Она была совершенно уверена, что если это действительно случится, собственный страх убьет ее гораздо раньше отвратительной твари. Пассивно ждать решения судьбы в пещере или, полагаясь только на оскудневшие силы, предпринять последнюю попытку выжить… Два страха, каждый из которых медленно высасывал ее жизненную силу. Тот же вопрос, что прозвучал совсем недавно – оставаться с ребятами у машины или же искать выход из лесной обители нечеловеческого зла. Последствия того выбора вызывали у нее острую, щемящую в сердце тоску.
Снаружи уже доносились приглушенные возбужденные вскрики, мычание и жуткие смешки. Времени на принятие решения не оставалось, и Кристина интуитивно сделала выбор. Она поднялась на ноги, боль тут же пронзила затекшие уставшие мышцы. Она подошла к выходу, мягко ступая по каменистой земле, и осторожно выглянула. Легким не хватало воздуха, напряжение сковало все ее тело, и, быть может, это и спасло ее от смерти. В нескольких футах от пещерного прохода прошло сгорбленное существо, и вскрик, готовый вырваться из ее груди, не смог преодолеть стальные зажимы напряженных до предела мышц. Рогатое чудовище не заметило девушку, хотя прошло так близко, что Кристина смогла разглядеть сухие листья, застрявшие в его серой грязной шерсти.
Она не стала ждать, когда следом за ним появятся другие. Подождав пару минут и собрав волю в кулак, она выбежала из пещеры, направляясь к белеющей вдали гряде каменных образований. Конкретного плана не было, она лишь надеялась затеряться среди огромных валунов, скрыться среди каменного лабиринта, и уж потом искать путь дальше. Твари заметили ее сразу, она поняла это по их глухим вскрикам и топоту ног, который не мог заглушить даже толстый слой гниющей листвы. В какой-то момент она вдруг осознала, что ее бегство – чудовищная ошибка, что она не выдержит и десяти минут безумного темпа. Еще никогда она не подвергала себя таким нагрузкам. Ее гнал только страх, и если бы это чувство исчезло, она бы бессильно свалилась на сухую траву.
Вот и все, обреченно подумалось ей. Кристина жадно хватала воздух и понимала, что тело ее исчерпало все ресурсы. Она миновала скальную гряду, огромными острыми зубами ощетинившую каменные пики, и оказалась на пустынной земле, где не было деревьев. Лишь пучки трав, да низкие кустарника. И огромный красный шар солнца, застывший у горизонта. Она подбежала к единственному вязу, растущему среди равнинного безмолвия, и упала на колени, не в силах больше двигаться. Не в силах искать выход из замкнутого кольца бесконечных древних лесов. Кристина с содроганием души ждала приближения рогатых чудовищ и жалела лишь о том, что не успела по-настоящему попрощаться с Генри. Не успела сказать последних благодарных слов Рони, когда их лица разделяло плексигласовое стекло, а голос искажался помехами телефонного аппарата. Она приготовилась к смерти, молясь лишь о том, чтобы она была быстрой. Кристина смогла оглянуться назад: между скалами к ней спускались десятки монстров, видящих ее слабость, и не терпящих воспользоваться ею. Их становилось все больше и больше, молчаливо, не торопясь, они подходили к ней, покачиваясь на длинных ногах и ухмыляясь ртом, полным мелких гнилых зубов. Она зажмурилась, внутри трепетало и разрасталось отчаянное безумие. Она не хотела умирать. И на этот раз ей не суждено было встретиться с мамой и дедом.
– Это дерево – символ одиночества, – прознес знакомый голос за ее спиной, – проходят века и тысячелетия, а оно все стоит, наблюдая, как травы и цветы превращаются в тлен, а поколения лесных животных сменяют друг друга. И только Мартлет, птица-вестник каждый год поет печальные песни под его ветвями.
Монстры мгновенно остановились, их глаза потеряли злобу и ненависть, теперь в них затаился страх. Они стояли неподвижной толпой, оскалившись и глядя на ту, что стояла позади нее. Глядя на Сатори.
– Эти мерзкие создания – порождения сна разума, – произнесла Сатори. Кристина почувствовала ее легкое дыхание на своей коже. И запах прекрасных цветов, что благоухали когда-то в вечернем воздухе детства, – Иллюзии невероятно опасны. Особенно, если им полностью и безоговорочно веришь.
Чудовища попятились назад, и через пару минут они скрылись с глаз, злобно рыча и мотая в бессильной ярости головой.
– Почему? – задала вопрос Кристина. Слезы облегчения вырвались наружу и после пережитого, ее тело пробила дрожь, – почему ты мне помогаешь?
– Твои глаза все еще закрыты, – ответила она. Кристина обернулась: ее спасительница стояла в тени дерева, можно было разглядеть лишь темный силуэт ее стройной фигуры, – ты не видишь очевидного. Как не видела правды Джоан. И Трития со своим парнем.
– Она жива? – спросила Кристина, с надеждой глядя на нее, – Триша жива?
– Живо лишь ее тело , – сказала Сатори, – дух же ее угас. Сломался под давлением собственных предубеждений. Ее внутренний мир мертв, потому что был основан на гнилых, опасных иллюзиях и заблуждениях... Потому что она сама выбрала смерть.
– Что ты такое говоришь? – произнесла Кристина, – она хотела выжить. И Райан хотел! Этот чертов лес не позволил им выбрать жизнь!
– Когда-нибудь ты поймешь о чем я говорю, – сказала Сатори, – Если сама останешься жива. Мир, где ты оказалась, ищет слабые места в твоей душе. Находит червоточины в ней, болезненные раны, которых ты так старательно избегаешь. И протыкает их острой иглой разочарования и страха. Воплощает в реальности твои иллюзии и убивает тебя твоими же руками, Кристина.
Сатори замолчала, и девушка вновь почувствовала на себе ее внимательный изучающий взгляд, вызывающий толпы мурашек, бегущих от поясницы до шеи. Она старалась понять смысл сказанных слов, но он уплывал от нее, терялся в ее подавленности и навалившейся усталости.
– И твое испытание еще впереди, - произнесла Сатори, – никто, даже я, не в силах тебя от него избавить. Новая точка отчета. Точка, где тебя ждет либо мучительная смерть, либо начало новой жизни.
Сердце Кристины будто остановилось.
– Я не хочу, – прошептала она, – Я не могу больше, не заставляй меня снова проходить через все это… Покажи мне дорогу домой. Помоги выбраться отсюда!
– Дорогу домой ищет твой страх, – ответила Сатори, – посмотри ему в глаза, не убегая и не делая для него никаких уступок. Разбей до основания сомнения и бесплодные иллюзии. Путь к свободе начинается с одного верного шага, Кристи. Я указала тебе направление, куда нужно двигаться. Возможно, ты его так и не увидела. Может быть, не восприняла полностью, всей душой. А может, тебе просто не хватит духу начать путь к освобождению.
Тон ее голоса резко изменился. Она говорила медленно, с безжалостной интонацией, равнодушной к душевным терзаниям Кристины.
– В любом случае, цена подобных ошибок очень велика, Кристи. Слабые люди покорно следуют своей унылой судьбе, расписанной от рождения, до самой смерти. Сильные – создают ее сами.
Все, о чем говорила Сатори, резонансом отдавалось в груди у Кристины, но страх перед тем, что должно было произойти, заглушал восприятие. Ее охватила неприязнь к девушке, прячущейся, как обычно, в тени. Охватил гнев, даже несмотря на то, что каких-то пару минут назад Сатори спасла ее от неминуемой смерти. Кристина была уверена, что она могла бы помочь ей покинуть навсегда древний лес, но по каким-то причинам этого не делала. Тем самым обрекая ее на новые страдания.
– Ты злишься на меня, – сказала Сатори, – Что ж, хорошо. Злость сильнее страха. Но запомни: не стоит принимать мои слова за никчемную мораль. Это самая большая ошибка, которую ты можешь совершить. Считай наше общение побуждением к нужным действиям, но никак не слащавой словесной оберткой моральных нравоучений.
Она усмехнулась, прикасаясь холодной рукой к плечу Кристины. Это прикосновение заставило девушку вздрогнуть и почувствовать, как реальность вновь чудовищно на нее давит.
– Время просыпаться, Кристи, – произнесла она, – время узнать себя настоящую.

..18..

Окружающий ее мир встрепенулся, словно все время, что она провела в его владениях, он сдерживал свою настоящую силу и ждал этого самого момента. Сзади Кристины нечто тревожно завыло, раздался треск, адский грохот, она обернулась и увидела, как небо стремительно чернеет, опускает ночь на равнину и обрушивает потоки ураганного ветра, сгибающие огромный вяз. Ее опрокинуло на землю, когда Кристина подняла голову, щурясь от песка, кружившего в воздухе, Сатори уже исчезла. Она вновь осталась одна посреди спятившего мира. Ураган терзал ветви вяза, казалось, он скоро сломит его и погребет Кристину под массивным стволом, но дерево продолжало упрямо цепляться корнями за землю. Девушка боялась пошевелиться, по телу били крошечные куски камней, принесенные ветром со скальной гряды. Она закрыла лицо руками, прижалась ближе к земле, вскрикивая от боли каждый раз, когда осколки камней хлестали ее по коже. Рев воздушной стихии оглушил ее, Кристина не слышала ничего, кроме бешеных завываний ветра, разрывающего барабанные перепонки. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Ветер стих и вокруг нее воцарилась полная тишина. Она слышала лишь гулкие удары сердца, бешенно колотящегося в груди. Кристина подняла голову и потрясенно застыла на месте. То, что она увидела, заставило ее поверить: самые страшные ожидания и предчувствия, от которых она убегала, оправдались и воплотились в реальности. Дерева больше не было рядом. Скалы тоже исчезли. Кристина находилась посреди бескрайнего поля, залитого лунным светом и простирающимся на такое огромное расстояние, что нельзя было разглядеть ту линию горизонта, где земная поверхность переходит в небесную. Пустынная равнина из ее снов. Живое олицетворение всех ее кошмаров. Она поднялась на ноги и сделала пару шагов. Трава под ногами шуршала, рассыпалась в прах, оставляя в неподвижном холодном воздухе пыльный запах тлена и старости. Диск луны отражал кроваво-красный свет, будто гигантский, налитый кровью глаз, отстраненно смотрящий на ее крошечную фигурку, затерявшуюся на безграничной равнине. Кристине хотелось плакать и кричать, без остановок и промедлений бежать отсюда, но она понимала, что, как бы далеко она не ушла, сколько бы миль не прошли ее ноги – вокруг будет простираться все то же тоскливое бесконечное поле.
Символ ее вечного одиночества.
Она не знала, что делать, чтобы не сойти здесь с ума. Она плакала и умоляла Сатори забрать ее отсюда, надеясь, что та ее слышит. Но безмолвный мир вокруг нее хранил молчание. Воскрешал в памяти давно минувшие события, погребенные на дне подсознания.
Кристине вспомнился тот день, когда Рони вынесли окончательный приговор, и она, опустошенная и убитая отчаянием, вышла из зала суда. В тот день, когда Генри догнал ее и принялся утешать, говорил что-то о хороших адвокатах, которые все могут исправить. Она убежала тогда от него, не желая, чтобы отец стал свидетелем ее душевного падения и опустошенности. Внутри был только горящий комок боли, взрывающийся при каждом неосторожном воспоминании о былых счастливых временах.
Кристина медленно опустилась на землю, осознав тщетность надежд. Бесплодность мечтаний, обернувшихся пустыми иллюзиями. Темнота окутывала ее все больше, она чувствовала себя крошечной песчинкой, затерявшейся в бесконечном пространстве. Кристина подумала, что больше никогда не увидит ни Генри, ни Рони. И бескрайнее поле станет единственным свидетелем ее смерти.
Когда она шла по оживленным улицам Лондона, ничего не видя из-за слез, застилающих глаза, в голове все еще звучал монотонный голос судьи, читающий приговор Рони. Читающий ее собственный приговор. Все, кого она любила, ее покинули. Словно страшное проклятие с рождения преследовало всех тех, кто занял место в сердце девушки. С рождения до самой смерти. Она ненавидела те бессонные ночи, которые провела в одиночестве, глядя влажными глазами на белоснежный потолок, залитый желтым светом уличного фонаря. Ненавидела просыпаться по утрам, чтобы проживать еще один бессмысленный день, влачить жалкое существование, не зная, зачем жить. Судьба подарила ей встречу с Рони только для того, чтобы удар, вызванный его исчезновением из жизни Кристины, стал еще сильнее. Еще болезненней. После того, как его увели с закованными руками, она была уверена в этом. Рони взглянул на нее тогда, напоследок; он был спокоен, держался с достоинством, но в глазах его таилась печаль. Он произнес ей только лишь два слова:
Жди, малыш.
Два слова, после которых она уже ничего не видела, слезы превратили все вокруг в смутные расплывающиеся пятна, а свет из маленьких окошек холла длинными лучами искажался в ее глазах, наполнененых тоской и градом льющихся слез.
Эти воспоминания ранили ее снова и снова, напоминая о том, что одиночество – вечный удел, который будет ее преследовать до самого конца. Кристина лежала посреди пустынной равнины, окутанной темнотой ночи, и ее терзала чудовищная боль. Накатывалась снова и снова, бесконечными волнами разбивала душу и сдавливала тело ледяными обьятиями безумного отчаяния.
Время узнать себя настоящую, говорила ей Сатори. Что ж, она в полной мере познала свой внутренний мир. Встретилась с самым страшным страхом, который сопровождал ее на протяжении всей жизни. Страх одиночества. Страх того, что рядом с ней не будет любящего сердца, принимающего ее любовь, и дарящего ей свою. Теперь она не пыталась заглушить боль. Не пыталась убежать от страха. Она лежала на холодной земле и пропускала через себя все те чувства, которые так долго мучили ее, тлея в глубинах внутреннего мира. Кристина не знала, как долго это продолжалось. Может быть, несколько минут. Или несколько часов. Но через некоторое время она почувствовала, как боль внутри угасает, страх и отчаяние испаряются, оставляя после себя непривычную легкую пустоту. Будто оковы, сдавливающие душу, рассыпались под действием своей же сжимающей силы. Она поднялась на ноги и нашла в себе силы взглянуть на простирающуюся перед ней пустошь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18