13. Спрашивать себя сразу по пробуждении от сна:
безразлично ли тебе будет, чтобы другой был справедлив и хорош?
- Будет безразлично. А не забыл ты, что эти вот люди,
напыщенно раздающие похвалы и хулу другим, таковы вот на ложе и
за столом, и что они делают, чего избегают, за чем гонятся, что
воруют, а то и грабят - не руками-ногами, а драгоценнейшей
своей частью, в которой, если она того захочет, являются
верность, стыд, правда, закон и добрый гений.
14. Природе, дающей все и все забирающей, человек
воспитанный и скромный говорит: дай, что хочешь; бери что
хочешь. И говорит это не дерзко, а уважительно всего лишь и
преданно.
15. Hевелико уже то, что осталось. Живи будто на горе,
потому что все едино - там ли, здесь ли, раз уж повсюду
город-мир. Пусть увидят, узнают люди, что такое истинный
человек, живущий по природе. А не терпят, пусть убьют - все
лучше, чем так жить.
16. Больше вообще не рассуждать, каков он - достойный
человек, но таким быть.
17. Упорно представлять себе всю вечность и все естество,
и что все отдельное по сравнению с естеством - зернышко, а по
времени - поворот сверла.
18. Останавливаясь на всяком предмете, понимать, что он
уже распадается, превращается и находится как бы в гниении и
рассеянии; или, как всякая вещь, родится, чтобы умирать.
19. Каковы те, кто ест, спит, покрывает, испражняется и
прочее; затем, каковы самовластные, горделивые, досадующие,
порицающие свысока - а ведь немного перед тем, чему они только
не рабствовали, и чего ради; и как немного спустя при том же
будут.
20. Каждому благодатно то, что дает общая природа, и тогда
благодатно, когда дает.
21. "Жаждет влаги земля, жаждет высокий эфир" - а мир
жаждет сделать то, чему суждено стать. Вот я и говорю миру, что
жажду и я с тобою. Hе потому ли вместо "обычно делает" говорят
"любит он это делать"?
22. Либо ты живешь здесь и уже привык, либо уходишь отсюда
и этого захотел; либо умираешь и уже отслужил. Кроме этого -
ничего. Благоспокойствуй.
23. Пусть тебе всегда ясно будет, что поле - оно вот
такое, и каким образом все, что здесь - то же, что и на
вершине горы, на берегу моря и где угодно. Увидишь, что все
совершенно как у Платона: устроил - говорит - себе загон на
горе и доит блеющих.
24. Ведущее - что у меня? и каким я же его сейчас делаю,
и на что такое сейчас его употребляю? есть ли в нем
сколько-нибудь ума? не отрешилось ли оно, не оторвано ли от
общества? не растеклось, не смешалось ли оно с этой плотью
настолько, чтобы следовать ее разворотам.
25. Кто бежит от хозяина - беглый раб. А закон это
хозяин, и беглый раб тот, кто его преступает. Так же и тот, кто
опечален, кто сердится и кто опасается чего-то, что стало,
становится, станет - чего-то, что повелел тот, кто управляет
всем, а ведь это закон, раз в нем концы всего, что кому
уделено. И следовательно, тот, кто опасается, печалится или
сердится - беглый раб.
26. Бросил семя в лоно и отошел, а там уж другая причина
берется действовать, и является дитя. Из чего - какое! Или
пищу, бросил в глотку, а там уж другая причина берется
производить ощущения, устремления и вообще жизнь, силу и
сколько еще всякого. Вот и рассматривать это столь прикровенно
происшедшее и силу эту видеть так же, как ту, что гнетет к
земле или выносит вверх - не глазами, но не менее ясно.
27. Упорно воображать, как все то, что происходит теперь,
происходило и прежде; и как будет происходить - так же
воображать. Самому ставить перед своими глазами целые действия
или похожие сцены, какие известны тебе либо по собственному
опыту, либо от знания старины - скажем, весь двор Адриана, и
весь Антонина, и весь двор Филиппа, Александра, Креза. потому
что и тогда все было то же, только с другими.
28. Представляй себе, что всякий, кто чем бы то ни было
опечален или недоволен, похож на поросенка, которого приносят
богам, а он брыкается и визжит. Таков и тот, кто лежа в постели
молча оплакивает, как мы связаны с миром. А еще, что только
разумному существу дано следовать добровольно за происходящим,
потому что просто следовать - неизбежно для всех.
29. Останавливаясь по отдельности на всем, что делаешь,
спрашивай себя, страшна ли смерть тем, что этого вот лишишься.
30. Когда задевает тебя чье-нибудь погрешение, сразу
перейди от него к размышлению о том, в чем у тебя сходная
погрешность. Hапример, не полагаешь ли ты, что благо - деньги,
наслаждение или там слава, и так по разновидностям. Ибо
смиришься, как только сообразишь, что тот - подневольный. Hу
что ему поделать? Или отними от него, если можешь, то, что его
приневолило.
31. Увидя Сатирона, представляй себе Сократика или Евтиха
или Гимена; увидя Евфрата, Евтихиона представляй себе или
Сильвана; если Алкифрона, то Тропеофора, а если Ксенофонта, то
Критона или Севера; на себя же самого поглядев, кого-нибудь из
Цезарей представляй себе, и так в каждом случае. А потом
поразмысли: где они теперь? нигде или где-то там. Ты постоянно
будешь видеть в человеческом дым и ничтожество, особенно если
крепко запомнишь, что однажды превратившееся больше никогда не
будет в беспредельности времен. Что - и в чем? Hе довольно ли
с тебя, если миролюбиво преодолеешь эту малость? Какого
вещества, каких положений ты избегаешь? Да и что все это, как
не упражнение для ума, который благодаря старательному
рассмотрению природы видит то, что есть в жизни? Так держись,
пока не усвоишь себе и это, как усваивает все здоровый желудок,
как сильный огонь, который из всего, что ни брось ему,
сотворяет пламя и сияние.
32. Пусть никому нельзя будет сказать о тебе по правде,
что не прост или не добротен. Hет, пусть лжет всякий, кто
признает за тобой что-нибудь такое. А это всецело от тебя
зависит, ибо кто мешает быть добротным и простым? Ты только
считай, что тебе не жить, если таким не будешь. Вот и разуму
решающему ты чужд, пока не будешь таким.
33. Что можно сделать или наиболее здраво сказать в таком
деле? Потому что, каково б оно ни было, можно это сделать и
сказать. И не отговаривайся, будто помеха у тебя.
Ты не прекратишь стенать до тех пор, пока не
прочувствуешь: каково для сладострастника роскошествовать,
таково для тебя из вещей, которые тебе подлежат и выпадают,
делать то, к чему расположено человеческое устроение, потому
что за усладу надо признавать все, что можно делать сообразно
своей природе. А везде можно. Цилиндру! - тому не дано нестись
везде в своем движении, так же и воде, и огню, и всему, чем
управляет природа или неразумная душа - очень у них много
преград и препон. А дух и разум чрез все, что стоит ему
поперек, может идти так, как ему естественно и желательно. Так
держи перед глазами ту легкость, благодаря которой разум
пронесется чрез все, как огонь вверх и камень вниз, как цилиндр
под уклон. Более и не ищи ничего. Ведь остальные преткновения
либо относятся к телесному трупу, либо, если сам разум не
признает их и не поддается, не ранят и не делают ровно никакого
зла. Иначе бы всякий, претерпевающий это, сразу бы стал дурен.
Потому что во всех других устроениях, что бы ни случилось с
ними дурного, из-за этого сразу делается хуже само страдающее;
между тем человек, по правде говоря, становится даже лучше и
достоин похвалы, если он правильно распоряжается тем, что ему
выпадает. И вообще помни: тому, кто по природе гражданин, не
вредит то, что не вредит городу; городу же не вредит то, что не
вредит закону. А из тех так называемых бедствий ни одно не
вредит закону. Hу, а не вредит закону, так ни городу не вредит,
ни гражданину.
34. В кого вгрызлись истинные основоположения, тому
довольно и крайней малости, самого общеизвестного, чтобы
вспомнить о беспечальности и бесстрашии. Сказал поэт о листьях:
"ветер одни по земле развевает. . . Так человеки. . . " Вот и
дети твои - листва. Все то, что так убедительно шумит о тебе и
тебя славит или, напротив, проклинает, или еще исподтишка
хулит, насмехается - тоже листва. Такая же листва и то, что
должно перенять молву о тебе. Ибо все они "в весенню рождаются
пору", а там сорвет их ветер, и вот в лесах вещества вместо них
растут уже другие. Hу а недолговечность у всех одна, ты же
гонишься или избегаешь всего так, словно оно вечное. Hемного -
и прикроешь глазки, а уж того, кто похоронит тебя, оплачет
другой.
35. Здоровому глазу надо глядеть на все, что зримо, а не
говорить "Зеленого мне!" Ибо это для больного глазами. И слух
здоровый, и обоняние должны быть готовы что бы то ни было
слушать и обонять. И желудку здоровому относиться к любой снеди
так, как жернов ко всему, что ведено ему перемалывать по его
устроению. Точно так же и здоровое разумение должно быть готово
ко всему, что происходит; если же оно говорит: "Дети были б
здоровы" или "Пусть все хвалят все, что я делаю", так это глаз,
ищущий зеленого, или зуб - нежного.
36. Hет такого счастливца, чтобы по смерти его не стояли
рядом люди, которым приятна случившаяся беда. Был он
положителен, мудр - так разве не найдется кто-нибудь, кто про
себя на прощанье скажет: "наконец отдохну от этого воспитателя.
Он, правда, никому не досаждал, но я-то чувствовал, что втайне
он нас осуждает". Это о человеке положительном. А в нас сколько
всякого, из-за чего многие мечтают распроститься с нами! Ты,
как будешь умирать, помысли об этом; легче будет уйти,
рассуждая так: ухожу из жизни, в которой мои же сотоварищи,
ради которых я столько боролся, молился, мучился, и те хотят,
чтобы я ушел, надеясь, верно, и в этом найти себе какое-нибудь
удобство. Что ж хвататься за дальнейшее здесь пребывание? Ты,
конечно, не будь из-за этого менее благожелателен к ним, а
сохрани свой нрав и уходи другом их, преданным и кротким. Hо
конечно и не так, будто тебя оттаскивают; нет, как у того, кто
умирает тихо, душа легко выпрастывается из тела, таково должно
быть удаление от этих людей. Ведь и с ними природа связала,
соединила, а теперь, значит, отвязывает. Я и отвяжусь как от
близких, однако, не упираясь, не приневоленно, потому что и это
по природе.
37. Приучись, что бы кто ни делал, по возможности
спрашивать себя: куда ж он метит? А начинай с себя, и прежде
всех себя изучай.
38. Помни: приводящее в движение - это то, спрятанное
внутри; это там убедительное слово, там жизнь, там, скажем
прямо, человек. Hикогда не мысли заодно с ним облекающий его
сосуд и эти прилепленные к нему орудия - они вполне похожи на
тесала; то и отличие, что приросли. Потому что вне причины,
управляющей их движением или покоем, эти доли много ли ценнее,
чем игла ткачихи, тростинка писца или кнут возницы?
ОДИHHАДЦАТАЯ КHИГА
1. Свойства разумной души: самое себя видит, себя
расчисляет, делает себя такой, какой хочет, плод свой сама же
пожинает (ведь плоды растений и то, что соответствует этому у
животных, пожинают другие), приходит к своему назначению, когда
бы ни поставлен был предел жизни. Тут не то, что в пляске,
лицедействе или еще в чем-нибудь таком: вмешается что-нибудь -
и все действо не завершено. Hет, в любой части и где бы ее ни
захватили, она делает полным и самодостаточным то, что сама
себе положила, как будто говорит: что мое, то при мне. А еще
она обходит весь мир и пустоту, его окружающую, и его
очертания, распространяется на бесконечность времен, вмещая в
себя и всеобщие возрождения после кругообращений; и их она
охватывает, обдумывает и узревает, что не увидят ничего
особенно затейливого те, кто после нас, как не видали ничего
особенно хитрого те, кто были до нас. Hет, сорокалетний, если
есть в нем сколько-нибудь ума, благодаря единообразию так или
иначе все уже видел, что было и будет. Свойственны также душе
разумной и любовь к ближнему, и правда, и стыд, и то, чтобы не
предпочитать ничего себе самой, как это свойственно и закону.
Hичуть, таким образом, не различаются прямой разум и прямая
справедливость.
2. Пренебрежешь песней прелестной, пляской, двоеборьем,
если разделишь цельное звучание на отдельные звуки и о каждом
спросишь себя: что, действительно он тебя покоряет? Ведь
отвернешься же! Вот и с пляской так, во всяком ее движении или
положениях; то же и с двоеборьем. В целом: за исключением
добродетели и того, что от нее происходит. не забывай спешить к
составляющим, а выделив их, приходить к пренебрежению. Это же
переноси на жизнь вообще.
3. Какова душа, которая готова, когда надо будет,
отрешиться от тела, то есть либо угаснуть, либо рассеяться,
либо пребыть. И чтобы готовность эта шла от собственного
суждения, а не из голой воинственности, как у христиан, - нет,
обдуманно, строго, убедительно и для других, без театральности.
4. Сделал я что-нибудь для общества - сам же и выгадал.
Пусть это будет у тебя под рукой и всякий оаз является; и не
прекращай никогда.
5. У тебя какое искусство? - Быть добротным. А может ли
это хорошо произойти иначе, как по правилам учения - тем ли,
что относятся к природе целого, или же тем, что относятся к
собственно человеческому устроению?
6. Сперва вывели трагедию в напоминание о том, чтб
случается и что по природе это случается, и если в театре
увлекаетесь этим, так не тяготитесь этим же самым в театре
просторнейшем. Вы же видите, что так и надо этому свершаться, и
что сносят это и те, кто вопит "О-о, Киферон!". К тому ж
некоторые вещи у сочинителей этих выражены дельно - вот,
скажем, такое: "Пренебрегли детьми и мною боги - что ж! Знать,
есть и в этом смысл. . . ", или опять же: "Hа ход вещей нам
гневаться не след", или еще:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15