Собачий Король берет веревку. Неотрывно смотрит на Беринга. Не говорит ни слова.Беринг теперь совершенно спокоен и уже снова начинает забывать о своем хозяине. Половину пути до следующей прочной опоры он уже преодолел, и тут ему чудится на битых ракушках, занесенных сюда чайками, след Муйры. И вдруг что-то дергает его, дергает с такой силой, что он падает, не успев даже подумать, за что можно уцепиться. Горсть листьев и белых цветов — вот все, что на лету остается у него в руках, потом завеса лиан, из которой вспархивают птицы, разрывается. Это чайки? Крылья, перья скользят по нему. А эта темная синева — небо или море? Гребешки волн совсем рядом. Или это облака? Да-да, не иначе как облака. Значит, он, летящий среди птиц, устремляется в небесную зыбь.Лили уже далеко в море, когда с острова доносится гром выстрела. Итак, собаки все ж таки выходят к берегу. Рыбаки согласно кивают и смеются. Собаки, конечно, собаки. Потом надолго воцаряется тишина. Лили сидит между корзинами и железными ящиками с рыбой и смотрит, как остров уменьшается, становится крошечным, как далекий корабль. Пароход. И дым опять появился. Черный султан над каменной трубой. «Спящая гречанка», прогулочный пароход, плывет себе облачным, но вполне погожим летним днем.Дымный султан. Теперь Амбрас наконец видит огонь, так долго таившийся в укрытии. Он оглянулся на преследователя, который догоняет его на крутой дороге к гребню вала: а-а, это один из тех, что в каменоломне почем зря лупят стальными прутьями. А он плевать хотел, не страшно. Но в бездне, разверзшейся за преследователем, в глубине, серый и невзрачный, виднеется лагерь — и огонь между бараками. Языки пламени медленно и неотвратимо ползут к плацу. Как долго огонь горел украдкой, в печах за больничным бараком. Теперь он на свободе. Преследователь не видит огня. Видит только его. Кричит на него. Держит в руках веревку. Хочет вернуть его в лагерь. Опять свяжет и подвесит на «раскачку», чтобы все еще раз поглядели, как он качается?Ну вот, преследователь догнал его. Странно, не ударил. Не стреляет. Не связывает. Подходит близко-близко — Амбрас чувствует на лице его дыхание — и дарит ему веревку. А потом идет дальше, проходит мимо. Оставляет его позади. Оставляет ему свободу действий, жизнь.И Амбрас наконец стоит у ограждения, возле колючей проволоки, возле белого фарфора изоляторов. Делает шаг вперед и все же не ощущает удара, не ощущает боли. И фонтана искр не видит. Он просто делает шаг в пустоту.В пустоте все становится таким легким. Восхитительно легким. Горящие плечи, руки — они снова такие легкие, что он наконец может поднять их над головой, высоко над головой. И меж тем как веревка, шнур, трос выписывает в воздухе кольца, петли, спирали, все, что тяготило его и мучило, теперь утрачивает вес. Скальный обрыв проплывает мимо. А потом, освобожденный от глыб и валунов, весь мир становится легким, невесомым и, устремляясь в вышину, мягко тянет веревку у него из рук и уносится прочь, вместе с тучами дыма.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45