Ну, его рубашка лишь немного сморщилась, и все.
Я обошел кухонный стол.
– Не вставай, Альберт, – сказал я.
Он мысленно опустился в кресло. Я разложил металлический садовый стульчик, приставленный к столу, сел и закурил.
Да-а, Альберт выглядел неважно.
– Как поживаешь, Альберт? – спросил я.
– Неплохо, – ответил он. – Неплохо.
Молчание.
– Джек Картер, – сказал он. – Кто бы мог подумать?
– Разве ты не знал, что я в городе?
– Ну, понимаешь ли, Джек, я редко выхожу из дома. – Он постучал себя по груди. – Бронхи. Сижу дома и греюсь. Знаю только то, что мне рассказывает Люсиль.
Я перевел взгляд на сидевшую перед телевизором курчавую женщину.
– Нет, – сказал Альберт, – Люсиль – жена, а это Грир, ее сестра.
Грир продолжала пялиться в ящик.
– Не знал, Альберт, что ты женился, – сказал я.
– Ну… – протянул он. – Ведь так положено, правда? – Он многозначительно улыбнулся. – Человек стареет и больше не может работать.
– Чем ты занимаешься? – спросил я.
– Всем понемногу. Всем, что можно сделать, не вылезая из кресла.
– Тебе повезло, – сказал я.
– Не очень, – возразил он. – Я не сам решил. Врачи приказали. Я тоскую по былым временам.
Молчание.
– А ты, Джек, отлично выглядишь, – сказал он. – Просто замечательно. Слышал, дела у тебя идут хорошо.
– О, оказывается, ты слышал немало, – сказал я.
– Джек, я слышал об этом давно. Когда поправился после болезни.
На противоположном от телевизора конце кухни открылась дверь. И я, и Альберт повернули головы.
В кухню прошли мужчина и женщина. На мужчине была рабочая куртка и комбинезон. На плечах у него висел рюкзак. Пойдя, он тут же закурил. Женщина была одета в мужской клетчатый халат. А вот что у нее было под халатом, не знаю. Ее рыжие волосы вились мелкими кольцами. Свою сигарету она уже выкурила наполовину. Мужчина направился к выходу. Старуха, открывшая мне дверь и все это время сидевшая на раскладном садовом стульчике за столом, встала и перегородила ему проход.
– Разве ты ничего не хочешь дать ма? – спросила женщина в мужском халате.
Мужчина остановился, сунул сигарету в рот, расстегнул куртку, вынул из нагрудного кармана скатанные в трубочку банкноты, вытащил оттуда десятку и дал старухе. Старуха взяла деньги и, не сказав ни слова, села на прежнее место. Мужчина продолжил свой путь к двери.
– Спокойной ночи, Лен, – сказал Альберт. – До встречи.
Мужчина кивнул и собрался было открыть дверь, но вдруг одна из девочек, та, что была постарше, вскочила, пробежала через кухню и сама распахнула перед ним дверь.
– Спокойной ночи, спокойной ночи, спокойной ночи, – пронзительно выкрикивала она, широко улыбаясь.
– Спокойной ночи, – сказал ей мужчина и вышел. Все еще улыбаясь, девочка вернулась к телевизору и села на пол.
– Джек, – сказал Альберт, – познакомься с моей женой. Люсиль, это Джек Картер. Мой друг юности.
– Здрасте, – сказала Люсиль.
– Рад знакомству, – сказал я. Я не посчитал нужным встать.
Она обошла стол, взяла стул, стоявший у окна, и поставила его рядом с табуреткой Грир.
– Привет, Люсиль, – сказала Грир.
– Привет, Грир, – сказала Люсиль.
– Я прихватила «Клаб», – сообщила Грир, подняла хозяйственную сумку, стоявшую у ее табурета, вытащила толстенный каталог для заказов товаров по почте, и они с Люсиль тут же углубились в его изучение. Альберт выбросил окурок в камин, вытащил из кармана кофты пачку и предложил мне сигарету. Я отказался, так как уже курил свою. Он тоже закурил. Со двора донесся звук мотоциклетного мотора.
– Ты, конечно, слышал о Фрэнке, – сказал я.
– Да, – ответил он, затягиваясь. – Плохо дело.
– Ты так считаешь? – спросил я.
– Естественно, – сказал он.
– А что тебе об этом известно? – поинтересовался я.
– Что мне известно об этом?
– Именно.
– То, что я прочитал в газете. Это мне и известно. То же, что и всем остальным.
– Альберт, хватит вешать мне лапшу на уши. Ты знаешь, что с Фрэнком разделались намеренно.
Альберт посмотрел мне прямо в глаза.
– Очень интересное замечание, – сказал он.
– Выразимся иначе: если Фрэнка убили, ты должен знать об этом. Правильно? Ведь ты же узнал о том, что я в городе. И о том, что я не уеду, пока все не выясню. А я уверен, что Фрэнка убили. Вот такая логика.
Альберт выдохнул большой клуб дыма.
– И не важно, Альберт, захочешь ты рассказать мне что-нибудь или нет, – продолжал я. – Я пойму тебя. Но сделай мне одно одолжение. Не изображай из себя недоумка.
Альберт покосился в сторону Люсиль и Грир. Он понял, что беспокоиться нечего: шум телевизора и болтовня женщин перекрывали все звуки вокруг.
– Джек, – сказал он, – просто кое-что мне показалось немного странным. Учитывая, что я хорошо знал Фрэнка. Например, обстоятельства. Но если бы я действительно знал наверняка, то мне, сам понимаешь, было бы трудно рассказать тебе об этом.
Молчание.
– Альберт, кто это был? – спросил я.
Альберт продолжал смотреть на меня и молчал.
– Ладно, – сказал я. – Не буду больше расспрашивать тебя.
Я закурил новую сигарету.
– Скажи мне вот что: на кого сейчас работает Торпи?
Альберт затянулся.
– Торпи? – повторил он. – Торпи со сталелитейного?
– Торпи со сталелитейного.
– А разве он работает не на себя?
– Ну откуда же мне знать.
Альберт сделал вид, будто пытается вспомнить, когда он в последний раз слышал о Торпи.
– Нет, – наконец проговорил он, – он все еще работает на себя. Я слышал об этом примерно полгода назад.
Я пристально посмотрел на него.
– Угомонись, Джек, – сказал Альберт. – Насколько мне известно, Торпи все еще работает на себя.
– Тогда какого черта ему вдруг понадобилось разыскивать меня?
– Возможно, он хочет что-то сказать тебе.
– Чтоб ему провалиться! Помнишь тот скандал у Скегги?
Альберт молчал почти минуту.
– В таком случае он, вероятно, хочет добраться до тебя прежде, чем ты доберешься до него.
– Зачем такой мелкой сошке, как Торпи, могло понадобиться убить Фрэнка? К тому же у него для этого кишка тонка. Он такой трус, что писается от одного взгляда.
Альберт пожал плечами.
– Не знаю, Джек, – сказал он.
– Знаешь, Альберт, – возразил я. – Я и не ждал, что ты расскажешь мне, поделишься своими соображениями. Зато Торпи другой. Так на кого он работает?
– Я же сказал тебе, Джек. Насколько мне известно, он работает на себя.
– Насколько тебе известно, – повторил я. Я встал и выбросил окурок в камин.
– Что ж, спасибо, Альберт. Ты очень помог мне. Дай знать, когда я смогу отплатить тебе за услугу.
Альберт придал своему лицу усталое выражение.
– Думай, что хочешь, Джек, – проговорил он. – Я не могу рассказать тебе то, что не знаю.
– Верно, Альберт, – кивнул я.
И пошел к двери.
– Не забывай заглядывать, – сказал Альберт, – когда снова будешь в городе. Вспомним былые деньки.
– Обязательно, – пообещал я.
– Спокойной ночи, спокойной ночи, спокойной ночи, – прокричала девочка.
Я закрыл за собой дверь.

* * *

Клуб был переполнен. Старики увлеченно играли в домино. Молодежь атаковала шесть мишеней для дротиков. Музыка, пение и женщины отсутствовали. Присутствовали только плохое освещение, хорошее темное пиво, дощатый пол и барная стойка, украшенная несколькими пивными бочонками, выставленными в ряд.
Я огляделся. Тот, ради кого я сюда пришел, сидел в том же углу, где я видел его в последний раз.
Я пробрался к его столику. За столиком, кроме него, больше никого не было.
Его можно было бы назвать худым, если бы не объем живота. Сидр и «Гиннес» превратили его брюхо в аэростат, который нависал над краем стула и, казалось, вот-вот упадет, если не подставить подпорку. Он сидел, поставив между ног тросточку и положив обе руки на ручку. Его глаза за очками в золотистой металлической оправе были мертвыми. Его язык время от времени высовывался изо рта и быстро пробегал но губам, как колюшка, снующая под водой. Пахло от него тем, что он пил.
Я сел рядом с ним.
– Роули, что тебе известно? – спросил я.
Его язык скользнул по губам.
– А что ты хочешь знать? – спросил он.
– Кто убил Фрэнка, – ответил я.
– Зеленый змий, – ответил старина Роули. – Вот что я слышал.
Он поправил очки.
– Эта информация была бы ценной, если бы ты знал наверняка, – сказал я.
– Я не знаю, Джек, – сказал старина Роули. – Не знаю.
– Представь, сколько порнухи ты мог бы купить, будь у тебя деньги, – сказал я.
– Ничего не знаю о Фрэнке, – повторил он, но его глаза немного оживились.
– Но ведь ты догадываешься, что там есть что знать, правда?
– Джек, всегда есть что знать.
– Ладно, – сказал я. – На кого сейчас работает Торпи?
Он не ответил.
– Несколько фунтов, – напомнил я. – Журналов хватит надолго.
Он отпил из своей кружки.
– Торпи?
– Торпи.
– Иногда Рейнер платит ему за мелкие поручения, – ответил старый Роули. – Во всяком случае, я так слышал.
– Рейнер?
Он кивнул. Язык пробежался по губам. Я достал бумажник, вытащил две пятерки и положил их на стол. Он взглянул на них. Одна рука оторвалась от рукоятки трости и начала двигаться к деньгам. Как краб. Пальцы начали сжиматься над банкнотами, но я выхватил их.
– Старый лживый ублюдок, – сказал я. И встал.
– Нет, подожди минутку, – сказал старик Роули. – Это правда. Спроси любого.
– Конечно правда, – согласился я. – Зачем тебе было говорить об этом, если это неправда?
Я смотрел на него, а он следил за тем, как я убираю деньги.
– Пока, Роули, – сказал я.
Он пожал плечами и поправил очки. Я оставил его наедине с вонью.

* * *

Я поехал в город. Меня мучила жажда. Виски остался дома. Я решил заехать домой, выпить и поразмышлять. Время было раннее. Из пабов только начали выгонять зарвавшихся посетителей. Китайские рестораны только начали заполняться гостями, в «Бате», где каждую пятницу до часу ночи работал бар и танцевали, раковины в мужском туалете только начали забиваться. Танцы до десяти, драки до часу. Адаптированные для города деревенские драки. Новый квикстеп с ударами в пах.
Я проехал мимо «Бата», расположенного на углу Хай-стрит и той улицы, где находилась моя берлога. Подростки поднимались но ступенькам «Бата» небольшими группами человек по шесть. Руки в карманах, куртки распахнуты. Воротники рубашек расстегнуты, прически в стиле «Братьев Уокеров».
Я повернул налево, сбавил скорость, задом въехал на площадку перед моим пансионом и вылез из машины. Все окна «Бата» были открыты, чтобы выпускать наружу пар, валивший от танцующих, и музыку, которая быстро затихающими волнами вырывалась в холодный воздух. По сравнению с игравшей в заведении группой Дейв Ди, Доузи, Бики, Мик и Тич Члены английской рок-группы «Бостонз» 60-х гг.

были не хуже квартета Моцарта.
Я запер машину, вышел на тротуар и направился к главному входу. Послышался звук шагов. Быстрых. Бегущих. Я остановился так, что бегущий человек не видел меня. Шаги приближались. Из-за угла показалась чья-то фигура. Это был Кейт. Я поймал его за руку.
– Проклятье, – выдохнул он. – Ты до смерти напугал меня.
Он обливался потом. Над его правым глазом начал наливаться синяк. Узел галстука съехал куда-то к левому уху. Рукав куртки и колени брюк были мокрыми и в пыли. На костяшках правой руки кожа была содрана почти до мяса.
– В чем дело? – спросил я.
Из-за угла с визгом выехала машина и тут же замедлила ход.
– Торпи, – сказал Кейт. – Они ждали в парке. Они думали, что все будет легко.
– Сколько их?
– Четверо.
– Включая Торпи?
Он кивнул.
– Тогда трое, – подытожил я.
Старый «зодиак» прошуршал мимо нас со скоростью две мили в час. Четыре пары глаз таращились в темноту. Машина остановилась, загородив выезд со стоянки. Никто из машины не вышел.
– Будь рядом, – сказал я Кейту.
Заднее стекло с нашей стороны опустилось.
– Джек? – послышался голос Торпи.
– Добрый вечер, – поздоровался я.
– Хотел бы переброситься с тобой парой слов, Джек, – сказал Торпи. В его голосе не было особой радости.
– Замечательно, – сказал я.
– Наедине.
– Оставайся в машине, а я подойду и выслушаю тебя.
– Ладно.
Я подошел к машине и оказался в круге желтого света. Наклонившись вперед, я положил руки на дверцу.
– Торпи, что ты хотел сказать мне? – спросил я. Торпи высунул в окно свою дрожащую клешню.
В клешне что-то было.
– Просили передать тебе, – сказал он.
Мне в руку легла бумажка. Это оказался железнодорожный билет до Лондона. Я улыбнулся.
– Поезд уходит в четыре минуты первого, – добавил Торпи. – Ты успеешь.
– Это, конечно, очень мило со стороны не знаю кого, – сказал я. – Так кого мне благодарить?
Торпи ничего не сказал. Его крысиные глазки поблескивали желтым из темноты салона.
– А что будет, если я опоздаю на поезд? – спросил я.
– Меня просили позаботиться о том, чтобы ты не опоздал, – ответил он.
С каждой минутой в его голосе звучало все больше отваги, однако этой отваги все равно на него не хватало.
– Ну? – сказал я. – С возрастом становишься оптимистом, да, Торпи?
– Хватит сотрясать воздух, – прозвучал голос с переднего сиденья.
– Так ты едешь, Джек? – спросил Торпи. – Так будет лучше.
Я бросил билет на асфальт.
– Давайте, ребята, – скомандовал Торпи.
Дверцы машины – все, кроме дверцы Торпи, – открылись. Тот, кому не понравилось наше сотрясание воздуха, начал выбираться с переднего сиденья. Я взялся за ручку и распахнул дверцу пошире, а потом изо всех сил стукнул его ею. Я очень точно выбрал момент. Он был на полпути, поэтому верхняя часть дверцы въехала ему в лоб и по носу, а нижняя – по коленной чашечке. Удар получился очень сильным. Он упал на переднее сиденье и начал стонать. Я запрыгнул на капот и ногой ударил водителя по голове как раз в тот момент, когда он, выбравшись из машины и поставив ноги на землю, начал распрямляться. Третий уже успел распрямиться. Я спрыгнул с капота. Третий совершил ошибку, бросившись на меня, вместо того чтобы подпустить поближе. Он бросился, я схватил его за руку и дернул, и одновременно нанес ему удар в кадык. Судорожно хватая ртом воздух, он начал оседать. Для гарантии я хорошенько врезал ему в основание шеи, и он ткнулся мордой в асфальт прежде, чем рухнуло его тело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25