Да, пожалуй, лес-то и был его настоящим домом.
Сколько раз мы с ним забирались в самую глушь и бродили там до глубокой ночи. Дедушка никогда не плутал в лесу, всегда безошибочно находил дорогу к сторожке.
Ходим, бродим, бывало, весь день, наберём ягод, грибов, а вот дичи нет.
- Не беда, мил человек, - улыбнётся дедушка. - На что нам мясо. Мясо, вещь вредная. Мы сейчас картошку почистим, с грибками наварим, самое хорошее кушанье.
Всё живое: зверей, птиц, ящериц, лягушек - любил и берёг Пётр Захарович.
Старик зорко следил за тем, чтобы никто из ребят, пришедших по ягоды, по грибы, не ломал кустов и деревьев, не разорял птичьих гнёзд, вообще не вредил лесу.
Сам Пётр Захарович выполнял свою работу, как говорят, не за страх, а за совесть.
С утра до ночи пропадал он в лесу. На десятки километров знал каждое дерево. И всё, бывало, хлопочет: то молодые саженцы проверяет, следит - не напали ли на них вредители, то сушняк соберёт да и сожжёт, чтобы в нём не развелись короеды, то пойдёт старые деревья осмотрит - не треснул ли где ствол, не поломало ли ветром сучья.
А уж за птицами, за всякой живностью так наблюдает, будто это не простой лес, а заповедник.
Но, заботясь обо всех обитателях леса, Пётр Захарович имел особую привязанность к крохотным лесным труженикам - муравьям.
Целыми часами дедушка мог сидеть возле муравейника и следить за этими занятными существами.
- Нет, ты приглядись-ка получше, - бывало, говорил он, - это вот работники! С утра до ночи трудятся: кто соломинку тащит, кто листочек несёт, а кто на охоту отправился за слизняками, за гусеницами. Сколько погани разной уничтожат, не сочтёшь. Большую пользу лесу приносят.
Если Пётр Захарович видел, что муравей не может справиться со своей ношей, старик брал прутик или травинку и осторожно помогал маленькому труженику преодолеть препятствие. При этом Пётр Захарович ласково приговаривал:
- Ты не бойся, дурашка, я ж тебе вреда не сделаю, я ж помогаю тебе.
И должен сказать, что нигде я не видел таких огромных, никем не тронутых муравейников, как в лесу у Петра Захаровича. Это были настоящие лесные дворцы, сказочные терем-терема.
Да разве одни муравейники говорили о том, с какой душой выполняет дедушка своё любимое дело.
Нигде ещё не встречал я такого множества разных птиц и всякой другой живности, такого будто всегда улыбающегося леса. Этот старый весёлый лес всем своим видом напоминал мне самого дедушку.
Незаметно пролетел мой отпуск в лесной сторожке. Пришло время возвращаться в город. Я простился с Петром Захаровичем, обещая будущим летом опять приехать на отпуск в его лесную избушку.
Увы, в следующее лето началась война. Наступили тяжёлые годы. Люди даже забыли о том, что такое покой и отдых.
Только спустя десять лет мне вновь довелось побывать в знакомых местах.
И вот я опять бреду по той же лесной дороге, прямо к сторожке Петра Захаровича. Наверное, старика давно уже нет в живых. Кто же теперь там живёт, кто охраняет лес с его зверями, птицами, со сказочными дворцами-муравейниками? Деревья редеют. Впереди поляна. На ней сторожка. Но где же она? Может, я ошибся, попал на другое место? Нет, не ошибся. Вот здесь, под соснами, стоял деревянный домик. Полуразрушенный остов из кирпича - основание печи - да обломки сгнивших брёвен, целый ворох гнилушек - это всё, что осталось от домика Петра Захаровича, всё, что осталось как память о нём самом.
Но нет, не всё! Есть и ещё одна памятка. И кто же её смастерил? Именно те хлопотливые лесные труженики, о которых дедушка всегда так заботился.
Под старой сосной, где раньше была скамеечка, на которой старик сиживал по вечерам, на этом месте муравьи выстроили свой огромный лесной дворец.
Я подошёл к нему и даже улыбнулся. Как хорошо! Лесной дворец был построен из тех самых гнилушек, которые остались от домика лесника.
"Наверное, дедушка был бы доволен, если бы знал, как лесные жители используют остатки его старенького жилища", - подумал я.
Долго сидел я на лесной поляне и наблюдал за муравьями. А они всё тащили гнилушки, всё отстраивали из них своё удивительное жилище.
Потом я пошёл бродить по лесу, по тем местам, где мы хаживали вместе с Петром Захаровичем. Хотелось повидать и старый дуб, и барсучьи норы, и заросший черёмухой берег лесного ручья.
Уже стало темнеть, когда я наконец спохватился: ведь придётся идти обратно в деревню километров двенадцать, а то и больше. "Не беда, в этом лесу мне знакомы все дорожки, все тропы. Правда, за десять лет многие совсем заросли. Ничего, доберусь как-нибудь".
Не без труда выбрался я наконец на дорогу и пошёл по ней. Вот и поляна, где стояла сторожка. Но что же там светится, неужели остатки костра? Может, кто-нибудь тут ночует? Нет, свет какой-то странный, голубоватый.
Я свернул на поляну и остановился. За всю свою жизнь я не видел такого зрелища. Это светился лесной дворец-муравейник. Он весь казался сделанным из голубого стекла и был освещён откуда-то изнутри.
Да и не он один. Вся поляна кругом была точно усыпана тысячами крохотных голубых огоньков. Будто это совсем не земля, а тёмная ночная вода, и в ней отражаются мириады тусклых лесных звёзд.
Сразу я ничего не понял. Но вскоре догадался. Да это же светятся рассыпанные по земле гнилушки. И муравейник тоже построен из них, из остатков лесной сторожки.
Я ещё раз взглянул на светящийся, будто вылитый из хрусталя, лесной дворец и подумал: "Вот достойная награда тому, кто всей душой любил родную природу".
ТРУДНОЕ ЗАДАНИЕ
Женя считался отличным товарищем, весёлым, всегда готовым помочь другому. Ребята его любили и охотно дружили с ним.
Но был у Жени один большой недостаток - это его робость. И не то чтобы он побоялся в драке вступиться за слабого или сделать какое-нибудь трудное гимнастическое упражнение. Нет, в этих делах Женя никогда не отставал от товарищей. А вот предложи ему поздно вечером сходить в соседний лес - ни за что не пойдёт.
- Что ж ты трусишь? - смеялись над ним ребята. - Разбойников и волков в нашем лесу не водится. Днём же ты ходить туда не боишься!
Женя только смущённо опускал глаза и лохматил рукой свои курчавые волосы.
- Да я не боюсь, а так как-то жутковато, когда темно, - отвечал он.
- А ты попробуй, пересиль себя, - советовал ему друг-приятель Володя. - Один раз пересилишь, второй, а там и привыкнешь. А то какой же ты пионер?
Но что же говорить об этом: Женя и сам сознавал свой недостаток, да вот поди справься с ним.
Как-то раз приятели отправились в лес за грибами. Набрали их полные лукошки и уселись на полянке отдохнуть.
- Хорошо летом в лесу! - сказал Женя, греясь на солнышке. - Тепло, светло!
- Очень хорошо, особенно когда светло! - лукаво улыбнувшись, добавил Володя.
Женя вдруг вспыхнул:
- Да брось ты свои насмешки! Тебе-то какое дело?
- Нет, не брошу! - перебил его Володя. - Не брошу, пока не отучу тебя от этой глупости.
Он подсел к приятелю и обнял его за плечи:
- Ты не сердись, а подумай сам. Ну, пойдёшь служить в армию, представь себе, назначат тебя ночью в дозор или разведку, что тогда? Осрамишься прямо.
- Там дело совсем другое, - замявшись, отвечал Женя.
- И совсем не другое! - с жаром возразил Володя. - Надо заранее развивать в себе силу воли, а потом поздно будет.
- Это верно. Да только как это сделать? - угрюмо ответил Женя, обрезая перочинным ножом корешки грибов.
- А вот как... Давай сюда ножик. - Володя взял его, подошёл к соседней берёзе и положил нож в развилку между сучками. - Вот тебе боевое задание: сегодня ночью, когда у вас все лягут спать, ты потихоньку оденешься, сходишь сюда, возьмёшь свой ножик и вернёшься домой. Ну, сможешь выполнить или струсишь? - Володя вызывающе поглядел на приятеля.
Женя слегка смутился. Он осмотрелся кругом: весь лес был залит ярким солнечным светом, и Жене самому показалось странным, чего же в нём бояться даже ночью.
- Ну как? Или не по плечу задание? - подзадоривал его Володя.
- Выполню, - решительно ответил Женя.
- Честное пионерское?
- Честное пионерское.
И приятели весело отправились домой.
До вечера Женя вовсе и не думал о том, что ему предстоит сегодня ночью; но, когда стало смеркаться, он вспомнил и невольно слегка поёжился.
Весь вечер ребята с соседних дач играли в "палочку-выручалочку", в "казаков-разбойников". Наконец пришло время расходиться по домам.
- Помнишь задание? - шепнул Володя.
Женя только кивнул головой и, не отвечая, пошёл в переулок, где на самом углу приветливо светились окна их дачи.
После ужина все отправились спать. Женя спал на балконе. Он быстро разделся и лёг в постель, потушил свет. За стеной папа с мамой поговорили немного и замолчали. Стало совсем тихо.
Ах, как было бы теперь хорошо повернуться носом к стене, закрыть глаза и заснуть! Зачем он только дал слово Володе? Но слово уже дано, значит - конец.
Женя лежал с открытыми глазами и глядел в тёмную ночную глубину сада. Изредка ветерок пробегал по деревьям, и от этого они слегка шумели, будто перешёптывались о чём-то. "А как, наверное, страшно теперь в лесу! Тихо-тихо, и ни души кругом". У Жени от одной этой мысли защемило сердце. Однако делать нечего, пора вставать.
Он встал, быстро оделся и, стараясь никого не разбудить, сошёл по ступенькам вниз, в сад, а оттуда на улицу.
Весь дачный посёлок спал. Женя прошёл знакомую улицу. Потом дорога пересекла небольшое поле, а за ним - лес. Вон он уже темнеет впереди, по-ночному таинственный и страшный.
Мальчик вошёл под деревья, и сразу его охватила жуткая тишина. Тишина не беззвучная, не немая, а наоборот, наполненная какими-то шорохами и неясными, приглушёнными звуками.
Боязливо оглядываясь по сторонам, Женя силился представить себе лес таким, каким он видел его сегодня при солнечном свете, силился - и не мог. Это был совсем другой, незнакомый лес, очень густой и тёмный, полный страшных, неведомых тайн.
Что-то зашуршало в кустах. Женя вздрогнул, остановился.
Какой-то маленький толстый зверёк выбежал на дорогу.
"Да ведь это ёжик!" - обрадовался Женя и быстро подбежал к зверьку. Но ночью и ёж был совсем другой, не такой, как днём. Он вышел на охоту за улитками, червяками, лягушками... В ночной темноте зверёк чувствовал себя гораздо увереннее. Он не свернулся в клубок, а подскочил вверх, больно кольнул Женю в руку и побежал дальше, сердито пыхтя и фыркая.
Мальчик вновь тронулся в путь. Дорога становилась всё уже. А возле старого пня надо было вовсе свернуть на тропинку.
Днём по ней можно легко идти, не цепляясь за ветки, но теперь кусты будто сдвинулись, и приходилось на каждом шагу раздвигать их руками.
Вдруг в лесной чаще блеснул зеленоватый огонёк: "Волк?" У Жени даже захватило дыхание. Мальчик затаился в кустах.
"Но почему же огонёк не движется? И почему он только один, а не два? Нет, это не волчий глаз. Это жучок-светлячок. А вон и ещё, и ещё..."
Один зажёг свой фонарик у самых Жениных ног. Мальчик наклонился и осторожно сорвал широкий лист, на котором сидел светляк. Но тот, почуяв опасность, сразу же погасил свой фонарик и стал совсем незаметен на тёмном листе.
На каждом шагу Женю поджидало что-нибудь необычайное.
Вот впереди, между ветвями, бесшумно метнулась какая-то острокрылая птица и тут же села на дорожку, припав всем телом к земле.
Но только мальчик шагнул вперёд, она вновь взлетела и, делая в воздухе замысловатые петли, исчезла в темноте.
Жене стало ещё более жутко. Он знал, что это ночная птица козодой, странная птица с мягкими перьями, как у совы, и огромным ртом, как у жабы. Этим ртом козодой на лету хватает разных ночных насекомых.
А вот где-то в глухих отрогах леса дико захохотала сова.
Скорей бы! Скорей бы поляна с берёзой! Взять нож - и домой. Жене казалось, что идти обратно к дому не так страшно.
Неожиданно всё кругом вдруг посветлело. "Неужели уже рассвет? обрадовался мальчик. - Нет, это луна". Она медленно показалась из-за верхушек и осветила лес. Но от её холодного синего света на душе у Жени не стало спокойнее. Наоборот, под деревьями и кустами тени сделались ещё гуще, ещё таинственнее; казалось, что кто-то неведомый затаился там, караулит, ждёт.
Но вот наконец и поляна. Женя уже хотел выйти туда и вдруг остановился как вкопанный: в кустах на другом конце поляны послышался лёгкий треск сучков.
"Кто это: собака, кошка?" Женя приглядывался. На освещённую луною полянку, осторожно оглядываясь, выбрался зверёк ростом с маленькую собачку - остромордый, остроухий, с длинным хвостом.
"Лисёнок!" - догадался Женя и затаился в кустах, чтобы не испугать зверька.
Вслед за первым лисёнком на поляну выбрался второй, третий - целых пять.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нет никакой опасности, лисята затеяли возню. Они будто играли в догонялки, а догнав, таскали друг друга за уши, за хвост.
Вот один хочет поймать второго, уже настигает его, а третий забежал наперерез, припал к земле и стережёт. Только бегущие поравнялись с ним, он как прыгнет - и все трое сплошным клубком покатились в траву. А ещё два других - сверху на них. Мала куча! В такой возне разве что разберёшь? Один, верно, нечаянно куснул другого, а тот его - и из игры получилась драка. Все передрались, а потом уж, должно быть, разобрали, в чём дело, и, очень смущённые, разбрелись в разные стороны.
Вдруг все пятеро разом насторожились, обернувшись мордочками к другому концу поляны.
Женя тоже начал вглядываться туда.
Из кустов выскочила старая лиса и подбежала к лисятам. В зубах она что-то им принесла, кажется задушенного зверька.
В один миг лисята окружили мать. Та положила на землю свою ношу, а сама отошла в сторону, села и стала наблюдать за детьми.
Лисята очень заинтересовались тем, что принесла им мать. Они прыгали вокруг лежавшей на земле добычи, но сразу не решались её взять. А может быть, были сыты и просто хотели сперва поиграть с ней.
Наконец один из лисят схватил добычу - и в тот же миг раздался громкий жалобный крик, похожий на крик ребёнка.
Принесённый лисой зверёк вырвался от лисёнка и скачками бросился в кусты. Лисята так растерялись, что даже не стали его преследовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28