Парень продолжал толкать девушку в воду, и вскоре вода уже доходила ей до колен, а он упорно не обращал внимания на ее протесты, и не давал выбраться из воды. Она была его пленницей, его игрушкой и рабыней.
Легкий ветерок донес до Флетчера несколько слов:
– … мое новое платье, Джерри!
– Ну, ладно. – Парень отвернулся от нее и направился к берегу.
– Я и не сомневалась, что у тебя не хватит духу!
Парень остановился и снова пошел к девушке.
Значит, все здесь было совсем не так просто, как казалось на первый взгляд. Перед Флетчером разворачивался очередной акт бесконечной древней игры полов – игры, о которой он не имел ни малейшего представления. Девушка не была невинной жертвой юного хулигана. Когда игра ему надоела, она начала дразнить его, чтобы он возобновил свои приставания. Что-то заставляло ее снова и снова провоцировать своего дружка.
Теперь она держала свое белое платье повыше, чтобы не намочить его. Несколько раз, после того, как парень толкал ее, ей удавалось сохранять равновесие. Потом он толкнул девушку сильнее, и она вынуждена была отпустить подол платья, чтобы не упасть. Ей это удалось, но платье намокло почти до пояса.
Она заплакала, но Джерри не был удовлетворен. Трижды он сильно толкал ее плечом, но всякий раз ей удавалось удержаться на ногах. Тогда он с разгона толкнул ее двумя руками в грудь, она опрокинулась на спину и с головой ушла под воду.
Когда девушка вынырнула из воды, она рыдала, как обиженный ребенок. Парень, наконец, удовлетворился тем, что она промокла насквозь, отвернулся и зашагал к берегу.
Однако, когда она последовала за ним, он неожиданно метнулся к ней и снова сбил с ног. Вода вторично сомкнулась над головой девушки.
Флетчер встал на ноги.
Теперь Джерри всякий раз делал вид, что потерял к ней интерес, но когда она пыталась выбраться на берег, сталкивал ее обратно в воду. Он уже собирался сбить ее с ног в четвертый раз, когда заметил, что Флетчер направляется в его сторону.
Джерри заколебался. Их глаза встретились. Парень вышел на берег и стал обходить Флетчера. Однако Флетчер продолжал идти в его сторону. Джерри бросил на него еще один взгляд.
Сделав грубый жест, парень зашагал прочь.
Флетчер подождал пока девушка выберется на берег. Ее белое платье посерело, с него ручьями стекала вода.
Девушка вся дрожала и из ее глаз градом катились слезы.
Он начал расстегивать молнию своей теплой куртки с капюшоном.
– Наденьте это, – сказал он, – вы сразу….
Она взглянула на него, и инцидент у телефонной будки повторился полностью. Девушка закрыла рукой глаза и отступила назад в воду, чтобы избежать контакта с Флетчером, потом повернулась и, спотыкаясь, побежала от него по воде, выбралась на берег в другом месте и, не оборачиваясь, помчалась прочь.
Флетчера даже передернуло. Его разозлила бессмысленная жестокость Джерри, но к девушке он не испытывал ничего, кроме сочувствия. Флетчера обидело то, что она убежала от него, словно он был дьяволом во плоти.
Ему это было особенно обидно из-за того, что обычно у него не возникало проблем при общении с молодыми людьми.
Неужели он начинает превращаться в прокаженного, от которого в ужасе убегают даже дети? И Джуди тоже будет пугаться его?
Теперь он больше не испытывал удовольствия от окружающей природы, его вдруг охватила усталость и он направился домой. Вот только можно ли его жилище назвать домом? И был ли у него когда-нибудь настоящий дом?
Конечно, он много лет жил в Доме. Удивительное дело: в английском языке всякий раз, когда вещь получала явно неправильное название, вдобавок, она еще и писалась с большой буквы.
Вдруг Флетчер подумал, что было бы очень приятно поговорить сейчас с Джуди. Она всегда хорошо относилась к нему. Он даже подозревал, что Джуди его боготворит.
Миссис Макдональд, которая хотя и не боялась Флетчера, явно испытывала в его присутствии неловкость, определенно говорила Джуди, чтобы она держалась от него подальше. Но это, как и миллион других вещей, которые измученная жизнью вдова говорила своей дочери за последние тринадцать лет, падали в бездонный колодец сознания Джуди и исчезали там навсегда.
Джуди была рада, что он вернулся. Каким-то чудом она вспомнила, что Флетчер не любит популярную музыку и выключила ревущий приемник.
Она очень любила слушать, как он читает французские стихи. Ей даже каким-то непонятным образом удавалось смутно понимать, о чем говорится в некоторых из них.
Она сидела на кровати, поглаживая свою больную ногу, и слушала, как Флетчер читает стихи. Джуди не стала надевать обратно чулки, и пока она плавно раскачивалась в соответствии с размером стихотворения, он с удовольствием смотрел на нее, как если бы она оставалась прежним милым ребенком, каким была еще совсем недавно.
Когда он закончил читать одно из стихотворений Верлена, она вдруг сказала:
– Почему вы говорите по-французски гораздо лучше, чем по-английски?
– На самом деле это совсем не так, Джуди.
– Нет, так. Когда вы говорите по-французски, ваш голос становится таким теплым, глубоким и волнующим. Вы когда-нибудь жили во Франции?
– Всего несколько месяцев.
– А почему же вы не остались там жить?
Это был ключевой вопрос, но Флетчер не мог на него ответить, потому что сам не понимал, почему так произошло. Ему следовало остаться во Франции или в Германии. Возвращение в Англию было одной из многочисленных ошибок, которые он сделал в жизни, ошибок, на которые он был просто обречен – Джон Флетчер ничего не мог сделать как следует: все, за что он брался, кончалось плохо.
На Континенте он был почти счастлив, ему даже сопутствовал некоторый успех. Значит, ему было просто необходимо вернуться в Англию.
Факультет психологии находился в одном из новых университетских зданий, которое стояло чуть в стороне, среди деревьев и зеленых лужаек. Когда Флетчер подходил к зданию, из него вышел юноша и торопливо зашагал в сторону улицы. На ходу он бросил короткий взгляд назад через плечо, юноша не смотрел на Флетчера, но Флетчер успел его хорошо разглядеть.
Это был Джерри, тот самый парень, которого Флетчер видел с девушкой в белом платье на пляже.
Флетчер только вздохнул. Он совсем не удивился – совпадения никогда не производили на него особого впечатления, подобные вещи с ним случались регулярно.
Несомненно, в самом скором времени он встретит и девушку в белом платье.
Потом он вспомнил: больше ему не придется встречать многих людей. Почти все, что ему предстоит сделать в ближайшее время, он скорее всего делает в последний раз.
Ему осталось совсем мало времени.
Бодейкер, которому явно не терпелось, поджидал его в вестибюле. Увидев Флетчера, он загасил сигарету, но тут же закурил новую.
– Мистер Флетчер! – воскликнул Бодейкер, пожимая ему руку. – Я так рад, что вы пришли.
Бодейкер был действительно очень доволен – видимо до самого последнего момента он боялся, что Флетчер не придет.
– Но ведь я же обещал, – проворчал Флетчер.
– Да, но… Ну да ладно, это не имеет значения. Я сумел собрать с полдюжины волонтеров, это студенты, которые заинтересовались… ну, мне, наверное, стоит сказать вам сначала пару слов. Проходите сюда.
Флетчер последовал за ним в маленькую комнатку, все стены которой были уставлены шкафами.
– Этот парень, которого я встретил у входа в здание, – сказал Флетчер. – по имени Джерри – вы его случайно не знаете?
– Боюсь, что совсем мало, – негромко ответил Бодейкер. – Мне следовало бы знать его гораздо лучше. Это мой сын.
– Я видел его сегодня с девушкой.
– Это, наверное, была Шейла.
Бодейкер очевидно не хотел говорить о Джерри. В другое время Флетчера бы заинтересовала подобная ситуация.
Сейчас, однако, у него была одна цель – выяснить действительно ли он обладает какими-то особенными талантами, как это утверждал Бодейкер.
– Вы хотели мне что-то сказать о студентах, – напомнил Флетчер.
– Да. Я сказал им, чтобы они относились к вам, как к предмету, а вы, в свою очередь, должны воспринимать их, как… машины. Я не хочу, чтобы на вас оказали влияние какие-нибудь личностные факторы, поэтому я даже не представлю вам студентов, которые будут сидеть в тени.
– Среди них есть девушки?
– Их две. И четверо молодых людей.
– И вы не хотите, чтобы я на них смотрел?
– Да, вы должны стараться не обращать на них внимания.
Естественно, мы с вами знакомы, поэтому я не буду принимать участия в экспериментах. И еще одно – если вас будет что-нибудь раздражать, вам следует сразу же сказать об этом мне. Если свет будет слишком темным или ярким, вам станет жарко или холодно…
– Единственное, что меня раздражает, так это ваше беспрерывное курение, Бодейкер. Я не курю. И никогда не курил. Мне уже здесь нечем дышать.
– Извините. – Бодейкер потушил сигарету. – Я постараюсь не курить. А если мне станет невмоготу, я буду выходить из комнаты. Студенты…
– Я ничего не имею против обычных курильщиков, – перебил его Флетчер. – Но вы курите беспрерывно. Я забыл об этом, но теперь вспомнил. Какие эксперименты вы собираетесь производить? Самые разные, я полагаю?
– Как раз наоборот – я надеюсь получить статистическое подтверждение одной своей теории – поэтому я хочу сконцентрироваться на одном типе эксперимента. Мы проведем длинную серию опытов с карточками для проверки экстрасенсорных способностей. На них изображены пять символов, всего двадцать пять карточек в колоде. Это довольно старая идея, но именно здесь мы получили с вами наиболее удивительные результаты… – Он немного помолчал. – Вы должны меня правильно понять, мистер Флетчер. Главное, чтобы вы не знали, что мы хотим выяснить. Думаю, будет лучше всего, если я вообще больше ничего не буду вам говорить. Иначе это может сделать результаты наших экспериментов не точными.
– Я помню эти карточки. Довольно таки скучное занятие. Значит мы не будем изучать чернильные пятна, словесные ассоциации, проверять меня на ясновидение и телепатию?
– Карточки для проверки экстрасенсорных способностей предполагают проверку и ясновидения и телепатии… но, пожалуйста, Мистер Флетчер, не заставляйте меня больше ничего говорить. Мы можем начинать?
Он привел Флетчера а большую, плохо освещенную комнату, в которой шестеро студентов о чем-то горячо спорили. Как только они увидели вошедших, Бодейкера и Флетчера, они сразу замолчали. Видимо, они приготовились самым тщательным образом следовать инструкциям Бодейкера, потому что никто даже не взглянул на Флетчера, они молча заняли свои места – за столами, экранами и возле магнитофонов.
Все студенты оказались или в тени, или позади экранов, так что Флетчер понял, что ему не составит никакого труда думать о них, как о приборах – обо всех, даже о девушках.
Сначала Бодейкер показал Флетчеру одну из колод с карточками, двадцать пять карточек с изображением звезды, креста, квадрата, треугольника и волнистых линий – каждая фигура повторялась пять раз.
– Я запомнил, – сказал Флетчер.
Из-за экрана ему были видны лишь светлые волосы одной из девушек, которая смотрела поочередно на каждую из двадцати пяти карточек, а Флетчер говорил на какую из них, по его мнению, она смотрит. Затем один из студентов, не произнося ни слова, доставал из другой колоды карточку и показывал ее Флетчеру так, что он мог видеть лишь тыльную сторону, при этом никто не видел знака, изображенного на карточке.
Флетчеру было очень скучно. Ему ни разу не сказали правильно он ответил на вопрос или нет. Остальные же были очень заняты. Они много писали, пользовались калькуляторами, проверяли друг друга. Кроме того, они регулярно менялись, по очереди выступая партнерами Флетчера. Время от времени, двое или даже несколько человек смотрели на какую-нибудь карточку с изображением знака, который Флетчер должен был угадать. Один раз все шесть студентов участвовали в эксперименте одновременно, а его попросили по очереди называть карточки.
Они делали частые перерывы для того, чтобы выпить кофе.
Флетчера это очень развлекало – согласившись участвовать в эксперименте, он выдвинул одно единственное условие, и Бодейкер старательно его выполнял, а еще Бодейкер не забывал выходить, если ему очень хотелось курить, при этом он забирал свои записи с собой. Трое студентов, похоже, не курили, включая обеих девушек, а из оставшихся троих двое курили трубки.
Когда они закончили, студенты отправились в уголок лаборатории, закрытый экраном, где стали пить кофе с бутербродами. Бодейкер остался с Флетчером. Флетчер пил много кофе, но от бутербродов отказался.
– Ну, как у меня получается? – спросил он у Бодейкера.
– Я вам не могу этого сказать, – пораженный вопросом ответил Бодейкер.
– Я так и думал. Бодейкер, я устал, и меня начинает болеть голова. Может, для разнообразия проведем тест Роршака?
– Ну, пожалуйста, мистер Флетчер… – Маленький человечек был взволнован, одна мысль о том, что Флетчер откажется от дальнейшего участия в тестах и отправится домой, как уже было однажды, наводила на него ужас.
– Ну, ладно, – Флетчер едва заметно улыбнулся. – Но вы вот что мне скажите, от этого есть какая-то польза? Вы уверены в том, что мы не попусту тратим здесь время?
Бодейкер колебался, его беспокоила необходимость с одной стороны придерживаться своего плана исследования, а с другой ему должен был вести себя так, чтобы его подопечный не отказался с ним сотрудничать.
– Мистер Флетчер, полученные нами результаты просто сенсационны, – дрожащим от волнения голосом сказал он.
Флетчер был сильно удивлен. «Сенсационные результаты» были не совсем те слова, которые он бы употребил.
Сегодня ночью в этой темной лаборатории что-то происходило, что-то совершенно замечательное, нечто совершенно необыкновенное в ни чем не примечательной жизни Джона Флетчера, привыкшего к тому, что он всегда и во всем терпит поражение. Может быть, это запоздалое дыхание удачи? Флетчер никогда не отличался тщеславием, а теперь с изумлением обнаружил, что отчаянно надеется на то, что в конце жизни – до того, как наступит конец его жизни – окажется, что он не такое уж бесполезное существо и что его одинокая, несчастливая жизнь не была совершенно лишена смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26