Брал кабину тут, рекомендую всем
«Национальный фронт» предлагает модель общества, якобы не связанную ни с капитализмом, ни с социализмом и отчетливо ориентирующуюся на фашистский образец. В центре его агитации, окрашенной в националистические и расистские тона, находится требование немедленно прекратить въезд в страну цветных граждан Британского сообщества. Согласно этой аргументации, белую культуру Англии можно защитите лишь в том случае, если вынудить к реэмиграции как можно больше индийцев, пакистанцев и черных. На выборах 1969 года «Национальный фронт» получил 190 000 голосов, то есть лишь 0,6% всего числа поданных голосов. В некоторых промышленных регионах, особенно в лондонском Ист-Энде, его доля достигала, впрочем, почти 20%. За него голосовали и его поддерживали представители всех слоев населения, причем значительную долю их составляли рабочие и молодежь с низким уровнем образования. Хотя с 1979–1980 гг. «Национальный фронт», по-видимому, снова распался на мелкие группы, он заслуживает внимания по той причине, что его требования, враждебные иностранцам, были поддержаны до того уважаемым консервативным депутатом парламента Иноком Пауэллом, который тоже настаивал на немедленном прекращении въезда цветных. По-видимому, ксенофобия и в Англии представляет проблему, политическую опасность которой не следует недооценивать.
Наш краткий обзор истории и структуры так называемых неофашистских движений в Германии, Италии, Франции и Англии показывает, что до сих пор ни одной из этих фашистских партий не удалось создать себе массовую базу. Поскольку мы переживаем теперь тяжелый экономический кризис – число безработных в Англии уже превысило уровень 30-х годов, – можно услышать предупреждения с разных сторон, будто фашизм стоит у дверей. Но эти опасения неоправданны. Демократическая система в Англии, Франции, а также в Италии и Германии теперь намного устойчивее и прочнее, чем была или казалась в междувоенное время. И все же не следует недооценивать опасности, угрожающей со стороны этих «неофашистских» движений.
Заключение. Сравнительная история европейского фашизма.
Во введении мы задались вопросом, имеет ли смысл общее понятие фашизма. Как показывает изложенный обзор истории и структуры различных фашистских движений, на этот вопрос можно ответить утвердительно, хотя и не без некоторых ограничений. Их внешний облик, их идеология, цели и политическая тактика обнаруживают глубокое сходство.
Рассмотренные фашистские партии имели похожий внешний облик. Они были иерархически расчленены по принципу фюрерства, имели обмундированные и вооруженные подразделения и применяли необычный в то время специфический политический стиль. Сюда относились массовые манифестации, массовые марши, подчеркивание мужского и юношеского характера партии, формы некоторой секуляризированной религиозности, проявлявшиеся, например, в освящении знамен, в почитании мертвых, в песнях и празднествах, и наконец, не в последнюю очередь, бескомпромиссное одобрение и применение насилия в политических конфликтах, понимаемых как борьба в буквальном смысле этого слова.
У фашистских партий были сравнимые идеологии и цели, отличительным признаком которых была заложенная в их основу амбивалентность. Фашистская идеология, бывшая чем-то большим, чем замаскированная и целенаправленная пропаганда и манипуляция, обнаруживает одновременно антисоциалистические и антикапиталистические, антимодернистские и специфически современные, крайне националистические и тенденциозно транснациональные моменты. Но эти амбивалентные отношения не во всех видах фашизма выступают в одинаковой форме. Между отдельными видами фашизма и в истории каждой отдельной фашистской партии имеются количественные, но не качественные различия.
Антикапиталистические пункты программы, большей частью сформулированные намеренно расплывчатым образом, в ходе развития итальянской НФП и НСДАП все больше отступали на задний план. Они были относительно сильно выражены у венгерских «Скрещенных стрел», у румынской «Железной гвардии», в некоторых частях фаланги, во французской ФНП Дорио и у австрийских национал-социалистов до аншлюса. Напротив, они относительно слабо проявлялись у австрийских хеймверовцев, норвежского «Национального единения», бельгийских рексистов, у некоторых частей остальных французских фашистских партий и у голландской НСС.
Аналогичное отношение было между антимодернистскими и специфически современными элементами внутри фашистской идеологии. Крайне антимодернистские установки обнаруживаются у НСДАП, у «Железной гвардии» и усташей. Но и эти движения никоим образом не отказывались применять специфически современные орудия и методы в пропаганде, политике, военном деле и экономике. Поэтому фашизм вообще нельзя описать ни как исключительный антимодернизм, ни как «порыв к современному» или, тем более, как «социальную революцию».
Наконец, все фашистские партии были ориентированы крайне националистически; большей частью они ориентировались на определенные «славные» периоды соответствующей национальной истории. Но мелкие фашистские движения, вольно или невольно, должны были в некоторой степени считаться с национальными интересами других фашистских движений, и прежде всего фашистских режимов. Именно вследствие такой ориентации на иностранный фашистский образец с этими партиями боролись не только левые, но и правые силы крайне национального направления. Это существенно затрудняло их рост. В особенности это касалось малых фашистских партий, возникших в то время, когда фашистские режимы в Италии и в Германии уже укрепились и проводили главным образом собственную национальную политику: солидарность с этими «братскими» фашистскими партиями причиняла им большой вред. Вообще можно сказать, что напряженность между национальной ориентацией и тенденциозно транснациональной (фашистской) ориентацией и связями фашистских партий невозможно было разрядить. Не случайно усилия устроить по образцу международного коммунистического движения некий «фашистский интернационал» почти ни к чему не привели. Но с другой стороны, именно «третий рейх» умел изображать свою борьбу против большевизма как транснациональную задачу. Многие фашисты из разных стран Европы, вступив в ряды СС, приняли участие в войне за уничтожение Советского Союза. Точно так же именно национал-социализм, интенсивно подчеркивая расовую компоненту своей идеологии, придал ей некую транснациональную окраску, вследствие чего некоторые фашисты из Франции, Бельгии, Голландии и скандинавских стран поддерживали установки «третьего рейха», стараясь установить в Европе «новый порядок» на расовой основе. Однако такое пропагандистское подчеркивание «европейской задачи» «третьего рейха» не могло скрыть того факта, что вся эта борьба под знаком антикоммунизма и транснационального расизма по существу служила целям немецкого империализма.
Далее, все фашистские партии проявляли решительную и бескомпромиссную волю к уничтожению своих политических противников, а также – отчасти произвольно выбранных – меньшинств. Противники из коммунистических, социал-демократических, либеральных и консервативных партий, с которыми велась безжалостная борьба, в то же время вербовались в собственную партию – что было еще одним свидетельством амбивалентности, лежавшей в основе фашизма. Почти все фашистские партии были – особенно интенсивно направлены против еврейского меньшинства в своих странах. Антисемитизм «обосновывался» религиозными, социальными и больше всего расовыми мотивами. В этом отношении исключением были итальянская ФПИ, испанская фаланга, финское Движение Лапуа, норвежское «Национальное единение» и голландская НСД, не ставившие себе вовсе никаких или относительно умеренные антисемитские цели. Это объяснялось несколькими причинами. Некоторые фашистские партии, например, голландская НСД, избегали открыто антисемитского языка по очевидным тактическим причинам, поскольку это сталкивалось с критикой большой части населения. В других странах антисемитизм не действовал на население, либо по той причине, что – как в случае Норвегии – в стране почти не было евреев, либо – как в Испании – потому что были другие национальные меньшинства, которые считались более опасными, чем малочисленные евреи. Это относится также к Италии, где антисемитские законы были введены сравнительно поздно, но где еще раньше (что теперь часто упускают из виду) преследовали другие национальные меньшинства – словенцев, хорватов и южных тирольцев.
Точно так же упускают из виду, что национал-социалисты наряду с евреями безжалостно преследовали и другие национальные меньшинства (особенно цыган и поляков). Надо заметить, что национал-социалисты не обязательно отличались от других фашистов интенсивностью и грубостью своей воли к уничтожению – достаточно вспомнить террористические меры хорватских усташей и румынской «Железной гвардии» против евреев и других меньшинств. Но бюрократическое совершенство практического осуществления идеологических целей, проявившееся в создании индустрии массового уничтожения евреев, безусловно представляет особый отличительный признак немецкого «радикального фашизма». Если национал-социализм способен был осуществлять свою утопически-реакционную цель расового отбора и расового уничтожения столь бескомпромиссно и с таким безразличием к экономическим, военным и политическим расчетам, то это было связано также с развитием и структурой национал-социализма, которыми он отличался от итальянского фашизма.
Когда ФПИ пришла к власти в 1922 году, у нее было в итальянском парламенте всего 35 мест из 535. Она была обязана своей властью беспримерному террористическому походу, в котором систематически – от деревни к деревне, затем от города к городу и, наконец, от провинции к провинции – запугивали, избивали, истязали и убивали политических противников и разрушали помещения враждебных партий. Напротив, НСДАП после ее неудачного «похода на Берлин» 1923 года хотя и совершала некоторые террористические акты, в основном преследовала цель захватить власть как сильнейшая парламентская партия, а затем уже разгромить с этой позиции изнутри парламентскую систему. На июльских выборах 1932 года она получила 37,2% голосов и 230 из 608 мест в рейхстаге. Несмотря на свои потери на выборах в ноябре 1932 года, НСДАП была еще 30 января 1933 года заведомо сильнейшей политической партией в Германии. Поэтому ей удалось в какие-нибудь четыре месяца устранить своих политических противников и в значительной степени избавиться от своих консервативных союзников. Между тем Муссолини для этого понадобилось почти шесть лет, но и после этого он все еще нуждался в поддержке своих союзников – бюрократии, армии, промышленности и церкви. И хотя поликратическую систему нельзя не заметить и в «третьем рейхе», все же национал-социалистская Германия была намного более тоталитарной, чем итальянское «stato totalitario».
Из других фашистских движений только австрийскому хеймверу, румынской «Железной гвардии» и очень слабой испанской фаланге удалось прийти к власти без иностранной помощи. В отличие от Германии и Италии, в этих случаях удалось реализовать концепцию единой консервативной партии. Испанская фаланга, насчитывавшая в 1936 году только 35 600 членов, составила лишь часть основанной в 1937 году франкистской единой партии, управляемой с самого начала самим Франко, но и в дальнейшем этой партии не удалось избавиться от преобладающего влияния армии, промышленности и церкви. Австрийские хеймверовцы, которых было в 1930 году 150 000, но которые на выборах получили лишь 6% голосов, под властью авторитарных правительств Дольфуса и фон Шушнига шаг за шагом теряли свое влияние и, наконец, полностью лишились независимости. Румынская «Железная гвардия», получившая на выборах 1937 года 16% голосов и 66 из 390 мест в парламенте, хотя и была сначала допущена в правительство Антонеску, но затем была уничтожена кровавыми преследованиями.
Венгерские «Скрещенные стрелы», получившие на выборах 1935 года 25% голосов, как и хорватские усташи и численно незначительное норвежское «Национальное единение» (всего 2,8% на выборах 1933 года), пришли к власти лишь при поддержке иностранных фашистских держав, в особенности «третьего рейха»; и в своей деятельности более или менее зависели от немецкой зашиты и от оккупационных властей.
Из остальных фашистских движений лишь фашистские движения во Франции имели массовую базу. Далее, заслуживают упоминания фашистские партии в Англии, Финляндии, Бельгии и Голландии, добившиеся определенного, хотя и временного политического влияния, тогда как фашистские партии в Дании и Швеции остались незначительными сектами всего из нескольких тысяч членов. Между тем режимы в Словакии, Польше, балтийских государствах, Болгарии и Португалии скорее относятся к группе авторитарных, а не фашистских диктатур.
Если попытаться подразделить отдельные фашистские движения по географическим признакам, то трудно прийти к отчетливым корреляциям. В Северной и Западной Европе наряду с относительно сильными фашистскими движениями – во Франции, затем, с некоторым интервалом, в Англии, Бельгии и Финляндии – были и крайне слабые – в Швеции, Дании и Голландии. Подобным же образом обстояло дело в Центральной и Южной Европе. В отличие от Германии, Италии и Австрии, в Швейцарии, а также в Чехословакии были только очень слабые фашистские партии. В Восточной и Юго-Восточной Европе были сильные фашистские движения в Хорватии, Венгрии и Румынии, в то время как в Польше, балтийских государствах, Болгарии и Греции они были крайне малы или вовсе отсутствовали. В Испании и особенно в Португалии ранее существовавшие, относительно слабые фашистские партии были включены в единую государственную партию страны и тем самым лишены самостоятельного значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Наш краткий обзор истории и структуры так называемых неофашистских движений в Германии, Италии, Франции и Англии показывает, что до сих пор ни одной из этих фашистских партий не удалось создать себе массовую базу. Поскольку мы переживаем теперь тяжелый экономический кризис – число безработных в Англии уже превысило уровень 30-х годов, – можно услышать предупреждения с разных сторон, будто фашизм стоит у дверей. Но эти опасения неоправданны. Демократическая система в Англии, Франции, а также в Италии и Германии теперь намного устойчивее и прочнее, чем была или казалась в междувоенное время. И все же не следует недооценивать опасности, угрожающей со стороны этих «неофашистских» движений.
Заключение. Сравнительная история европейского фашизма.
Во введении мы задались вопросом, имеет ли смысл общее понятие фашизма. Как показывает изложенный обзор истории и структуры различных фашистских движений, на этот вопрос можно ответить утвердительно, хотя и не без некоторых ограничений. Их внешний облик, их идеология, цели и политическая тактика обнаруживают глубокое сходство.
Рассмотренные фашистские партии имели похожий внешний облик. Они были иерархически расчленены по принципу фюрерства, имели обмундированные и вооруженные подразделения и применяли необычный в то время специфический политический стиль. Сюда относились массовые манифестации, массовые марши, подчеркивание мужского и юношеского характера партии, формы некоторой секуляризированной религиозности, проявлявшиеся, например, в освящении знамен, в почитании мертвых, в песнях и празднествах, и наконец, не в последнюю очередь, бескомпромиссное одобрение и применение насилия в политических конфликтах, понимаемых как борьба в буквальном смысле этого слова.
У фашистских партий были сравнимые идеологии и цели, отличительным признаком которых была заложенная в их основу амбивалентность. Фашистская идеология, бывшая чем-то большим, чем замаскированная и целенаправленная пропаганда и манипуляция, обнаруживает одновременно антисоциалистические и антикапиталистические, антимодернистские и специфически современные, крайне националистические и тенденциозно транснациональные моменты. Но эти амбивалентные отношения не во всех видах фашизма выступают в одинаковой форме. Между отдельными видами фашизма и в истории каждой отдельной фашистской партии имеются количественные, но не качественные различия.
Антикапиталистические пункты программы, большей частью сформулированные намеренно расплывчатым образом, в ходе развития итальянской НФП и НСДАП все больше отступали на задний план. Они были относительно сильно выражены у венгерских «Скрещенных стрел», у румынской «Железной гвардии», в некоторых частях фаланги, во французской ФНП Дорио и у австрийских национал-социалистов до аншлюса. Напротив, они относительно слабо проявлялись у австрийских хеймверовцев, норвежского «Национального единения», бельгийских рексистов, у некоторых частей остальных французских фашистских партий и у голландской НСС.
Аналогичное отношение было между антимодернистскими и специфически современными элементами внутри фашистской идеологии. Крайне антимодернистские установки обнаруживаются у НСДАП, у «Железной гвардии» и усташей. Но и эти движения никоим образом не отказывались применять специфически современные орудия и методы в пропаганде, политике, военном деле и экономике. Поэтому фашизм вообще нельзя описать ни как исключительный антимодернизм, ни как «порыв к современному» или, тем более, как «социальную революцию».
Наконец, все фашистские партии были ориентированы крайне националистически; большей частью они ориентировались на определенные «славные» периоды соответствующей национальной истории. Но мелкие фашистские движения, вольно или невольно, должны были в некоторой степени считаться с национальными интересами других фашистских движений, и прежде всего фашистских режимов. Именно вследствие такой ориентации на иностранный фашистский образец с этими партиями боролись не только левые, но и правые силы крайне национального направления. Это существенно затрудняло их рост. В особенности это касалось малых фашистских партий, возникших в то время, когда фашистские режимы в Италии и в Германии уже укрепились и проводили главным образом собственную национальную политику: солидарность с этими «братскими» фашистскими партиями причиняла им большой вред. Вообще можно сказать, что напряженность между национальной ориентацией и тенденциозно транснациональной (фашистской) ориентацией и связями фашистских партий невозможно было разрядить. Не случайно усилия устроить по образцу международного коммунистического движения некий «фашистский интернационал» почти ни к чему не привели. Но с другой стороны, именно «третий рейх» умел изображать свою борьбу против большевизма как транснациональную задачу. Многие фашисты из разных стран Европы, вступив в ряды СС, приняли участие в войне за уничтожение Советского Союза. Точно так же именно национал-социализм, интенсивно подчеркивая расовую компоненту своей идеологии, придал ей некую транснациональную окраску, вследствие чего некоторые фашисты из Франции, Бельгии, Голландии и скандинавских стран поддерживали установки «третьего рейха», стараясь установить в Европе «новый порядок» на расовой основе. Однако такое пропагандистское подчеркивание «европейской задачи» «третьего рейха» не могло скрыть того факта, что вся эта борьба под знаком антикоммунизма и транснационального расизма по существу служила целям немецкого империализма.
Далее, все фашистские партии проявляли решительную и бескомпромиссную волю к уничтожению своих политических противников, а также – отчасти произвольно выбранных – меньшинств. Противники из коммунистических, социал-демократических, либеральных и консервативных партий, с которыми велась безжалостная борьба, в то же время вербовались в собственную партию – что было еще одним свидетельством амбивалентности, лежавшей в основе фашизма. Почти все фашистские партии были – особенно интенсивно направлены против еврейского меньшинства в своих странах. Антисемитизм «обосновывался» религиозными, социальными и больше всего расовыми мотивами. В этом отношении исключением были итальянская ФПИ, испанская фаланга, финское Движение Лапуа, норвежское «Национальное единение» и голландская НСД, не ставившие себе вовсе никаких или относительно умеренные антисемитские цели. Это объяснялось несколькими причинами. Некоторые фашистские партии, например, голландская НСД, избегали открыто антисемитского языка по очевидным тактическим причинам, поскольку это сталкивалось с критикой большой части населения. В других странах антисемитизм не действовал на население, либо по той причине, что – как в случае Норвегии – в стране почти не было евреев, либо – как в Испании – потому что были другие национальные меньшинства, которые считались более опасными, чем малочисленные евреи. Это относится также к Италии, где антисемитские законы были введены сравнительно поздно, но где еще раньше (что теперь часто упускают из виду) преследовали другие национальные меньшинства – словенцев, хорватов и южных тирольцев.
Точно так же упускают из виду, что национал-социалисты наряду с евреями безжалостно преследовали и другие национальные меньшинства (особенно цыган и поляков). Надо заметить, что национал-социалисты не обязательно отличались от других фашистов интенсивностью и грубостью своей воли к уничтожению – достаточно вспомнить террористические меры хорватских усташей и румынской «Железной гвардии» против евреев и других меньшинств. Но бюрократическое совершенство практического осуществления идеологических целей, проявившееся в создании индустрии массового уничтожения евреев, безусловно представляет особый отличительный признак немецкого «радикального фашизма». Если национал-социализм способен был осуществлять свою утопически-реакционную цель расового отбора и расового уничтожения столь бескомпромиссно и с таким безразличием к экономическим, военным и политическим расчетам, то это было связано также с развитием и структурой национал-социализма, которыми он отличался от итальянского фашизма.
Когда ФПИ пришла к власти в 1922 году, у нее было в итальянском парламенте всего 35 мест из 535. Она была обязана своей властью беспримерному террористическому походу, в котором систематически – от деревни к деревне, затем от города к городу и, наконец, от провинции к провинции – запугивали, избивали, истязали и убивали политических противников и разрушали помещения враждебных партий. Напротив, НСДАП после ее неудачного «похода на Берлин» 1923 года хотя и совершала некоторые террористические акты, в основном преследовала цель захватить власть как сильнейшая парламентская партия, а затем уже разгромить с этой позиции изнутри парламентскую систему. На июльских выборах 1932 года она получила 37,2% голосов и 230 из 608 мест в рейхстаге. Несмотря на свои потери на выборах в ноябре 1932 года, НСДАП была еще 30 января 1933 года заведомо сильнейшей политической партией в Германии. Поэтому ей удалось в какие-нибудь четыре месяца устранить своих политических противников и в значительной степени избавиться от своих консервативных союзников. Между тем Муссолини для этого понадобилось почти шесть лет, но и после этого он все еще нуждался в поддержке своих союзников – бюрократии, армии, промышленности и церкви. И хотя поликратическую систему нельзя не заметить и в «третьем рейхе», все же национал-социалистская Германия была намного более тоталитарной, чем итальянское «stato totalitario».
Из других фашистских движений только австрийскому хеймверу, румынской «Железной гвардии» и очень слабой испанской фаланге удалось прийти к власти без иностранной помощи. В отличие от Германии и Италии, в этих случаях удалось реализовать концепцию единой консервативной партии. Испанская фаланга, насчитывавшая в 1936 году только 35 600 членов, составила лишь часть основанной в 1937 году франкистской единой партии, управляемой с самого начала самим Франко, но и в дальнейшем этой партии не удалось избавиться от преобладающего влияния армии, промышленности и церкви. Австрийские хеймверовцы, которых было в 1930 году 150 000, но которые на выборах получили лишь 6% голосов, под властью авторитарных правительств Дольфуса и фон Шушнига шаг за шагом теряли свое влияние и, наконец, полностью лишились независимости. Румынская «Железная гвардия», получившая на выборах 1937 года 16% голосов и 66 из 390 мест в парламенте, хотя и была сначала допущена в правительство Антонеску, но затем была уничтожена кровавыми преследованиями.
Венгерские «Скрещенные стрелы», получившие на выборах 1935 года 25% голосов, как и хорватские усташи и численно незначительное норвежское «Национальное единение» (всего 2,8% на выборах 1933 года), пришли к власти лишь при поддержке иностранных фашистских держав, в особенности «третьего рейха»; и в своей деятельности более или менее зависели от немецкой зашиты и от оккупационных властей.
Из остальных фашистских движений лишь фашистские движения во Франции имели массовую базу. Далее, заслуживают упоминания фашистские партии в Англии, Финляндии, Бельгии и Голландии, добившиеся определенного, хотя и временного политического влияния, тогда как фашистские партии в Дании и Швеции остались незначительными сектами всего из нескольких тысяч членов. Между тем режимы в Словакии, Польше, балтийских государствах, Болгарии и Португалии скорее относятся к группе авторитарных, а не фашистских диктатур.
Если попытаться подразделить отдельные фашистские движения по географическим признакам, то трудно прийти к отчетливым корреляциям. В Северной и Западной Европе наряду с относительно сильными фашистскими движениями – во Франции, затем, с некоторым интервалом, в Англии, Бельгии и Финляндии – были и крайне слабые – в Швеции, Дании и Голландии. Подобным же образом обстояло дело в Центральной и Южной Европе. В отличие от Германии, Италии и Австрии, в Швейцарии, а также в Чехословакии были только очень слабые фашистские партии. В Восточной и Юго-Восточной Европе были сильные фашистские движения в Хорватии, Венгрии и Румынии, в то время как в Польше, балтийских государствах, Болгарии и Греции они были крайне малы или вовсе отсутствовали. В Испании и особенно в Португалии ранее существовавшие, относительно слабые фашистские партии были включены в единую государственную партию страны и тем самым лишены самостоятельного значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38