Неужели все эти годы он тайно жаждал, чтобы рядом был мужчина?
Если так, он умело скрывал это от нее, смирившись с тем, что есть.
Коул сдержал слово и больше ни разу не заходил к ней в комнату и не появлялся в ванной, если она была там. При встречах он был дружелюбен и ровен, но это случалось так редко, поскольку большую часть времени они с Тони проводили за пределами Большого Дома. Каждый вечер Эллисон слушала восторженные рассказы Тони о том, как они провели день. Почти каждая его фраза начиналась словами: «Коул говорит, Коул считает, Коул думает…» Эллисон стискивала зубы, чтобы не высказаться по этому поводу.
В конце концов, что она могла поделать?
Она знала, что Коул хочет сблизиться со своим сыном, и она же сказала Коулу, чтобы он оставил ее в покое.
Что ж, теперь у нее есть представление, как сложится ее жизнь, если она примет предложение о замужестве. Он получит сына, а она окажется где-то на задворках их жизни.
Эллисон отвернулась от окна. Этого она не могла допустить. Теперь уже нет. Если бы она вышла замуж за Коула пятнадцать лет назад, сразу после школы, возможно, ей и самой хотелось бы больше быть дома.
Но прошедшие годы превратили ее в самостоятельную женщину, которая привыкла полагаться во всем только на себя. Став одной из женщин семьи Коллоуэев, она утратит свою индивидуальность и свободу. Она — Эллисон Альварес, хозяйка галереи в Мейсоне, и она готова вернуться домой к прежней жизни.
Эллисон была в гостиной, когда Тони и Коул вошли в дом с черного хода. Взглянув на часы, она поняла, что они решили поесть дома. Отложив в сторону журнал, который она листала, Эллисон вышла в коридор.
— Привет, — сказала она и прислонилась к косяку.
— О, привет, мам! Ты обязательно должна пойти с нами. Мы нашли детенышей армадилов.
Коул подошел к ней:
— Я заглянул утром в твою комнату пригласить тебя вместе с нами, но ты так крепко спала, что я не решился тебя будить.
Когда он подходил так близко, ее мысли путались. В голову лезли сцены — вот они с Коулом голые в ванной, Коул склоняется над ней, Коул…
Она выпрямилась и, отойдя немного в сторону, сказала Тони:
— Сегодня утром я позвонила Сьюзан и сказала, что вечером мы будем дома.
— Но, мам…
— Эллисон, я думал…
Оба — и Коул и Тони — замолчали, переглянулись и посмотрели на нее. Коул опомнился первым.
— Извини, я забыл о твоем магазине. Ты, наверное, скучаешь по работе, не так ли?
— Да.
— Но, мам, Коул обещал…
— Тони, я помню о своем обещании. Но я, видимо, потерял счет дням. И если твоей маме надо вернуться на работу, значит, придется изменить наши планы.
Эллисон посмотрела ему прямо в глаза.
— Я уверена, у тебя тоже есть масса неотложных дел. Коул кивнул.
— Это так. Хотя многое я могу решать и по телефону.
Тони понурился.
— Я, наверное, эгоист. Думал, отец будет заниматься только мной одним.
Голос у Тони был такой несчастный, что сердце Эллисон не выдержало. Она вдруг поняла, как ей надо поступить.
— Если Коул не против, я не вижу причин, почему бы тебе не провести с ним на ранчо все лето. Вам обоим здесь есть чем заняться.
Две пары глаз недоверчиво вперились в нее. Темные глаза Тони сверкали от счастья.
— Неужели правда?
— Если Коул не возражает. Зелено-голубые глаза Коула тоже сияли.
— Если ты так хочешь, — сказал он.
— Мои желания здесь ни при чем. Я просто вижу, что Тони еще не хочется возвращаться домой, а мне пора. Так что предлагаю вариант.
— Мне бы очень хотелось остаться, если ты, отец, разрешишь, — повернулся он к Коулу Коул пристально смотрел на Эллисон.
— Дай мне подумать, Тони. Я хочу обсудить этот вопрос с твоей мамой.
Тони понял, что между взрослыми что-то происходит — Да, конечно. Без проблем, — сказал он нарочито равнодушно и убежал по лестнице к себе.
— В чем дело? — спросил Коул, как только они остались одни. Он потянулся, чтобы погладить ее по лицу, но отдернул руку.
— Ни в чем. Не могу же я заставить Сьюзан работать вместо себя и переложить на нее всю ответственность.
— Ты уверена, что хочешь оставить Тони со мной?
Она вскинула голову — Это твой сын. Он — Коллоуэй. И должен прочувствовать, что это значит — Ты на меня сердишься?
— За что я должна сердиться?
— Ну, я слишком много времени провожу с ним в эти две недели.
— А разве не это была цель нашего приезда?
— Мне хотелось побыть и с тобой. Но сколько я тебя ни приглашал с нами, ты всегда под каким-нибудь предлогом отказывалась. Вот я и подумал, что тебе с нами не интересно.
— Я считала, что вам лучше общаться без меня.
— Эллисон От его нежного голоса у нее по спине побежали мурашки. Она поняла, что стоит ему хоть немного приблизиться, она себя выдаст.
— Если тебе не трудно, ты не мог бы отвезти меня домой? — сказала она, направляясь к лестнице. — Я была бы тебе за это очень признательна.
— Эллисон, нам надо поговорить.
Она обернулась — О чем?
— О нас с тобой.
— "Нас" не существует, Коул. То, что было нами, кончилось пятнадцать лет назад. Мы теперь два разных человека, и у каждого — своя жизнь. Но я рада, что Тони проведет с тобой лето. Я понимаю, как это важно для вас обоих.
— Я надеялся, что ты и я сможем. Она не дала ему закончить.
— Нет, я не могу снова стать твоей девушкой, Коул. А кроме того, моя нынешняя жизнь меня вполне устраивает — Но тебе же известно, что я не собираюсь заставлять тебя бросить работу Я много времени провожу в Остине. Мы могли бы там купить тебе галерею, а заодно подыскать жилье побольше, чем мое. Чтобы у тебя и дома была своя студия. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Эллисон.
— Тогда отвези меня домой.
Что он мог на это ответить?
Коул заставил себя кивнуть и отвернулся, когда она пошла вверх по лестнице Он до боли любил ее. Уединившись в кабинете, Коул невидящим взглядом смотрел на пустой стол Он отказывался верить в то, что Эллисон не хочет выйти за него замуж Закрыв глаза, он откинулся на спинку кресла. Умом он понимал, что она бежит, потому что боится. Боится потерять свою самостоятельность, боится снова ошибиться. Но от этого ему было не легче. Неужели она думает, что ему чужды ее переживания? Разве кто-нибудь способен ее понять лучше, чем он? Хотя бы по той простой причине, что он чувствует то же, что и она?
Ему придется отпустить ее Но самое трудное — сделать это.
Глава 11
В то октябрьское утро Мейсон заполонили охотники на оленей Многие из них побывали в магазине Эллисон и накупили всякой всячины — открыток с местными красотами, разных сувениров — и даже приобрели несколько небольших скульптур, которые она сделала за последние несколько недель. Ее бизнес в этом сезоне шел оживленно. И сегодня работы было много — и с бумагами, и в мастерской, — но она не собиралась задерживаться.
Вечером в городе состоится футбольный матч школьных команд, и Тони играет в одной из них.
Она улыбнулась, вспомнив о сыне Он растет на глазах. Коул позвонил ей в июле и предложил всем вместе отметить день рождения Тони в Сан-Антонио. Тогда она не рискнула увидеться с Коулом Слишком мало времени прошло после ее поездки на ранчо.
Тони она объяснила отказ своей занятостью и обещала отпраздновать эту дату осенью, когда он вернется домой. Сын ей вслух не возразил, а как это воспринял Коул, остается только догадываться.
Эллисон понимала, что так или иначе ей придется видеться с Коулом из-за Тони. Но хватит ли у нее на это сил? Даже его голос по телефону заставлял ее сердце учащенно биться, и ей становилось трудно дышать. После того, как Тони в сентябре вернулся домой, Коул звонил регулярно, но разговаривал только с сыном. Эллисон избегала подходить к телефону.
Ей не нравилось, что она так реагирует на Коула. Ведь, казалось бы, она убедила себя в том, что все, связанное с ним, принадлежит прошлому. Разве она не приняла окончательного решения минувшим летом? Это единственно возможное для нее решение. Но почему ему противится все ее существо? Чтобы душа смирилась, наверное, нужно время.
В июле Коул звонил еще раз — интересовался, не беременна ли она, и был страшно разочарован услышав, что нет.
Слава Богу, это была правда.
Она бы не вынесла, если бы ей пришлось выйти замуж за Коула только потому, что она в положении. Пятнадцать лет она прожила с уверенностью в том, что Коул порвал с ней только потому, что она сообщила в письме о своей беременности.
У нее своя жизнь, своя работа, своя галерея Вернувшись с ранчо в Мейсон, Тони объявил своим друзьям, что провел лето с Коулом Коллоуэем. Интересно, как жители городка отнесутся к этой новости.
Сегодня было холодно. Утром, едва войдя в магазин, Эллисон сразу включила отопление и принялась за работу. Она лепила новую скульптуру — дикую лошадь, замершую на скаку на краю пропасти. Только когда она брала в руки глину, душа Эллисон обретала покой. Целый день она трудилась в задней комнате, пока Сьюзан занималась покупателями Работа шла хорошо. Эллисон целиком ушла в нее, и за весь день почти ни разу не вспомнила о Коуле.
Когда она пришла домой, Тони уже поел — непосредственно перед игрой есть было нельзя. Он был возбужден — еще бы — предстоял ответственный матч. Они играли со своими главными соперниками — школьниками из соседнего городка.
— Мне уже надо идти, мам, — сказал Тони и торопливо поцеловал ее в щеку — Увидимся на стадионе.
Она улыбнулась.
— Разве ты не знаешь, что нельзя смотреть на трибуны? Прозеваешь мяч.
— Нет проблем, я сумею и то, и другое, — сказал он с улыбкой. И убежал, хлопнув входной дверью. Эллисон покачала головой, подумав, скоро ли наступит время, когда он будет тихо закрывать за собой дверь?
Она разогрела остатки вчерашнего обеда, поела, а потом пошла в спальню, чтобы переодеться потеплее. Она надела свитер, жилет, шерстяную юбку и сапоги до колен, решив, что и пальто не помешает. Вот только что ей делать с волосами? Она разделила их на пробор и собиралась заплести косу, когда услышала звонок в дверь.
Эллисон понятия не имела, кто бы это мог быть. В Мейсоне во время футбольных матчей город вымирал. Все, как один, устремлялись на стадион. С волосами, рассыпавшимися по плечам, Эллисон пошла в прихожую.
Открыв дверь, она застыла на месте.
— Привет, Эллисон. Можно войти?
На пороге стоял Коул.
Опешив, она шагнула в сторону, чтобы пропустить его. Она опомнилась, когда он, миновав коридор, вошел в гостиную, и поспешила за ним. Он стоял у стеклянной двери, ведущей в патио, и, обернувшись к ней, сказал:
— Ты прекрасно выглядишь. Как дела?
— Все нормально. — О нем она бы этого не сказала. Коул похудел фунтов на двадцать. Его лицо осунулось, а на висках появилась седина.
— Ты, наверное, удивлена, что я здесь? Ведь ты просила меня не приезжать, — спросил он и взял в руки рамку с фотографией Тони, которую заметил на книжной полке. — Удачная фотография. Давно это снято?
— Недели три назад. Он принес ее в понедельник. И еще одну такую же для тебя. Коул улыбнулся.
— Прекрасно. Мне она нравится.
Такая родная улыбка. Эллисон стало грустно. И она еще пытается себя уговорить, что способна выбросить его из головы!
— Сейчас принесу, — поспешно сказала она, обрадовавшись, что сможет уйти хоть на несколько минут и собраться с мыслями. Она вернулась с фотографией. Коул взял ее, как очень дорогую хрупкую вещь. Какое-то время молча разглядывал ее и потом, не поднимая глаз, поблагодарил:
— Спасибо.
— Зачем ты пришел, Коул? — спросила она.
Когда он поднял голову, она увидела, что его глаза наполнились влагой.
— Мне надо с тобой поговорить. И я подумал, что лучше это сделать при встрече, а не по телефону. Дело в том, что я больше не могу без тебя. — Он отвернулся и отошел к стеклянной двери. — Я должен был увидеть тебя для того, чтобы своими глазами убедиться в том, во что не верю. Не могу себе представить, что ты действительно не хочешь того, чтобы мы были вместе, и можешь жить без меня. Сотни раз я хватался за телефонную трубку, чтобы позвонить и сказать все, что меня мучает. И понял, что если буду тебе звонить каждый раз, как только тебя вспомню, то не отойду от телефона.
— Не надо, Коул, — взмолилась она.
— Не надо что? — воскликнул он, резко повернувшись к ней. — Не надо думать? Не надо чувствовать? Не надо мучаться? Ночами я не сплю и страдаю от того, что не могу дотронуться до тебя, обнять, поговорить, любить тебя. — Он снова отвел глаза. — Я даже подписался на вашу местную газету. Вдруг что-нибудь напишут про тебя или Тони. А когда прочитал, что сегодня матч, вспомнил, что Тони приглашал меня посмотреть, как он играет. Он бы расстроился, узнав, что мне больно встречаться с тобой, но не видеть тебя еще больней. Поэтому я здесь.
Она закусила губу, чтобы промолчать. Он явно страдал, это было видно по лицу, звучало в его голосе.
— Я думала, что мне в жизни не нужен никто, кроме Тони, — сказала она.
— Никто?
Она отвернулась — Он твой сын и..
— А ты — моя любовь. И я хочу полноценной семьи. Неужели ты не понимаешь? Что я такое собираюсь сотворить, что тебя так пугает?
Она вздохнула.
— Не знаю. Я думаю об этом все последнее время. Наверное, я боюсь потерять свою индивидуальность.
— Но ты же знаешь, что ее невозможно отнять!
— Наверное, — согласилась она. Он кивнул, судя по всему довольный тем, что она по крайней мере обеспокоена их взаимоотношениями.
— Знаешь, помимо всего прочего, я хотел увидеться, чтобы пригласить тебя и Тони на ранчо на Рождество. Кэмерону сейчас гораздо лучше, он снова работает, курсирует между офисом и ранчо. Летти дома, но, Эллисон, поверь, она стала совершенно другой. Честное слово. Она понятия не имела о том, что ты ждешь ребенка. И раскаивается за то, что натворила. Я уверен, ты не пожалеешь, если приедешь.
— Не знаю, Коул. Мне надо подумать.
— Да, конечно. А пока я бы хотел вместе с тобой пойти на матч. Мы будем сидеть вместе со всеми родителями и болеть за нашего сына.
Она улыбнулась решимости, прозвучавшей в его голосе.
— Хорошо.
— И ты не споришь? Она пожала плечами.
— Коул, я давно поняла, что когда ты что-то решил, с тобой спорить бесполезно.
— Ну что ж, уже легче, — улыбнулся он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18