Двадцать тысяч вьючных лошадей везли провизию. Только такой способный командир, как Хидэёси, мог собрать подобное войско, организовать его и перебросить за сотни миль. И, конечно, только такой ловкий человек, как Хидэёси, сумел бы убедить богатых купцов из Сакаи финансировать эту экспедицию.
Одним из проявлений политической зоркости Хидэёси было и то, что он понимал, что не всех союзников Сацума на Кюсю следует подавлять. Многие, полагал он, являются союзниками только по принуждению и при случае охотно перейдут на другую сторону. Первая возможность проверить эту догадку представилась, когда Хидэёси подошел к замку Огура, который удерживал Акидзуки Танэдзанэ. В ту же ночь Акидзуки оставил замок и отступил в другой. О том, как он наконец покорился Хидэёси, рассказывают забавную историю. Когда Хидэёси занял Огура, он обнаружил, что замок недостроен: его сооружали в такой спешке, что не успели отштукатурить стены. Он тут же приказал оклеить внешние стены белой бумагой. На следующее утро разведчик донес Акидзуки: могущество Хидэёси столь велико, что по его приказу всего за одну ночь весь замок покрыли штукатуркой. Так Хидэёси приобрел еще одного союзника, убедившись в том, что его осторожный подход к тем союзникам Сацума, которые являлись ими по принуждению, был правильным. Он обратился к своим командирам со следующими словами: Будем действовать осторожно и, сосредоточивая свои силы, каждодневно умножать их, привлекая на нашу сторону тех владетелей, которые являются вассалами Симадзу. Затем, когда Сацума останется в одиночестве, подобно дереву, лишенному листьев и ветвей, мы нападем и уничтожим корень...
К концу мая Хидэёси продвинулся до Яцусиро в Хиго, почти одновременно со своим кузеном в Такасиро. Здесь он обрел союзников, которые ему были столь желанны. «Владыки островов»: Мацуура с Хирадо, христианин Арима Харунобу, Гото с одноименного острова – все явились, чтобы покориться ему, и их корабли заполнили узкий пролив. Это был вотум доверия Хидэёси, и он отдал приказ об общем наступлении против Симадзу, которых теперь полностью оттеснили в их родную провинцию Сацума. Когда Хидэёси уже готов был выступить, к нему присоединился Рюдзодзи Масаиэ, который отправился в Сацума морем, высадившись около Акунэ. Хидэёси в сопровождении тысяч самураев с Кюсю, которые тридцать один год лелеяли жажду мести, утвердился на территории Симадзу. Шестьдесят тысяч человек были оставлены в Акунэ, чтобы двигаться на Кагосима морем, в то время как Хидэёси с 170 000 продвигался сушей.
Тем временем в Кагосима собрался военный совет, на котором присутствовали все более или менее значительные представители клана Симадзу. Обсуждался вопрос, следует ли попытаться как-либо воспрепятствовать продвижению противника или же дать ему пройти через Сацума и решить исход кампании из столицы. В какой-то мере на решение повлияла позиция Нииро Тадамото, главного вассала Симадзу, который отказался уводить свои войска с реки Сэндай и охранял этот естественный рубеж с 20 000 воинов. Еще 30 000 были немедленно отправлены ему на помощь, а Симадзу Ёсихиро установил еще одну линию обороны примерно в восьми милях к северу от Кагосима.
6 июня армия Хидэёси, впервые за всю кампанию, встретилась лицом к лицу с Симадзу. Шестьдесят тысяч самураев выстроились, чтобы не дать ему переправиться через Сэндайгава, и Хидэёси с удивлением отметил, что они решили сражаться, оставив реку у себя за спиной. Огромная армия двинулась вперед. Примерно в миле от реки они остановились, и командиры стали выравнивать ряды. Увидев, что они встали, Нииро Тадамото повел свой личный пятитысячный отряд в дикую атаку против 170 000 солдат Хидэёси. Поскольку армия только начала строиться в боевой порядок, Нииро Тадамото прорвался и сквозь первый ряд и сквозь второй, и они уже устремились к золотому ковшу – штандарту Хидэёси, когда наткнулись на самураев Фукусима Масанори и Като Киёмаса. В этот момент подоспели остальные самураи Сацума. Но, хотя прославленное мастерство меченосцев Сацума и сказалось в рукопашной схватке, численное превосходство противника заставило их отступить назад к реке. Атака конных самураев отвлекла внимание Хидэёси ровно настолько, чтобы Симадзу смогли отступить, но только после того, как произошел поединок между Нииро Тадамото и Като Киёмаса. Нииро был выбит из седла и находился во власти противника, но тот великодушно отказался воспользоваться своим преимуществом и даровал жизнь храброму самураю. Когда стемнело, армия Сацума, или то, что от нее осталось, растворилась в ночи.
Вторая линия обороны, как мы говорили, проходила в восьми милях от Кагосима. Здесь Симадзу задумали устроить дерзкую засаду. Все дороги на Кагосима шли через перевалы или глубокие ущелья, образованные многовековыми отложениями пепла из вулкана Сакурадзима. Поскольку топография этой местности хранилась в секрете, можно было надеяться задержать там целую армию; план же состоял в том, чтобы поджечь кустарник и под прикрытием дымовой завесы перебить солдат противника. К несчастью, эта часть ловушки была задействована преждевременно, когда авангард армии Хидэёси оторвался и заблудился в лабиринте расщелин.
Была лишь одна вещь, которой не предусмотрели Симадзу – предательство. У Хидэёси были свои шпионы в районе Кагосима среди монахов Икко, которых труднее всего было заподозрить. Эти монахи готовы были провести войско Хидэёси через вулканическую пустыню. Хидэёси тем временем отдал последние распоряжения. Те 60 000 солдат, которые остались в Акунэ, должны были погрузиться на корабли и плыть, огибая полуостров с юга и вверх по проливу. Одновременно Хидэнага должен был наступать по главной дороге, а колонны под командованием Като Киёмаса, Фукусима Масанори и Курода Ёситака – двигаться через расселины и ущелья, следуя за проводниками-монахами.
Симадзу Ёсихиро узнал о наступлении, когда на главной дороге появился Хидэнага. Самураи Сацума без особого труда блокировали его продвижение, но тут пришли тревожные новости о высадке десанта на побережье. Неожиданно появились Като и Курода, прошедшие тайными тропами, и тогда Хидэнага пошел в атаку. Ёсихиро бежал, и армия Сацума отступила.
Теперь не оставалось ничего, кроме земляных валов и частокола вокруг Кагосима, последнего штурма, побоища и, возможно, самого массового самоубийства в истории самураев. Но новых сражений не последовало. Через посредничество Иэхиса, которого взяли в плен в Садовара, Симадзу Ёсихиса, глава клана Сацума, который с оружием в руках проложил себе путь от одного конца Кюсю до другого, первый раз встретился лицом к лицу с Хидэёси. Он увидел человека небольшого роста, с морщинистым обезьяньим лицом, но в манерах великого полководца было такое врожденное благородство, что Ёсихиса исполнился благоговейным страхом. Условия, предложенные Хидэёси, были просты. Ёсихиса должен был отправиться в Киото как заложник, а управление Сацума переходило к его брату Ёсихиро. Симадзу сохраняли контроль над Сацума, Осуми и половиной провинции Хюга. Предложение было щедрым, в духе дальновидной политики Хидэёси. Он и до этого был великодушен с Мори и с Тосокабэ, которые пошли сражаться за него на Кюсю. Он не хотел уничтожать своих врагов, но стремился покорить их и использовать. Так закончилась великая кампания на Кюсю, самое грандиозное военное предприятие, которое знала Япония. Лучшие полководцы Хидэёси, включая Като Киёмаса и Курода Ёситака, получили земли на Кюсю, откуда они могли присматривать за Сацума. В начале июля армия отправилась домой.
Эта история имеет занятный эпилог, который чем-то напоминает недавние события. В тот день, когда армия Сацума понесла поражение, храбрый Нииро Тадамото, истинный самурай, предпочел укрыться среди холмов, дабы не видеть позор поражения своего клана. Там он собирался продолжать борьбу, не зная, что заключено перемирие и что война окончена. Когда 150– тысячный авангард армии Хидэёси проходил через один из узких проходов на границе Сацума, они обнаружили, что путь им перекрыл Нииро и его оборванные самураи. Тщетно самураи пытались убедить Нииро, что мир уже заключен. Он еще яростнее размахивал мечом и уже готов был атаковать авангард, если бы в тот момент не подошла вся армия Хидэёси. Тогда Нииро осознал всю абсурдность своих намерений и стал последним самураем, сложившим меч в этой войне. Японские солдаты, которых находили на тихоокеанских островах через многие годы после окончания второй мировой войны, имеют достойного предка.
Возвращение Хидэёси было триумфальным. Он преуспел там, где потерпели неудачу многие полководцы, от Минамото Нориёри до Имагава Рё-сун. Хидэёси достоин того, чтобы его называли «Наполеоном Японии».
Объединение Японии под властью Хидэёси не было только военной операцией. В его арсенале, помимо мечей и мушкетов, было и другое оружие. Японскую чайную церемонию трудно описать в нескольких фразах. Это культ элегантной простоты, вежливости и эстетического подхода, идеальным образом сосредоточенный вокруг чаепития. Хидэёси лучше многих других понимал, что чайная церемония – это способ влиять на людей и приобретать друзей. Ему мы обязаны тем, что чайная церемония превратилась из модного времяпровождения в истинный культ и в средство для укрощения духа тех, кто мог бы посягнуть на его авторитет.
Чай появился в Японии в IX веке, но настоящая культура чая развивается с XII в. Сперва к чаепитию относились с некоторым подозрением, но когда один сёгун обнаружил, что чай снимает последствия похмелья, чай сделался почитаемым напитком. В период Камакура хороший чайный лист высоко ценился и стоил очень дорого. Кувшин чая иногда давали в награду воинам, совершившим какой-нибудь необычный подвиг, и они собирали друзей и родственников, чтобы разделить с ними драгоценный дар. С этого, возможно, и началась чайная церемония.
С самого начала чай был тесно связан с учением Дзэн. И чаепитие, и Дзэн предполагали спокойное размышление о простых вещах, а учителя Дзэн еще раньше открыли, что чай помогает при медитации, действуя как слабый стимулятор. Японское пристрастие к формализму и церемониалу привело к разработке «правил» церемонии. Асикага Ёсимаса, сёгун эпохи войны Онин, окончательно сформулировал идею чайной церемонии в том виде, в котором ее воспринимали впоследствии. Аспект Дзэн в чаепитии привлекал к нему самураев. С середины XVI века, по мере того как «новые даймё» приобщались к этой моде, в изобилии появляются чайные анекдоты. Ода Нобунага часто устраивал чайные церемонии, и с тех пор мало было даймё, о которых не рассказывалась какая-нибудь история, связанная с чайной церемонией. Хидэёси относился к чаю с особым энтузиазмом. Он использовал любой повод, чтобы предаться своей страсти к этому культу. Возвращаясь после битвы при Нагакутэ, он остановился, чтобы выпить чаю у обочины дороги, а после кампании на Кюсю устроил чайную церемонию на пляже в Хаката. Исида Мицунари, который будет играть важную роль в нашем рассказе, впервые привлек внимание Хидэёси, когда подавал ему чай. Когда Отомо прибыл в Осака, чтобы просить помощи у Хидэёси, что привело к вторжению на Кюсю, одним из устроенных для него развлечений была чайная церемония. Принадлежности для чайной церемонии высоко ценились, изделия наиболее прославленных гончаров были очень дороги. Чайник, сделанный известным мастером, считался более ценной наградой, чем хороший меч. Когда Иэясу подчинился Хидэёси после кампании на Комаки, последний подарил ему чайник. Но не все принадлежности для чайной церемонии были прерогативой богачей. Некий Уэда Сигэясу мчался на коне под мушкетным огнем, когда заметил у дороги очень хороший ствол бамбука. Он спокойно спешился, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули, и срезал коленце бамбука, чтобы сделать вазочку для своего чайного домика.
Некоторые воины, конечно, продолжали с подозрением относиться к чайной церемонии. Курода Ёситака как-то заметил Хидэёси, что наслаждение чаем – не дело для самурая. Это рискованно, сказал он, когда хозяин и гости сидят так близко друг к другу без оружия. На следующей чайной церемонии, куда он был приглашен, Хидэёси сел рядом с ним и стал тихим голосом обсуждать военные проблемы. Тогда Курода и оценил одно из преимуществ мирной обстановки чайной комнаты. Хидэёси, конечно, извратил тогда самую суть чайной церемонии, в основе которой лежат вещи не от мира сего, но таково уж было обыкновение Хидэёси. Курода еще повезло, что последствия его критического высказывания по поводу пристрастия его господина ограничились светской беседой. Известно, что Ода Нобунага и Като Киёмаса замышляли убийства во время чайных церемоний. Предполагаемой жертвой Ода Нобунага был Инаба Иттэцу, но тот сложил такое очаровательное стихотворение во время чайной церемонии, что Нобунага признался в своем умысле и попросил прощения. Заговор Като завершился еще более причудливо. Его объектом был мастер чая, руководивший церемонией, которого он надеялся застать врасплох, когда тот сосредоточится на приготовлении напитка. Мастер, однако, был столь бдителен и осторожен, что не дал Като ни одного шанса, и тот нехотя похвалил изысканные манеры хозяина, когда церемония завершилась. Один знаменитый мастер чая, рассказывают, парировал удар меча своим чайным ковшиком.
Многие чайные истории напоминают притчи Дзэн. Один из любимых героев автора – великий даймё северного Хонсю, Датэ Масамунэ, известный своей сдержанностью. Однажды, рассматривая одну особо ценную чайную чашку, он едва не уронил ее и невольно вскрикнул. Это так устыдило его, человека, который мог не дрогнув вступить в любое сражение и тем не менее вскрикнул, опасаясь за чашку, что он схватил ее и бросил о камень, разбив на тысячу осколков.
Невозможно постичь образ мысли самурая, не учитывая того влияния, которое оказывало на него чаепитие и связанные с ним ритуалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44