OCR Roland
«Король золотых приисков; Мексиканские ночи»: Терра; Москва; 1994
ISBN 5-85255-401-4
Аннотация

Густав Эмар
Король золотых приисков
ГЛАВА I. Гостеприимство в пустыне
Часу в восьмом вечера 14 августа 1855 года, когда из перелеска неожиданно появились два всадника на отличных мустангах, на левом берегу Гумбольдт-ривер прогремел выстрел.
Судя по дороге, которой ехали всадники, они направились к Утаху, миновав Карсонскую долину.
Одеты всадники были по-европейски: охотничьи куртки, перетянутые широкими кожаными поясами, за поясами — два револьвера, топорик, патронташ и длинный нож, так называемый бычий язык, перешедший по наследству от Старого Света. На левом боку — кавалерийская сабля.
Штаны из оленьей кожи плотно облегали их мощные крепкие ноги, мягкие сапоги с громадными шпорами доходили до самых колен.
Мексиканские широкополые шляпы, украшенные золотым шнуром, спасали их от дневного зноя и ночной сырости.
У каждого всадника было также по кентуккийской винтовке. К седлу прикреплен аркан.
Вооруженные таким образом молодые люди, рослые и сильные, могли бы смело вступить в борьбу с пятнадцатью бродягами, с некоторых пор грабившими эту местность.
Старшему из путешественников было на вид лет тридцать, второму — немного меньше.
Обоих отмечала мужская красота в сочетании с редким умом. Лица их выражали твердость и в то же время беспредельную доброту. Загорелые, бородатые, они тем не менее отличались от простых охотников и переселенцев, то и дело встречавшихся в пустыне, ибо принадлежали к так называемому высшему обществу.
Молодые люди были французами.
Того, что постарше, звали Фрэнсис де Вердьер, точнее, он сам себя так называл.
В Америке это принято. Там можно придумать себе не только имя, но и титул.
Второго путешественника звали Гастон Дюфальга.
Вердьера чаще всего называли доктором, а Дюфальга капитаном. Хотя оснований для этого не было никаких.
Репутация у молодых людей была не самая лучшая.
Они прибыли в Сан-Франциско почти одновременно, довольно долго прожили там, совершенно случайно познакомились в одном доме, узнали друг в друге французов и подружились.
Как-то Дюфальга предложил Вердьеру съездить в Утах на Соленое озеро в столицу мормонов, и тот сразу же согласился.
Приготовления заняли не много времени, и уже через две недели молодые люди отправились в путь, взяв в проводники канадца-охотника.
В тот вечер, когда мы их встретили после заката на берегу Гумбольдт-ривер, они находились в пути уже семнадцать дней.
Проводника с ними не было.
Он указал им дорогу и на некоторое время оставил одних.
Вдруг Дюфальга придержал лошадь, привстал в стременах и с опаской огляделся.
Не увидев ничего особенного, он обернулся к своему спутнику, ехавшему позади и наслаждавшемуся превосходной сигарой.
— Ну что, доктор?
— Ничего, — ответил тот, окутанный клубами дыма, из-за чего невозможно было рассмотреть выражение его лица.
— Любезный Френсис, что-то не видно на дороге ни пеших, ни конных.
— Это и хорошо, и плохо, мой добрый Гастон.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что я хочу сказать? — отозвался Френсис, стряхивая мизинцем пепел с сигары. — Я хочу сказать, что, если встретится друг, это хорошо, а если встретится враг — плохо.
— Вы говорите, доктор, как пьяный оракул.
— Ничуть ни бывало, капитан, я знаю, что говорю. Вы ничего не видите, потому что нечего больше видеть.
— А было что?
— Было, но мы опоздали. Занавес опущен. Подождем, пока его снова поднимут.
— Еще загадка.
— О, любезный Гастон! Вы просто смешны!
— Хотел бы я знать, почему.
— Потому что легкомысленны.
— А где доказательства?
— Доказательства есть неопровержимые. Вы не рассердитесь, если я их вам представлю?
— Говорите, — улыбаясь, ответил Дюфальга. — В пустыне не до обид.
— Это правда?
— Правда. Но я рассчитаюсь с вами, когда мы вернемся в цивилизованный мир.
— Теперь я вижу, что вы говорите правду!
— Говорите! Говорите же!
— Если бы вы хоть минуту поразмышляли, то не спрашивали бы, что именно мы не успели увидеть.
— Значит, вы, Френсис, размышляете?
— Иногда, от нечего делать, любезный Гастон.
— И каковы результаты, позвольте узнать?
— Два дня назад мы приметили впереди по обе стороны дороги следы индейцев.
— Прекрасно. Дальше!
— В конце леса двойной след шел метров на сто и вдруг оборвался.
— Совершенно верно. Что же это, по-вашему, значит?
— Это значит, что краснокожие устроили засаду и в любую минуту могут расправиться с нами.
— Пожалуй, вы правы! Но где именно засада? Вокруг голая степь, ни деревца, ни оврага, ни пригорка. Это было бы безумием с их стороны. А они люди благоразумные.
— Плохо вы их знаете, любезный друг! Они найдут, где укрыться.
— Это невозможно!
— Я тоже так думаю, но, поверьте, они все могут,
— Я готов согласиться, если вам так угодно.
— Благодарю тысячу раз, не хотите ли сигару?
— С удовольствием!
Доктор достал прехорошенькую сигарочницу из гуаяквильской соломы, открыл и протянул другу.
— Пожалуйста!
Капитан взял сигару, закурил и спросил:
— Как же нам быть?
— Надо остановиться. Здесь место открытое: вокруг все просматривается, и врагу трудно будет напасть на нас.
— Вы правы. При нас нет багажа, а ночи холодные. К тому же я смертельно голоден.
— Я тоже. Но другого выхода нет. Да и лошадям надо дать отдых.
— По крайней мере, проводник нас догонит.
— Да, — засмеялся доктор, — если не отправился назад в Сан-Франциско.
— Неужели он способен на такую подлость?
— А почему бы и нет? Весьма выгодное для него дельце.
— Допустим, проводник наш — канадец.
— Ну и что? Вы им верите?
— Верю всем, кто честен.
— Все это предрассудки, дорогой друг. Своего рода иллюзии.
Путешественники спешились, расседлали лошадей, привязали к воткнутому в землю колу, расстелили одеяла и рассыпали на них маис. Лошади принялись усердно есть.
Пока капитан собирал для костра сухие ветки, листья и бизоновый навоз, доктор приготовил оружие.
Вскоре запылал костер. Друзья сели и закурили сигары, поскольку есть было нечего.
— Скудная пища! — заметил капитан, выпустив облако дыма.
— Счастье — понятие относительное, — ответил доктор со смехом, — и наше нынешнее положение — тому доказательство. Утолить голод нам нечем, зато можно заглушить его табаком.
— Куда все-таки подевался наш проводник?
— Говорю же я вам: улетел назад в Сан-Франциско. Недаром он носит прозвище Желтая птица.
— Я такого не допускаю.
— Напрасно.
— Наш проводник — человек честный и за все золото Нового Света не совершит такого поступка.
— Дорогой друг! У соотечественников Санчо-Пансо на каждое слово есть поговорка. Особенно они любят одну, которую я вам советую принять к сведению.
— Что же это за поговорка?
— Самое правильное — всегда и во всем сомневаться. Что вы на это скажете?
— Никогда не слышал ничего более нелепого. Желтая птица не может…
Его прервал прогремевший поблизости выстрел. И сразу же в свете луны с воинственными криками показалось человек двадцать.
Друзья мигом вскочили, схватили ружья и, став друг к другу спиной, решили драться не на жизнь, а на смерть.
Раздался еще один выстрел.
— Это Желтая птица, — сказал капитан, — я узнал звук винтовки.
— Я тоже, — откликнулся доктор, — хорошо, что мы не накрыли стол, все равно не успели бы поесть.
— Видите, он не вернулся в Сан-Франциско, — заметил капитан.
— Наверное, сбился с дороги, — пошутил доктор, — но не будем отвлекаться, негодяи приближаются…
Индейцы ползли, как настоящие змеи.
— Прицелились? — спросил капитан.
— Прицелился, а вы?
— И я прицелился.
— Стреляем?
Два выстрела грянули одновременно.
С неприятельской стороны донеслись вопли, и индейцы ринулись мстить за товарищей.
Друзья отстреливались из револьверов.
Схватка была короткая, но ужасная.
Когда патроны кончились, друзья пустили в ход приклады. Вдруг индейцы стали разбегаться.
Человек, похожий на демона, верхом на коне ворвался в самую гущу нападающих, стреляя обеими руками из двух пистолетов.
— Ну-ка, ударим дружно! — ликуя, крикнул капитан.
— Кого ударим? — хладнокровно отозвался доктор.
И в самом деле ударять было некого. Краснокожих и след простыл.
— Вовремя вы поспели, Желтая птица! — вскричал капитан, дружески пожимая руку охотника.
— Я сразу все понял, когда услышал стрельбу, — как ни в чем не бывало ответил канадец.
— Мы не надеялись вас снова увидеть, — вырвалось у капитана.
— Почему? — удивился канадец.
— Не знаю, право, — смутился капитан, — доктор думал, вы сбились с дороги, да мало ли что? Ведь компаса у вас нет!
— Я сбился с дороги? — вскричал охотник со смехом. — Вы шутите. Не может быть, капитан, чтобы доктор такое подумал!
— Конечно, он шутит. Кстати, привели лошака?
— Он-то, проклятый, меня и задержал: пока я рассматривал следы бродяг на дороге, он сбросил вьюки и дал тягу.
— Следы индейцев, — поправил доктор.
— Бродяг, сударь, — повторил охотник, — неужели вы думаете, что на вас напали одни краснокожие?
— Судя по одежде, это были индейцы!
— Ошибаетесь, сударь, — возразил канадец, покачав головой, — одежда ничего не значит, вы скоро убедитесь в этом. Но хватит спорить! Давайте устроимся на ночь. Да и поесть вам надо.
— Мы просто умираем с голоду, — ответил, смеясь, капитан. —Перестрелка нас окончательно вымотала.
— Тогда к делу!
С лошака быстро сняли поклажу, поставили палатки, стали варить на костре еду, и вскоре приступили к ужину с завидным аппетитом, разыгравшемся за полсуток голодания.
Только они поели, как со стороны реки донесся легкий шум. Все трое насторожились, французы потянулись к оружию, лежавшему рядом.
Желтая птица знаком их остановил и зашептал:
— Не надо стрелять. Там всего один человек! Дадим ему приблизиться.
— А если это шпион? — возразил доктор.
— Должно быть, шпион и есть, — уверенно ответил канадец.
— А что делать шпиону в пустыне? — изумился капитан.
— Что делать? — рассмеялся охотник. — Пустыня буквально кишит шпионами. Просто вы их не видите!
—Докажите мне это, — сказал капитан, — и я признаю справедливость взгляда нашего друга доктора на… на индейцев.
Желтая птица улыбнулся.
— Я правду вам говорю. Вы ни от кого не скрыли, что отправляетесь в Утах. Верно?
— Ну и что?
— А ведь можно предположить, что у вас есть тайная цель?
Путешественникам нечего было возразить.
— И тут каждый стал принимать свои меры. Американцы следят за вами, чтобы помешать примкнуть к мормонам, мормоны подозревают в вас тайных агентов Соединенных Штатов, рудокопы опасаются, как бы вы не занялись разработкой богатой россыпи, известной вам одним, индейцы ищут случая ограбить вас. Теперь вы поняли, сколько глаз и ушей за вами шпионит?
— Понял, — прошептал капитан.
— Мы на нейтральной земле, она в сущности не принадлежит никому, но все заявляют на нее свои права. А вы оказались в центре этих интриг. Один раз на вас уже напали, готовьтесь к следующим нападениям. С вами будут бороться хитростью и силой. Отвечайте тем же, иначе погибнете!
— Вы преувеличиваете опасность, — заметил доктор.
— Вы полагаете? — многозначительно произнес охотник.
— У каждого свое мнение. Быть может, оба мы ошибаемся. Поживем — увидим.
— Возможно, — холодно ответил канадец, — как бы то ни было, вот и наш гость. Принимайте его, как вам будет угодно. Желаю доброй ночи.
Канадец закутался в одеяло, растянулся на земле и закрыл глаза с твердым намерением ни во что не вмешиваться. Вердьер ранил его самолюбие.
Доктор презрительно передернул плечами и устремил взгляд на пришельца. Тот стоял уже шагах в десяти от бивака. Высокого роста, смуглое лицо с резкими чертами и выражением доброты и лукавства. Глаза черные, пронзительные, словно две молнии. Волосы тоже черные, до плеч, длинная борода, густая и жесткая. Одежда — помесь костюма индейца и степного охотника. Вокруг головы — полоска кожи гремучей змеи.
Пришелец постоял, опершись скрещенными руками о дуло ружья, затем дважды поклонился путешественникам, приложив правую руку к груди, а затем вытянув ее вперед.
— Я услышал выстрелы, — сказал гость, — и увидел пламя костра и подумал, не нуждаются ли чужеземцы в сильной руке и храбром сердце? Поэтому поспешил на помощь.
— Благодарю, — сухо ответил капитан, — мы не нуждаемся ни в чьей помощи. Нам достаточно собственных рук, как вы могли убедиться.
— Однако, — вмешался доктор, — в гостеприимстве мы никому не отказываем. Посидите с нами. Если голодны — ешьте, если мучает жажда — пейте, если озябли — грейтесь у костра.
Незнакомец сделал несколько шагов вперед и сказал:
— Кто исполняет долг гостеприимства, тот идет праведным путем. Гость, приглашенный к очагу, священен. Вам, надеюсь, это известно?
— Известно, не бойтесь, подойдите поближе, кем бы вы ни были, другом или врагом.
— От гостеприимства я не отказываюсь, хотя не голоден и меня не мучает жажда. — Гость сел, положил рядом ружье, вынул из-за пояса индейскую трубку, набил и стал молча курить.
Непродолжительные переговоры велись на английском, которым незнакомец владел в совершенстве, хотя говорил с легким акцентом.
— На вас напали? — спросил он немного погодя.
— Да, — ответил капитан, — краснокожие надеялись застать нас врасплох.
— Это были не одни краснокожие.
— Откуда вы знаете? — удивился капитан.
— Не все ли равно, откуда. Знаю, и все.
— Кто же вы?
— Такой же путник, как и вы.
— Друг или враг?
— Ни то, ни другое. Пока я ваш гость.
— Что вы хотите этим сказать?
— Что позднее буду, вероятно, либо тем, либо другим.
— Кем бы вы ни были, — вскричал капитан, смеясь, — вы по крайней мере откровенны! Это мне по душе, ей-богу! Тайна, которой вы себя окружаете, завораживает. Продолжайте. Беседа с вами доставляет мне истинное удовольствие.
— Напрасно вы шутите, я говорю вполне серьезно.
— Сохрани бог! И не думаю шутить. Я до смерти люблю все таинственное. К тому же, мне кажется, вы меня знаете, и это возбуждает мое любопытство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11