Случилось это в апреле. Не пришла в школу. День, другой, третий… Решили, что заболела. Прошла неделя. Тани нет.Юра к Полухиной:— Клава, надо узнать…— Больна.— Сходи или пошли девочек.Сходила.— Ты знаешь, уехала на целину.— Перед самыми экзаменами?— И я не понимаю.— Адрес спросила?— Мать говорит, не знает.В классе только и разговоров о Тане. Уехала перед самыми экзаменами!А тут подходит к Юре Майка, подруга Нельки:— Мне надо тебе что-то сказать…Вышли из школы. Майка улыбается:— Это из-за тебя.— Что?— Танька уехала.— Почему из-за меня?— После встречи Нового года Нелька нарочно зашла к Таньке. «Не поехала встречать Новый год? Вот и потеряла Юрку! Он мне там в любви объяснился…» В общем, раскрыла Тане глаза.На следующий день Юра говорит Нельке:— Ты что наделала?— Выдала желаемое за действительное! ПОИСКИ Юра не помнил номера дома, не знал номера квартиры, но самый дом знал хорошо. Старый двухэтажный дом. Первый этаж. Соседи Сухаревых по квартире — какая-то санитарка да инженер с женой, которые приходят только ночевать.Пошел под вечер. Позвонил. Дверь открыла простоволосая тетка с желтым одутловатым лицом. Юра сразу подумал: вряд ли у них найдутся точки соприкосновения.— Мне… маму Тани Сухаревой.— Стучите налево.Оказывается, соседка.Налево так налево. Постучал.— Заходите.Вот где обитала Таня! Скромно обставленная комната. За шитьем у окна женщина. Вот какая у нее мать! Нестарая. Даже красивая. Две косы вокруг головы. Темно-русые, без малейшей седины. Большелобая. Холодные голубые глаза. На щеках легкий румянец. Бледные губы… Не похожа на Таню. И чем-то похожа… Белая блузка, темная юбка, тупоносые туфли на низком каблуке… Ничего не осталось от деревенской девушки, какой она когда-то появилась в Москве.Вопросительный неласковый взгляд.— Здравствуйте. Я… товарищ Тани. Мы учимся в одном классе. Мы хотим знать… В смысле — ее товарищи. Она так неожиданно уехала. Мы хотим узнать ее адрес.А Танина мать молчит. Откладывает шитье в сторону. Встает. Сцепила спереди руки. Мало сказать, что взгляд ее недружелюбен. Она не произнесла еще ни слова, но Юра понимает, что она знает кто он, знает все.— Это вы тогда привезли Таню на такси? Напоили пьяной и привезли?— Я не напаивал…— Так вот, молодой человек, Таня уехала, и незачем вам больше сюда ходить.Все-таки Юра пытается что-то сказать:— Тане необходимо… закончить… школу. Понимаете? Комсомольская организация поручила мне…А мать свое:— Хватит! Каждый день…— Что каждый день?— Начала пропадать. И утром. И вечером…— Да не бывала она у меня!— Врете! Лопнуло мое терпение. Я так ей и сказала: пойду в школу и все расскажу!— Что?— Про ваши отношения!— И после этого… Таня уехала? Значит, это ваша вина?И тут же понял, что ответа он не дождется. Вот-вот она заплачет, закричит, и Юра услышит такое, после чего никогда уже не сможет заговорить с этой женщиной…Он не помнит, как очутился за дверью.Тетка с желтым лицом дежурила в коридоре. Она участливо посмотрела на Юру.— Прогнала?Тот кивнул.— Не обижайся, — утешила она его. — Марья Ивановна не в себе…Зашаркала к двери напротив, потянула юношу за рукав.— Тебя как зовут?— Юрий…— Зайди, милок…В комнате теснее тесного, мебели немного — кровать, стол да рыночный буфет, но вся комната загромождена разным хламом, всякими ящиками, картонками, футлярами из-под загадочных допотопных вещей.— Заходи, заходи, голубь. Юрой, говоришь, звать… Так, так. А меня Прасковьей Семеновной. Садись.На стуле тоже какие-то коробки из-под конфет. Юра присел на краешек.— Серчает? — спросила Прасковья Семеновна, подразумевая Марию Ивановну. — Точила, точила дочь, вот и дождалась. Танюшка матери пуще огня боялась. Слова ни с кем не скажи. Она и не говорила с матерью. Со мной, с соседкой, говорила больше…— А не говорила, куда собирается? — с замиранием сердца спросил Юра.— Как не говорила! — невозмутимо ответила его собеседница. — Всеми переживаньями делилась, даже письмо оставила.— А мне нельзя посмотреть?— Да оно тебе и написано…— Мне? Вы же не знаете меня…— Танюшка разъяснила. Говорит, обязательно придет. Юрой зовут. Начнет допытываться, ты и отдай…— Так давайте…— Сейчас, сейчас, голубь…Из-под старинной ореховой шкатулки вытянула письмо.Юра нетерпеливо надорвал конверт.«Юра, я думаю, ты будешь меня искать. Только все бесполезно. Ни ты, ни мама не хотите меня понять. Я решила уехать. Не ищи меня, это тайна. Мы больше не встретимся, но ты помни обо мне. Мне будет легче при мысли, что ты хранишь меня в своей памяти. Прощай…»И неровное, недописанное Т…У Юры защемило сердце.Старуха участливо смотрела на гостя.— Оставила адресок?Юра отрицательно покачал головой.— Сильно, видать, обидел. Разуверилась в тебе…— Да не обижал я…Слабая улыбка тронула старушечьи губы.— Ты от меня не таись, я Танюшке заместо второй матери…Сама Прасковья Семеновна не собиралась таиться перед Юрой.— Как же это ты, соколик, променял Танюшку на какую-то вертихвостку? — попрекнула старуха юношу. — Мне все известно: и как под Новый год гулять собирались, и как расстроилось все, и как подался ты с какой-то генеральской дочкой на всю ночь на дачу… У девки сразу руки опустились. Я ей говорю: никто, кроме бога, не поможет, помолись, он к тебе и вернется. Повела ее к отцу Николаю, это духовник мой. Пошла. Только не нашел он ключа к ее сердцу…Юра отлично понимал: то, что имело значение для Прасковьи Семеновны, не имело значения для Тани — комсомолке искать утешение у бога!— В сильном была расстройстве, — продолжала старуха. — Поехала я на пасху на могилку к мужу. И Танюшка со мной. От скуки, от печали поехала. Познакомилась там с одной женщиной. Не знаю уж, чем та ее приманила, только зачастила к ней Таня. Она и сманила…Юра — весь внимание:— Что за женщина?— Да на кладбище, на кладбище, говорю, познакомились. Зинаидой Васильевной звать, других-то подробностей я не знаю…— А почему, думаете, она сманила?— А как же! Перед самым отъездом Танюшка с Зинаидой Васильевной домой зашла. И вышли вместе. Забежала ко мне попрощаться, отдает письмо, говорит: «Обязательно придет, Юрой звать, будет мной интересоваться». — «Куда ж ты?» — «В Бескудниково, говорит, пока в Бескудниково». Врать она никогда не умела…Сама Таня ни разу не упоминала перед Юрой ни о какой Зинаиде Васильевне. Вновь и вновь расспрашивал Юра старуху, но та выложила все, что знала. Ясно одно: Таню куда-то заманили, прельстили чем-то… «Не ищи меня, мы больше не встретимся!»Юра обещал окончить школу не потому, что решил отложить поиски Тани, а потому, что ему пришла мысль обнаружить ее местонахождение более верным способом. Не обязательно самому ехать по совхозам Целинного края. Пришлось бы года два странствовать!Он поговорил с Клавой Полухиной, и они вместе пошли к директору школы.— Алевтина Евгеньевна! — торжественно заявила Клава. — Нас тревожит судьба Тани Сухаревой. Тем более что она даже не снялась с учета. Мать говорит, уехала на целину, но адреса, говорит, не оставила. Мы хотим узнать, где она.— И как же вы хотите поступить?Тут выступил Юра:— Достанем адреса всех целинных совхозов и разошлем запрос, не прибыла ли к ним комсомолка Таня Сухарева.— А кто будет писать?— Я!— Ну, не только ты, — вмешалась Клава, — девочки тоже помогут.Алевтина Евгеньевна согласилась. Она даже предложила, чтобы запросы рассылались от имени школы.Чтобы все было совсем официально.Адреса совхозов достали без труда, и не прошло недели, как письма полетели во все концы Целинного края.Ответы пришли ко дню окончания школы. Как Юра и предполагал, ни в одном из совхозов Таня не появлялась.Юра снова пошел к Таниной маме. Опять дверь открыла соседка, опять услышал настороженное «войдите»… На этот раз Мария Ивановна стояла у комода, не то перебирала белье, не то что-то рассматривала. Узнала Юру сразу, побледнела.— Что еще?Но Юре важно найти хоть какой-то след…— Ведь это вы… по вашей вине пропала Таня. Хотели выставить на всеобщее посмешище, испугались…— Никуда она не пропала! — зло, резко говорит Мария Ивановна. — Вот что, молодой человек. Или вы слишком перед ней виноваты, или, извините, просто дурак. Уехала! Понятно? Если из-за вас, значит, вы ее так обидели, что видеть вас не может, а если не из-за вас, значит, вы ей неинтересны. Если бы даже знала, все равно не дала бы адрес…Спорить? У его собеседницы дрожат губы. Взвинчивает себя вроде его мамы…— Школа запрашивала. Нет ее на целине!— Как? Я заявляла в милицию. Мне определенно сказали: скорее всего, на целине. Сейчас много девчат едет на новостройки, на целину. Так и сказали: взрослая уже, самостоятельная. Будь подросток, сразу бы нашли. Не преступница. Не тунеядка. Обещали поискать. Но если искать всех, кто едет на целину…— Марья Ивановна, давайте поговорим. Накричать на меня вы успеете. Если бы речь шла о моих отношениях с Таней, я бы вас не тревожил. Ничего у нас с Таней не было, вы должны знать свою дочь. Если ее подозревать, значит, нет на свете хороших девушек. Беда в другом: слишком доверчива. К ней змея подползет, а она все в небо будет смотреть, не оторвет глаз от звезд…Мария Ивановна прислушивается. К Юре. К своему внутреннему голосу. Обманщик не пришел бы сюда… И вдруг ее точно прорвало. Оттолкнула стул, достала из комода коробку из-под конфет, высыпала фотографии.— Вот Танечка, когда в детский садик пошла, вот в школу, вот в пионерской форме… — Руки дрожат, губы дрожат… Одна Таня, только Таня, больше никого. Вся жизнь ее в Тане. — А вот…Протягивает Юре клочок бумаги.«Дорогая мама! Мне очень тяжело, ты мне не веришь, и мне не с кем посоветоваться. Я решила уехать на целину, так будет лучше. Не ищи меня и никому ничего не говори. Обо мне не беспокойся, я все обдумала, мне плохо не будет. Не сердись. Целую. Прости».Таня пишет правду, и в то же время все в этой записке ложь.— Мы учились вместе. Дружили. Только не думайте плохо. Потом Тане показалось, что я изменил дружбе. И вот… Она не на целине!— Что же делать?— Искать.— В милиции сказали…— Милиция милицией, но и я буду.— А где?— Вы должны помочь…Увы, Мария Ивановна не знает ничего.— В последнее время она все куда-то уходила. Думала — к вам… — Вся ее надежда теперь на этого парня. — Куда?— Вот это и надо узнать! ДЕТЕКТИВЫ Приключенческие книжки Юра почитывал, но что придется воспользоваться детективной литературой как практическим руководством, это ему в голову никогда не приходило.В бесчисленном сонме сыщиков пальму первенства Юра отдавал мистеру Холмсу. Из всех приключенческих книг только Конан Доил у него и сохранился. На этот раз Холмс понадобился Юре по утилитарным соображениям. Этот английский детектив умел рассуждать, и его умозаключения неизбежно приводили к цели.Но одному Юре, пожалуй, не справиться. Он мысленно перебрал своих товарищей. Какими качествами должен обладать человек, годящийся на роль доктора Ватсона? Прежде всего он должен быть настоящим другом. Не болтать языком, не оставить в беде, поделиться последним… Таким требованиям отвечал Петька! Петя Торцов. Не в пример Юре, он дальше учиться не собирался. Хотел пойти работать еще после восьмого класса. Не позволила мать: очень ей хотелось, чтобы Петя получил среднее образование. Но сам он решил притормозить. «Надо дать передохнуть маме…» Его отец вернулся после войны с тяжелой контузией, долго болел и вот уже лет десять как умер. Мать осталась с тремя сыновьями на руках. Петя — старший. Работала телеграфисткой, оклад не ахти какой. Петя неизменно твердил: «Оканчиваю школу и поступаю на завод, а дальше посмотрим…»Юра поделился с Петей своими планами.— Не всякая тайна стоит усилий, затраченных на ее разгадывание, — рассудительно заметил Петя.— Но эту тайну я должен раскрыть, — возразил Юра. — Ты поможешь мне?— Спрашиваешь!Отвлеченные понятия вызывают иногда споры, но в бою друзья всегда плечом к плечу.Юра считал, что для начала требовалось еще раз как можно обстоятельнее расспросить Прасковью Семеновну о неведомой Зинаиде Васильевне.… — Заходи, заходи, сынок, — обрадовалась старуха.Юра пристроился между шкатулок и приступил к допросу.Зинаида Васильевна. Какая она? Как встретились? Как часто бывала у нее Таня?…Увы, Прасковья Семеновна мало что могла сказать. Познакомились на кладбище. Прасковья Семеновна пришла на могилку к мужу, и та пришла. Тоже к мужу. Потом вместе ехали с кладбища. Ни фамилии, ни адреса кладбищенской знакомой Прасковья Семеновна не знала.Таня бывала у нее. Не один раз. Сама говорила. Как-то ездила с Зинаидой Васильевной в Бескудниково…— А что в Бескудникове?— Не говорила.— А как найти Зинаиду Васильевну?— Не знаю.Круг замыкался. Чтобы найти Таню, нужно найти Зинаиду Васильевну. А как? Ни адреса, ни фамилии. Никаких следов.— Да ты не тревожься, — утешила Прасковья Семеновна. — Наберись терпенья. Девка молодая, не стерпит, вернется.И вдруг Юру осенило:— На кладбище, говорите, встретились? А когда туда опять?— Теперь не скоро.Юра уговорил Прасковью Семеновну поехать на кладбище:— Больше двух, от силы трех часов не потеряете.— Да это, милок, на весь день! Одних пересадок…— Уж поверьте мне…Юра приехал за ней на такси. Та даже растерялась:— Отродясь в таких экипажах не ездила…Пересекли Москву. По дороге заехали в цветочный магазин, купили цветов.На кладбище народу, как на бульваре. Воскресенье!— Вон он где, Архип Петрович мой, покоится.Прасковья Семеновна посадила цветы, принялась пропалывать травку.— А где могила мужа Зинаиды Васильевны?— Да, господи, вот же!— Не ошибаетесь?— Я, соколик, тверезая.— Эта?— Кажись… Али вот эта.— Какая же?— Либо та, либо эта.— А может, не та и не эта?— Как можно! Она тут стояла.— Так эта или та?Юра заглянул через оградку. Деревянный крест, окрашенный голубой масляной краской. «Федор Лукич Щеточкин, родился 17 апреля 1906 г., скончался 3 декабря 1953 г., жития его было 47 лет. Спи спокойно, незабвенный супруг!» Но супруг ли он Зинаиде Васильевне? За другой оградкой крест поплоше. «Михаил Иванович Валков. Род. 17.Х.1911, сконч. 6.V.1946». Может, Валков?На обратном пути Юра осведомился еще раз:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21