Татьяна Грай
Чужие сны
Часть первая
Время проходит? Время стоит. Проходите вы.
Глава 1
Проигравшее битву племя уходило к морю, потому что враг не оставил ему другого пути. Воины шагали с трудом, волоча ноги, согнувшись под тяжестью кожаных щитов и широких мечей, луков, колчанов со стрелами, ведя в поводу измученных, чуть дышащих боевых коней. Расписные, обитые медью и железом повозки со всяческим скарбом, влекомые лохматыми кривоногими лошадками, были покрыты грязью и пылью настолько, что никто не мог бы рассмотреть на них ярких желтых, зеленых и синих узоров. За повозками со скрипом одолевали неровности пути грубо сколоченные фургоны, в которых ехали женщины и дети. Всех стариков, что сумели уцелеть до последних дней, пришлось бросить по дороге, чтобы не перегружать и без того едва плетущихся животных.
В фургоне, принадлежавшем шаману племени, везли нескольких раненых воинов – но лишь тех, что были достаточно молоды, чтобы выжить, да и пострадали не слишком сильно. Все остальные тоже оказались брошенными по пути. А вот тощих белых собак бросить не удалось, и они, высунув языки, плелись в тучах пыли за последним фургоном. Но на них никто не обращал внимания, и никто не собирался кормить их либо поить. Воды и пищи не хватало и самим людям.
Вождь племени ларитов, Гирейт, которого гораздо чаще называли Диким Вепрем за его необузданный нрав, вместе со своими старшими военачальниками ехал далеко впереди, оставив за спиной отчаявшихся кочевников. Его большой полудикий конь, хотя и устал, все же еще чувствовал себя гораздо бодрее, нежели кони воинов. Вождь погрузился в глубокие мрачные раздумья, и трое его помощников, держась чуть в стороне, не решались произнести ни слова, зная, что Дикий Вепрь в любую секунду может взорваться яростью.
Вепрь молчал с той самой минуты, как отдал приказ об отступлении к морю. Он медленно ехал, глядя прямо перед собой, а племя шло следом… и никто не знал, что их теперь ждет. Да никто и не хотел думать об этом. Люди были слишком усталыми и измученными. Их сейчас интересовало только, долго ли еще им придется идти по пыльной, жаркой степи, скоро ли они смогут отдохнуть, будет ли у них завтра еда. Смогут ли они напиться вдоволь.
Раненые воины ехали в фургоне старого шамана. За ними присматривали два молодых ученика колдуна. Сам шаман, устроившись в углу и не обращая внимания на духоту и стоны, тоже сосредоточенно размышлял о чем-то… Впрочем, старшему из его помощников казалось, что Атошир не столько думает, сколько прислушивается к чему-то далекому, невнятному… но что он мог услышать здесь, среди голой степи, выжженной солнцем, открытой ветрам?.. Юноша осторожно передвинулся и через окошко, прорезанное в передней стенке фургона, выглянул наружу.
Да, вокруг по-прежнему расстилалась унылая серая равнина. На ее пересохшей однообразной плоскости виднелись кое-где красноватые пятна – это выходил на поверхность камень. В светлом, почти белом небе неподвижно висели ажурные маленькие облачка. А вдали, на горизонте, юноша увидел мягкую волнистую линию – там начинались холмы. А за холмами скрывалось море…
Ларитов никто не преследовал. Те четыре племени, что объединились, чтобы изгнать Вепря Гирейта из степей, были уверены в том, что кочевники-лариты, многие десятки лет досаждавшие всем набегами, больше не вернутся. Просто потому, что от них осталась лишь небольшая горсточка людей, для которых уже не было места ни в степи, ни в прилегающей к ней необъятной каменистой пустыне, в глубине которой, в редких оазисах, жили мирные скотоводы.
Богатые воинственные лариты превратились в жалких беглецов…
И для них остался только один путь – к морю, к Желтому заливу, окруженному голыми скалами, туда, где не было людей…
Юноша снова посмотрел на шамана. Тот задумчиво склонил голову, потом чему-то улыбнулся и внезапно окликнул ученика:
– Синтан, ты умеешь ловить рыбу? Растерявшийся ученик не нашел ответа-. Шаман посмотрел на него и усмехнулся:
– Не умеешь? Я тоже. И никто другой не умеет. Как ты думаешь, что все мы будем есть, сидя у моря?
– Не знаю… – тихо произнес юноша.
– И Дикий Вепрь тоже не знает. А есть ли на этих равнинах или на холмах дичь? И если есть – как ее добыть?
– Не знаю… – повторил ученик.
– Придется узнать, – серьезно сказал шаман и перевел взгляд на младшего помощника.
Тот беспечно спал, свернувшись клубочком на полу фургона, не обращая внимания ни на тряску,ни на скрип старых грубых досок. С его черных волос соскользнула державшая их лента, и длинные спутанные пряди разметались вокруг юного личика.
– Ему хорошо… – пробормотал шаман. – Он еще недостаточно взросл, чтобы по-настоящему понять, что с нами случилось. Ну, скоро и он поймет… – Он взял мальчика за плечо и осторожно встряхнул. – Кордит, проснись!
Младший ученик мгновенно открыл ясные карие глаза и внимательно посмотрел на шамана, будто и не спал вовсе. Шаман с довольным видом кивнул.
– Молодец, умеешь быть начеку: Напои-ка раненых.
Корлит ловко пробрался, к кадке с водой, закрепленной у стенки фургона, и, приподняв тяжелую крышку, зачерпнул воды в небольшой медный ковш. Вода была теплой и затхлой, но другую взять было просто негде. На много часов пути вокруг не было ни реки, ни озера, ни даже самого маленького родника – это мальчик знал точно, потому что он с рождения отличался даром чуять воду и на земле, и под землей.
Осторожно переползая на коленях от одного лежавшего на полу фургона воина к другому, мальчик каждому дал напиться, а потом, не дожидаясь следующего распоряжения старого шамана, достал из короба, привязанного рядом с бочонком, несколько маленьких кусочков черного вяленого мяса и раздал его всем, включая и шамана, и Син-тана. Потом вопросительно посмотрел на старика. – И себе возьми, – кивнул Атошир. Мальчик тут же уселся поудобнее и запустил крепкие зубы в последний кусок.
Надвигалась ночь. С прибрежных холмов на равнину, навстречу бредущему наугад племени, медленно полз туман. Облака потемнели и распухли, спустились совсем низко и внезапно понеслись от моря в глубину степи. Над холмами сверкнула молния, послышался отдаленный рокот грозы.
Дикий Вепрь поднял голову и огляделся, словно не понимая, где он находится. В это мгновение его усталый конь споткнулся, едва не упав, и вождь с трудом удержался в седле. Его свита по-прежнему держалась поодаль, не решаясь приблизиться, и Гирейт взмахом руки подозвал одного из воинов.
– Здесь будем ночевать. Скажи, чтобы разбивали лагерь, – хмуро проворчал вождь и, не добавив больше ни слова, соскочил на землю.
Воин повернул коня и направился навстречу остальным. Через несколько минут боевые кони были расседланы, чуть живые лошади выпряжены из повозок и фургонов. Еще немного погодя в степи раскинулись потрепанные шатры, и кочевники, съев по горсти сырого зерна и выпив по глотку воды, улеглись спать – кто в шатрах, кто в фургонах, а кто и под повозками. Разжигать костры было не из чего, да и незачем – мясо давно кончилось, зерна оставалось на два дня… Матери с трудом успокоили голодных детей, и вскоре лагерь затих. Лишь дозорные бродили вокруг шатров, вглядываясь во тьму, вслушиваясь в каждый шорох… Собаки, обычно несшие службу вместе с ними, сбежали в степь в поисках хоть какой-нибудь еды.
Но вот где-то неподалеку тихо и тоскливо завыл незнакомый зверь, и воины насторожились. Они хорошо знали хищников, живущих в сердце степей и ближе к горам – в тех местах, где всегда кочевало их племя; но те звери, что жили здесь, вблизи от моря, были им неизвестны. Трое стражей пошли в обход, боясь за лошадей. А лошади явно встревожились. Они нервно перебирали ногами, вскидывали головы, храпели… видно было, что им слишком уж не нравился близкий заунывный вой.
Дикий Вепрь, лежавший без сна в своем шатре на пышном и теплом меховом одеяле, прислушался. Что-то странное и тревожащее почудилось ему в голосе зверя. Вождь встал, поправил мягкую кожаную куртку и штаны – он всегда спал не раздеваясь – и, бесшумно отодвинув тяжелый полог шатра, вышел наружу.
В густой и тяжелой тьме степной ночи, под так и не разрешившимся дождем небом висела опасность. Вождь прислушался. Зверь находился где-то недалеко, сразу за границей стоянки кочевников.
Рядом с вождем возник один из его военачальников.
– Нужно зажечь факелы, Гирейт, – сказал он. – Там кто-то прячется, а сторожа без собак остались. Кони напуганы.
Вождь вздохнул. Последняя связка смоляных факелов лежала в его шатре, завернутая в шкуры… Но делать было нечего.
– Да, – сказал он. – Надо зажечь. Иди возьми… только не все.
Минуту спустя факелы вспыхнули дымным плaменем, и вскоре один из дозорных закричал:
– Эй, он здесь!
Дикий Вепрь вместе с Шакалом Лостаром и несколькими воинами пошли на зов.
На клочке высохшей степной травы лежал и выл небольшой зверь с длинным плоским телом, короткими лапами, узкой длинной головой, на макушке которой едва можно было рассмотреть крошечные круглые уши. При виде людей зверь зашипел и оскалился. Угрожающе блеснули острые как иглы зубы. Темная шерсть зверя была мокрой от крови.
Зверь, безусловно, был хищником, и опасным, но он был ранен…
Его круглые черные глаза светились яростью, и казалось, зверя приводит в бешенство собственная беспомощность.
Неожиданно в круг факельного света вышел шаман.
– Дайте-ка я… – тихо сказал он, и воины отступили назад, освобождая место старому колдуну.
Атошир присел на корточки рядом со зверем и что-то чуть слышно зашептал. Кочевники отошли еще дальше, чтобы ненароком не услышать слов, чтобы на них не легло заклятье, которое шаман накладывал на степного хищника.
Шаман внезапно выпрямился, и бубенчики, висевшие на его поясе, громко звякнули. И словно в ответ на этот медный звон голубовато-белая молния распорола небо, и в то же мгновение разразилась такая гроза, какой ни один из кочевников ни разу не видел за всю свою жизнь. Шаман махнул рукой, давая понять воинам, что они могут уходить, и, наклонившись, осторожно поднял окровавленного зверя и понес его к своему фургону, не обращая внимания на потоки дождя, на рев грома, на ветер…
Те из кочевников, что остались на ночь не под крышей, уже спрятались в шатры и фургоны, но ни один из них не осмелился даже приблизиться к походному жилищу шамана. Там были только раненые и двое учеников.
Мальчики, уже промокшие до костей, ждали снаружи, и шаман рассерженно прикрикнул на них:
– Зачем вылезли? Без вас не обойдусь, да? Оба ученика мгновенно нырнули в фургон. Шаман, легко поднявшись по кривым ступенькам приставной лесенки, внес зверя внутрь. В фургоне горел прилепленный к бочонку крохотный огарок свечи, и в его тусклом мигающем свете все казалось зыбким и ненастоящим.
– Постелите-ка что-нибудь, – сказал Атошир. Мальчики пошарили по углам и, отыскав старый кусок облезшего меха, расстелили его у стенки фургона, подальше от спящих тяжелым сном раненых.
Шаман осторожно положил на мех странного зверя и, опустившись рядом с ним на колени, принялся внимательно осматривать и ощупывать его плоское длинное туловище. Отыскав на спине зверя слева под лопаткой длинную рваную рану, старик негромко приказал ученикам:
– Подайте мою корзину и немного воды. Свечу держите поближе.
Через секунду-другую корзина с лекарственными травами и прочим, необходимым для врачевания, стояла рядом с шаманом. Младший из мальчиков, Корлит, взял стоявший на бочонке свечной огарок и, держа его в руке, встал так, чтобы мутный колеблющийся свет падал на рану. Старший ученик поднял громко скрипнувшую крышку корзины и посмотрел на шамана, ожидая дальнейших распоряжений.
Шаман, намочив водой небольшой мягкий лоскут, осторожно обтер короткую волнистую шерсть спокойно лежавшего зверя. Синтан, угадав, что понадобится дальше, достал из корзины маленький острый нож и подал Атоширу.
Старик несколькими легкими уверенными движениями сбрил шерсть по краям неровной глубокой раны, бормоча при этом:
– Кто же это тебя так рванул, бедолага? Непонятно… мне что-то кажется, с тобой справиться не так уж и легко… Похоже, сильный был противник,. – а? Зачем же ты с таким связывался?
Зверь, словно понимая каждое слово, смотрел прямо в лицо шаману, и Синтану показалось, что в круглых черных глазах, кроме боли, светился и глубокий ум, и он вдруг подумал, что зверь пытается рассказать Атоширу, кто его ранил и как это случилось. А потом юноша перевел взгляд на старика – и замер. Он вдруг ощутил уверенность шаман слышит мысли зверя… Ну не зря воины так боятся нашего шамана, подумал юноша. И еще он подумал, что ему, как он ни учись, никогда не стать похожим на Атошира. Просто потому, что древние боги не наделили его душу такой же колдовской силой: А вот Корлит, когда подрастет, будет, наверное, настоящим шаманом. А старик тем временем уже промывал рану травяным отваром, хранившимся в серебряной фляжке, стягивал ее края, скреплял их серебряными шпильками… Зверь лежал молча, не шевелясь, терпеливо ожидая конца операции.
Наконец шаман наложил на зашитую рану тугую повязку и, погладив зверя по узкой голове, встал.
– Пусть живет, – сказал старик, улыбаясь. – Он, конечно, зверь хищный, опасный, но своих будет защищать.
– А если не будет? – спросил Синтан. – Тогда что?
– Будет, – вдруг уверенно произнес Кордит. – Он умный. Он понимает, что Атошир его спас.
Старший ученик удивленно посмотрел на младшего.
– Откуда ты-то знаешь? Мальчик пожал плечами:
– Вижу.
Атошир, внимательно смотревший на маленького ученика, кивнул в ответ на какие-то свои мысли.
– Ну, давайте ложиться, – сказал он вслух. – Ночь еще не кончилась, успеем немного отдохнуть.
Следующий день был ясным и свежим. Ночные облака умчались еще до рассвета, и влажная степь под косыми лучами золотого светила искрилась каплями воды. До белых меловых холмов, казалось, уже можно было дотянуться рукой – так четко они вырисовывались в прозрачном воздухе. Дул легкий порывистый ветерок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37