Нам нужно… я говорю «нам», потому что не могу отделить себя от своего отца и от Гилакса – он мой молочный брат… так вот, нам нужно ваше оружие. Неужели вы до сих пор не поняли? Странно. Нам нужна ваша техника. Ваша сила. Чтобы государство Тофет окончательно и безусловно стало первым. Чтобы никто не мог противиться его воле…
– А почему, собственно, вы решили, что стоит захватить нас в плен, как тут же на вас упадут все блага земной цивилизации? – поинтересовался Ольшес.
– Потому что вы слишком добры.
– Не понял, – признался Елисеев.
– Потому что ваши соотечественники отдадут все, лишь бы выручить вас из беды! – выкрикнула девушка.
– Да с чего вы взяли, что мы станем сообщать нашим соотечественникам о таких вещах? – недоуменно развел руками Ольшес.
– А как же иначе?
– Да так уж… сами выкрутимся.
– Неправда, – усмехнулась Ласкьяри. – Впрочем, – подумав, согласилась она, – может быть, и правда – то, что вы не захотите звать на помощь. Но они придут сами.
– Неплохо рассчитано, – вынужден был признать Елисеев. – Только все равно ведь вы ничего не получите. Особенно оружия.
– А если вам будет грозить смерть?
– Ну и что?
Тут уж Ласкьяри изумилась не на шутку.
– То есть как – ну и что? Неужели ваши друзья там, в этой вашей Федерации, пожертвуют вашими жизнями?
– Им не придется ничем жертвовать. В случае крайней необходимости мы и сами сумеем пожертвовать собой. Поймите, Ласкьяри, – принялся объяснять Даниил Петрович, – наши жизни, конечно, представляют некоторую относительную ценность, и у нас не принято рисковать людьми ни с того ни с сего, это вы усвоили. Но бывают ситуации, когда один и даже пять человек – имеют право погибнуть. Например, если речь идет о судьбе целой планеты. О миллионах людей, которые могут пострадать из-за того, что Федерация неосторожно вторглась в их существование. Понимаете? Мы имеем право на смерть. И если у нас не останется другого выхода – мы это право реализуем. И наши друзья нас не осудят, поверьте. Так что хлопоты Гилакса напрасны.
– У вас не будет возможности реализовать ваше право.
Земляне рассмеялись одновременно и так весело, что Ласкьяри встала, глядя на них с ужасом.
– Почему вы смеетесь?
– Милая девочка, – сказал Елисеев, – вы, наверное, думаете, что если нас связать по рукам и ногами запереть в темной комнате, то мы окажемся беспомощны перед вами? Но ведь любой из нас может просто приказать сердцу остановиться, и всех-то дел! Нас этому специально учили.
Корсильяс не удержался, чтобы не отметить тут же:
– Ах, Адриан Станиславович, что это за манера выражаться – «всех-то дел»? И где вы этого нахватались?
– У вас научился, – любезно ответил консул. Ласкьяри не сказала, а простонала:
– Нет, вы все ненормальные! – и выбежала из комнаты.
Глава 8
Рассвет, затянутый плотными серыми облаками, мало отличался от ночи. Но в тот час, когда должен был появиться первый луч Оссианы, в Столице началось движение. Ольшес долго смотрел в окно, наблюдая за тенями, мелькавшими на площади перед зданием консульства, исчезающими в переулках и вновь появляющимися на открытом пространстве… затем решительно направился к выходу. Однако едва лишь он приоткрыл дверь, как в щели возникла фигура стражника.
– Простите, пожалуйста, господин второй помощник консула, но на улицу уже нельзя выходить.
– Почему?
– Разве вы не знаете? В первый день Великого Праздника никто не выходит за дверь своего дома. Завтра – другое дело. Но сейчас… Кочевники уже вошли в Столицу. Извините, но вам лучше уйти наверх.
– Подожди, подожди… Нам ничего не говорили об этом.
– Господин второй помощник, я всего лишь рядовой страж, я не могу знать, почему вам ничего не сказали. Мое дело – стоять у двери.
– Но если нам нельзя выходить, то почему тебе можно находиться снаружи?
– Я в форме, и я стою у самой двери, не отойду даже на шаг. Так полагается.
– Ясно. Ну, извини, друг.
– Ну что вы, господин Ольшес…
Даниил Петрович отправился наверх и прежде всего разбудил консула. Впрочем, Елисеев все равно проснулся бы через пять минут – он строго выдерживал режим. Выслушав Ольшеса, Елисеев спросил:
– Значит, на площади вы видели кочевников?
– В том-то и дело, что это горожане.
– Вы не могли ошибиться? Х Ольшес только пожал плечами в ответ. Елисеев хмыкнул, подумал и сказал:
– Ну, собирайте всех. В столовой.
Через несколько минут сотрудники консульства уже находились в столовой; они стояли у окон, всматриваясь в медленно бледнеющую тьму. Фигуры на площади суетились по-прежнему, занятые какой-то непонятной и таинственной деятельностью, но их становилось все меньше и меньше.
– Почему же все-таки нас заперли? – сказал наконец Росинский.
– Поживем – увидим, – беспечно откликнулся Корсильяс.
– Не нравится мне это, – пробормотал Ольшес. – Более чем не нравится…
– Боюсь, что там, снаружи, это никого не интересует, – вздохнул Хедден. – Что нам нравится, что – нет…
В конце концов сотрудники консульства решили позавтракать – что бы ни происходило на улице, подкрепиться все же было необходимо. Но едва лишь они уселись за стол, как раздался звонок – кто-то пришел со стороны сада. Ольшес помчался вниз, и через минуту вернулся с Ласкьяри. Девушка была невероятно бледна, ее всегда безупречная прическа выглядела сомнительно. Едва войдя, она торопливо заговорила:
– Ваш автомобиль стоит во дворе… это очень хорошо. Вам нужно уходить отсюда. Немедленно! И в ответ услышала:
– Хотите кофе?
Ласкьяри бросила на Ольшеса тяжелый взгляд – словно булыжником швырнула, и, отвернувшись от второго помощника, обратилась к Елисееву.
– Господин консул, в вашем распоряжении совсем немного времени. К полудню дом будет окружен кочевниками, и тогда…
– И что – тогда? – мягко спросил Елисеев.
– Вас просто убьют. Достаточно и одного заложника, чтобы начать торговаться с Федерацией… вполне достаточно, и хлопот гораздо меньше. Я, кстати, говорила с нашими врачами. Они уверяют, что никакой человек не в состоянии остановить собственное сердце, так что…
– Ласкьяри, – вмешался Росинский, – скажите, пожалуйста, а как вы к нам добрались? Тут у нас под дверью стоит стражник, так он утверждает, что сегодня никому нельзя выходить на улицу. Хотя на площади…
– Кто посмеет остановить дочь Правителя? – презрительно встряхнув головой, бросила Ласкьяри.
– Правителя? – откликнулся Елисеев. – Вот оно, значит, как…
– Да, именно так.
– Скажите, пожалуйста, – спросил Хедден, – а вот эта мысль… ну, сделать нас предметом торговли с Федерацией… принадлежит вашему отцу?
Ласкьяри рассмеялась – очень зло и очень коротко.
– А вы думаете. Правитель Сапт хотел от вас чего-то другого? Уверяю, он рассчитывал получить то же самое. Только отец опередил его, обошел, и теперь Сапта нет, а отец продолжает игру.
– Ох, девочка, – вздохнул консул, – что они с вами делают….
– При чем тут я? – искренне удивилась Ласкьяри.
– При том, что вы доброе существо, а вас уродуют, внушая вам идеи зла, – сердито сказал Елисеев.
– Э, нет, – спокойно ответила девушка. – Нет во мне добра. И эта ваша идея – что человек от природы добр, – сплошная глупость, я давно это вам говорила. Вам нужно уходить. И вы никогда не должны возвращаться сюда. В своих делах мы разберемся сами, и ни в чьей помощи не нуждаемся.
Снова раздался звонок. На этот раз встречать посетителя отправился Хедден, а Ольшес, помедлив мгновение, выскользнул из столовой через другую дверь. Ласкьяри проводила его задумчивым взглядом, и Елисеев отметил для себя, что Даниил Петрович и Ласкьяри явно о чем-то сговорились… и испугался. Внезапно девушка сказала:
– Меня здесь нет.
И поспешно выбежала следом за вторым помощником. В столовой остались только трое землян.
– Кто бы это мог прийти? – пробормотал Ро-синский.
В ответ на его слова открылась дверь и появился Гилакс. За ним с растерянным видом вошел Хедден.
– Доброе утро, господа, – холодно поздоровался Гилакс.
– Здравствуйте, – сказал консул. – Господин Гилакс, вы явились сюда как официальное лицо?
– Да.
– В таком случае позвольте задать вопрос.
– Слушаю вас.
– Скажите, господин Гилакс, почему нас не поставили в известность о предстоящем празднике? И почему нас никто не предупредил, что в первый день праздника нельзя выходить на улицу?, – Это недосмотр прежнего кабинета, – ответил Гилакс, натянуто улыбаясь. – А я прибыл как раз для того, чтобы принести вам извинения нового правительства по этому поводу.
– Благодарю вас, – сказал консул. – Теперь все ясно. В таком случае у нас нет никаких претензий.
– Кроме того, я уполномочен передать вам предложение нового Правителя.
– Мы с удовольствием выслушаем вас. За спиной Гилакса в проеме двери бесшумно возник Ольшес. Почему-то он надел куртку, и Елисеев машинально отметил это обстоятельство. А за спиной Ольшеса в полутьме коридора появилась тонкая фигурка Ласкьяри. Гилакс продолжал:
– От имени нового Правителя Тофета я хочу предложить вам сотрудничество не только в области культуры. Мы… э-э…
Гилакс замялся под пристальными взглядами землян, и даже его великолепная наглость не помогла ему преодолеть смущение. На него смотрели так, что он почувствовал себя последней букашкой.
Елисеев закончил мысль Гилакса:
– Вы хотите, чтобы мы привезли вам оружие.
– Да, – встряхнулся Гилакс. – И вы его привезете.
– Вы в этом уверены?
– Безусловно…
– Позвольте поинтересоваться, на чем основана ваша уверенность?
Гилакс ухмыльнулся, обвел взглядом присутствующих, и вдруг словно что-то толкнуло его – он обернулся. И увидел позади Ольшеса. Ласкьяри он заметить не успел – девушка отступила в глубь коридора, растворилась в темноте… но какой-то намек на движение отпечатался в сознании Гилакса, и он спросил:
– У вас здесь кто-то посторонний?
– Почему вы так решили? Гилакс не ответил. Он подошел к двери и всмотрелся в неосвещенное пространство. Но, похоже, ничего подозрительного он там не усмотрел, потому что вернулся в центр комнаты и сказал резким, неприятным тоном:
– Наша уверенность основана на том, что вы – здесь, в наших руках, и уйти вам не удастся… – Вот как? – поднял брови Елисеев. – Вы это. точно знаете?
Гилакс фыркнул, как рассерженный кот, прищурился и заявил:
– Разумеется, я это знаю точно. И должен предупредить, что времени на размышления у вас осталось не так уж много. Ровно в полдень кочевники зажгут на площадях костры из травы pop, и…: – И сразу ощутят, что мы замыслили зло против вашей планеты? – перебил его Ольшес. –
А вам не кажется, что такому цивилизованному государству просто не к лицу средневековые методы избавления от неугодных людей?
– Это не ваше дело, – огрызнулся Гилакс. – Но вот как вы об этом узнали – я должен выяснить.
– Я им все рассказала, – раздался голос Лас-кьяри, и Гилакс чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Ласкьяри вошла в столовую, спокойно обогнула Гилакса и, остановившись возле Елисеева, тихо сказала:
– Господин консул, теперь вы убедились, что я говорила правду?
– Ласкьяри, – сказал Елисеев, мгновенно побледнев, – вам нужно идти домой. Я вас очень прошу.
– Нет, – покачала головой девушка. – Я не уйду. Пока я здесь – они не посмеют вас тронуть.
– Вы ошибаетесь, Ласкьяри, – тихо сказал консул. – Ваше присутствие не остановит тех, кто хочет воевать. Пожалуйста, уйдите.
– Нет.
Она повернулась к Гилаксу, задумчиво осмотрела его с головы до ног – Гилакс поежился под ее взглядом – и заговорила неторопливо:
– Ну что, братец, не ожидал? Знаю, знаю, не думал сегодня встретить меня здесь. Но я пришла.
И не уйду, пока эти люди не окажутся в безопасности. А если ты захочешь помешать этому – я убью тебя. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю. Подумай, дорогой родственничек.
– Ну, хорошо, – пробормотал Гилакс, невольно делая шаг назад. – Я сейчас уйду. Но я вернусь через два-три часа, и вы должны будете мне ответить, хотите вы того или нет, – обратился он к Елисееву.
Елисеев сдержанно кивнул, ничего не говоря, и Гилакс вышел. Даниил Петрович отправился проводить его, и, пока он не вернулся, никто не произнес ни слова.
Войдя, Ольшес сказал:
– Ну что, господин консул, может быть, все-таки отправимся восвояси? А то как бы хуже не вышло.
– Право, не знаю, – ответил Елисеев в том же тоне. – Просто удирать не попрощавшись как-то некрасиво, а по-хорошему, похоже, теперь уже не уйти. Неужели придется с ними драться?
– Для начала, я думаю, нужно все-таки позвонить новому Правителю, – предложил Росин-ский.
– Он не станет с вами говорить, – тихо произнесла Ласкьяри.
– Почему?
– Не станет – и все. Впрочем,, попробуйте.
Ольшес подошел к телефону, набрал номер и тут же включил экран. Елисеев изумленно посмотрел на второго помощника, но тот сделал вид, что ничего не заметил. Росинский хотел выключить фо-нопт, но Ольшес отвел его руку, сказал:
– Ничего, ничего. Девочка им не расскажет. Ласкьяри не отрывала взгляда от экрана, и на ее лице было такое странное выражение, что Елисеев, тяжело вздохнув, сказал:
– Видите ли, Ласкьяри… Мы, конечно, напрасно не поставили вас в известность о возможностях нашей техники, но…
– Молчите, – оборвала его девушка. – Незачем вам оправдываться. Во всяком случае, передо мной.
Во дворце наконец сняли трубку, и на экране сразу возникло перекошенное злобой лицо Гилакса.
– Дворец Правителя.
– Господин консул Земной Федерации хотел бы поговорить по служебному вопросу с Правителем Тофета.
– Господин Правитель занят.
– Могу ли я узнать, когда он освободится?
– После полудня. – И Гилакс бросил трубку. Изображение на экране исчезло.
– Вот видите, – прошептала Ласкьяри. – После полудня…
– Ну что, ж, – сказал Елисеев, – начнем сборы?
– Ничего более разумного я не слышал в последние дни, – съязвил Корсильяс. – Наконец-то нас вынудили форсировать мыслительный процесс. И результат налицо.
– В таком случае, – не остался в долгу Елисеев, – вам я поручаю самую умственную деятельность. Займитесь уничтожением фонопта и киберов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37