https://wodolei.ru/catalog/ekrany-dlya-vann/
Только ему ты можешь поклоняться, пытаясь отсрочить смерть.
Человек развел полы сутаны, Кристина с изумлением и ужасом смотрела на его тело. Каждый дюйм его плоти был пронзен железными цепями, оплетающими тело, словно паучья сеть. Он держал в руках очень длинные тонкие иглы, при виде которых Кристину будто окатили ледяной водой.
– Сердце мира оплетено железными цепями боли и страха, так будет всегда. И если ты рискнешь избавиться от этих цепей, ценой этого будет твое собственное разорванное в клочья сердце. Бог этого мира покажет тебе границы боли и отчаяния. Он проведет тебя в самые темные глубины твоего сознания. А потом ты умрешь. Не было и никогда не будет смысла у твоей бесполезной жизни.
Кристина смотрела на пронзенную железом фигуру палача, и ее сердце начала наполнять ненависть. Горячая терпкая ненависть, вырывающая ее из удушающих обьятий страха. Тварь ошибалась, Кристина знала о своем смысле жизни. Она знала, ради кого стоит жить. И еще она видела стрелку дорогих сердцу часов, почти слившуюся с цифрой три.
– Ты не мой бог, – прошептала она, отступая назад, – и никогда им не будешь.
У нее не было права на ошибку. Не было права на подавляющий страх. И если выбирать из двух зол – разбиться на дне пропасти казалось ей гораздо лучшим вариантом, чем попасть в руки этого безумца. Она обернулась и побежала к краю пропасти. За ее спиной завизжал Наблюдатель, он спрыгнул на пол и стремительно помчался ей наперерез, его нескладное неловкое тело казалось таким только лишь на первый взгляд, на самом деле бежал он ничуть не медленнее Кристины. Ее сердце выпрыгивало из груди, нога едва не подвернулась, зацепившись за острый камень, она закусила губу, пытаясь не расплакаться, и с последними силами совершила отчаянный рывок в сторону висящей в темноте веревки. Она услышала крик Цепня, затем раздался голос его Хозяина, он говорил что-то на незнакомом языке, и этот оглушающий мерзкий голос не мог принадлежать человеку. Кристина обеими руками схватилась за шершавую поверхность каната, свежие мозоли на ладонях засаднило так, что она с отчаянием вскрикнула. И начала взбираться вверх. Сзади зазвенели железные цепи, и Кристина поняла, что если сейчас она полностью не выложится, толстая цепь перерубит ее тело пополам вместе с веревкой. Плечи жутко болели, да и сам канат раскачивался из стороны в сторону. Свет факелов больше не доставал до этого уровня, и она осталась в кромешной темноте, слыша лишь угрожающий звон железа внизу. Потом на одно мгновение вокруг воцарилась тишина, и лишь тонкий свист и звяканье тысяч железных пазов цепи прервал ее. Удар раздался чуть ниже ее ног, она даже почувствовала волну рассекаемого цепью воздуха, грохот сыплющихся вниз камней едва ее не оглушил. Кристина продолжала лезть вверх. И потом, когда ее трясущиеся напряженные руки нащупали вверху крюк, к которому крепилась веревка, она услышала жуткий вопль, полный злобы и разочарования. Ее преследователь понял, что его жертва смогла найти путь к спасению, и бесновался теперь внизу, не в силах ее достать. Она влезла на каменную плиту перед самой дверью, боясь отпустить веревку и сорваться в бездонную пропасть. Стрелка часов перевалила за три, и окружающее пространство вокруг нее задрожало, будто горячий воздух, струящийся в знойном летнем мареве. Этот мир исчезал, словно пустынный мираж. Лишь дверь оставалась все такой же реальной. Такой достижимой. Кристина с трудом поднялась на ноги и взялась за холодный металл дверной ручки. Она плакала. И надеялась, что теперь она уж точно нашла дорогу домой. Взгляд Кристины упал на выгравированное в самом центре двери изображение женщины, обнимающей одинокое дерево, затем она повернула ручку. Раздался тихий щелчок, дверь открылась. Окружающий ее мир проваливался в пустоту, и Кристина, не раздумывая, шагнула в темноту дверного проема.
..7..
В детстве очень часто ей снился такой сон: она совсем одна, посреди бескрайнего поля, уходящего в неизвестные дали. Одиночество заполняет душу и выжигает в ней любые чувства, любые эмоции. Она словно последний человек, оставшийся в мертвом пустынном мире. Обреченная блуждать в темноте, снова и снова пытаясь найти дорогу назад. Туда, где когда-то она была счастлива и любима. Но этой дороги нет, есть только лишь бесконечное пространство, и ты можешь идти в любом направлении, пока не поймешь, что выхода не существует. Сны стали приходить после смерти деда. Когда же умерла мама, не было ни одной ночи, чтобы она не оказалась заживо погребенной в гробнице ночных кошмаров. Белые больничные палаты стали вызывать у нее непреодолимый ужас, тяжелый запах лекарств с огромной силой сжимал грудь, вызывая отвращение и страх. Мама очень часто разговаривала с ней в палате, скрывая боль, горящую внутри. Улыбка редко покидала ее лицо, и никогда ни одним словом не обмолвилась она о том, что неизлечимая болезнь съедает ее заживо. Лишь однажды мама завела с ней серьезный разговор, за несколько дней до своего ухода. Этот разговор Кристина не забудет никогда. Безжалостная память хранит в себе каждое ее слово. И внезапно повзрослевшее сознание понимает: то, что ранее воспринималось как само собой разумеющееся, как незыблемое и неизменное, может в любое мгновение исчезнуть, оставив после себя лишь боль и одиночество. Когда маму увезли в больницу, Кристи плакала целыми днями, но надежда на чудесное исцеление не покидала ее. До того самого момента, пока первые комья земли не упали на крышку гроба. Целый год Кристи провела дома, в городском поместье, не общаясь с друзьями и все больше замыкаясь в себе. Отец пытался ее приободрить, но случившееся ударило его столь же сильно, каждый раз он возвращался с работы поздней ночью с темными кругами под глазами и сильным запахом спиртного. Он старался выглядеть несломленным, хотел, чтобы Кристина не замечала его истинного состояния, но каждый раз, когда он улыбался, она видела, как трудно ему это дается. И как быстро улыбка исчезает с лица, уступая измученному отрешенному выражению. Прошел год, и Кристи решила изменить образ жизни. Бог отнял у нее самое дорогое, лишил ее радости и смеха, и она решила бросить ему вызов. Прожигать жизнь, потому что ничего ценного, за исключением Генри, в ней не осталось. Ночи она проводила в клубах и барах Лондона. Днем отсыпалась у подруг или случайных знакомых. Кристина видела, как сильно страдает от этого отец, но ничего поделать с собой не могла.
Она так бы и продолжала погружаться на самое дно, если бы не встретила Рони. Милого парня с чудными зелеными глазами. С шрамиком на левом ухе, оставшимся от серьги, носимой им когда-то давно в юности.
В половине первого ночи она сидела в полупустом баре с подругой, снаружи шел привычный лондонский дождь, подруга во всю флиртовала с двумя нетрезвыми мужчинами гораздо старше ее самой, а Кристина сидела рядом, рассеяно отвечала на адресуемые ей реплики, стараясь избавится от назойливых ухажеров. Ее снова накрыла печаль, такая глубокая, что хотелось спрятаться от всего окружающего, подальше от всех этих похотливых пьяных лиц. Кристина не видела, как он подошел к их столику, услышала только его низкий мягкий голос:
– Малыш, тебе грустно? – спросил у нее высокий зеленоглазый брюнет, наклонившийся к ней, – Когда ты в последний раз гуляла под ночным английским дождем? Спасешь меня от одинокой прогулки?
Вот тогда она поняла: все самое хорошее в жизни происходит тогда, когда этого совсем не ждешь.
– Лучше спаси меня от этой компании, – ответила Кристина, кивнув на увлеченно разговаривающих соседей.
– С огромной радостью, – сказал парень, внимательно глядя на нее, и едва улыбаясь уголками губ, – Какая же ты красивая… Кристи.
Он так и не сказал, откуда узнал ее имя. Может быть, услышал в разговоре, но это для нее уже не имело никакого значения. Он действительно сдержал обещание. И спас ее не только от компании подвыпивших друзей, он спас ее от нее же самой. От саморазрушения и бессмысленного однообразного существования.
Дальнейшее казалось ей чудесным сном, все ее проблемы, обиды, вся боль, в огромном количестве скопившаяся внутри – все это исчезало, когда она проводила время с Рони. Как будто в невероятно объемное, сложное и хаотичное уравнение жизни был подставлен один единственный элемент, решающий всю эту систему. Создающий гармонию. Таким недостающим элементом оказалась для нее любовь. Рони понимал все, что Кристина хотела ему сказать без слов, произнесенных вслух. И она знала, что в этом мире, где каждый человек безуспешно пытается достучаться до других, настоящее взаимопонимание – редкий дар, способный превратить жизнь двух людей в яркий праздник. Она продолжила учебу, помирилась с отцом и научилась получать удовольствие от каждого дня жизни. Но у любого счастья есть свои завистники – Рони играл в одной из многих британских групп, выступающей по всей стране в прокуренных дешевых клубах, мечтающих достичь первого места в строчках британских хит-парадах. Его друг, барабанщик этой же группы, с первого же знакомства с Кристиной положил на нее глаз и пытался всячески их поссорить, действуя изощренными подлыми методами. Все кончилось тем, что Рони ударил его перед началом выступления; Гевин, тот самый друг, вытер с лица кровь, ухмыльнулся и вышел из клуба, не проронив ни слова и даже не взглянув на побелевшее, едва сдерживающее ярость, лицо Рони. На этом все, казалось бы, и закончилось, пока одним вечером, через неделю после случившегося, Рони не вернулся домой с переломанными пальцами, чудом избежав смертельных травм. Гевин сломал ему три пальца алюминиевой бейсбольной битой. Сломанные пальцы – это вроде бы и не очень большая угроза жизни, вот только в этот момент Рони закрывал ими свою голову.
Перепуганная Кристина просила его вызвать полицию, но он лишь отмахивался, говорил, что сам решит эту проблему, что Гевин – его бывший друг и нельзя впутывать в эту ситуацию каких-то других людей. Позже она не смогла простить себя за то, что послушала его и сама не обратилась в соответствующую службу. О Гевине не было слышно около месяца, Рони с Кристиной сидели в одном из пабов южного Лондона, когда в этот бар пожаловал сам Гевин со своими новыми друзьями. Кристина и раньше слышала о том, что он употребляет тяжелые наркотики, не раз на репетициях он хвастался пакетиком героина, приобретенного им у трущобного барыги за полцены, теперь же не было никаких сомнений, что худющий бледный Гевин с покрасневшими глазами весьма плотно сидит на игле. Он с наглой самоуверенностью подошел к ним, развязно осведомился о том, хорошо ли срослись пальцы на руке Рони – Кристина с огромным трудом смогла удержать своего парня от грозящей вылиться в насилие вспышки гнева.
– Давай уйдем, Рони, пожалуйста, – попросила Кристина, прикасаясь к его сжавшейся в кулак руке, когда шатающийся от наркотического похмелья Гевин с грязными ругательствами вернулся к гогочущим друзьям. Она знала, что если пребывание в пабе затянется, Рони обязательно ввяжется в драку, чтобы усмирить поливающего их грязью подонка. Они встали и уже направлялись к выходу, когда пустая бутылка от пива полетела в Рони, и мерзкий голос его бывшего друга назвал Кристину отвратительным словом. В два прыжка Рони одолел расстояние, разделяющее их с Гевином, и одним ударом опрокинул его на пол. Кристина потащила своего парня обратно к выходу, его тело от напряжения было твердым словно камень, они вышли на пустую безлюдную улицу, горящую тусклыми желтыми огнями фонарей.
– Решил сбежать со своей шлюхой? – раздался голос за ее спиной. Они обернулись: перед ними стоял Гевин с текущей из разбитого носа кровью, залившей всю его помятую клетчатую рубашку. В руках он держал блестящий в свете фонарей нож. Бывают в жизни каждого человека такие события, которые становятся точкой отчета, которой человек делит потом свою жизнь. Поворотный пункт, меняющий все привычное существование. И когда Гевин, замахнувшись ножом, кинулся к ним, а Рони, оттолкнув ее в сторону, бросился ему наперерез, она с ужасом осознала, что прежней счастливой жизни пришел конец. Дальнейшее выпало из ее памяти, Кристина словно провалилась в вязкую непроглядную темноту. Когда она очнулась, Рони со стоном зажимал глубокую рану на левом боку, кровь была везде, на нем, на самой Кристине, даже на ее руках. А на сером асфальте лежал умирающий Гевин, с расплывающимся кровавым пятном на животе.
На ноже обнаружили отпечатки пальцев только лишь одного Рони. По какому-то мистическому совпадению, на нем просто не оказалось отпечатков Гевина, а это значило, что доказать принадлежность ножа убитому было очень сложно. К тому же почти все посетители паба, большинство из которых составляли трусливые дружки-наркоманы, подтвердили, что драку начал именно Рони – никого из них не было на улице в тот момент, когда произошло все самое страшное. Ему дали четыре года, очень маленький срок, если учитывать многочисленные показания свидетелей не в его пользу и бездоказательность того, что первым воспользовался орудием убийства сам Гевин.
Но для Кристины этот приговор стал настоящим ударом. Все, кого она любила, уходили из ее жизни. Она знала, что дождется его, знала, что никакие силы не заставят ее бросить Рони. Но впереди оставалось еще целых три года, которые нужно было прожить в одиночестве. В изоляции от любимого человека. Жить ради одной встречи в неделю, проходившей в тесном длинном коридоре со стеклом, разделяющим их друг от друга.
И когда она проходила через дверь, ведущую прочь из кошмарного сюрреалистичного мира, она не думала о том, что ей пришлось пережить. Она радовалась, что ей удалось выжить, чтобы вновь увидеть отца и Рони. Чтобы снова заглянуть в глаза парня, подарившего ей столько любви и не требующего ничего взамен.
..8..
Несколько мгновений Кристина ничего не чувствовала, ничего не видела, вокруг одна пустота, окружающая тело. Потом резкий толчок, как будто кто-то изо всех сил толкнул ее в спину, и она вновь оказалась в маленькой уютной комнате Алтерионского поместья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Человек развел полы сутаны, Кристина с изумлением и ужасом смотрела на его тело. Каждый дюйм его плоти был пронзен железными цепями, оплетающими тело, словно паучья сеть. Он держал в руках очень длинные тонкие иглы, при виде которых Кристину будто окатили ледяной водой.
– Сердце мира оплетено железными цепями боли и страха, так будет всегда. И если ты рискнешь избавиться от этих цепей, ценой этого будет твое собственное разорванное в клочья сердце. Бог этого мира покажет тебе границы боли и отчаяния. Он проведет тебя в самые темные глубины твоего сознания. А потом ты умрешь. Не было и никогда не будет смысла у твоей бесполезной жизни.
Кристина смотрела на пронзенную железом фигуру палача, и ее сердце начала наполнять ненависть. Горячая терпкая ненависть, вырывающая ее из удушающих обьятий страха. Тварь ошибалась, Кристина знала о своем смысле жизни. Она знала, ради кого стоит жить. И еще она видела стрелку дорогих сердцу часов, почти слившуюся с цифрой три.
– Ты не мой бог, – прошептала она, отступая назад, – и никогда им не будешь.
У нее не было права на ошибку. Не было права на подавляющий страх. И если выбирать из двух зол – разбиться на дне пропасти казалось ей гораздо лучшим вариантом, чем попасть в руки этого безумца. Она обернулась и побежала к краю пропасти. За ее спиной завизжал Наблюдатель, он спрыгнул на пол и стремительно помчался ей наперерез, его нескладное неловкое тело казалось таким только лишь на первый взгляд, на самом деле бежал он ничуть не медленнее Кристины. Ее сердце выпрыгивало из груди, нога едва не подвернулась, зацепившись за острый камень, она закусила губу, пытаясь не расплакаться, и с последними силами совершила отчаянный рывок в сторону висящей в темноте веревки. Она услышала крик Цепня, затем раздался голос его Хозяина, он говорил что-то на незнакомом языке, и этот оглушающий мерзкий голос не мог принадлежать человеку. Кристина обеими руками схватилась за шершавую поверхность каната, свежие мозоли на ладонях засаднило так, что она с отчаянием вскрикнула. И начала взбираться вверх. Сзади зазвенели железные цепи, и Кристина поняла, что если сейчас она полностью не выложится, толстая цепь перерубит ее тело пополам вместе с веревкой. Плечи жутко болели, да и сам канат раскачивался из стороны в сторону. Свет факелов больше не доставал до этого уровня, и она осталась в кромешной темноте, слыша лишь угрожающий звон железа внизу. Потом на одно мгновение вокруг воцарилась тишина, и лишь тонкий свист и звяканье тысяч железных пазов цепи прервал ее. Удар раздался чуть ниже ее ног, она даже почувствовала волну рассекаемого цепью воздуха, грохот сыплющихся вниз камней едва ее не оглушил. Кристина продолжала лезть вверх. И потом, когда ее трясущиеся напряженные руки нащупали вверху крюк, к которому крепилась веревка, она услышала жуткий вопль, полный злобы и разочарования. Ее преследователь понял, что его жертва смогла найти путь к спасению, и бесновался теперь внизу, не в силах ее достать. Она влезла на каменную плиту перед самой дверью, боясь отпустить веревку и сорваться в бездонную пропасть. Стрелка часов перевалила за три, и окружающее пространство вокруг нее задрожало, будто горячий воздух, струящийся в знойном летнем мареве. Этот мир исчезал, словно пустынный мираж. Лишь дверь оставалась все такой же реальной. Такой достижимой. Кристина с трудом поднялась на ноги и взялась за холодный металл дверной ручки. Она плакала. И надеялась, что теперь она уж точно нашла дорогу домой. Взгляд Кристины упал на выгравированное в самом центре двери изображение женщины, обнимающей одинокое дерево, затем она повернула ручку. Раздался тихий щелчок, дверь открылась. Окружающий ее мир проваливался в пустоту, и Кристина, не раздумывая, шагнула в темноту дверного проема.
..7..
В детстве очень часто ей снился такой сон: она совсем одна, посреди бескрайнего поля, уходящего в неизвестные дали. Одиночество заполняет душу и выжигает в ней любые чувства, любые эмоции. Она словно последний человек, оставшийся в мертвом пустынном мире. Обреченная блуждать в темноте, снова и снова пытаясь найти дорогу назад. Туда, где когда-то она была счастлива и любима. Но этой дороги нет, есть только лишь бесконечное пространство, и ты можешь идти в любом направлении, пока не поймешь, что выхода не существует. Сны стали приходить после смерти деда. Когда же умерла мама, не было ни одной ночи, чтобы она не оказалась заживо погребенной в гробнице ночных кошмаров. Белые больничные палаты стали вызывать у нее непреодолимый ужас, тяжелый запах лекарств с огромной силой сжимал грудь, вызывая отвращение и страх. Мама очень часто разговаривала с ней в палате, скрывая боль, горящую внутри. Улыбка редко покидала ее лицо, и никогда ни одним словом не обмолвилась она о том, что неизлечимая болезнь съедает ее заживо. Лишь однажды мама завела с ней серьезный разговор, за несколько дней до своего ухода. Этот разговор Кристина не забудет никогда. Безжалостная память хранит в себе каждое ее слово. И внезапно повзрослевшее сознание понимает: то, что ранее воспринималось как само собой разумеющееся, как незыблемое и неизменное, может в любое мгновение исчезнуть, оставив после себя лишь боль и одиночество. Когда маму увезли в больницу, Кристи плакала целыми днями, но надежда на чудесное исцеление не покидала ее. До того самого момента, пока первые комья земли не упали на крышку гроба. Целый год Кристи провела дома, в городском поместье, не общаясь с друзьями и все больше замыкаясь в себе. Отец пытался ее приободрить, но случившееся ударило его столь же сильно, каждый раз он возвращался с работы поздней ночью с темными кругами под глазами и сильным запахом спиртного. Он старался выглядеть несломленным, хотел, чтобы Кристина не замечала его истинного состояния, но каждый раз, когда он улыбался, она видела, как трудно ему это дается. И как быстро улыбка исчезает с лица, уступая измученному отрешенному выражению. Прошел год, и Кристи решила изменить образ жизни. Бог отнял у нее самое дорогое, лишил ее радости и смеха, и она решила бросить ему вызов. Прожигать жизнь, потому что ничего ценного, за исключением Генри, в ней не осталось. Ночи она проводила в клубах и барах Лондона. Днем отсыпалась у подруг или случайных знакомых. Кристина видела, как сильно страдает от этого отец, но ничего поделать с собой не могла.
Она так бы и продолжала погружаться на самое дно, если бы не встретила Рони. Милого парня с чудными зелеными глазами. С шрамиком на левом ухе, оставшимся от серьги, носимой им когда-то давно в юности.
В половине первого ночи она сидела в полупустом баре с подругой, снаружи шел привычный лондонский дождь, подруга во всю флиртовала с двумя нетрезвыми мужчинами гораздо старше ее самой, а Кристина сидела рядом, рассеяно отвечала на адресуемые ей реплики, стараясь избавится от назойливых ухажеров. Ее снова накрыла печаль, такая глубокая, что хотелось спрятаться от всего окружающего, подальше от всех этих похотливых пьяных лиц. Кристина не видела, как он подошел к их столику, услышала только его низкий мягкий голос:
– Малыш, тебе грустно? – спросил у нее высокий зеленоглазый брюнет, наклонившийся к ней, – Когда ты в последний раз гуляла под ночным английским дождем? Спасешь меня от одинокой прогулки?
Вот тогда она поняла: все самое хорошее в жизни происходит тогда, когда этого совсем не ждешь.
– Лучше спаси меня от этой компании, – ответила Кристина, кивнув на увлеченно разговаривающих соседей.
– С огромной радостью, – сказал парень, внимательно глядя на нее, и едва улыбаясь уголками губ, – Какая же ты красивая… Кристи.
Он так и не сказал, откуда узнал ее имя. Может быть, услышал в разговоре, но это для нее уже не имело никакого значения. Он действительно сдержал обещание. И спас ее не только от компании подвыпивших друзей, он спас ее от нее же самой. От саморазрушения и бессмысленного однообразного существования.
Дальнейшее казалось ей чудесным сном, все ее проблемы, обиды, вся боль, в огромном количестве скопившаяся внутри – все это исчезало, когда она проводила время с Рони. Как будто в невероятно объемное, сложное и хаотичное уравнение жизни был подставлен один единственный элемент, решающий всю эту систему. Создающий гармонию. Таким недостающим элементом оказалась для нее любовь. Рони понимал все, что Кристина хотела ему сказать без слов, произнесенных вслух. И она знала, что в этом мире, где каждый человек безуспешно пытается достучаться до других, настоящее взаимопонимание – редкий дар, способный превратить жизнь двух людей в яркий праздник. Она продолжила учебу, помирилась с отцом и научилась получать удовольствие от каждого дня жизни. Но у любого счастья есть свои завистники – Рони играл в одной из многих британских групп, выступающей по всей стране в прокуренных дешевых клубах, мечтающих достичь первого места в строчках британских хит-парадах. Его друг, барабанщик этой же группы, с первого же знакомства с Кристиной положил на нее глаз и пытался всячески их поссорить, действуя изощренными подлыми методами. Все кончилось тем, что Рони ударил его перед началом выступления; Гевин, тот самый друг, вытер с лица кровь, ухмыльнулся и вышел из клуба, не проронив ни слова и даже не взглянув на побелевшее, едва сдерживающее ярость, лицо Рони. На этом все, казалось бы, и закончилось, пока одним вечером, через неделю после случившегося, Рони не вернулся домой с переломанными пальцами, чудом избежав смертельных травм. Гевин сломал ему три пальца алюминиевой бейсбольной битой. Сломанные пальцы – это вроде бы и не очень большая угроза жизни, вот только в этот момент Рони закрывал ими свою голову.
Перепуганная Кристина просила его вызвать полицию, но он лишь отмахивался, говорил, что сам решит эту проблему, что Гевин – его бывший друг и нельзя впутывать в эту ситуацию каких-то других людей. Позже она не смогла простить себя за то, что послушала его и сама не обратилась в соответствующую службу. О Гевине не было слышно около месяца, Рони с Кристиной сидели в одном из пабов южного Лондона, когда в этот бар пожаловал сам Гевин со своими новыми друзьями. Кристина и раньше слышала о том, что он употребляет тяжелые наркотики, не раз на репетициях он хвастался пакетиком героина, приобретенного им у трущобного барыги за полцены, теперь же не было никаких сомнений, что худющий бледный Гевин с покрасневшими глазами весьма плотно сидит на игле. Он с наглой самоуверенностью подошел к ним, развязно осведомился о том, хорошо ли срослись пальцы на руке Рони – Кристина с огромным трудом смогла удержать своего парня от грозящей вылиться в насилие вспышки гнева.
– Давай уйдем, Рони, пожалуйста, – попросила Кристина, прикасаясь к его сжавшейся в кулак руке, когда шатающийся от наркотического похмелья Гевин с грязными ругательствами вернулся к гогочущим друзьям. Она знала, что если пребывание в пабе затянется, Рони обязательно ввяжется в драку, чтобы усмирить поливающего их грязью подонка. Они встали и уже направлялись к выходу, когда пустая бутылка от пива полетела в Рони, и мерзкий голос его бывшего друга назвал Кристину отвратительным словом. В два прыжка Рони одолел расстояние, разделяющее их с Гевином, и одним ударом опрокинул его на пол. Кристина потащила своего парня обратно к выходу, его тело от напряжения было твердым словно камень, они вышли на пустую безлюдную улицу, горящую тусклыми желтыми огнями фонарей.
– Решил сбежать со своей шлюхой? – раздался голос за ее спиной. Они обернулись: перед ними стоял Гевин с текущей из разбитого носа кровью, залившей всю его помятую клетчатую рубашку. В руках он держал блестящий в свете фонарей нож. Бывают в жизни каждого человека такие события, которые становятся точкой отчета, которой человек делит потом свою жизнь. Поворотный пункт, меняющий все привычное существование. И когда Гевин, замахнувшись ножом, кинулся к ним, а Рони, оттолкнув ее в сторону, бросился ему наперерез, она с ужасом осознала, что прежней счастливой жизни пришел конец. Дальнейшее выпало из ее памяти, Кристина словно провалилась в вязкую непроглядную темноту. Когда она очнулась, Рони со стоном зажимал глубокую рану на левом боку, кровь была везде, на нем, на самой Кристине, даже на ее руках. А на сером асфальте лежал умирающий Гевин, с расплывающимся кровавым пятном на животе.
На ноже обнаружили отпечатки пальцев только лишь одного Рони. По какому-то мистическому совпадению, на нем просто не оказалось отпечатков Гевина, а это значило, что доказать принадлежность ножа убитому было очень сложно. К тому же почти все посетители паба, большинство из которых составляли трусливые дружки-наркоманы, подтвердили, что драку начал именно Рони – никого из них не было на улице в тот момент, когда произошло все самое страшное. Ему дали четыре года, очень маленький срок, если учитывать многочисленные показания свидетелей не в его пользу и бездоказательность того, что первым воспользовался орудием убийства сам Гевин.
Но для Кристины этот приговор стал настоящим ударом. Все, кого она любила, уходили из ее жизни. Она знала, что дождется его, знала, что никакие силы не заставят ее бросить Рони. Но впереди оставалось еще целых три года, которые нужно было прожить в одиночестве. В изоляции от любимого человека. Жить ради одной встречи в неделю, проходившей в тесном длинном коридоре со стеклом, разделяющим их друг от друга.
И когда она проходила через дверь, ведущую прочь из кошмарного сюрреалистичного мира, она не думала о том, что ей пришлось пережить. Она радовалась, что ей удалось выжить, чтобы вновь увидеть отца и Рони. Чтобы снова заглянуть в глаза парня, подарившего ей столько любви и не требующего ничего взамен.
..8..
Несколько мгновений Кристина ничего не чувствовала, ничего не видела, вокруг одна пустота, окружающая тело. Потом резкий толчок, как будто кто-то изо всех сил толкнул ее в спину, и она вновь оказалась в маленькой уютной комнате Алтерионского поместья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18