Майкл Бьюкенен увидел эту запись в полночь по вашингтонскому времени, через пятнадцать минут после эфира — он просмотрел сразу три варианта, с переводами, подготовленными Госдепом, CNN и MSNBC (телевизионщики решили перестраховаться и отправили на утверждение в Белый дом свои сюжеты). Бьюкенен ознакомился со всеми материалами очень серьезно, поинтересовался, как именно переводится ругательство, которым его удостоил татарский сепаратист (телевизионщики смягчили «паскуду» до «негодяя»), а потом рекомендовал убрать из сюжетов имя убитой девочки, потому что ни к чему нагружать мой народ лишними подробностями.
Затем Бьюкенен сообщил, что не намерен ни выступать с комментариями, ни давать дополнительные инструкции своим спикерам, — и вызвал Майера, чтобы обсудить параметры завтрашнего совещания с представителями оборонного ведомства.
Президент не собирался устраивать скандалов по доводу неоправданной гибели мирного населения. Военные кампании последних лет приучили американского лидера к неизбежности таких потерь. Бьюкенен согласился с Майером в том, что в этот раз подобная минимизация достигнута. Остальное — дело техники: первый раз перетерпеть вопли мирового сообщества, а потом привыкнут. Надо только кинуть кость про гибель одного из лидеров сепаратистов и уничтожение какого-нибудь военного объекта, замаскированного под жилое здание.
Главное в таких налетах другое: страдающее население лишь на первых порах сплачивается вокруг лидера. Постепенно оно должно найти русло для сброса накопившегося гнева. Формальный подход в данном случае не подходит — Соединенные Штаты далеки, у татар руки коротки до них дотянуться. До Магдиева дотянуться проще — и этот фактор ускорит кристаллизацию общественного мнения, по которому лидер, допустивший несчастия, и есть их виновник. Начнутся демонстрации, экстремизм, подхлестываемые голодом, отключенной канализацией и мощной пропагандой. И чем дальше, тем будет хуже, поскольку подползет татарская зима, не менее лютая, чем знаменитая русская. Пережить ее без света и тепла Казани будет затруднительно. Тут и гений не устоит — для сохранения спокойствия нужны ресурсы. А они конечны. Рано или поздно лидеру придется отреагировать на народный шум, то есть либо уйти, либо попытаться подавить волнения — что равнозначно. Второй вариант даже предпочтительней, потому что идеально расчистит поляну для миротворцев, которым останется лишь подхватить власть, упавшую из рук растерзанного диктатора. Это лишь вопрос времени.
И Борисов исчерпывающе ответил, гарантировав Бьюкенену полную свободу действий до радикального перелома ситуации. Оставалось поддерживать заданный уровень жертв и разрушений, обеспечивать прозрачность акции и каждый миг создавать для тирана новую напасть, лепя из них критический массив.
Сроки освобождения Татарстана предстояло обсудить завтра, а прозрачность новый министр обороны Харолд Мачевски обещал наладить в течение суток: в район миротворческой операции спешно перебрасывался спутник, который «практически готов» выдавать информацию в реальном режиме.
2
Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!
Михаил Салтыков-Щедрин

КАЗАНЬ. 11 АВГУСТА
Ту-160 и Ту-22МЗ поднялись с аэродрома КАПО через два часа после того, как Магдиев завершил запись телевизионного обращения к согражданам и всем остальным.
Такое решение было компромиссом: Магдиев хотел провести операцию сразу после завершения налета, но Гильфанов и его бывший шеф, а ныне премьер-министр Рустам Якубов возражали — отход американских бомбардировщиков наверняка прикрывается самым плотным образом. Якубов и Гильфанов предлагали нанести удар ближе к вечеру, когда каратели начнут подготовку к очередному ночному налету (в том, что он будет, сомневаться не приходилось).
Такой вариант задействовал фактор неожиданности и заметно снижал обороноспособность объектов — но делал вполне реальным нанесение нового, пусть и гораздо более слабого, удара по Казани.
Магдиев сказал, что этого не будет. Город оказался беззащитным перед бомбежкой, микроволновки и прочие чудеса прикладной техники не сработали. Может, потому, что были скверны в принципе. А может, потому, что были рассчитаны на противодействие крылатым ракетам — а американцы применили менее навороченные орудия убийства. Выяснять истину никому не хотелось.
Был еще один момент: Магдиев хотел успеть до похорон. Семья Абрамовых, о которой он столько говорил, могла подождать. Ей, в конце концов, все равно. Как, впрочем, и остальным жертвам налета. Не все равно было тысячам казанцев, собравшимся на площади Свободы, где выложены для прощания двадцать девять тел, которые предстояло похоронить по мусульманскому обычаю — уже сегодня. Магдиев объяснил своим, что хочет многое сказать людям на похоронах. Но не сможет этого сделать, пока слова не будут подкреплены делами. А дела должны быть соразмерными.
Гильфанов решил было напомнить, как мстит дурак, а как трус. Но не стал. Ведь и в самом деле, тянуть нельзя. И без того опоздали: умнее и грамотнее было нанести удар до сегодняшних убийств. Но Магдиев пытался сохранить Татарстану репутацию колбасы, которая первой не нападает. Стало быть, вина за гибель Юли Абрамовой, ее родителей и соседей лежала и на Танбулате. Он это понимал лучше других. Оттого и психовал. Но понимал Магдиев и что лучше поздно, чем никогда. В конце концов, даже полный крах сегодняшней операции должен был вывернуть ситуацию наизнанку. Джокер, растраченный впустую, все равно заставляет задуматься соперника. А если джокер в колоде не один, к тому же печатается самим игроком, задумчивость приобретает всепобеждающий характер.
Стратегический бомбардировщик Ту-160 серийно выпускался на Казанском авиазаводе с 1984 года, но до сих пор считался самым мощным, тяжелым и быстрым ударным авиакомплексом в мире. Ближайшие аналоги, американские ракетоносцы В-1 и В-2, резко — на треть — уступали казанскому стратегическому бомбардировщику по ударным возможностям. Новых конкурентов просто не предвиделось: эпоха летающих крепостей скончалась вместе с противостоянием сверхдержав, а Ту-160 был даже не крепостью, а городом — правда, стремительным и жутко вооруженным. Пол-Америки один самолет, наверное, с лица земли стереть не смог бы. Но полк «сто шестидесятых», расквартированный в саратовском Энгельсе, способен справиться с такой задачей без особого труда.
На закате советского времени КАПО, сворачивавшее выпуск дальних бомбардировщиков Ту-22МЗ, был специально перестроен под масштабное производство «Белого лебедя» (в НАТО Ту-160 проходил как, наоборот, Blackjack — не в честь карточной масти, а просто потому, что кодовые имена всех бомбардировщиков, согласно англоязычной традиции, начинались на В). Завод успел выпустить и передать ВВС тридцать три машины. Всего предполагалось сделать сто «лебедей» — столько же, сколько США выпустили В-1. В этом случае СССР обеспечил бы себе подавляющее преимущество в воздухе и некоторое время мог вообще не заботиться о том, как противостоять разворачиванию новых американских ракетных баз наземного и морского базирования. Дальность полета Ту-160 составляла 14 тысяч км — почти треть длины экватора. Еще 3-5 тысяч километров ядерной руке Москвы добавляла дальность полета крылатых ракет, которых каждый самолет в штатном режиме нес двенадцать штук и использовал по принципу «пустил-забыл». Так что, по идее, российский ракетоносец, не заходя в зону ответственности чужой ПВО, а то и вовсе не покидая российского неба, мог накрыть ядерной или какой другой ракетой мишень в любой интересной Москве точке планеты.
Неудивительно, что американцы настояли на включении бомбардировщиков этого класса в рамки договора ОСВ. Удивительно, что лидеры освобожденной России в данном конкретном случае воздержались от того, чтобы догнать и перегнать американский завет. Повод для этого был прекрасным: большая часть Blackjack, базировавшаяся в украинских Прилуках, так и осталась геморройным наследием официального Киева, с которым следовало покончить до конца 2001 года. А Россия от бремени современной стратегической авиации была практически освобождена. Но увлекшегося этой идеей раннего Бориса Ельцина сменил поздний Борис Ельцин, порой откровенно впадавший в склонное к милитаризму детство. Он благословил дальнейший выпуск Ту-160, из которых начала формироваться дальняя авиация России с центром в Энгельсе, а позднее разрешил выкупить у Украины за газовые долги недорезанные самолеты.
Но это Вашингтон легко находил деньги, чтобы финансировать уничтожение доставшихся Украине лучших в мире самолетов (по миллиону долларов за штуку) или чтобы скупить их под любым соусом — например, как пусковые установки космических спутников. У России денег на производство новых машин как-то не было. Долго КАПО загибался от голодухи и отключения тепла. Легендарный гендиректор завода Виталий Копылов застрелился от безнадеги. Рабочие, уставшие получать зарплату валенками и похоронными венками, разбегались по рынкам и челночным артелям. Но завод продолжал потихонечку ставить на крыло «Белых лебедей».
При Путине дело пошло поживее: удалось достроить и передать ВВС три задельных машины советских времен (правда, энгельсский первый номер, «Михаил Громов», погиб вместе с экипажем во время обкатки нового двигателя в сентябре 2003 года). При Придорогине — совсем разудалыми темпами. Каждый год Энгельс получал один-два самолета, и три-четыре отправлял в Казань на проведение регламентных работ и модернизацию, которая продлевала срок службы машины на десять-пятнадцать лет. Апгрейд куда более многочисленных Ту-22МЗ Казань выполняла и вовсе ударными темпами.
Эту цепочку не порвала и не запутала даже войнушка, в которую впали Москва с Казанью. Очередной «стошестидесятый», названный «Юрий Дейнеко» (в честь командира экипажа «Михаила Громова»), Энгельс ждал в сентябре. И ждал так страстно, что даже перекинул в Казань все системы вооружения и подвески — дабы они были установлены и испытаны по полной программе до официальной передачи авиакомплекса заказчику. Это грубейшее нарушение всех правил, но никак не конец света — если на то пошло, не ядерные же ракеты переданы заводу-изготовителю.
И совсем никаких придирок у самого предвзятого наблюдателя не должно возникнуть в связи с прибытием в Казань прописанного в Энгельсе «Ивана Ярыгина». Согласно рекламационному акту, в ходе эксплуатации обнаружился ряд серьезных дефектов. А в этом случае инструкция, утвержденная главкомом ВВС, предусматривала немедленное возвращение аппарата производителю — ив том виде, какой аппарат имел в момент проявления неполадок. Только поэтому «Ярыгин» был развернут в сторону Казани чуть ли не в разгар учебного полета, который выполнял, имея на подвеске две ядерные ракеты мощностью 15 кило-тонн каждая.
Инструкция ВВС была подписана и направлена в рассылку, что характерно, не несколько лет назад, после той же гибели «Михаила Громова», а за два дня до приступа болезни, скрутившей реинкарнацию прославленного борца. Что следовало считать чистейшим совпадением. Как и одновременную с этим событием отставку наиболее опытных летчиков 22-й гвардейской тяжелой бомбардировочной авиационной дивизии полковника Валерия Зайцева и майора Павла Синичко. Не меньшим совпадением было и то, что оба летчика, входившие в «дежурную» эскадрилью наиболее опытных пилотов полка (их годовой налет превышал 250 часов — при среднем для дивизии показателе в 70), способных выполнить любое задание в любое время суток, выбрали местом гражданской жизни Казань и устроились консультантами фирмы «А-инновация», с начала текущего года арендующей офис в административном корпусе КАПО.
Впрочем, некоторые вещи трудно считать даже совпадениями, настолько они были далеки от основной фабулы. Какое, например, отношение к событиям имело негласное решение акционеров Нижнекамского НПЗ резко нарастить выпуск авиационного керосина? Да никакого. Как и тот факт, что ровно в 12.20, 4 августа по 22-й авиадивизии в Энгельсе была сыграна общая учебная тревога, и через десяток минут в небо поднялись сразу восемь Ту-160, десять Ту-95 и столько же Ту-22МЗ, бойко рассованные по зонам ответственности согласно давно нарисованным схемам. В этой суете взлет двух огромных машин с аэродрома Казанского авиазавода оказался не замеченным ни американскими, ни европейскими спутниками и прочими средствами наблюдения.
3
Но, поверьте, есть пагубные знания, которые нельзя приобрести, не утратив самого ценного.
Дени Дидро

КАЗАНЬ. 11 АВГУСТА
«В бой идут одни старики», — подумал Наиль, оглядев ребят, собравшихся на последний инструктаж. Но не сказал. Говорить не хотелось. Хотелось убивать. Руками или по-другому. Это было неправильно — на боевой вылет следовало идти холодным и собранным. Впрочем, что Наиль знал о боевых вылетах? И не только он. По счастью, боевым опытом не мог похвастаться ни один пилот стратегического бомбардировщика в мире. Если не считать ребят с Enola Gay и Bockscar, доставивших «Малыша» и «Толстяка» к Хиросиме и Нагасаки. Кроме того, хвастаться по-любому нечем. Наиль не собирался. Да и трудно собираться что-либо сделать, зная, что вероятность возвращения не превышает пятнадцати процентов — такое число Наиль вывел с учетом боеготовности европейского контингента USAF и российских ПВО, формально считающихся союзниками США в затеянной американцами бойне. Потому он, как и остальные ребята, отвлекся на телевизор. Смотреть невозможно, но и выключить рука не поднималась.
Наиль Зайнуллин двадцать лет работал летчиком-испытателем авиаотряда КАПО, из них последние пять лет — командиром отряда. Его знали и уважали все сколь-нибудь опытные офицеры дальней авиации. И он знал практически всех — от главкома до юного капитана, однажды приехавшего в Казань забирать очередной «двадцать второй» или «стошестидесятый» (правда, юным капитанам ядерные ракетоносцы по чину не полагались).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53