– Неужели ты не понимаешь, что если тебя и можно оправдать за попытку развития моих телепатических талантов, то не может быть никакого оправдания тому, что ты заставил меня ненавидеть женщин, пытался сделать из меня религиозного фанатика, превратив в одинокого, несчастного человека?
– Я сделал то, что считал нужным, – безмятежно отозвался Ширли.
Флетчера заинтересовал фанатизм Ширли, и он обнаружил, что это несколько притупило горечь. В первый раз контакт Флетчера с больным разумом оказался бесполезным – он никак не мог на него подействовать. Да, разум Ширли, впервые за долгие годы, прояснился, но не более того.
Возможно, такой старый мозг уже не может воспринять новых мыслей.
Ширли продолжал:
– Кроме того, как ты наверное помнишь, тебя у меня отобрали. Мне не удалось завершить твое обучение. Я не в большей степени ответственен за твою судьбу, чем инженер за наполовину недостроенный механизм. Если бы тебя оставили со мной… Какую дурацкую ошибку я сделал, когда все вышло наружу. Зачем я вообще отвел тебя к монументу Скотта?
– Да, расскажи мне, что же там произошло. Почему после того, как ты прятал меня от всего мира в течение четырех лет, ты дал себя арестовать, как злодея в викторианской мелодраме?
– Мне все труднее становилось заставлять тебя упражняться. Ты был слишком силен для меня. Все было на моей стороне, кроме твоих удивительных способностей. В каком-то смысле между нами шла борьба – между взрослым мужчиной и малым ребенком – и тебе удавалось выигрывать почти каждый раунд.
Флетчер сухо заметил:
– Похоже, тогда я растратил все свои способности к успеху. С тех пор меня постоянно преследовали неудачи.
– Неудачи? Невозможно. Только не тебя. Ребенок, которого я знал не был рожден для неудач. Я мог потерпеть поражение. Только не ты. Значит, ты этого хотел.
Флетчер собрался было запротестовать, но тут он кое-что вспомнил.
Он всегда получал то, на что рассчитывал.
Только вот получалось так, что во всех серьезных вопросах он был настроен на неудачу. Неудачи на работе, с девушками, в тестах Бодейкера – все кончалось именно так, как он и предполагал.
А что произошло бы, если бы он предполагал успех?
Он говорил Бодейкеру о «мелких чудесах, о которых и упоминать не стоит». Даже мелкие чудеса не были неудачами. Когда он захотел поговорить с Анитой без свидетелей, он сразу пошел с ней в раздевалку, которая, конечно же, оказалась свободной. Мелочь, такая мелочь, о которой и упоминать не стоит – значит, она не считается.
А может быть, тут-то он как раз и ошибается?
Раздумывая обо всех этих возможностях, Флетчер вспомнил, с каким отвращением и страхом он ждал, что тесты покажут его непохожесть на других людей. Возможно, на самом деле он боялся, что владеет некоей властью?
Отбросив все эти мысли в сторону, он попытался расспросить умирающего старика о подробностях тех событий, которые, возможно, и привели Флетчера к его нынешнему состоянию:
– Ну, и причем здесь монумент Скотта?
– Наверное, дело в том, что я никогда не был практичным человеком. Мне казалось, что никаких проблем не возникнет. Предполагалось, что ты должен был заставить меня вернуть тебя в безопасное место. Я хотел, чтобы ты вынудил меня это сделать, как ты уже один раз сделал, когда новорожденным ребенком умирал от голода. Но трое молодых людей, о существовании которых я до того момента даже не подозревал, бежали ко мне вверх по лестнице. Они услышали твои крики, бросились ко мне, оттащили меня от края и отняли тебя. Конечно, раньше мне и в голову не приходило, я догадался об этом только сейчас, что это ты их позвал. Если бы ты просто взял мои действия под контроль, то это никак не изменило бы твоего положения.
Ты уже достаточно часто делал это раньше. Ты хотел изменить свою жизнь кардинально, и ты своего добился.
Флетчер решительно продолжал расспрашивать Ширли о мелких, несущественных деталях.
– Ты гипнотически внушил мне страх высоты?
– Нет, зачем бы я стал это делать? Я должен был отвратить тебя от зла, гордости, похоти и жажды власти. В этом состоял мой долг, но я любил тебя. Ты был не просто живым чудом, чей удивительный потенциал ждал развития, ты был для меня сыном, которого я никогда не имел. Я вижу, что в твоем сознании появились новые представления…
Времена изменились. Когда мне было полтора года, мой отец, священник, сознательно прижал мою левую руку к раскаленной каминной решетке. У меня до сих пор остались шрамы. Видимо, когда я был ребенком, меня очень тянуло к огню, и он решил, что таким образом, у меня возникнет разумный страх перед огнем, и мне не будет грозить опасность заживо сгореть. Подобный спартанский подход был очень распространен в те дни в Шотландии. Я не был столь же жесток. Я только хотел, чтобы ты расправил крылья.
– Большое тебе спасибо. Уж лучше бы ты оставил меня умирать.
Старик сохранял полное спокойствие:
– Как ты можешь говорить такое? Я вижу, вглядываясь в твой разум, то добро, которое ты уже сделал, и души, которые ты спас. А ведь это еще только начало.
– Я надеюсь, совершенно искренне надеюсь, что моя жизнь подошла к концу.
– Чепуха.
– Я хочу умереть. Мне стыдно, и я устал быть призраком в чужом сознании.
– Но вместе с теми людьми ты пережил немало счастливых минут, гораздо больше, чем когда ты был живым человеком.
Старик, который временно обрел силы и разум после появления Флетчера, продолжал сохранять способность мыслить, но быстро терял силы.
– Я умираю. Для меня это правильный исход. Скорее всего моя жизнь была прожита попусту – ведь я упустил тот великолепный шанс, который мне был предоставлен…
Ты, во всяком случае, утверждаешь, что я потерпел неудачу. Однако я чувствую, что твоя жизнь еще только начинается.
Медленно погружаясь в черноту, старик еще продолжал рассуждать, сохраняя до самого конца ясность мысли.
– Да, в одном смысле я ошибался, – признал он. – Женщины могли и должны были тебе помочь. Я ошибался, когда думал, что ты должен соблюдать обет безбрачия. Но кто знает, возможно, умирая, я смогу придать тебе толчок в нужном направлении…
Сэр Чарльз Ширли умер.
ГЛАВА 7
АНИТА
Он опять стал женщиной, но на этот раз он совсем не испугался.
Флетчер снова оказался бодрствующим в спящем разуме.
Личность и убеждения Аниты Сомерсет были открыты ему.
На сей раз ему было гораздо легче принять свое новое положение, но вместе с тем Флетчер понял, что полного слияния с разумом женщины для него все равно не может быть. То немногое, что осталось от Джона Флетчера, было, несомненно, мужским; для мужского разума Флетчер мог быть партнером, для женского он всегда будет оставаться незнакомцем. Находясь в разуме Джуди, Флетчер пришел к верным выводам, опираясь на ложные предпосылки.
Бодейкера обязательно заинтересует, в клиническом смысле конечно, что в мужском и в женском началах заложено нечто большее, чем просто физические различия, что лишившийся тела разум все равно остается мужским, или женским, и они никогда не смогут слиться в один.
Почти сразу же Флетчер понял, что он ничего или почти ничего не сможет сделать для Аниты. Даже на такой ранней стадии общения с ее спящим разумом, он обнаружил, что ему не нечего ей дать и это его расстроило.
Конечно, она не была идеальной – да и кто идеален?
И хотя она была цельной, хотя она была сама собой и это ее вполне устраивало, ей все-таки чего-то не хватало, и теперь, когда Флетчер находился внутри ее разума, это стало ему еще более очевидным.
Что же касалось самого Флетчера, то ему было просто необходимо покинуть тот разум, в котором он находился до этого.
Вдобавок, тот разум, в который Флетчер мог попасть, должен был быть готов к тому, чтобы принять его. Джуди, Росс, Бодейкер, Джерри, Ширли, Анита, все они имели много общего. У всех уже много лет назад умерли родители. Ни у кого из них не было ни братьев, ни сестер (хотя Джерри много лет считал, что у него есть сестра). У всех были серьезные личные проблемы. Все, сознательно или бессознательно, были ему рады и следовали его советам.
Слепой ведет слепого, мрачно подумал он. Он отказывался принимать всерьез те странные идеи, которые появились у него во время короткого визита в разум Сэра Чарльза Ширли. Старик был безумцем и пытался заразить его своими идиотскими идеями.
Неадекватность Аниты была самой простой из всех. Ее даже трудно было так назвать. Все сводилось к тому, что Анита испытывала нужду в том, чтобы рядом с ней находился сильный мужчина, на которого можно было бы опереться, да еще она имела самое естественное желание обзавестись мужем и детьми. Остальное было обычным результатом тяжелых детских воспоминаний, когда ее расставшиеся друг с другом родители постоянно из-за нее ругались.
Анита испытывала необходимость кому-нибудь верить, но Россу она не могла верить даже сейчас. Ей начали сниться эротические сны, в которых фигурировал Росс, но его лицо постоянно менялось.
Заглядевшись на сон Аниты, Флетчер и сам заснул.
Проснулся он, когда заверещал маленький будильник, стоящий у ее изголовья. Так как Флетчер не пытался скрыть своего присутствия, то Анита сразу оказалась с ним в контакте.
– О, привет. Наверное, так и должно было случиться.
Интересно, сколько времени тебе понадобится, чтобы побывать в сознании всех обитателей Британских островов?
– Мне бы этого совсем не хотелось.
– Ну, только не надо прикидываться. Ты ведь получаешь от этого немалое удовольствие. Во всяком случае, я бы получала.
– Только вот сначала нужно умереть.
– Рано или поздно это ведь все равно произойдет – так во всяком случае так принято считать, и я в это верила, до того, как познакомилась с тобой.
– Мне кажется, ты не против моего присутствия в твоем разуме.
– А если бы я и была против – что из того? Я вижу, ты уже заметил, что между мужчинами и женщинами существуют различия. Тебе нужно будет запатентовать эту идею. Заработаешь на ней миллионы.
На этот раз, когда Анита встала, помылась и оделась, их контакт не вызвал у Флетчера стыда и других неудобств.
Флетчер еще раз получил невероятное удовольствие от пребывание в молодом и здоровом теле. Странно, но это удовольствие было особенно сильным, когда Флетчер находился в теле Джуди и Аниты. Возможно женщины, а в особенности молодые девушки, обладают большей чувственностью, чем мужчины, и больше заботятся о своем теле. К тому же, и Росс, и Джерри, оба пили и курили, не соблюдали элементарного режима, что показалось бы чистым безумием для Аниты и Джуди.
Завтрак Аниты состоял из стакана молока и яйца, сваренного в мешочек, с тостом. И еще раз Флетчер удивился, как по-разному воспринимают два различных разума нужды одного тела. Когда Росс пил виски, получая от этого удовольствие, у Флетчера было такое ощущение, будто Росс поглощает собственное тело. В теле Аниты Флетчер с удовольствием съел бы на завтрак здоровенную тарелку яичницы с ветчиной, запив все это несколькими чашками кофе. Но Анита ограничилась чашкой молока и яйцом – ее это вполне устроило. И хотя они находились в одном теле, Флетчер остался голодным, а Анита – нет.
Он не стал скрывать своих мыслей.
– Я не собираюсь толстеть, чтобы удовлетворить твои аппетиты, – решительно заявила она.
– Меня это совсем не порадует. Только объясни мне, почему, чтобы не растолстеть, ты ешь совсем, как птичка?
– Это очень глупое сравнение. Птицы едят все время. Они поглощают массу, равную собственному весу за…
– Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.
– Повторяю, я не хочу переедать.
Флетчер понимал, что за этими ее словами скрывается очень многое. Да, девушки очень чувственны. Она наслаждалась своим стройным, сильным телом, своей легкостью, энергией и красотой. Для нее существовали какие-то двойные, тройные и четверные стандарты, сути которых Флетчер не мог уловить, даже находясь внутри ее разума. Анита не хотела походить на роковую женщину, но выглядела она именно так. Она не стремилась к тому, чтобы каждый мужчина, которого она встречает, хотел ее, но если этого бы не происходило, она была бы разочарована.
– Ну, у мужчин существуют аналогичные странности, – отрезала Анита. – Они все помешались на фантазиях Джеймса Бонда, вечно им хочется, чтобы из каждого окна их манили к себе прелестные красотки в прозрачных ночных рубашках, однако, если с ними происходит нечто подобное, девяноста пять из ста убегает с такой скоростью, словно за ними кто-нибудь гонится.
– Ну, это просто смешно.
– Ну, уж ты-то, точно бы сбежал.
Стараясь сдержаться, Флетчер проворчал:
– Возможно, но я не типичный пример.
– Конечно, ты не типичный. Никто не является типичным. Но не обманывай себя. Ты такой же, как все. Никто ни от кого не отличается. И хватит болтать всякие глупости. Мне нужно идти на занятия.
Ему удалось уговорить Аниту немного перекусить между лекциями, чего она никогда обычно не делала, а она, в ответ, заметила, что всепоглощающий голод обычно характерен для тех, кому не хватает любви.
– Да, я это уже слышал, – проворчал Флетчер.
Но Анита на этом не успокоилась.
– Теперь, когда ты некоторым образом превратился в призрак, тебе не следует ожидать, что кто-нибудь будет любить тебя, Джон. К этому нелегко привыкнуть, но это правда.
Из-за спина Аниты послышался голос Росса:
– Привет, Девушка. Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь?
Она покачала головой, но Росс все равно сел напротив нее.
Анита сразу встала.
– Мне так жаль, что я не могу остаться, – вежливо сказала она, – но я слышу голос своего хозяина. А профессор не любит, когда его заставляют ждать.
Когда они выходили из кафе, Флетчер спросил:
– Зачем ты это сделала? Ты ведь никуда не торопишься.
В первый раз с тех пор, как он оказался с Анитой, Флетчер уловил в ней раздражение и нетерпение.
– Живи своей собственной жизнью, а я буду жить своей.
Контакт Флетчера с Анитой оказался наименее близким, чем со всеми его предыдущими хозяевами. Она разговаривала с ним легко и непринужденно, как с приятелем, с которым можно было в любой момент поговорить по телефону – только для этого не требовался телефон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26