и в Жалованной грамоте городам («Грамота на права и выгоды городам Российской империи»), изданной 21-го апреля 1785 г. Когда в будущем евреи оказались причисленными к городской элите, купечеству, то это означало, что они получили вожделенный статус принадлежности к городскому сословию, который, как отмечалось выше, ранее был недоступен им во всех городах Речи Посполитой. В самом деле, одним из первых шагов в рамках законодательного положения 1775 г. было преобразование шестнадцати частновладельческих белорусских местечек с значительным еврейским населением в «уездные города», призванные служить административными центрами, как предусматривала начатая губернская реформа.
Обновление сословной структуры создавало практические затруднения, но одновременно открывало новые возможности, причем не только для евреев. Представители сельского населения, в том числе даже крестьяне, вдруг оказывались горожанами, в то время как многие «мещане» по-прежнему жили и работали в деревне. Для устранения этих несообразностей требовались законы. Поэтому последовала серия указов, направленных на пресечение попыток крестьян выйти из крепостного состояния, записавшись в купечество. С другой стороны, постановление 1782 г. предписывало мещанам и купцам проживать только в пределах городских территорий.
Одной из важных причин, по которым законодатели стремились более четко структурировать общество, было то, что принадлежности к определенным сословиям сопутствовали значительные права и привилегии. Поэтому самое привилегированное российское сословие, дворянство, весьма энергично боролось за ограничение доступа к этим правам. В частности, они стремились запретить горожанам приобретать крепостных крестьян (эта борьба продолжалась до конца XVIII в). При этом, защищая собственные интересы, дворянство не упускало случая нарушить права других сословий, например, посылая своих крепостных торговать в города.
В Белоруссии жители городов и сельской местности отчаянно боролись за обладание правом производить и продавать алкоголь (так называемую пропинацию). Однако что бы ни предписывали традиционные правила винокурением и виноторговлей занимались самые различные сословия общества. Дворянство стремилось ограничить город в осуществлении его законных прав на пропинацию. Многие города располагали земельными владениями вне пределов городской черты, где могли продавать водку крестьянам. Евреи, будучи активными участниками виноторговли как в городе, так и в сельской местности, оказались в самой гуще этой борьбы.
Целью реформ 1775 и 1785 гг. было оживление городских центров. Для этого создавалась широкая система местной власти для управления на местах и контроля со стороны государства. В процессе создания этих институтов статус евреев оставался неясным. Казалось бы, включение евреев в городские сословия должно привести к распространению на них прав и обязанностей горожан, в том числе и в отношении налогообложения. Но этому противоречило решение властей сохранить существующие органы еврейской общины. В распоряжении от 13 сентября 1772 г. Чернышев приказал переписать всех евреев в целях налогообложения и велел «приписать их к кагалам, которые и учредить по рассмотрению губернаторов и по надобности». Евреев обложили поголовным сбором величиной в один рубль (с русских купцов взималось по 1 руб. 20 коп.)
Понимание государственными властями термина «кагал» порождало некоторые проблемы. Если подразумевалась еврейская община со всеми ее институтами, то она непременно должна была бы дублировать многие функции, возложенные на органы городского управления – на городское собрание, или думу, и на исполнительный орган, магистрат, отвечавший за отправление правосудия и за сбор налогов. Это грозило превратить каждого еврея в «слугу двух господ». Поэтому для разрешения всех этих противоречий государству предстояло сначала точно определить сущность и функции кагала. Естественно, что ведущее место в этом процессе досталось губернаторам двух новых губерний, Могилевской и Псковской – М.В. Каховскому и М.Н. Кречетникову.
Губернатору Каховскому «его» евреи не понравились: «Народ хотя и трезвый, но ленивый, обманчивый, сонливый, суеверный, к нечистоте приобыклый, в домостроительстве неискусный; все они – пришельцы и умножаются в тех местах, где правление слабое и не наблюдающее правосудия». Описывая деятельность евреев, Каховский дал первый набросок того, что стало впоследствии стереотипом образа еврея в русской культуре – фигуры мелкого торгаша. По утверждению Каховского, евреи были повинны в продаже негодных товаров по завышенным ценам, они придумывали хитрые торговые операции, основанные на кредите, которые часто кончались неудачей, причем все потери несли их кредиторы-христиане. Сами же евреи, как он полагал, обладали невероятным умением избежать наказания за обман и за злостное банкротство, а судиться с ними было бесполезно. Они или скрывались, или использовали все свои еврейские связи, чтобы поколебать правосудие. Но мало того, что они отличались нечестностью в торговле, они занимались и явно преступной деятельностью – контрабандой, подлогами, вывозом за границу драгоценных металлов. Словом, как писал Каховский: «Евреин – то новый вид обмана, ибо, сколько ни случилось их дел разбирать, то при всяком деле новые виды обманов показывались».
В этом обвинительном акте Каховского содержались знакомые жалобы на евреев, раздававшиеся еще в городах Речи Посполитой. Вряд ли стоит сомневаться в том, что его главными информаторами были христиане, конкурировавшие с евреями, тем более что его доклад пестрит специфическими ивритскими терминами (например, «хазах» – ивр-hazaqah – то есть, общинная торговая монополия), знания которых трудно было бы ожидать от представителя высшей русской бюрократии. Другое свидетельство в пользу того, что информаторы Каховского происходили из купеческой среды – содержащаяся в его докладе резкая критика экономических союзов, нередко заключавшихся между евреями и шляхтой и позволявших обходить городские торговые правила.
Не менее критически смотрел Каховский и на роль евреев в жизни деревни. Он отметил их место в системе арендаторства, в торговле спиртным, в ростовщичестве. Результатом экономической деятельности евреев, по его мнению, являлось то, что они «…крестьян же и помещиков в крайнее разорение приводят; итак можно сказать, что помещики были приказчиками, а крестьяне невольными работниками, а евреи их господами».
Сознавая, что все евреи, независимо от того, жили они в местечках или в сельской местности, подчинялись власти кагалов, Каховский счел нужным ознакомиться с их внутренней организацией. Он выяснил, что старшины кагала (обычно четыре – шесть человек, в зависимости от величины общины) избирались благодаря своему богатству, знаниям Талмуда и деловым способностям. Они распределяли налоги, собирали деньги на помощь беднякам общины и на взятки чиновникам, необходимые в тех случаях, когда надо было защищать свои интересы.
Главной функцией кагалов, с точки зрения Каховского, было отправление правосудия. Все евреи подлежали юрисдикции кагала не только по вопросам религии, но и по гражданским и уголовным делам. Эти суды имели право лишать свободы нарушителей законов и назначать им телесные наказания. Всякому, кто отказывался подчиниться их распоряжениям или приговору, грозило изгнание из общины. Система правосудия носила иерархический характер: кагалы обслуживали свою собственную общину, а также при необходимости могли выступать апелляционными инстанциями для раввинских судов мелких общин. Кагалы ведали и духовными, и светскими делами, а верховные раввины в Бресте или в Вильно разбирали дела чисто религиозного содержания. Каховский понял суть этой независимой и автономной еврейской системы правосудия и перечислил обстоятельства, при которых евреи могли подлежать юрисдикции нееврейских судов – магистратских в городах или земских в частных владениях. Что касается других обязанностей, входивших в круг деятельности органов еврейского самоуправления, то о них ему было известно немного.
Коллеге Каховского в Псковской губернии, М.Н.Кречетникову, не пришлось самому изучать функции кагала, так как он получил нужные сведения прямо из Санкт-Петербурга. Могилевский купец, Беньямин Шпеер, впоследствии сыгравший важную роль как правительственный подрядчик, в 1770 г. сумел заступиться перед Екатериной II за евреев Риги и Курляндии. Местные власти грозились поголовно изгнать евреев, обвиняя их в контрабанде оружия и в распространении «морового поветрия». Кроме того, Шпеер был активным противником движения франкистов как в Речи Посполитой, так и в Российской империи. В начале 1773 г. Шпеер находился в Петербурге, где подал Екатерине специальную «записку» о евреях. В ней он защищал евреев от различных попыток очернить их национальные традиции и предлагал реформу еврейской общины, которая все еще страдала от недостатков, порожденных польским правлением. К ним он относил передачу «на откуп» должности раввинов, унижавшую их достоинство, и пропитанную коррупцией и семейственностью власть кагальной верхушки. Ее деспотизм не позволял бедноте участвовать в управлении общинными делами, приводил к несправедливому распределению податей, а также к неправомерному использованию «херема» для борьбы со «здравыми и честными мыслями». Шпеер предложил подробный план реформы.
В своей записке он представил русским властям гораздо более полный портрет кагала. Он в значительной степени отличался от краткого и карикатурного описания, данного Каховским, который сводил всю власть кагала лишь к судебным функциям. Шпеер описал развитое сообщество, ведавшее налогообложением, заботившееся о благосостоянии и образовании своих членов, выступавшее как кредитоспособная общественная организация. Кроме того, в записке Шпеера община представала как институт, терзаемый социальными противоречиями – антагонизмом между богатыми и бедными. Автор явно стоял на стороне последних и одной из его целей было добиться демократизации кагала. Например, руководство реформированного по Шпееру кагала должно было избираться демократическим путем, с участием гласных, избранных ремесленниками и рядовыми членами общин. Распределение налогов предлагалось проводить под контролем представителей выборщиков, с помощью которых Шпеер рассчитывал искоренить финансовые злоупотребления. Долги кагалов он рассчитывал ликвидировать с помощью особых средств общины. Он отстаивал необходимость образования, считая его непременным условием всякой коммерческой деятельности. Далее, Шпеер предлагал более эффективную организацию еврейской благотворительности, чтобы нуждающиеся и бедняки впредь не обременяли общину. Надзор за осуществлением этих преобразований должны были взять на себя «примасы из еврейского закона» – некие лидеры, которым, в воображении передовых представителей народа, предстояло возглавить реформы. Предложения Шпеера вызвали интерес у российских властей, рекомендовавших его псковскому губернатору Кречетникову, с просьбой покровительствовать ему.
Кречетников воспользовался этим случаем, чтобы собрать сведения о злоупотреблениях кагалов, и 23 июня приказал своей канцелярии приступить к сбору соответствующей информации. Недостатка в жалобах и петициях от бесправных членов еврейских общин не было. Кроме того, губернатор распорядился вызвать в Полоцк для консультаций по четыре выборных депутата от каждого кагала. Встреча этих представителей, на которой обсуждалось положение дел в еврейских общинах, происходила в присутствии губернатора Кречетникова с 26 августа по 6 сентября 1773 г.
К началу совещания Кречетников, основываясь на материалах, собранных его подчиненными, составил приказ, осуждавший общинные порядки. Он обвинял раввинат в жадности и своекорыстии, бранил раввинов за то, что они прибегали к анафеме, чтобы добиться своего в делах, не имеющих отношения к религии. Он укорял кагальников за процветающую в делах управления семейственность и за фискальные злоупотребления, при помощи которых обогащалась небольшая группа людей, в то время как на бедноту взваливались все новые обязательства.
Губернатор предложил ряд мер по улучшению ситуации, явно говоривших о влиянии Шпеера, присутствовавшего на совещании. От раввинов потребовали, чтобы они не смешивали религиозные дела со светскими и прибегали бы к анафеме только в исключительных случаях. Кагалам следовало уважать свои собственные правила, запрещавшие избрание на должности родственников тех людей, которые уже занимали посты в общинном управлении. Для контроля за финансовыми делами предписывалось завести и аккуратно заполнять приходно-расходные книги.
Влияние Шпеера было очевидно в пунктах плана, касающихся экономической жизни кагала. Конкуренция между ремесленниками подлежала контролю общины. Для пользы купечества предусматривалось создание при всех общинах специальных банков, дающих займы под низкие проценты. Собственные деловые интересы Шпеера отразились в предложении, чтобы еврейские купцы содержали в Риге своих поверенных для защиты интересов белорусского еврейства. Все займы членов общины должны были совершаться с разрешения кагала, гарантировавшего дополнительное обеспечение. Контракты евреев с помещиками следовало заключать по стандартному образцу. Чтобы справиться с проблемой массового обнищания надо было позаботиться об отведении сельскохозяйственных земель для еврейских поселенцев.
Кречетников привлек внимание делегатов и к социальным нуждам. Каждой общине вменялось в обязанность учредить школу под присмотром раввина. Подобным же образом надлежало устроить больницы и содержать их на благотворительные пожертвования. Все погребальные общества, давно уже
вызывавшие жалобы своим произволом, должны были ввести систему отчетности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47