего? Чтоб он сидел у меня под боком и периодически бухался передо мной на колени? И писал мне стихи, подобные апухтинским:
Будут ли дни мои ясны, унылы,
Скоро ли сгину я, жизнь загубя,
Знаю одно, что до самой могилы
Помыслы, чувства и песни и силы
Все для тебя!
Впрочем, обо всем этом, личном-различном, я думала как бы вкось, как бы между прочим в эту ночь после встречи с Маринкой. Думать-то думала, но уже жадно вглядывалась в лицо фактам, которые донесла до меня моя верная, несчастная подружка, уже выстраивала их в рядок в зависимости от значимости.
Получалось, что самое важное для меня, для моих последующих изысканий и выводов, - поездки Виктора Петровича Удодова, директора Дома ветеранов, получающего не зарплату, а зарплатишку, - в хитрый медотсек за чудо-уколами, которые стоят больших денег.
Вопрос: где он их берет? Откель нашел многие тысячи на иномарку? Не отрыл ли случаем клад знаменитого пирата на территории своего Дома? А если копнуть в его квартире? Что, кстати, представляет из себя эта его квартира? Не из тех ли, что нахваливает бесстыжая реклама и зовет немедленно "обеспечить себя необходимым каждому комфортабельным жильем в совершенном мире современнейшего дизайна"?
Во всяком случае, мне было совершенно ясно - Удодов попался. Я его могу прищучить. Путь небольшая, но победа! Для статьи уж точно подойдет... Если, конечно, найти документы в "медотсеке", доказывающие, что Виктор Петрович там свой человек и денег на борьбу с импотенцией не жалеет...
Если... если... Но ведь "курочка помалу клюет и то сыта бывает"...
Так ведь недооценила я хватки бывшего спортсмена и экстрасенса! Сама попалась ему в руки! Едва явилась в Дом, едва переоделась в своей кладовке, как меня вызвали к Удодову. Секретарша Валентина Алексеевна, пряча глазки, сообщила:
- К самому... иди... Не знаю, зачем... - и, кусая морковные губы, просительно: - Лишнего не говори... ну про... Сама знаешь. Меня он, конечно, выгонит. Куда денусь? Возраст... холецистит, ревматизм... Пожалей, Наташенька...
Мне было неприятно смотреть в глаза этой убогой женщины способной, оказывается, унижаться не знамо как. Но и грабить покойниц, однако!
- Прошу! Умоляю! - она цапнула меня за руку. Я руку инстинктивно отдернула, но пообещала:
- Постараюсь... лишнего не скажу...
Через некоторое время я переступила порожек кабинета Виктора Петровича и тотчас услышала суровое:
- Пришла? Садись!
Присела на краешек стула. Нас было двое. Джинсовая рубашка синего цвета шла ему и молодила. Он молчал долго. Молчал и молчал. И я поняла вдруг, что все, попалась. Дело вовсе не в том, о чем шептала мне только что его напуганная секретарша. Он каким-то путем узнал, что я вовсе не Наташа из Воркуты, а журналистка Татьяна Игнатьева, подосланный редакцией разоблачитель. И вот сейчас он с ухмылкой удачливого сыщика объявит мне, что все, попалась, голубушка, твой придуреж мне надоел... Ну и так далее. И я с позором буду выдворена вон из Дома, и понесу свой позор, как мочу на анализ, в редакцию, и.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44