– Переборщил малость, – произнес он вслух и махнул рукой на бесполезную затею. – Сам виноват.
Марат налил себе полный фужер водки и осушил его, не закусывая, затем, закурил и посмотрел на Марину.
– Нужно уложить ее в постель, – подумал он. Он снял покрывало с одной половины кровати, перекатил безвольное тело и сдернул его совсем. Потом задумался: раздевать, или не раздевать девушку. И все-таки решил снять блузку и юбку. Вид упругих обнаженных грудей потряс Марата, Марина была без лифчика. Он наклонился и нежно поцеловал сосок, тот, как ни странно, среагировал на ласку и возбуждение постепенно захлестывало Марата. Он поцеловал аппетитные губы, все сильнее и сильнее распаляя себя. Долго возился с замком на юбке. Как на зло заело молнию, и она не шла ни в одну, ни в другую сторону. В конце концов нервы не выдержали и он разорвал молнию. Теперь от пятилетнего запрета его отделяли только тонкие, ажурные и прозрачные трусики.
Подступившая страсть вызывала мелкую дрожь в теле, но он, собрав всю волю, предпринял последнюю попытку разбудить желанную.
Только после этого, не в состоянии больше сдерживать свой порыв, овладел ею.
Утолив свою плоть, он предался размышлениям. Во-первых, Марина оказалась женщиной, а вела себя все пять лет их знакомства, как непорочная девочка, изображая недотрогу. Во-вторых, сам процесс ему не понравился, без ответных ласк он лишь удовлетворил сиюминутную похоть, но не получил при этом удовольствия. Чтобы заглушить мрачные мысли, Марат опрокинул очередной стакан водки и, разочарованный, отправился ночевать в другую комнату, где завалился на диван в одежде и без постели, лишь бросив под голову подушку…
Марина проснулась с рассветом и не могла сообразить, где находится, но блеснувший бриллиант на безымянном пальце левой руки частично восстановил память. Мучительно болела голова, как будто ее кто-то раздирал на две половины и она никак не могла вспомнить, как очутилась здесь, когда уснула.
– Так и есть, – подумала она. – Отключилась после второй рюмки водки, а это значит, что Марат раздел и уложил в постель, – она улыбнулась, представляя, как он заботливо укладывал ее.
К ней вернулось веселое расположение духа. Женщина мысленно поблагодарила Марата, что он, проявив к ней внимание, сам ушел ночевать в другую комнату. Но радость ее продлилась недолго. Марина откинула тонкое, летнее одеяло и обнаружила, что лежит совершенно обнаженной.
– Вот скотина, – догадалась она. – Споил женщину и воспользовался подвернувшимся моментом. – Ну я ему… я ему… – на грани нервного срыва женщина не могла подобрать нужных слов.
Марина собрала разбросанную по комнате одежду, оделась, пристегнув порванный замок булавкой, и отправилась на поиски насильника.
Марат развалился на диване и не реагировал на окружающее. И только скинув его на пол, женщина смогла разбудить его.
– Очумела? – возмутился Марат, вставая на ноги.
– У тебя еще хватает наглости так со мной разговаривать? – У женщины выступили слезы обиды, она бросилась на Марата и принялась лупить его ладошками.
– Воспользовался моментом, чтобы трахнуть меня?! Он перехватил ее руки и усадил разбушевавшуюся на диван.
– Теперь послушай меня. – Марат прикурил сигарету, нервно вышагивая по комнате. – Я бы действительно испытывал угрызения совести, если б ты оказалась той непорочной женщиной, какой все время прикидывалась, – слова вылетали отрывистые, злые, резкие. Но это совершенно не значит, что чувства, которые он испытывал к Марине до прошедшей ночи, разом улетучились, просто в нем заговорила горечь обиды.
Марина сникла, руки безвольно опустились на колени и она задумалась о чем-то своем, но вдруг как-то вся подобралась и сказала:
– Ты все равно не имел прав на меня, без моего согласия. – Марат хотел перебить ее, но она взмахом руки пресекла попытку. – Но я не виню тебя, хотя на душе кошки скребут. К сожалению, прошлого уже не воротишь, – она облизала пересохшие губы и продолжала. – Напоследок расскажу тебе отрывок моей биографии. Мне было пятнадцать лет, когда отца убило током на работе и жили мы тогда в деревне. Не прошло и месяца после смерти отца, к маме начал домогаться женатый сосед, несмотря на то, что он много лет дружил с моим отцом. Мама сначала просила его по-хорошему, чтоб он одумался и отстал от нее. Уговоры на него не действовали. Тогда мама нажаловалась его жене, у них начались семейные раздоры. Поликарп Матвеевич затаил обиду и грозился отомстить маме. Когда я была в школе, он ворвался к нам в дом, разорвал на маме одежду и изнасиловал ее. Я возвращалась из школы, услышала мамин крик. Он до сих пор стоит у меня в ушах. Заглянула в окно и все видела. Бросив портфель на землю, побежала звать соседей на помощь. Он настиг меня еще во дворе, схватил за волосы и поволок на сеновал. Мама в разорванной одежде прибежала в сарай и пыталась защитить меня от насильника. Она цеплялась ему за рукав и тянула в сторону, но разве может женщина справиться со здоровым мужиком? Никогда не забуду эту сцену, она даже еще раз предлагала себя, лишь бы он не трогал ее несовершеннолетнюю дочь. Никакие уговоры на Поликарпа Матвеевича не действовали. Он озверел и мало походил на человека. Когда мама ему надоела, он ударил ее по голове и она потеряла сознание. Дальше я только помню, что сильно кричала и рвалась к маме, а он меня не пускал, разрывая школьную форму… – она замолчала и посмотрела на Марата.
Тот перестал маячить по комнате, сел на диван рядом с Мариной и обнял ее за плечи.
– Прости меня, если сможешь, – вкрадчиво, с нотками сожаления произнес он.
Марина, не обращая внимания на его слова, отодвинулась и продолжала:
– Мы с мамой не стали заявлять на соседа в милицию, пожалели его жену, которая слезно умоляла не сажать мужа, и самое главное – троих детей, которые могли остаться без единственного кормильца в семье. Но в деревне такие новости распространяются быстро, и на меня начали тыкать пальцами. Не могла дождаться конца занятий в школе, учеба превратилась для меня в пытку. А вечерами я валялась на кровати и ревела в подушку. Нужно было видеть глаза мамы, которая старалась меня успокоить, хотя самой требовалось утешение. В конце концов она решилась: мы продали дом и переехали в город. Уже здесь я закончила школу и институт, дальнейшее ты знаешь, – она перевела дух. – Да, ты прав, я – не непорочная девочка, и далеко не наивная. Да, расчетливая, холодная, но мне хотелось устроить свою жизнь и не вижу здесь ничего плохого. Мне хотелось иметь свой дом, любящего мужа, а холодность – всего лишь напускная маска, позволяющая мне сдерживать твою поспешность и разобраться в собственных чувствах. После того, что со мной случилось, поневоле задумаешься прежде, чем решиться на близость с мужчиной.
– Прости идиота, ради всего святого, – умолял Марат, опустившись перед женщиной на колени и целуя ее руки.
– Подожди, – перебила она его и вновь отстранилась. – Хочу, чтобы ты выслушал до конца. – Марат покорно пересел в кресло. – Как раз вчера я решилась на близость с тобой и согласилась остаться с ночевкой, но не потому, что ты мне подарил перстень с бриллиантом, а потому, что убедилась и наконец поняла, что между нами прочная и настоящая любовь. Но ты не мог прочитать моих мыслей и по-своему воспользовался представившейся возможностью. Таким образом: второй мужчина в моей жизни оказался не намного лучше первого. Эх ты! – в ее голосе прозвучали печальные нотки.
– Знаю, что не прав и нет слов, чтобы оправдать мой поступок. Но я люблю тебя, поверь, говорю искренне. Прошу, очень прошу: дай возможность хоть как-то сгладить нанесенную тебе обиду. Клянусь, что больше не притронусь к тебе, пока сама этого не пожелаешь, – с чувством выговорился Сайфутдинов, который не хотел расставаться с любимой женщиной и, как утопающий, цеплялся за соломинку.
– Видно мне не суждено быть счастливой, – обреченно вздохнула Марина. – Две глубокие душевные раны – слишком много для одного человека, – она посмотрела на него и добавила. – Но мне почему-то не хочется именно у тебя оставить плохое впечатление о себе. Я понимаю, что мужчина не получает полного удовлетворения, если женщина в постели не отвечает на его ласки.
Она поднялась и на глазах изумленного Марата сбросила с себя всю одежду, при этом поворачивалась так, чтобы он мог любоваться ее возбуждающими формами…
Марина была активна, эротична и непредсказуема. Марат сходил с ума от нее. Он уже несколько раз получил удовлетворение, показав свою мужскую силу, но энергия все еще продолжала бить из него ключом, чему он сам изумлялся в немалой степени и приписывал эту заслугу исключительно партнерше, Он уже думал, что женщина простила его и готова пойти на примирение, когда Марина последний раз чмокнула его в губы, собралась в считанные секунды и положила на стол подаренный перстень.
– Прощай, – махнула она рукой. – Не кори и не терзай себя, мне с тобой было очень хорошо. В моей памяти ты останешься мужественным, ласковым, сильным и нежным, каким был сегодняшним утром, – и уже на пороге добавила. – Но встреч не ищи. Пожалуйста, не порть последнего впечатления. – И она исчезла, словно ее никогда и не было.
Марат не стал догонять ее, понимая, что только усугубит положение. И все равно ему казалось странным: люблю, хорошо с тобой, но прощай, почему? Как бы там ни было, а Марат утвердился в мыслях, что добьется своего, чего бы это ему ни стоило. Чтоб избавиться от тяжелых мыслей, Марат отправился в спортзал, который находился в подвале дома.
Дом был построен таким образом: общая мансарда – огромное помещение на чердаке, отделанное деревом, утопающее в зелени разнообразных домашних растений, искусно подобранных Светланой, и ее восьмилетней дочерью, жилые помещения с двумя отдельными входами, внизу общий спортзал – мужчины по-прежнему поддерживали хорошую спортивную форму.
Сайфутдинов нажал кнопку вызова, но Казаков долго не появлялся, тогда он снова нажал ее и не отпускал до тех пор, пока Алексей не спустился вниз.
– Чего растрезвонился? – пробурчал недовольный хозяин сонным голосом.
– Давай мышцы качать, а то застоялись.
– Ты меня удивляешь, – посмотрел на Марата друг, как на ненормального. – В шестом часу утра разбудил все семейство. Да после вчерашней пьянки мне бы поспать до обеда, потом горячий кофе в постель, а уж затем я подумаю: штангу тягать или просто-напросто похмелиться. – Но увидев расстроенную физиономию друга, Казаков догадался, что у него что-то случилось, поэтому поинтересовался: – Что стряслось? С Мариной поругался?
– А-а-а, – махнул рукой Марат. – Бросила она меня, – и он рассказал все, что между ними произошло.
– Плохи твои дела, – Алексей ненадолго задумался. – Единственный вариант, чтобы вновь завоевать расположение Марины – это наказать ее насильника.
– А ведь ты прав, – обрадовался Сайфутдинов. – Эта тварь заслуживает самого серьезного наказания, – и в его голосе уже проскальзывали суровые нотки.
– Адрес знаешь? – перешел Атаман к делу.
– Нет. Но это не проблема, сегодня же позвоню Марининой матери и между прочим спрошу, где они раньше жили.
– Вот и прекрасно! – Казаков решительно поднялся. – Иди звони, а я умоюсь, соберусь и через пятнадцать минут встречаемся в твоем гараже.
– Как хорошо иметь таких друзей, – подумал Марат.
Через час «жигуленок» уже плавно скользил по загородному шоссе с неизменной троицей: Сутулым, Диксоном и Атаманом…
За последние несколько лет Поликарп Матвеевич сильно постарел: многочисленные морщины, тяжелая поступь, сгорбленность, и только колючий, цепкий взгляд напоминал о былой молодости. Чуть ли не круглосуточная работа комбайнёром подрывала и так уже слабое здоровье. Несколько часов сна ему не хватало. И чтобы продлить сон, он ночевал в поле на раскладушке, соорудив небольшой навес из плотного брезента.
Сегодняшнее утро от предыдущих ничем не отличалось. Лишь забрезжил рассвет, он уже сидел за штурвалом комбайна, привычно вдыхая пыль в легкие – неприятность, с которой приходилось мириться годами. Поликарп Матвеевич встряхнул головой, отгоняя сон и направляя комбайн на третий круг, когда заметил, что какие-то люди на кромке поля машут ему руками.
– Кого еще принесла нелегкая? – сказал комбайнер вслух и, заполнив зерном очередную грузовую машину, съехал в сторону в конце полосы.
– Вы ко мне, ребята? – удивленно спросил он у трех незнакомых парней.
– К вам, Поликарп Матвеевич, – ответил за всех Казаков. – Ваша жена просила, чтобы мы срочно привезли вас домой.
– А что, она уже вернулась? – подозрительно посмотрел мужчина на собеседников.
– Откуда? – Алексей сделал вид, что не понимает комбайнера.
– Так она же дней десять, как уехала погостить к старшей дочке.
– Ах, вот вы о чем. Я думал, что она сообщила о своем возвращении, – улыбнулся Атаман. Его улыбка всегда располагала к себе людей, и Поликарп Матвеевич не составил исключения. – Мы привезли вашу жену и дочку, которая решила проведать отца.
– А внучку? – Пожилой мужчина вскинул полные надежд глаза на молодого человека. – Полгода ее не видел.
– А как же без внучки! – обрадовал его Казаков, окончательно притупив бдительность комбайнера. – Мы на машине, так что доставим в родную деревню минут за пятнадцать, – подтолкнул Алексей собеседника к принятию решения.
– Минут пять подождете, парни? – попросил довольный Поликарп Матвеевич, даже не поинтересовавшись, с кем имеет дело.
– Какой может быть разговор? – вставил свое слово Сутулый. – Мы в полном твоем распоряжении.
Парни перешли с комбайнером на «ты», как старые, добрые знакомые, чем еще больше расположили к себе.
Поликарп Матвеевич остановил комбайн бригадира с небольшим красным флажком на кабине и о чем-то долго беседовал с напарником, но в конце концов они пожали друг другу руки, и приезжие догадались, что они договорились.
– Вы-то кто такие? – задал все-таки запоздалый вопрос комбайнер по дороге.
– Вместе с вашей дочкой работаем, – проявил находчивость Диксон, сворачивая с грейдера на узкую дорожку, ведущую в сторону леса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40