Конечно, по теории, медведя легко отпугнуть, но ведь одно дело теория, а другое - опыт "на собственной шкуре".
Я пробую пугнуть непрошеного гостя - еле слышно щёлкаю пальцем по биноклю.
Медвежонок мигом услышал. Вот какой слух! Он поднимается на дыбки и пытается заглянуть в шалаш. Наверное, он уже заметил меня, только не может понять, кто это сидит за ветвями.
Любопытство его разбирает. Он наклоняет головку то в одну, то в другую сторону. Какая плутоватая у него мордочка! Ни дать ни взять, озорной мальчишка! Кажется, сейчас скажет: "Дяденька, ты что тут делаешь?"
Постояв немного, медвежонок неуверенно делает шаг, другой в мою сторону.
Нет, это уж слишком. Так, пожалуй, он и в шалаш ко мне заберётся. Пора кончать игру.
- Кши ты! - И я захлопал в ладоши.
Эффект получился полный. Медвежонок рявкнул, чуть не перекувыркнулся через голову и со всех ног кинулся к матери.
В один миг вся семейка исчезла в кустах.
Я тоже выбрался из шалаша. Вот и конец охоты. Значит, придётся домой возвращаться без дичи, пустым.
Ну и что же? Неужели такое знакомство в лесу не стоит убитого тетерева?
Конечно, стоит.
ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫЙ СТОРОЖ
В субботу вечером я сидел за столом и читал. Вдруг распахнулась дверь, в комнату вбежал мой товарищ Николай с огромной немецкой овчаркой.
- Здравствуй, - поздоровался он. - Сто лет не видались.
Я очень обрадовался гостю. Николай - самый весёлый из моих юных приятелей. Он, как мальчишка, вечно готов что-нибудь натворить, набедокурить.
- Познакомься, - сказал Николай, - мой новый друг - Джек. Живём душа в душу.
Я оглядел Джека и невольно подумал: "Внушительный пёс, настоящий волк: весь серый, морда острая, уши торчком и хвост, как у волка, пушистый, висит поленом".
Мы с Николаем сели за стол, а Джек улёгся на коврике. Он положил голову на передние лапы и глядел на нас суровыми умными глазами. Казалось, он хотел сказать: "И о чём они так много болтают, наверное, всё о пустяках".
- Ну, как тебе нравится мой Джек? - спросил Николай.
- Хороший пёс, - похвалил я. - Видно, умница.
- У-у-у... та-акая умница; ты ещё не знаешь! Вот познакомишься поближе - сам убедишься. И сторож какой: в комнату без хозяина кого хочешь впустит, а уж обратно... извини...
Мы проговорили весь вечер. Наконец, собираясь уходить, Николай сказал:
- Собственно, я к тебе за делом. У меня просьба.
- Какая? - спросил я.
- А вот какая: мне завтра утром нужно срочно уехать в командировку недели на две. Нельзя ли у тебя на это время оставить Джека?
Я запротестовал:
- С кем же он целый день останется, ведь я на работе.
- Не беда, - перебил Николай. - Он у меня затворник. Я ведь тоже целый день на работе. По крайней мере, у тебя сторож в комнате будет. Ещё, гляди, так подружитесь - водой не разольёшь...
Уговорив меня, Николай вывел пса погулять, потом собрался домой.
- А ты, Джек, останься здесь. Здесь лежи, - приказал Николай.
Собака поглядела на него понимающим взглядом и улеглась на коврик.
- Да стереги получше, чтобы краснеть за тебя не пришлось, - наставлял Николай.
Простившись со мной, он ушёл. А я лёг спать.
На следующий день было воскресенье, и я решил поехать к знакомым на дачу.
"Вот хорошо, что Джек останется. Уж, наверное, воры не заберутся", подумал я.
Джек, как и вчера вечером, лежал на коврике и внимательно глядел на мои приготовления.
- Ну, пойдём погулять, - позвал я его, направляясь к двери.
Но, едва я взялся за ручку двери, Джек вскочил и с грозным рычанием преградил мне дорогу. Я остановился. Джек тоже стоял в угрожающей позе.
- Что ты, ошалел, что ли? Пшёл вон! - решительно прикрикнул я.
Но пёс и ухом не повёл. Он не позволял выйти из комнаты. "Что же делать?" Я оказался взятым под стражу.
Вначале я пробовал усовестить, уговорить Джека, даже хотел подкупить сахаром или печеньем. Ничего не помогало. Тогда мною овладело отчаяние. Неужели придётся сидеть здесь две недели, пока вернётся товарищ? Да ведь за этот срок и я и Джек умрём с голоду, интересно только - кто первый. Не знаю, сколько времени я так просидел, но вдруг за дверью послышались шаги. В квартиру кто-то вошёл.
"Вот история, - подумал я, - значит, Николай, уходя вчера, не захлопнул на замок входную дверь".
Я прислушался. Шаги приближались. Кто-то быстро шёл ко мне. Не успел я крикнуть, предупредить об опасности, как в комнату уже входил мой сослуживец Иван Сергеевич.
Джек не двинулся с места. Он только значительно поглядел на вошедшего и самодовольно облизнулся. Казалось, он желал этим сказать: "Иди, иди, голубчик, тебя здесь только и не хватало".
Иван Сергеевич тяжело дышал, вытирая платком лоб.
- Здравствуйте! Запыхался... лез к вам на пятый этаж. Едемте с нами на дачу.
Я мрачно ответил:
- Никуда мы с вами больше не поедем.
Иван Сергеевич с любопытством взглянул на меня.
- Почему так?
- А вот попробуйте-ка выйти из комнаты.
Он в недоумении пожал плечами, сделал шаг к двери... Но тут же в ужасе отскочил в дальний угол.
А Джек, пугнув смельчака, опять улёгся на прежнее место.
- Что же теперь делать? - растерянно проговорил Иван Сергеевич. - Я ведь из дому на минутку... за папиросами... даже не сказал, что к вам зайду. Сестра подумает - попал под машину...
- Да-а, и вам не скоро придётся её успокоить.
Иван Сергеевич с опаской покосился на Джека:
- Откуда вы этого изверга взяли?
- Товарищ просил подержать до его возвращения.
Иван Сергеевич облегчённо вздохнул:
- Ну, это другое дело. Тогда посидим, подождём, пока он вернётся.
- Боюсь, что это вас мало устроит: он вернётся через две недели.
Иван Сергеевич схватился за голову:
- Да ведь мы же умрём с голоду.
- Я уж сам об этом подумывал. Ничего, потерпим пока. У меня в буфете есть хлеб, масло, сахар, даже печенье.
- Нет, это невозможно! - решительно возразил Иван Сергеевич. - Нужно не сидеть сложа руки, а действовать.
Он встал и, опасливо озираясь на Джека, прошёлся вдоль стены.
Пёс лежал на коврике, положив голову на лапы, и, не спуская глаз, следил за нами.
- У-ух, ты какой! - поёжился Иван Сергеевич. - Кажется, разорвёт сейчас. Слушайте! - вдруг воскликнул он. - Давайте стучать в стену.
- Бесполезно: соседи уже с месяц на даче. Здесь хоть из пушек пали никто не услышит.
- Да, да, положеньице, нечего сказать, - вздохнул приятель. - Хоть бы записку в окно бросить или покричать... - Он подошёл к окну.
Джек сейчас же насторожился. Косясь на собаку, Иван Сергеевич робко заглянул через стекло.
- Шут знает что - крыша какая-то внизу... Отсюда никого не дозовёшься. - Он сокрушённо махнул рукой. - Квартира у вас какая неудобная: ни вылезти, ни крикнуть.
Я ответил, что, собственно, и не выбирал квартиру, чтобы из неё удобно было лазить в окно.
- И жаль, что не выбирали, - раздражённо ответил Иван Сергеевич. Сейчас очень бы пригодилось.
Вдруг он прислушался и в отчаянии замахал руками:
- Идут, идут... Это, наверное, за мной... сестра... Не входи, не входи! - закричал он.
Но дверь широко распахнулась, и сестра Ивана Сергеевича с разгневанным видом вошла в комнату.
Джек любезно пропустил новую жертву.
- Я так и знала, что ты здесь! - возмущённо заговорила Анна Сергеевна. - А сказал, только за папиросами... Извините, я с вами и не поздоровалась, - обратилась она ко мне. - Прямо беда с ним. Молочница пришла за деньгами, а он ушёл и пропал... Ну, идём скорее... Она ждёт...
- Дорогая моя, - безнадёжно проговорил Иван Сергеевич, - мы в засаде, отсюда нет выхода.
Узнав, в чём дело, Анна Сергеевна всплеснула руками:
- Боже мой, теперь молочница решит, что я от неё сбежала. Вот скандал!
- Какая там молочница! - негодующе заговорил Иван Сергеевич. - Ты понимаешь: мы, может, здесь две недели просидим, а ты о своей молочнице...
Он тяжело опустился на диван.
Анна Сергеевна, как свежий человек, ещё не растративший запас энергии, начала придумывать план спасения.
- Идея! - вдруг воскликнула она. - Я всё придумала. Вынимайте скорее книги вон из того фанерного ящика...
- Зачем это? - запротестовали мы.
- Живо, живо! - приказала Анна Сергеевна. - Вы тут рады две недели сидеть, а я не намерена.
Пришлось повиноваться. Работа закипела. Мы выбирали книги и ставили их стопочками у стены.
Джек с большим интересом следил за нашей работой и вовсе ей не препятствовал.
Наконец огромный ящик оказался пуст.
- Теперь, Ваня, садись на корточки, - скомандовала Анна Сергеевна брату, - мы тебя накроем ящиком, ты выползешь из комнаты и позовёшь помощь.
Иван Сергеевич с ужасом поглядел на Джека.
- Анечка, а если и он под ящик залезет, ведь он меня там съест?
- Глупости! Никак он туда залезть не сможет, - ответила Анна Сергеевна. - Стыдно быть трусом.
Иван Сергеевич тяжело вздохнул и присел на корточки. Мы опустили над ним ящик.
- Ну и чудесно, - одобрила Анна Сергеевна. - Теперь ползи, а мы будем тебе говорить право или лево.
И вот на наших глазах ящик вдруг ожил. Он чуть приподнялся и, покачиваясь, пополз к двери.
Джек, до сих пор спокойно наблюдавший за нами, вскочил. Удивление и даже испуг отразились на его морде. Потом он весь ощетинился и со страшным рычанием бросился на подступавшего врага.
Несчастный Иван Сергеевич! Что только переживал он внутри своего "деревянного танка".
Джек царапал, грыз стенки ящика, но ничего не помогало. Ящик медленно полз всё дальше и дальше. Мы замерли, притаив дыхание.
Вот ящик подползает к двери. Джек, как вихрь, носится кругом. Всё напрасно. Ящик уже у порога. Ему только нужно немножко приподняться.
Но вдруг - прыжок, и Джек очутился на враге. Ящик сразу осел, остановился. Откуда-то, будто из подземелья, послышался испуганный крик Ивана Сергеевича:
- Я не могу двинуться. Что там случилось?
- Назад, ползи назад, - командовала Анна Сергеевна.
- Не могу. Почему так тяжело? - вопил Иван Сергеевич. - Я сейчас пополам переломлюсь.
Мы с Анной Сергеевной метались по комнате, не зная, как выручить из беды злосчастного "танкиста".
- Что я наделала? - в отчаянии стонала Анна Сергеевна. - Я погубила его. Как же мы его кормить будем? Ведь это пытка - сидеть под ящиком целых две недели.
Она без сил опустилась на стул. И в этот миг полного отчаяния на пороге вдруг показался Николай.
- Николушка! - закричал я, бросаясь к нему. - Не уехал... Вот счастье-то!
Увидев Николая, Джек не завизжал, не бросился к хозяину. Он только дружелюбно помахал хвостом и, спрыгнув с ящика, полной достоинства походкой отправился на коврик. Всем своим видом он показывал: "Я сделал свое дело, а дальше разбирайся сам".
Как только Джек удалился, ящик снова ожил, приподнялся, и из-под него выглянуло красное от натуги лицо Ивана Сергеевича.
Взглянув на него, Николай расхохотался.
- Да вы тут превесело проводите время. А я и не думал уезжать, обратился он ко мне. - Ну, как мой Джек, хорошо себя вёл? Ты знаешь, ведь он только что кончил сторожевую школу, вот я и устроил ему с твоего согласия маленький экзамен.
- Как - с моего согласия?
- А как же? Ведь ты же вчера согласился, чтобы он тебя покараулил. Николай хитро улыбнулся. - Надеюсь, Джек вёл себя хорошо, не мешал вам здесь веселиться.
- Конечно, нет, - отозвался Иван Сергеевич, вылезая из своей засады. - Ваш пёсик презабавный. Очень жаль, что вы за ним так рано пришли!
СТАРЫЙ БЛИНДАЖ
Пошёл я как-то весною в лес. В эту пору побывать в нём особенно интересно: у птиц и зверей появляются на свет детёныши.
Хорошо, например, разыскать где-нибудь в чаще ветвей гнездо дикой птицы и понаблюдать за тем, как заботливая мать кормит своих птенцов. Ещё интереснее последить за лесными четвероногими малышами - зайчатами или лисятами. Но зато и отыскать их совсем нелегко.
Всё утро бродил я в лесу. Где только не побывал: и в ельнике, и в молодом березнячке. Измучился. "Ну, - думаю, - теперь отдохну немного, а потом - домой".
Вышел я на полянку. Вот где благодать-то!
Вся поляна в цветах. Каких-каких только нет: красные, жёлтые, голубые... Словно разноцветные бабочки расселись и греются в ярких лучах весеннего солнца.
Люблю я лесные цветы - не рвать, а лечь среди них и рассматривать каждый цветок. Ведь у любого из них свой особый вид и как будто даже особый характер.
Вот большие, глазастые ромашки - "любишь - не любишь". Они весело растопырили белые лепестки, точно глядят вам прямо в лицо. А розовый клевер совсем иной: он так и прячет в густой траве свою круглую стриженую головку. И тут же склонились, будто о чём-то задумались, большие лиловые колокольчики.
Помню, в детстве старушка няня мне говорила о них: "Как поспеет трава в лесу, наступит время её косить, тут лесной колокольчик и зазвенит и подаст свой голосок: берите, мол, косы, идите скорее в леса, в луга, запасайте на зиму душистое, свежее сено".
Вспомнились мне эти нянины сказки, и захотелось, как в детстве, спрятаться в траву, затаиться в ней, чтобы слушать звенящую тишину летнего полдня.
Я пошёл через поляну - укрыться в тени под старыми берёзками - и неожиданно на самом краю, среди кустов, увидел что-то тёмное, похожее на вход в пещеру. Сверху его покрывали толстые, обросшие мохом брёвна. Многие из них уже сгнили и провалились внутрь.
"Да это же старый блиндаж!" Я подошёл поближе и заглянул внутрь. Оттуда тянуло сыростью, запахом плесени.
Невольно вспомнились страшные годы войны, когда людям приходилось рыть эти мрачные земляные убежища.
Я отошёл в тень под берёзы, улёгся в траву и ещё раз взглянул на разрушенный старый блиндаж.
Вдруг мне почудилось, что внутри его кто-то зашевелился.
Я вздрогнул: "Кто это?"
Из-под обломков брёвен показалась полосатая мордочка барсука.
Зверёк долго осматривался по сторонам, принюхивался. Но лёгкий ветерок дул от него ко мне, и потому чуткий зверь не обнаружил моего присутствия.
Убедившись наконец, что поблизости нет никакой опасности, барсук вылез из-под бревна и суетливо забегал по полянке, словно отыскивая что-то. Потом он вновь исчез в блиндаже.
"Странно! - подумал я. - Барсук - ночной зверёк. Ночью он бродит по лесу, а днём спит в норе. Зачем же теперь он вылезал из своего убежища?"
И, будто отвечая на мой вопрос, из блиндажа опять показался тот же зверёк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28