Я мог бы тогда поклясться собственной жизнью, что это настоящая любовь! Как же я был глуп! Мне следовало быть готовым к такому повороту! Но я не мог думать ни о чем, кроме нее. Я был по уши влюблен, прямо сходил с ума. — Он покачал головой. — Я был дураком! Ведь с самого начала мне было известно, что Дюпре согласились принять участие в нашем деле именно в расчете на брак Лизетт и Рено. Кристоф знал, что Рено очень нравится Лизетт, но, помимо этого, у него имелся практический расчет. Если бы дочь вышла за кого-то другого, часть его акций, а то и все, рано или поздно перешли бы к зятю. А брак с Рено гарантировал, что все они останутся в семье.
Конечно, — горько добавил он, — выдать Лизетт за меня было бы еще выгоднее, наша семья в этом случае имела бы контрольный пакет. Но брак со мной был исключен. Ведь я был для него америкашкой!
Благодаря горячей поддержке Джаспера Хью гораздо меньше, чем другие его соотечественники, ощутил силу нелюбви креолов к американцам. Но понять, как чувствовал себя влюбленный Джон, он мог вполне. Все-таки ему гораздо больше повезло в жизни, чем приемному отцу. Хью позволил себе даже слегка улыбнуться. Прекрасная маленькая креолка стала его женой!
— А как сейчас ты чувствуешь себя рядом с Лизетт? — тихо спросил он. — Наверное, тебе не слишком уютно от того, что она вновь оказалась поблизости?
— Еще бы, черт побери! Неуютно, совсем неуютно! Но, признаюсь тебе, увидеть Лизетт и вновь оказаться вдали от нее было бы в тысячу раз хуже!
— О, вот, оказывается, в какую сторону дует ветер, — насмешливо прошептал Хью. — Честно сказать, надо быть слепцом, чтобы не заметить, как сыплются искры, когда вы подходите друг к другу.
— Не стоит шутить на эту тему, — обжег его взглядом отчим, — и убери эту дурацкую улыбку со своего лица, молодой человек! В ситуации, в которой я оказался, нет ничего смешного.
— Действительно, нет, — кротко сказал Хью, по-прежнему, однако, улыбаясь. — И что же ты собираешься предпринять?
— Как только мне удастся остаться наедине с этой злюкой, я больше не позволю ее острому язычку увести меня в сторону. Я заставлю ее выслушать все, что хочу сказать. Я докажу, что это не я разбил ее сердце, а она мое! А затем я потребую объяснить ее дурацкое поведение, и в первую очередь то, почему она прислала отца и этого Дюпре, позволив им так жестоко поступить со мной. А затем, как ни странно это звучит, я намерен обратиться к ее разуму и сердцу и доказать, что я нужен ей. — Лицо Джона сделалось жестким и решительным. — Я хочу, чтобы она поняла, что я был и остаюсь тем единственным на свете человеком, который ей нужен!
Хью как никто другой понимал, что сделать это отчиму будет совсем непросто. Микаэла очень похожа на свою мать, а Джон оказался примерно в том же положении, что и он сам. Красавица креолка обвинила его в том, что он женился на ней по расчету, и не хочет слушать никаких доводов, опровергающих это. Лнзетт убеждена, что в случившемся двадцать лет назад повинен только Джон. За прошедшие годы она свыклась с мыслью, что Джон бросил ее. Почему? Она же сама написала ему ту роковую записку. Сама? А так ли это? Ведь письмо можно и подделать. Хью даже вздрогнул от мысли, неожиданно пришедшей на ум.
— Ты узнал ее почерк и больше уже не разговаривал с ней? — спросил он, наклоняясь вперед и внимательно глядя на отчима.
Джон кивнул.
— Но ты же говорил, что она любила тебя и даже согласилась бежать с тобой. Ты, думаешь, что она уже тогда обманывала тебя?
— Нет, — улыбнулся отчим, и лицо его смягчилось. — Уверен, что ее чувства были искренни. Я долго размышлял обо всем этом и пришел к выводу, что это Кристоф убедил ее отказаться от меня ради семьи. Наверняка он говорил, что замужество Лизетт не только ее личное дело и ей следует подумать о родственниках.
— Но это все твои догадки. А с ней самой ты объясниться не попытался? Просто сжал зубы и уехал в Натчез?
— Ну да, — несколько удивленно произнес Джон. — Особого выбора у меня не было.
— Но если ты не поговорил с самой девушкой, — грустно усмехнулся Хью, — откуда же такая уверенность, что это она прислала к тебе Галланда и Дюпре? Ты абсолютно уверен, что записку, которую тебе показали, писала Лизетт? Я неоднократно слышал, что Рено Дюпре — большой интриган, а про старого Кристофа вообще говорят, что он самого дьявола мог обмануть. Не могло ли случиться, что, узнав каким-то образом о ваших с Лизетт планах, они просто сговорились их разрушить? У каждого из них для этого имелись основания. А судя по тому, что я слышал об этих людях, они могли пойти и па подлог.
Джон застыл как громом пораженный. Он побледнел, затем вспыхнул. Хотел что-то сказать, но лишь беззвучно шевелил губами.
Хью, с трудом сдерживая улыбку, откинулся на спинку кресла.
— Вижу, что подобная мысль тебе в голову не приходила. Но ведь подобное могло быть? Джон удрученно кивнул.
— Какие мерзавцы! — воскликнул он наконец, справившись с собой и вновь обретя дар речи. — Да, это вполне в духе Кристофа и Рено. Я даже могу, пожалуй, точно сказать, от кого они узнали о нашем с Лизетт плане — от ее проклятой французской горничной! Она вечно шпионила за ней и копалась в ее вещах. Лизетт любила Мазетту, так, кажется, звали ту мерзавку, и верила ей. Ха! Доказательств, конечно, у меня нет. Но я готов поставить половину моего состояния, что именно Мазетта сообщила Кристофу о намерении Лизетт бежать со мной.
— И что же ты, поняв это, будешь делать теперь?
— Изменить, к великому сожалению, уже ничего нельзя. Кристоф и Рено в могиле… Но я обязательно поговорю с Лизетт, расскажу ей о наших подозрениях и выясню точно, она написала ту записку или нет. Если послание было подделкой, это и явится лучшим доказательством моей невиновности. — В темных глазах Джона мелькнула искра надежды. — И того, что я всегда любил ее…
— А что ты думаешь о Жане? Может он что-то знать?
— В те дни он был совсем еще мальчишкой, буквально обожавшим Рено, — неуверенно произнес отчим. — Он может н не знать правды. Скорее всего ему сообщили версию, придуманную Кристофом и Рено, в которую он и верит до сих пор.
— Возможно. Но и наша версия — умозаключения, а не факты. Поэтому, прежде чем расследовать дальше, я должен спросить тебя: ты уверен в том, что все произошло именно так, как мы сейчас предполагаем, и Лизетт не виновата?
Уголки губ Джона чуть опустились в грустной улыбке.
— Это и есть главное, что мы должны выяснить, не так ли? — ответил он вопросом на вопрос.
* * *
Ужин в расширившемся составе оказался довольно занимательным. Хотя Хью по-прежнему думал только о взаимоотношениях с женой, он неожиданно почувствовал себя за столом более спокойно, уверенно и обнаружил, к своему удивлению, что присутствие Жана и Франсуа действует на пего благотворно.
Жан вел себя так, что можно было сделать лишь один вывод: он целиком и полностью признает — несносный американец стал теперь полноправным членом его семьи, и он не возражает против этого, равно как и против значительной роли этого американца в компании. Взаимная симпатия, которую неожиданно обнаружили Жан и Джон во время недавней встречи в Новом Орлеане, судя по всему, сохранилась. Хью даже подумал, что отрицательное отношение Жана к американцам могло основываться на разных выдумках, которыми напичкал его в свое время Рено. Кто знает, может, он только сейчас обнаружил, что уроженцы Соединенных Штатов не такие жадные, неотесанные дикари, какими он представлял их себе до сих пор?
Хью сразу почувствовал необычное поведение Франсуа. Но в чем же дело, понять не смог. Молодой человек держался вежливо, охотно принимал участие в разговорах, был мил и обворожителен. Но сквозь все это проглядывала в нем озабоченность. По быстрым взглядам Франсуа, которые Хью несколько раз почувствовал на себе, можно было понять, что скрытое беспокойство шурина связано с ним. Но что его тревожит? Франсуа раздражает его присутствие? Вряд ли. Этот молодой человек не очень умеет сдерживать свои чувства. Вряд ли он смог бы вести себя с таким искренним дружелюбием и выглядеть таким довольным, раздражай его хозяин дома. Может, он, как и Жан, понял наконец, что ошибался в шурине, и испытывает теперь чувство раскаяния? Хотелось бы надеяться, однако едва ли. Франсуа еще слишком молод, ветрен и горяч, чтобы огорчаться из-за подобных вещей. Скорее всего его вообще ничего не огорчает, а настороженность в его поведении — лишь плод собственной фантазии Хью. Как бы там ни было, оба новых гостя вели себя просто великолепно и блистали столь свойственными креолам непринужденностью и остроумием.
А вот о других гостях “Уголка любви” этого сказать было никак нельзя. Джон был явно напряжен, а Лизетт с вежливой холодностью отвергала все его попытки затеять более личный разговор. Хью тем не менее подумал, что, когда Лизетт станет не только его тещей, но и приемной матерью, он окажется в довольно необычной ситуации. В том, что рано или поздно это случится, он не сомневался.
Ланкастер перевел взгляд на другую сторону покрытого белоснежной скатертью стола, где сидела его жена. Жаль, что нет пока такой уверенности в том, что и у него с Микаэлой скоро будет все хорошо. Его устремленные на жену серые глаза потеплели. О, как же она дорога ему! Он даже испытал укол глупой ревности, услышав, как при какой-то очередной шутке Франсуа она засмеялась. Когда же она столь же искренне будет смеяться над его остротами? Да она просто глупая гусыня, если думает, что он женился на ней из-за этих дурацких акций, будь они Прокляты! Как она не понимает, что он любит ее! Он любил ее еще до того, как сам догадался об этом. Только как убедить в атом и ее? Мозг мгновенно переключился на изобретение способа, с помощью которого можно сломить, у прямое недоверие супруги и вернуть ее на законное место в своей постели. Это так увлекло, что Хью даже перестал слышать, о чем говорят остальные. Вывело из задумчивости то, что разговор неожиданно смолк и все вопросительно смотрят на него.
Улыбнувшись одной из самых своих очаровательных улыбок и с вызовом блеснув черными очами, Микаэла спросила, явно уже во второй раз:
— Франсуа просит позволить ему пригласить на несколько дней в “Уголок любви” Алена. — Она сделала паузу, но слишком короткую, чтобы Хью успел что-то возразить. — Я сказала ему, что для такого приятного человека и давнего друга нашей семьи мой дом открыт всегда. Надеюсь, ты не возражаешь?
Глава 18
Несколько долгих мгновений Хью пристально смотрел на Микаэлу, не зная, чего ему больше хочется — расхохотаться или выругаться. Наконец он поднял бокал, как бы намереваясь произнести тост, и сказал:
— Конечно, я не стану возражать, коль скоро присутствие Алена в нашем доме доставит тебе удовольствие, любовь моя. — На лице его мелькнула и тут же исчезла улыбка, похожая на тигриный оскал. — Любой твой друг, дорогая, является н моим другом. Я буду с нетерпением ждать его приезда. Кстати, — произнес он скорее с вежливым безразличием, чем с искренним интересом, обернувшись к Франсуа, — когда мсье Хассон собирается приехать?
Не ожидавший такого поворота Франсуа удивленно смотрел то на сестру, то на ее мужа.
— Я… О, я сообщу ему об этом письмом, которое завтра же отправлю с кем-нибудь из слуг. Думаю, что он приедет в субботу или воскресенье.
— Вот и отлично! — довольно произнес Хью. — Мы будем ждать его. — Он нежно посмотрел на жену. — Не правда ли, дорогая?
В ответном взгляде Микаэлы угадывалась явная растерянность. Конечно, она не думала, что в ответ на ее вопрос он устроит сцену. Но и то, что он так спокойно согласится пригласить Алена в дом, где собрались самые близкие родственники, она тоже не ожидала. По ее расчетам, Хью должен был хотя бы попытаться вежливо, но твердо отказать ей и Франсуа в этой странной просьбе. Она и затеяла все это для того, чтобы понаблюдать за тем, как муж будет выпутываться из щекотливого положения. Но вместо этого Хью легко согласился, более того, предстал в роли истинного джентльмена и любящего мужа. В ловушку, таким образом, попалась она сама. Стараясь скрыть неудовольствие, она равнодушно пожала плечами. — Oui! Я рада гостям.
Разговор за столом перешел на другие темы, но Микаэла почти не принимала в нем участия. Посмотрев в смуглое лицо мужа, который весело рассмеялся в ответ на какое-то остроумное замечание Жана, она вдруг ощутила пустоту и отчаяние. Как же она любит этого бесчувственного красавца! А он совершенно равнодушен к ней! В этом нет уже никаких сомнений. Прошло уже два дня с момента их ссоры, а он не предпринял и малейшей попытки к сближению. Конечно, ему нет до нее никакого дела. Будь иначе, разве мог бы он с такой холодностью воспринимать все ее выпады. Если бы Хью испытывал к ней хоть какие-то чувства, он бы ни за что не позволил, чтобы их отношения зашли в тупик, из которого и выхода-то не видно. Она горько усмехнулась. Да что там говорить, разве может любящий муж допустить, чтобы молодая жена постоянно спала от него отдельно? Как это ни больно, но приходится признать, что он абсолютно холоден к ней. Этим и объясняется его согласие на приезд Алена. Может ли нормальный муж пригласить в дом человека, который совсем недавно считался чуть ли не женихом его жены? Если да, то она ничего не понимает в этом мире!
Единственное, что ее радовало, когда она думала об их отношениях, была новость о том, что Алиса Саммерфилд солгала ей. Слова американки не давали Микаэле покоя с самого дня свадьбы. Хью казался искренним, когда говорил, что между ним и Алисой были лишь самые невинные дружеские отношения. Так хочется верить в это! По крайней мере можно не корить себя хоть за то, что вышла замуж за человека, который любил и любит другую. Микаэла чуть слышно вздохнула. Конечно, Хью мог и солгать, но сердце подсказывало, что правду сказал он, а не Алиса. Американка, похоже, просто хотела отомстить ей, посеяв семена недоверия, из которых часто вырастают серьезные семейные проблемы. Так оно и вышло. Конечно, сам по себе навет Алисы не мог бы ухудшить их с Хью отношения, но вместе со многим другим он, безусловно, сыграл свою роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50