- Вы все поняли?
Дети дружно закивали.
Мэри Поппинс улыбнулась неожиданно нежной улыбкой:
- Ну, тогда на сегодня все. Вы можете уйти отсюда и заняться полезным трудом.
Дети стайкой вылетели из детской комнаты милиции, на бегу вопя:
- Мэри Поппинс, до свидания! Мэри Поппинс, до свидания!
- Мэри Поппинс, прощайте, - уже на улице процедил Майкл Бэнкс, нащупывая в кармане выкидной нож. Он послюнил палец и выставил его: все верно, дул западный ветер.
46. На волосок от беды
- Волька! - кричал Хоттабыч в сотовое устройство. Ответы же он выслушивал, чуть сдвинув чалму. - Волька! Мне очень не нравится капитализм. Мне нравилась страна Советов. Ты не тот Волька... Зря он обменял меня на марки...
- Хоттабыч, миленький! - кричал Волька. - Убери своих ифритов с Кавказа! Страны Советов больше нет.
- А хочешь, будет? - ответил Хоттабыч.
Волька хребтом ощутил натяжение волоска, готового оборваться.
- Я подумаю, Хоттабыч, - сказал он быстро. - Я хорошенько подумаю. Но только убери ифритов...
- Хорошо, ифритов не будет, - волосок, выдернутый из белой бороды, тоненько зазвенел. - Но и ты, Волька...
- Конечно, конечно. Я отведу авиацию. Но знаешь, Хоттабыч, этот саммит... он очень важный, не трогай его.
- Нет! - вскипел старик. - Они противны Аллаху!
- Хоттабыч, я ведь тоже там буду, - умоляюще выпрашивал Волька.- Ты же хочешь снова страну Советов? Так вот: я ее постепенно, постепенно...
- А я могу сразу! - крикнул Хоттабыч. И Волька понял, что дед снова вцепился в бороду.
- Не надо! - завопил он, вспоминая, как сразу образовалась страна Советов.
- Ну, как хочешь, - обиделся старик. - Я думал, как лучше. Хорошо, я не трону саммит, если ты туда поедешь. Но этих империалистов...
- Черт с ними, с империалистами, - разрешил Волька. - Круши, но только не заражай соседей.
- Твое слово для меня закон, - Хоттабыч отключился.
"Оно для всех закон", - подумал Президент, укладывая кремлевскую трубку.
Усама бен Ладен огладил бороду и вычеркнул саммит из перечня намеченных целей. Затем взял очередной конверт, накрошил туда белой пудры из бороды, нацарапал: "США, Техас, ранчо..."
47. На улице - Сезам!
- Откройся, Сезам!
Тишина.
- Откройся, ты... Персик? Дынька? Оливка?
Гробовое молчание.
- Да я же знаю, что все-таки - Сезам!
Ни звука.
- Тыковка?
Ни слова.
- Свеколка?
Ни смешка.
- Сезам, ну откройся же!...
Похоронное безмолвие.
- Сезам, в бога душу мать, открывайся!
Презрительное затишье.
- Сезам, ну хотя бы чуть-чуть приоткройся...
Чадра откинулась волосатой рукой. Из женских одежд высовывался Одноглазый Хасан. Он протянул руку и отобрал у Али-Бабы винтовку со штыком.
- Верещагин, не заводи баркас! - успел прокричать Али-Баба.
Но его уже пригвоздили штыком к булыжной мостовой, а голос Окуджавы запел за кадром: "Спой! Песенку! Всем Друзьям! На улице Сезам, на улице Сезам!"
Баркас приближался, медленно переваливаясь.
Бурлила пена.
Сорок разбойников спешили на помощь Хасану, высматривая с лошадей кресты на дверях омоновцев и собровцев.
"Сейчас поближе подойдем", - пробормотал Верещагин.
48. Нарния навсегда
- И здесь наступают последние дни, - сказал Король Эдмунд.
- И здесь? Это не та ли Нарния, куда мы попали, когда умерли?
- Нет-нет, - пробормотал Король Юстас. - Так странно... Так много миров... По-моему, это какая-то не та Нарния...
- Однако это Нарния, я вижу сатиров, - настойчиво констатировал Король Питер. - Они напуганы. Враг рыщет по нашей земле...
- Но Лжепророк повержен в миг своего торжества.
Вокруг простиралась изуродованная Нарния - вырубленная, выжженная, вытоптанная, затопленная. Сгущались сумерки.
- Мы дождемся Аслана, - твердо сказала Королева Люси. - Я знаю, что он придет. Кто не служит Аслану, тот служит Таш...
- Великий Лев Аслан уже близко! - закаркали вороны и запели другие птицы и насекомые.
- Аслан! Аслан! Аслан! - со всех сторон, из зарослей, летел звериный рык.
И Лев явился, как и было предсказано. При нем развевалось зеленое знамя Нарнии с изображением умиротворенного зверя.
Аслан обнялся с друзьями, потом расстелил на траве карту.
- Колонна двинется с запада, - сказал Масхадов. - Фугас мы заложим здесь.
49. Не снимая сапог
У одного мельника был кот.
И вот у этого кота наступила очень буйная половая зрелость. Он принялся метить все подряд, особенно обувь - башмаки, галоши, шлепанцы. И самое страшное - муку, путая ее с "катсаном". Выпеклись бракованные хлебы. Так что мельник велел сыну взять кота и утопить.
Сын посадил кота в мешок и поволок к реке.
- Му! Му! Му-му! - доносилось из мешка.
Сердобольный сын распустил веревку и услышал, что кот ему пригодится, и дальше произошла всем известная история с обнажением, купанием, девичьим возбуждением и посадкой в карету.
Но вот во дворце опять начались неприятности. Кот затеял метить придворную обувь, ибо кошек при дворе отродясь не держали, а выйти наружу мешали ров, подъемный цепной мост, цепной же пес и стража.
Наконец, коту подарили огромные сапоги.
- Ссы туда! - велел ему фальшивый маркиз Карабас.
И напомнил, что нуждается в замке.
Кот пометил сапоги, надул в них, почесал в затылке и отправился в замок Людоеда. Стрелой полетел, так как сапоги его моментально превратились от надувательства в скороходы. Сто километров для бешеного котыля никакой не круг, а Людоед жил гораздо ближе.
Людоеда чуть не стошнило.
- Чем это от тебя так несет? - прохрипел он.
- Ферромонами, ваша милость, - проурчал кот. - Скажите, а вы все-все можете?
- Все, что угодно, - зарычал Людоед.
- Ни за что не поверю. Даже вот в такую маленькую кошечку можете превратиться?
Людоед зарычал еще страшнее, провернулся на каблуках и обернулся милой белой кошечкой с красным бантиком.
Тогда кот, скуля и воя, бросился на нее, схватил за уши и принялся драть.
- Хватит! - простонал Людоед, который был пассивный педераст в душе, но ни один заезжий рыцарь не догадался и не сумел удовлетворить его желание. Я не буду расколдовываться, я так и останусь кошечкой!
- Молчи, тварь, - просипел кот. - Убью!
И затрахал до самой смерти. Очень хотел услужить хозяину замком.
50. Несколько медведей
Бомжиха Машенька залезла в чужую дачную избу погреться. Жрать с бодуна не хотелось - так, поковырялась чуток, а светиться в хозяйских постелях она побоялась. Тоже поковырялась и решила: ну их. Хлебнула из холодильника специально отравленной водки для воров и через полчаса померла на чердаке. Убежала из злого мира.
Тут как раз явились Михайла Потапыч, Настасья Петровна и Мишутка.
Каша у них всегда была на столе, чтобы лапу обмакивать и сосать, и кровати постелены, чтобы греться зимой. А тут - две тарелки разорены, большая и средняя.
- С кем это ты жрала из моей миски? - рассвирепел Михайла Потапыч. Шатуна завела?
- Нет, это ты с какой-то Умкой покушал! Молодую захотел?
- А я все сам съел, дочиста! И вылизал! - похвастался Мишутка, думая пригасить назревающий скандал. Про посуду он знал хорошо, потому что в звериной школе им уже читали про елку, Ленина и "Общество Чистых Тарелок". "Трудное было время, - вздыхал учитель. - За грязные к стенке ставили". Помолчав, добавил: "Типа, в угол". И дал задание прочесть еще одну сказку: "Мальчик у Христа на елке".
Не тут-то было.
- С кем же ты тут валялся-то? - всплеснула лапами Настасья Петровна, заглянув в спальню. - С какой же это сукой?
- Ты на мою кровать погляди! Вся заляпана-захватана! - Михайла Потапыч вцепился Настасье Петровне в шерсть.
Про нетронутую, хорошо застланную кроватку Мишутки никто не вспомнил. О нем вообще забыли.
- Свежатинки захотилось? - ревели родители в унисон.
Летели клочья.
Мишутка от страха убежал на чердак, где нашел, как он догадался, сюрприз, приготовленный ему к Новому Году. Это была огромная кукла - совсем как живая. Он стал играть с куклой и позабыл обо всем на свете.
51. Никита Кожемяка
Раздался звонок.
- Мы взяли Змея, - сказали в трубке.
- Мы взяли его с поличным, даже пальцы сохранились, - сказали дальше. И он уже раскололся до самой развилки.
- Под кем? - тяжело задышал капитан. - Под кем он ходит? Кто круче Змея?
- Под Никитой Кожемякой.
- Едем! - капитан вскочил, схватил и надел шапку, а шинель надевал уже на бегу.
...Полуподвальная квартира была обставлена с дешевым и низкопробным шиком. Фарфоровые кошечки, поеденные молью покрывала с вышитыми павлинами и райскими птицами.
- При чем тут я, у меня массажный салон! - орал Никита Кожемяка, прикованный наручником к водопроводной трубе. - Я кожи мну, я известный специалист, у меня есть лицензия и санитарная книжка от грибка и чесотки!
- Ты, падаль, притон здесь содержишь! - орал в ответ гоблин, прикрытый маской. - Не стыдно - здоровый такой кабан, а без регистрации, с Киева, девок себе понабрал, они на тебя ишачат, сутенер сукин! Девчонки, он вас не обижал?
Пятерка девчонок годами от шестнадцати до сорока шести жалась по углам.
- Паспорта отобрал, - пропищала средняя. - Иначе, говорит, кожу намну. Две трети отбирал, что платили.
- Врут, врут они! - скрежетал Кожемяка. - Я массажист, у меня клиентура. Я мануальный терапевт, я остеопат! Да ты знаешь, какие надо мной люди? От Киева до Черного моря - это все моя территория, я ее контролирую.
- Вижу, - капитан как раз листал записную книжечку. - Тебя сдал Змей... - Одна из девиц осмелела, подошла и что-то прошептала капитану на ухо. - Ого! Оказывается, тебя и самого заказывали! На дом! С доставкой! Теперь я знаю, кто над тобой!
Никита Кожемяка обмяк.
- У меня педикюр, пирсинг, тату, - бессмысленно бормотал он.
- И под тобой. Все с тобой ясно, - заулыбался капитан. - В зоне будешь Никитой Кожедвигой. Давай, Никита, меняй погоняло... Сделают тебе и педикюр, и тату насчет педикюра. А станешь возбухать - то и пирсинг...
52. Овощное восстание
Консервный нож завис в сомнении над несколько вздувшейся банкой.
На этикетке значилось: "фрукты и овощи: сок с элементами плоти и мякоти", дата выпуска - неразборчива.
Тонкие, скрипичные пальцы осторожно погладили надпись. Банку встряхнули, в ней булькнуло, и кто-то будто бы крикнул: "Мне отдавили ногу!"
Владелец банки посмотрел на часы и решил, что у него еще есть немного времени. Не зная законов физики и больше работая по гуманитарной части, ошибочно считая ее таковой, он опустил свою банку в кастрюльку с кипящей водой, уселся на табурет и принялся ждать.
"В конце концов, там нет ничего мясного, - подумал молодой человек, поправляя сережку в ухе. - И рыбного нет, и грибного. Сплошные овощи и фрукты, нечему портиться. А десятиминутное кипячение уничтожит любой ботулизм".
Он взял тряпку; тряпкой, в свою очередь, вынул банку из кипящей кастрюльки, поставил на стол и вторично замахнулся ножом.
Теперь он решился всерьез и ударил.
Из дырки - "подземный ход!" - орали в банке - ударила тугая струя, состоявшая из овощных и фруктовых соков с элементами плоти и мякоти. Она была горячая, и ударила для начала в глаз, а дальше уже, гейзером - в ослепительно белый потолок.
Откуда-то снизу, со дна банки, Чиполлино вопил: "Революция! Революция!"
- Проклятье! - молодой человек выхватил носовой платок, прижал к лицу. - На кого я похож! И я нуждаюсь в регулярном овощном питании!
Помимо прочих бед, безграмотный юноша опаздывал на поезд "Голубая Стрела". Он так и не успел подкрепиться, а овощи-фрукты восторженно перли на волю, ошарашивая пространство самонадеянными лозунгами.
53. Огниво и Три Толстяка
Мужчинка в трениках вбежал во двор, помавая мусорным ведром. Хотел закурить, да забыл дома спички.
- Эй, служивый! - окликнул он солдата, который шел себе мимо в парадной дембельской форме и слегка покачивался. - Огонька не найдется?
- Все найдется! - уверенно молвил служивый. Неспешно вынул замысловатую зажигалку, достал портсигар: - Бери, угощайся! Я только что с юга, с курорта, с таджикской границы... Позывные - Насруллла! Я нынче добрый, гуляю!
- Да я... - Мужчинка помялся, махнул рукой и поставил ведро. Благодарю.
Сержант чиркнул зажигалкой, и, стоило им прикурить от нее папирос из портсигара, явились три чудища, три здоровущие собаки с глазами-блюдцами: поменьше, средняя и самая большая.
- Кусь! - шутливо притопнул служивый. Собаки присели. - Отставить. Не боись, - успокоил он мужчинку. - Мои это, оттудова. Щенками взял, верблюжьим молоком выпаивал. Взял, когда с ними еще одного духа взяли. А собачатина расселась по его шакальим мешкам: один - с медной деньгой, второй - с серебряной, третий - с золотой. Духа - в дупло, как в сказке, потом в расход. Мешки - в комендатуру, щенков - мне... И чиркальце прихватил.
Мужчинка судорожно курил, не сводя глаз со свирепых животных.
- Ну что, по пивку? - предложил солдат. - Сказки любишь? - И обратился к собакам: - Ну-ка, живо сюда мне Три Толстяка из вон того шалмана!
Собаки бросились прочь и через секунду вернулись, держа в зубах пластиковые бутылки пива "Толстяк", изъятые в полном согласии со сказочной собачьей иерархией: классическое, забористое и крепкое.
- За нашу победу! - солдат и мужчинка сделали по большому глотку.
- Что такое? - спросил мужчинка, рассматривая этикетки. На одном Толстяке было написано "Тибул", на другом - "Суок", на третьем - "Доктор Гаспар", с предупреждением Минздрава.
Служивый расхохотался, и мужчинка увидел, что ни собак, ни бутылок уже почему-то нет.
- Мы что, по-твоему, курим? - спросил дембель. - Три Косяка-Толстяка! Ты такой дури не пробовал! А у нашего брата ее...прямо оттуда... - он усмехнулся. - Иди, выноси свой мусор. Пора мне.
- Ага, - сказал мужчинка и поплелся выносить пустое ведро.
Он очень некстати забыл, что и сам мусор.
54. Опыты экзорцизма
Граф Дракула был знаменитый гедонист и жизнелюб, добрая душа, но сильно досаждал окрестным боярам да крестьянам своими выходками. Он был героиновый, кокаиновый и кодеиновый наркоман, алкоголик, эфироман, курильщик, знаток тантрического секса и Дао любви, сифилитик, да впридачу - злостный эфедронщик. В нем жил распутный бес, жадный до всего токсического, но в прочем рассуждении безобидный.
Графа Дракулу, когда терпение лопнуло, догнали в санях и гнали до самого гроба, где он устраивал себе и подругам оргии с шампанским, павлинами, павианами и райскими птицами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16