Когда в походе полночь миновала,
Протяжно в небе цапля закричала.
Услышав цаплю, гневом вспыхнул шах.
Велел Гургсара притащить в цепях.
Сказал: «Ты клялся мне, что край безводен,
Непроходим и к жизни непригоден?
Но цапли водяной я слышал крик.
Тебя погубит лживый твой язык!»
Гургсар ответил: «Здесь, в степи спаленной,
Есть где-то родники воды соленой.
И есть потоки ядовитых вод,
Но только зверь из них да птица пьет».
Царь молвил: «Этот пленник, чуждый чести,
Я вижу, помышляет лишь о мести».
И быстро он вперед повел войска.
Душа – отважна, вера в нем крепка.

Седьмой подвиг
Исфандиар переходит через реку.
Убиение Гургсара

Час миновал еще. Вдруг – что за чудо? –
В дали степной раздался крик верблюда.
Услышав, царь возликовал душой
И поскакал вперед, покинув строй.
Увидел под редеющею мглою
Широкую реку перед собою
И караван большой на берегу.
Вот первым нар-верблюд вошел в реку.
И стал тонуть он, и ревел протяжно.
Исфандиар шагнул в реку отважно,
На берег нара выволок тотчас
И с ним погонщика-беднягу спас.
К царю Гургсара стража притащила, –
Дрожал от страха тюрок из Чигила.
«Зачем ты лжешь, презренный? – царь спросил.
Ты, змей, мое терпенье истощил!
Ты разве нам не говорил негодный,
Что все мы здесь умрем в степи безводной?
Ты, знать, хотел по ложному пути
К погибели все войско привести?»
Гургсар ответил: «Гибель силы вашей
Дороже жизни мне и солнца краше!
Я в муках у тебя, в плену, в цепях,
Как не желать мне зла тебе, о шах?»
И рассмеялся Руинтан безгневно.
Судьба Гургсара впрямь была плачевна.
«Эй ты, Гургсар безмозглый, – молвил он. –
Как будет медный замок сокрушен
И пленникам возвращена свобода, –
Тебя я здесь поставлю воеводой.
Всю власть тебе я здесь хочу вручить,
Но ты мне должен правду говорить.
Тебя я возвеличу, не унижу.
Друзей твоих и кровных не обижу».
Услышав, что сказал Исфандиар,
Надеждой преисполнился Гургсар.
Повергнут царской речью в изумленье,
Он пал во прах и стал молить прощенья.
Царь молвил: «То прошло, что ты сказал.
От слов пустых поток песком не стал.
Ты нам укажешь брод в реке глубокой,
А там до Руиндижа недалеко».
Ответил пленник: «Цепи тяжелы.
Тот берег дальше, чем полет стрелы.
Лишь от оков моих освобожденный,
Брод я в пучине отыщу бездонной».
Исфандиар ответил: «Так и быть!»
И приказал с Гургсара цепи сбить.
Взял под уздцы коня Гургеар, и в воду
Вошел он по неведомому броду.
Шел осторожно он с конем своим,
И воины пошли вослед за ним.
Поспешно бурдюки опорожняли
И воздухом их туго надували,
Привязывали лошадям под грудь,
Чтоб невзначай в реке не потонуть.
Достигло войско берега другого
И ратным строем выстроилось снова.
Фарсангов десять ровного пути
До цели оставалось им пройти.
Сел царь, чтоб силы пищей подкрепить
И кубок, кравчим налитый, испить,
И встал. Надел кольчугу, шлем румийский,
Повесил на бедро свой меч индийский.
Опять к нему был приведен Гургсар,
И пленника спросил Исфандиар:
«Ты от беды спасен звездой счастливой.
Хочу услышать твой ответ правдивый:
Когда главу Арджаспа отрублю
И скорбный дух Лухраспа просветлю,
Когда Кахрама – хищного гепарда,
Убью в отмщение за Фаршидварда,
Как будет Андарман в петле моей,
Убийца тридцати восьми князей,
Когда я цвет Турана обезглавлю
И, мстя за деда, землю окровавлю,
Когда я их повергну в пасти львов,
На радость всех иранских храбрецов,
Когда я их дома предам огню
И жен и чад их в рабство угоню, –
Ты будешь ликовать иль огорчаться?
Какие помыслы в тебе таятся?»
Все потряслось Гургсара естество,
Проснулся дух воинственный его,
Ответил он: «Ты полон злобой мщенья, –
Не будет над тобой благословенья!
Пусть небо на тебя обрушит меч
И голову твою похитит с плеч!
Пади во прах – волкам на растерзанье,
Земля тебе – постель и одеянье!»
От тех речей, что злобный вел Гургсар,
Вспылил, разгневался Исфандиар.
Свой меч ему на темя опустил,
До пояса Гургсара разрубил.
Он истребил Гургсара, гнева полный,
И на съеденье рыбам бросил в волны.
И, опоясав богатырский стан,
Сел на коня суровый Руинтан.
Вдали пред ним, на высоте надменной,
Возник огромный замок медностенный.
За тучи, неприступна и грозна,
Вздымала башни хмурые стена.
В ряд вчетвером верхом по ней скакали
Дозорные, что город охраняли.
На чудо-стену Руинтан взглянул
И глубоко и тягостно вздохнул:
«Взять стену с бою – силы не найдется,
Мне злом на зло, как видно, воздается.
Вот залетел я в чуждую страну,
Но здесь одно отчаянье пожну».
Печально ширь степную озирал он,
И вдалеке двух конных увидал он.
Стрелой летела желтая лиса,
За ней гнались четыре гончих пса.
Царь за ловцами теми устремился,
С копьем в руке пред ними появился.
Спросил их, сбросив на землю с коней:
«Чья это крепость? Сколько войска в ней?»
Ловцы ответили, дрожа от страха:
«То – крепость мощная Арджаспа-шаха.
Взгляни на башни – шапка упадет!..
Есть двое в этой крепости ворот.
Одни из них обращены к Ирану,
Другие – прямо к Чину и Турану.
Там войско – богатырь к богатырю,
Сто тысяч сильных – преданных царю.
Снабженная водой, запасом хлеба,
Твердыня неприступна, словно небо.
Шах десять лет в осаде просидит,
И войско голода не ощутит.
А кликнет клич – из Чина и Мачина
Придут войска по зову властелина,
Прискачут – из любой спасут беды.
И у Арджаспа нет ни в чем нужды!»
Встал полководец, меч свой обнажил он,
Двух простодушных тех мужей убил он.

ФИРДОУСИ
СКАЗ О КОВЕ-КУЗНЕЦЕ
С. 32. Семи поясов… По средневековым мусульманским представлениям, весь мир делился на семь земных поясов. Здесь это выражение
означает «весь мир».
РУСТАМ И СУХРАБ
С. 54. Сам – имя прославленного богатыря, деда Рустама.
С. 55. Гурдафарид – дословно – «рожденная богатырями».
С. 56. Пахлаван – так именуют в «Шах-наме» самых выдающихся
богатырей и главнокомандующего иранскими войсками.
С. 56. Туе, Гударз – имена иранских военачальников.
С. 58. …чудовищ истребил Мазандерана, оковы разрубил Хамаверана.
Перечисляются подвиги Рустама из других частей «Шах-наме»: 1. Когда шах
Кавус попал в плен к мазандеранским дивам, его спас Рустам, сокрушив
врагов. 2. В следующий раз он попал в плен к правителю Хамаверапа и вновь
был освобожден Рустамом.
С. 66. Кеев трон – царский престол.
С. 67. Жасминоликие – белолицые.
СЕМЬ ПОДВИГОВ ИСФАНДИАРА
Семь подвигов (по персидски хафтхан) – распространенный в
персидско-таджикской поэзии сюжет описания семи подвигов героя. Традиция
восходит к древним иранским сказаниям. В «Шах-наме» есть «Семь подвигов
Рустама» и «Семь подвигов Исфандиара». Народный герой Рустам совершает
подвиги и рискует жизнью за независимость и честь отчизны; царевича
Исфандиара волнуют мотивы личной мести; Рустам делает своего проводника
Улада правителем Мазандерана, а Исфандиар проявляет чувство жестокости,
убивая Гургсара. Андарман – туранский богатырь, сын Арджаспа, убит
Исфандиаром.
Арджаси – правитель Турана, который вторгся в Иран, требуя от Гуштаспа,
шаха Ирана, отречения от новой религии – веры Зардушта (Зороастра). Арджасп
убил Лухраспа, отца Гуштаспа, в Балхе и нанес поражение иранскому воинству.
Впоследствии разбит и убит Исфандиаром.
Гургсар – туранский воин, плененный Исфандиаром. Был его проводником (см.
сказание «Семь подвигов»). По завершении похода убит Исфащщаром.
Гуштасп – иранский шах, отец Исфандиара. Гуштасп потерпел поражение от
туранского правителя Арджаспа, который увел в плен двух его дочерей, сестер
Исфандиара. Исфандиар в это время томился в темнице, куда был заточен по
навету недругов, и не соглашался выступить против туранцев. Лишь известие о
гибели брата и пленении сестер заставило его переменить решение и двинуться
на Туран. Во время этого похода и совершает он свои семь подвигов.
Лухраси – отец Гуштаспа, дед Исфандиара. Был убит Арджаспом.
Руиндиж – крепость в Туране, дословно «Бронзовый замок». В эту крепость
были заключены сестры Исфандиара.
Кахрач – туранский воин, сын Арджаспа, убит иранцами.
Руинтан – бронзовотелый. Так был прозван Исфандиар за неуязвимость тела. У него было только одно уязвимое место – глаза (сравните уязвимую пяту Ахиллеса). Во время битвы Рустама и Исфандиара богатыоь Рустам пустил стрелу в глаза противнику.
Фаршидвард – сын Гуштаспа, брат Исфапдиара. Пал геройской смертью в битве с воинами Арджаспа. Его гибель сильно повлияла на Исфандиара, который, узнав о его смерти, согласился выступить против Арджаспа, забыв обиду на отца, заточившего его в темницу.
С. 118. Пророк Зардушт, Гуштаспа одаряя… – По преданию, пророк Зардушт (Зороастр) явился к иранскому шаху Гуштаспу с проповедью новой религии.
Гуштасп обратился в новую веру, и это послужило поводом к войне между Ираном и Тураном.


Абунаср Асади
Об авторе
Абунаср Асади (ум. в 1072 г.) – автор героической поэмы «Гершасп-наме», а также стихотворении в форме муназирэ, которые некоторыми специалистами условно называются тенцонами. В наш сборник включено одно из муназирэ «Спор дня и ночи». Асади написал также первый из сохранившихся персидских толковых словарей.
Спор дня и ночи
Перевод В. Левика

Послушайте, как спор вели однажды день и ночь,
Рассказ мой позабавит вас и грусть прогонит
прочь.
Был спор о том – ему иль ей воздать по праву
честь.
Слов похвальбы и слов хулы, пожалуй, мне не
счесть.
«Ведь знают все, – сказала ночь, – что первенствую я!
С тех пор как заложил господь основы бытия,
Ему, кто мудро отделил от тьмы твои лучи,
Милей молящегося днем – молящийся в ночи.
И ночью видел Мухаммед, как раскололась твердь,
И ночью он вознесся в рай, поправ навеки смерть.
Я царствую. Земля – мой трон, дворец мой – небосвод.
Мои вельможи – сонмы звезд, и месяц их ведет.
Печали синею фатой скрываешь небо ты.
Я превращаю небо в сад, и звезды в нем – цветы.
Арабы месяцам ведут по лунным фазам счет,
И потому их год печать архангела несет.
Здоровый и веселый смех являет всем луна,
В усмешке солнца только злость и желчь заключена.
Луне, чтоб завершить полет, потребны тридцать дней,
А солнце ровно год летит орбитою своей».
Но день прослушал эту речь и гневом воспылал:
«Тебе подобный где-нибудь найдется ли бахвал?
Всевышний ночи повелел склониться перед днем,
Так чем же возгордилась ты в безумии своем?
Все праздники проходят днем перед лицом моим,
И днем свершает в Мекку путь смиренный пилигрим.
Мужчину создал из земли господь при свете дня.
С рассветом оживает мир, чтобы хвалить меня.
Влюбленных разлучаешь ты, пугаешь ты детей
И отдаешь сердца в полон диавольских сетей.
Вся нечисть от тебя пошла: мышь, нетопырь, сова.
Ты – покровитель грабежа, помощник воровства.
Рожден я солнцем, а тебя могила родила.
Мне люб веселый, яркий свет, тебе – печаль и мгла.
Я освещаю мир, а ты его скрываешь тьмой.
Глаза блестят, узрев меня, но гаснут пред тобой.
Мне дорог честный человек, тобой обласкан вор.
Печальный траур носишь ты, я – праздничный убор.
Как только солнце алый стяг взметнуло в небосвод,
Бледнеют звезды и луна, цветы твоих высот.
Ужели в книге бытия я стану за тобой?
Ужели зрячего милей всевышнему слепой?
Ты скажешь: «Раньше создал смерть, а после – жизнь
господь»,
Но возлюбила только жизнь любая в мире плоть.
Хоть по луне ведет араб всех летописей счет,
По солнцу в нашей стороне определяют год.
Хоть солнце желтолико – что ж! – луну сравню ли с ним?
Сравню ль серебряный дирхем с динаром золотым?
Лишь солнца отраженный свет на землю шлет луна,
Лишь тем, что подарил ей царь, пленяет взор она.
Ты возразишь: «Луна быстрей свершает свой полет».
Что ж, господина иль слугу с наказом шлют вперед?
Два раза молятся в ночи и три – в теченье дня.
Тебя всевышний обделил, чтоб одарить меня.
А кто качает головой, прослушав речь мою,
Пусть призовет на спор друзей и выберет судью».

Фаридаддин Аттар
Об авторе
Фаридаддин Аттар (ум. в 1230 г.) – суфийский поэт, автор многочисленных поэм и газелей. Не писал панегириков. Резко осуждал тиранию и социальную несправедливость.
Стихи
Перевод И. Гуровой
* * *

Некий город ждал владыку как-то раз,
Все богатства выставлял он напоказ.
Выбрал каждый подороже украшенья,
Выставлял их повиднее в знак почтенья.
Но у брошенных в темницу бедняков
Отыскались только цепи их оков.
Только головы казненных отыскались
Да сердца, что там от горя разрывались.
Взяли руки, что у них же отсекли,
И украсили темницу как могли.
Город встретил шаха сказочным нарядом.
Шах на все вокруг смотрел спокойным взглядом.
Лишь темница всем внушала жуть и страх.
И пред ней остановился грозный шах.
Вызвал узников к себе он в восхищеньи,
Дал им золота и обещал прощенье.
«Почему, – спросил советник, – ты свой путь
Здесь прервал, о государь? В чем тайны суть?
Город пышно убран шелком и парчою,
В нем сокровища повсюду пред тобою,
Падал под ноги тебе жемчужный град,
Веял мускуса и амбры аромат.
Но глядел на украшения ты мало,
И ничто из них тебя не привлекало.
Почему же взор высокий твой привлек
Вид кровавый этих рук, голов и ног?
Для чего ласкать в темнице заключенных
На обрубки рук глядеть окровавленных?
Можно ль тут найти отраду для души?
Ты для нас загадку эту разреши».
Молвил шах: «Все остальные украшенья
Только детям доставляют развлеченья.
Каждый житель в ожидании похвал
Сам себя, свое богатство выставлял.
Город спрячет свой убор, хоть он и ярок.
Только узники мне сделали подарок:
Отделились эти головы от тел
Потому, что я проехать здесь хотел.
Моему здесь повинуются приказу –
Вот зачем я бег коня замедлил сразу.
Те блаженствуют, проводят в счастьи дни,
И полны высокомерия они.
Здесь, в темнице, счастья, радости не знают,
Здесь под гнетом гнева шахского страдают.
Обезглавливают их, лишают рук,
От тоски им нет спасенья и от мук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45