Перед посадкой в окне ненадолго появилась панорама вечерней Москвы, и Рорик с трудом удержался от горлового урчания, которым плохо воспитанные дети выражают удивление. Город был непредставимо огромен. Шавелар переключился на план вневременья и тут же вернулся в реальный мир, слегка напуганный – столь густого Леса Бытия ему видеть еще не приходилось. Линии вероятностей переплетались так туго, что следование им стало даже представлять некоторые сложности. Пару раз он ошибся, неправильно проследив линию. Сначала прихватил с движущейся по кругу полосы чью-то сумку (но вовремя поставил ее обратно), а потом, уже в автобусе, попросил остановить у какого-то «кольца», хотя ему оно было совершенно ни к чему. Но Рорик был очень хорошим предиктором, поэтому вскоре приспособился и к таким условиям. Во всяком случае, до вокзала и до знакомого уже вида транспорта – «поезда» он добрался без проблем, если не считать накопившуюся усталость. Первый разрывон почувствовал, когда электричка шла по тверскому пригороду. Резкое мгновенное смещение линий Бытия заставило его вздрогнуть и насторожиться. Смещение было небольшим, но оно, несомненно, было. Однократный разрывможет произойти и случайно, хотя само по себе это явление не более часто встречающееся, чем безначальная ветвь. Но Рорик чувствовал, что здешний разрывне случаен – и предчувствия его не обманули. Очень скоро линии Бытия скакнули еще раз. А потом, через недолгий промежуток времени, еще раз. И еще. Сомнений не оставалось – здесь поработал кто-то, способный влиять на ткань реальности. И поработал сравнительно недавно, так, что разрывыеще не успели затянуться. Рорик прикинул уровень смещений – довольно маленький. Пожалуй, он смог бы сам сделать десяток-другой таких измененийподряд и даже не сильно устать. Но с приближением к Твери количество смешений и их уровень росли с неимоверной быстротой, и вскоре Рорику пришлось признать – работавший здесь предиктор был намного сильнее его. Количество разрывов было столь велико, что они не зарастали, а, наоборот, дробились и множились уже без постороннего вмешательства. Когда поезд наконец замер у перрона, Рорик понял, что лишился своего главного оружия – проследить отдельную линию вероятности при таком количестве постоянно движущихся разрывовбыло просто нереально. Рорик вздохнул и вышел из вагона – по крайней мере, он убедился, что поступил правильно, перейдя границу миров не вблизи Твери, хотя такая возможность была. Если здесь его тоже поджидали, то его поход наверняка кончился бы плачевно – вряд ли здесь ему удалось бы противостоять даже ученику первого года.
Ткань реальности в этом, носящем столь символичное название городе была измята и изорвана, как вид сквозь потрескавшееся увеличительное стекло. Впервые Рорик присутствовал при искажении настолько сильном, что не мог использовать ничего из того, чему учился большую часть своей жизни. Ничего не поделаешь – ему пришлось стать обычным человеком, слабо предвидящим результаты своих действий. Это раздражало – он чувствовал, что предмет его поисков здесь, рядом, в обычных условиях найти его не заняло бы и часа, но – увы. И Рорик, вздохнув, принялся за работу – он не был особо выдающимся заклинателем, по меркам Шавели. Здесь же он вполне мог претендовать на роль небольшого бога. У него были предметы, еще хранящие след души ар-Лорин, у него были знания, чтобы этим следом воспользоваться и, как он надеялся, было для этого и время. Он составил и пустил по городу несколько поисковых заклинаний и почти сразу же начал получать отклики – в этом городе было довольно много людей, имевших контакт с ар-Лорин. Главной проблемой было то, что люди эти не стояли на месте, а часто и много перемещались. Рорик же, после нескольких неудачных попыток воспользоваться общественным транспортом, ходил по городу пешком – одного только опыта прошлых поездок оказалось недостаточно. И хотя скорость его передвижения была не в пример выше, чем у населявших Тверь людей, все же не столь высокой, как у машин, которыми эти люди пользовались. И вдобавок их было слишком много на одного Рорика, счет уже шел на сотни, да еще поисковые заклинания ежечасно подкидывали десяток-другой нитей. К сожалению, заклинание не могло определить, насколько большую роль в судьбе ар-Лорин играет очередной ее знакомый, и Рорику приходилось выбирать нити наобум. Большинство из них оказывалось пустышками.
Первой его находкой стал похититель – человек, сопровождавший ар-Лорин во время перехода через портал. Рорик метнулся по нити поискового заклинания, надеясь на скорое окончание своей миссии, но ошибся. Он мог и сквозь изломы ткани реальности рассмотреть Древо Бытия другого человека, но для этого ему следовало находиться в непосредственной близости от него. И стоя у постели, к которой привела его нить, он ощутил одновременно и облегчение и тревогу. Нить привела его не к врагам и не к организаторам похищения – привела к обычному запутавшемуся в проблемах человеку, не самому хорошему, конечно, но и не самому плохому. Рорик увидел достаточно и вполне мог теперь добраться до тех, кто семнадцать лет назад по местному времени затеял всю эту историю с похищением, но на это у него уже не было времени – враги, к сожалению, не бездействовали… Нужно было срочно увеличить скорость передвижения по городу, и Рорик решил воспользоваться старым методом ихшей –найти проводника.
Выйдя из местного дома лекарей (на взгляд Рорика, больше походившего на дом наказаний), он выбрал следующую нить и, не слишком торопясь, пошел по ней – он решал, кто будет его проводником и каким образом следует с ним общаться. Проще всего было выбрать первого встречного местного и наложить на него что-нибудь из принуждений. Но, кроме простоты, других преимуществ такого способа не было. Во-первых, принуждение заставит человека слепо выполнять все его, Рорика, желания, но напрочь лишит его личной инициативы. Рорик понимал, что это будет не лучшим выходом, наверняка, действуя добровольно, местный житель сможет помогать более эффективно, чем действуя под принуждением. Во-вторых, будучи еще в первом местном городе, шавелар выяснил, что способности местных жителей значительно отличаются у разных представителей. Вполне возможно, первый встречный не был бы так эффективен, как второй, третий или двадцать пятый. Идеальным решением было бы воспользоваться помощью местного жителя уже при поиске проводника.
ВИКТОР
– Это просто грабеж, – сказал папа, – тысяча рублей за какую-то книжку в десять страниц! Ей красная цена десятка. Как же, пойдут вырученные деньги в фонд защиты детей, так я и поверил – в карман они пойдут какому-то зажравшемуся чиновнику, а то и просто директору. Не то чтобы мне жалко этих денег, за хорошее образование и в сто раз больше можно заплатить. А для этой сволочи мне и рубля жалко – да лучше просто выкинуть эти деньги, чем поощрять чью-то жадность!
Папа раздраженно захлопнул дневник и протянул его Витьке.
– Скажешь своей классной, что я зайду вечером сам и принесу деньги. А заодно выясню, куда они пойдут.
Витька похолодел. Методичка стоила тридцать рублей, и он не купил ее до сих пор только потому, что день за днем забывал зайти за ней в библиотеку. Фраза «купить методичку» в дневнике появилась вчера вечером, и написала ее действительно Ангелина Львовна, но вот дописку «950 р.» Витька сделал сам. Тысяча рублей была нужна ему самому, и если папа действительно пойдет к классной… то все обернется таким образом, что Витька и подумать об этом боялся. Спасла положение мама.
– Чего ты на ребенка орешь? – Она вышла из кухни, вытирая руки полотенцем. – Сейчас во всех школах так. И ничего удивительного – если у учителя зарплата три тысячи, то вот ему и приходится всякие книжки продавать.
– Да? А почему бы им прямо не написать в дневнике: «У меня маленькая зарплата, поэтому дайте мне пятьсот рублей»? Зачем методички какие-то придумывать? В мое время все было не так! И образование в СССР было лучшее в мире!
– Не так, говоришь, было? – Мама устало вздохнула. – А как собирались деньги на помощь голодающим Африки, ты забыл? Как думаешь, сколько из них дошло до этой самой Африки? А что бывало с теми, кто не мог принести эти деньги, помнишь? Так что дай сыну деньги и перестань уже изображать из себя защитника справедливости.
Папа проворчал в ответ что-то невнятное, но возражать не стал и полез во внутренний карман за бумажником. Отделил две сиреневые бумажки и протянул их Витьке:
– На. На сдачу можешь в кино сходить.
– Спасибо, па, – оживился Витька и кинулся на улицу.
– Погоди, – донесся папин окрик, – где моя пластинка? Она мне завтра нужна будет, мне уже звонили.
– Ладно, – крикнул Витька с лестницы, – у меня она, вечером отдам! – И добавил вполголоса: – Ну сейчас не у меня, но вечером будет.
И сжал в кулаке две бумажки. Дернул же черт его похвастаться пластинкой перед Коляном. Сам Витька хвастаться и не собирался, они с Серым и Петькой разглядывали во дворе небо сквозь пластинку, когда вдруг появился этот гад. Спросил, что это такое. Тут бы Витьке и отшутиться как-нибудь или просто сказать «Да вот через стекляшку небо разглядываем». Колян обозвал бы его салагой и дальше пошел, но черт дернул Витьку показать пластинку и продемонстрировать ее эффект. Да и то, казалось бы, чего бояться? Их трое, а Колян, мало того что один, так и выглядел на редкость тихим и вполне дружелюбным. Так что Витька даже не напрягся, когда Колян попросил дать ему пластинку – дал да еще и подсказал, как лучше держать и под каким углом смотреть, чтобы лучше было видно. На вопрос «откуда это?» ответил: «Папа из экспедиции привез. И взял на выходные домой – изучать». «Изучать, значит», – протянул Колян задумчиво, после чего сунул пластинку в карман и отправился своей дорогой. «Отдай!» – крикнул Витька, но Колян и не обернулся. Витька повернулся к друзьям, но те упорно смотрели куда угодно, только не на Витьку и вообще делали вид, будто ничего не видели и не слышали. Витька хотел им сказать что-нибудь язвительное, но не нашел слов, прошипел только: «Трусы!» – и бросился догонять Коляна. Догнал, хотел схватить за плечо, но не осмелился. Пошел рядом.
– Отдай.
– А ты мне что? – равнодушным тоном откликнулся Колян.
Витька даже остановился от неожиданности. Но опомнился и догнал Коляна снова.
– Как это что? Она же моя!
– Врешь. Она твоего папы.
– Ну и что? Это все равно, что моя. И я ее вернуть собирался, потому что она под описью значится и папа ее завтра сдать должен.
– А если не сдаст, что ему будет?
Витька замялся, разговор ему определенно не нравился. Но тут он нашел другой аргумент:
– Отдай, это ценная вещь! Если не отдашь, папа в милицию заявит, и ее у тебя милиция заберет.
– Ой, напугал, напугал. Что я, милиции не видел, что ли? Скажу, что выкинул ее с моста в реку. Из хулиганских побуждений, значит. И что они мне сделают? Подумаешь, стекляшка какая-то. А вот папе твоему край будет, потому что ценную вещь потерял. Так? И его с работы выгонят.
– Не выгонят, его руководство ценит!
Витька разозлился донельзя и уже почти готов был наброситься на обидчика с кулаками, но Колян вдруг остановился и сказал совсем другим тоном:
– Ну раз ценит, то, наверное, и зарплату хорошую платит? Эта штучка, наверное, тыщщи баксов стоит, но я человек не жадный. Принесешь одну тысячу обычных рублей – получишь ее обратно.
Витька похолодел.
– Какая тысяча рублей? У меня нет таких денег!
– Еще бы. Так и пластинка же не твоя. Возьмешь у папы.
– Он… он не даст!
– Значит, не так уж она ему и нужна. Да, и имей в виду – если решишь меня кинуть, тогда ее вам точно не видать. Я не я буду, ты меня знаешь. Я скорее язык себе откушу, чем скажу, где она.
Витька зло прищурился и сжал кулаки. Колян усмехнулся:
– Чё, хочешь отобрать? Ну давай попробуй!
Витька смотрел в ненавистное улыбающееся лицо, сжимая зубы так, что они хрустеть начали, но какая-то непреодолимая сила не давала ему начать драку. Колян перестал улыбаться:
– Чё, не получается? И не пытайся, так уж жизнь устроена, понимаешь. Я – волк, ты – овца, и это вовсе не значит, что я – лучше. У каждого своя роль. А волки еще и живут недолго. Так что успокойся и дуй за бабками.
Он повернулся и быстро зашагал дальше. Витька не стал его догонять, только проводил злым взглядом. Наверное, следовало папе сказать правду, пожалуй, он так бы и сделал, но, готовя вечером уроки, он наткнулся на запись в дневнике и понял, что деньги можно получить намного проще. «Я же не папы боюсь, – сказал он себе негромко. – Мне просто его расстраивать не хочется». И пошел искать красную ручку.
Колян уроки частенько пропускал, но на этот раз был в классе. Витька нашел его глазами и на вопросительный жест кивнул согласно. Колян усмехнулся и показал большой палец: «Во!» На переменке Витька, желая, чтобы все поскорей закончилось, подошел к нему, но Колян только головой покачал: «После уроков».
Витька с трудом досидел до конца занятий. Колян пропал еще с большой перемены, поэтому Витька нервничал еще больше – а ну как этот гад еще что-нибудь придумает. После уроков быстро оделся и выскочил на улицу. Колян был тут как тут – поджидал его за первым поворотом.
– Куда так спешишь? – спросил своим нарочито-равнодушным тоном, который Витьку всегда раздражал, но на этот раз, скорее, обрадовал.
– Давай пластинку, – потребовал Витька.
– Покажь деньги.
– Сначала ты покажи, а то, может, ты ее уже выкинул, а сейчас еще и деньги заберешь.
Колян усмехнулся:
– Я играю честно. Надо тонко чувствовать грань, за которой прибыль превращается в проблемы.
Но Витька стоял не шевелясь и молчал. Колян усмехнулся еще шире и полез во внутренний карман. Достал неправильной формы прозрачную желтоватую пластинку и покрутил ее в руке.
– Вот она, твоя фигня. Доволен? Бабки гони.
Витька молча достал две пятисотрублевки, показал их и сжал в кулаке.
– Сначала ты отдай. А то заберешь деньги, а пластинку не отдашь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44