Они веселились вовсю, «с французским размахом», и каждый чувствовал себя
таким счастливым, что был готов поверить другому самые дорогие секреты
своей жизни; их окутывал густой ледяной туман ноября, они наощупь пробир
ались по дикому краю, выполняя повеление короля.
Как и тогда, она держала бокал богемского стекла, неожиданный подарок ма
ркиза де Виль д'Аврэ, и через рубиновую жидкость бургундского вина она ви
дела лица гостей, которые сейчас уже не опасались друг друга. В этот вечер
все они представляли компанию французов, хороших друзей, которые встрет
ились на границах двух огромных территорий; им было чем поделиться и что
вспомнить, например, знаменитую ночь набега ирокезов на Квебек, в течени
е которой Анжелика помогала майору д'Аврессону спасти город, а господин
Топен тем временем зажигал огни на бакенах, чтобы обозначить контуры рек
и.
Она увидела, как оживился шевалье де Ломенье-Шамбор при рассказе о битве
на реке Сен-Шарль, когда монастырь Реколле превратили в крепость; монах, п
рибывший вместе с ним, тоже вспоминал детали этой операции. Простой свящ
енник, по-детски наивный, он провел в Канаде более двадцати лет. Он попрос
ил налить ему чуть-чуть вина, но от этого не зависела его постоянная весел
ость.
Господин д'Авренссон от имени губернатора поблагодарил господина де Пе
йрак за то, что тот выследил ирокезов и предупредил об их нападении на Кве
бек. Затем он рассказал об экспедиции господина де Фронтенака.
В Катаракуи, что на озере Онтарио, где по его приказу выстроили форт, носящ
ий его имя, он чувствовал себя прекрасно, он был у себя дома.
В этом году, как и прежде, во Фронтенак съехались шестьдесят вождей ироке
зов для заключения мира. Достижением было уже то, что удалось их собрать. И
рокез великодушен, но упрям.
Однако он любит торговать, так же как и воевать. Вот чем привлекал их губер
натор Новой Франции. Он обращался с ними строго, но справедливо. Господин
д'Авренссон, который был в курсе всех дел, не уставал восхищаться тонкост
ью дипломатии губернатора.
Закончилось тем, что индейцы обещали жить в мире с соседями, утауэ и андас
тами и прекратить истреблять гуронов, точнее те жалкие группки, что оста
лись от целого племени.
Фронтенак обладал умением управлять ирокезами, не приводя их в гнев. Его
живость, его манера играть с их детьми восхищали дикарей.
Они задыхались от смеха, когда слышали великолепное имитирование губер
натором их боевого клича «сассакуа».
Чтобы соблюсти все обычаи, первым делом организовали два пиршества, на к
оторых никто ничего не ел; это называлось «пиршеством раздумий». Нужно о
тметить, что гости расходились не менее сытые и не менее пьяные, чем обычн
о. Все дело здесь было в особом табаке, вкус которого еще держался во рту е
ще в течение трех дней.
Затем начались настоящие пиры. Это Ч особый предмет, очень важный для сб
лижения французов с индейцами, главным образом с ирокезами. «Вкус пиршес
тв» до и после войны.
Для господина Фронтенака сварили голову самой большой собаки, и он съел
ее до самых глаз, что не являлось самым большим его подвигом.
Разные сорта рыб… Только нужно быть осторожным и не бросать кости, чешую
и головы в огонь, чтобы не потревожить духов воды. Затем на костер водрузи
ли огромный котел, в котором варились большие куски мяса, а три вождя при п
омощи специальных палочек опрокинули его содержимое прямо в огонь. Симв
олический жест переворачивания котла войны означал «Битвы окончены. Мы
заключаем мир».
То, что оставалось на дне котла, распределялось между главами французов
и индейцев, согласно обычаю, когда противники едят общую пищу, «бульон по
бедителей». Некоторые шутники уверяли, что в котле можно найти кожу и кос
ти людей, что заставило бледнеть молоденьких офицеров, недавно прибывши
х в Канаду.
Короче говоря, топор войны был закопан в землю.
По окончании рассказа в стенах «комнаты карт» раздались апплодисменты.

Фронтенак еще раз проявил себя, как человек ловкий и опасный, что заставл
яло трепетать не только его врагов, но и подчиненных, но который делал все
только на пользу колонии.
Перед тем, как отправить ирокезов к их Пяти Озерам, французы обменялись с
индейцами подарками и вампумами.
Дикари отказались принять соль, потому что, по их словам, она разжигала жа
жду, а от воды их мускулы ослабевали, так что на исходе жизни они становили
сь не в силах натянуть лук. Они никогда не хотели пить. Их вполне устраивал
маисовый сок.
С другой стороны они не отвергали другого подарка, очень ценного для них
Ч мешков с мукой, так как они испытывали слабость к пшеничному хлебу.
С ними отправили пекаря, чтобы он в начале зимы изготовил им прекрасные к
араваи хлеба, которые сохранятся в течение всего тяжелого периода холод
ов.
Оружейник, который тоже отбыл с индейцами, должен был привести в порядок
их огнестрельное оружие и топоры.
Веселый гасконец, господин Фронтенак, любил ирокезов от всего сердца.
Вся компания за столом с радостью выслушала рассказ о том, что ежегодная
кампания заключения мира удалась.
Присутствие Николая Перро напоминало Анжелике о первых днях пребывани
я в Новом Свете, об опасностях, которые их подстерегали. А теперь, сравнива
я, она была потрясена изменениями, которые произошли с тех пор. Сегодня вс
е они были просто подданными Франции, которые собрались за столом, чтобы
выпить за здоровье Короля, отметить успехи губернатора Фронтенака, кото
рый установил мир на континенте дикарей. Они поздравляли друг друга и ст
роили планы, как продолжать строить жизнь вместе со странным и требующим
понимания народом под сенью темных лесов.
Все это требовало громадных усилий, потому что в глубине этих самых лесо
в нашел свою страшную гибель великий иезуит. Его военный флаг был отмече
н пятью крестами, по бокам и в середине полотнища, их окружали лук и стрелы
. Она помнит, как он развевался над головами абенакисов, когда те шли на шт
урм английского городка. И в этом не было ничего возвышенного. Кроме того
она сама слышала, как он благословляет индейцев, тех, кто наутро должен бы
л казнить еретиков, то есть ее и его сподвижников. Ее кобылу, на которой он
а пыталась вернуться в лагерь, объявили дьявольским отродьем, приносящи
м одни беды Аркадии. Вот как начиналась эта изнурительная и долгая война.

Отца д'Оржеваль очень уважали и любили простые люди, и Анжелика не очень с
таралась переубедить своих друзей, которые почтительно относились к не
му, как и не заботилась о том, чтобы они его не забыли. И теперь, после его см
ерти, культ его личности, казалось, стал еще сильнее.
Теперь вспоминали анафему, которую он провозгласил, и не задумывались о
причинах его ненависти. Эта скрытая опасность, избежать которую она не м
огла, огорчала ее, так как примешивалась к недовольству после второго пу
тешествия в Новую Францию, и даже встреча с братом Жоссленом де Сансе не м
огла скрасить этого ощущения.
Однако ее мысли мало-помалу очищались от грусти. Она вызывала в памяти оч
ень красивые сцены ее борьбы с иезуитом, это было похоже на оперу. Валлис,
ее кобыла, вставшая на дыбы на опушке осеннего леса, стяг с пятью крестами
, развевающийся на ветру и толпа разъяренных дикарей, выбегающих из чащи
и устремляющихся на штурм английского города.
Прекрасные эпизоды прекрасного приключения! Того, что еще сильнее сблиз
ило их в Америке.
Она повернулась к Жоффрею, словно он был в силах помочь приостановить хо
д ее мыслей, немного сумасшедших. И правда, он это мог. Рядом с ним она легко
освобождалась от подозрений и мыслей, которые часто были не обоснованны
ми и преждевременными. Он сохранял спокойствие и хладнокровие. Ибо, гово
рил он, выступая в ее глазах бдительным и мудрым, невозможно провести всю
жизнь, строя будущее, состоящее из одних катастроф и предательств.
«Как мне хорошо с ним», Ч повторяла она про себя, еще ближе придвигаясь к
мужу, и встречаясь внезапно взглядом с графом Ломенье, от которого не укр
ылся ее жест, с каким влюбленная женщина стремится раствориться в тени м
ужчины, которого любит.
Но она не могла наглядеться на него, она то и дело оборачивалась в сторону
его тонкого профиля, и не было в мире другого мужчины, в котором было бы ст
олько силы, и который так оберегал ее.
Ее безраздельное доверие было следствием его любви к ней, в которую она, н
аконец, поверила; теперь она знала, что является всем для Жоффрея, и что эт
о было самым главным в их отношениях.
Граф де Пейрак тоже пил, но вовсе не для того, чтобы развеять грустные мысл
и или забыть о тяготах жизни. Он просто пил, чтобы насладиться винным аром
атом, и укрепить свое радостное настроение. Он пил, чтобы составить компа
нию гостям, чтобы оказать им честь и сделать им приятное. Это была дань пут
ешественникам, являющимся частью радостей этого мира, искусства красив
о жить, своеобразной компенсации в противовес жестокости и несправедли
вости, так часто встречающихся в этом проклятом мире.
Когда он пил, глядя на него можно было сказать, что он относится к вину, как
к старому другу, с которым давно знаком, и которого желает узнать еще лучш
е.
Его глаза блистали чуть сильнее, его улыбка стала чуть радушнее, выражен
ие лица Ч чуть привлекательнее, словно он наблюдал сверху за человеческ
ими слабостями, с легкой насмешкой, но без ехидства.
Сколько она его помнила, он всегда был таким. В Тулузе, блестящий аристокр
ат, победитель в любовных интригах, с гитарой в руках, в маске, скрывающей
блеск глаз, он возглавлял целую вереницу мужчин и женщин, которые далеко
не все были героями романов и принцессами с чистыми помыслами, но которы
е сочетались с понятиями любовной песни, куртуазной философии, изысканн
ых вин и внезапных чувств, вспыхнувших во время какого-нибудь бала.
И вот она завоевала самого достойного Ч Жоффрея Пейрака.
Она могла сказать себе: «Еще немного, и я останусь с ним наедине». Она не ус
тавала смотреть на него, пока он внимательно следил за ходом беседы, набл
юдая за выражениями лиц, и улыбками, однако не придавая этому всему особо
го значения.
В его позе было что-то королевское.
Но он был сильнее и свободнее любого короля.
«Как я его люблю. Бог мой, Господи, сделай так, чтобы он любил меня всегда! Бе
з него я умру! Я слишком много выпила. Виноград так коварен! Интересно, вид
но ли, что я пьяна? Все так же смеются, даже Ломенье. Будь благословен виног
рад. Самое главное Ч это жить. А мы живем. Я скажу завтра бедному графу об э
том, и к нему вернется мужество. Иезуит мертв. Ему не была известна радость
пира с добрыми друзьями. Он жил во мраке. Вот почему он погиб, Господь да пр
остит меня, мне следовало бы уважать страдание».
Компания расходилась среди густого тумана. Анжелика, прощаясь до утра со
всеми, стоя с нерешительным видом возле своего господина и хозяина, проч
ла или ей показалось, что она прочла в глазах Ломенье-Шамбора мысль, котор
ая как копье пронзала его мозг: «Сегодня ночью они будут любить друг друг
а…»
Выражение его лица снова изменилось. Черты заострились. В той же ситуаци
и сама богиня зла, застав их у своего изголовья, таких близких и таких нера
злучных любовников, издала бы ужасный крик отчаяния и ревности, крик сущ
ества навеки проклятого…

6

Стоянка в Тадуссаке заканчивалась. Гости должны были отправиться вверх
по реке. Через два или четыре месяца зима заключит реку и корабли на ней в
оковы льда. Анжелика еще немного поговорила с шевалье де Ломенье-Шамбор.
Считая его еще не оправившимся от потрясения, она старалась не огорчать
его. Ей хотелось бы встряхнуть его, как будят спящего, страдающего от того
, что он видел во сне.
Она старалась удовлетвориться несколькими словами, которые вырвались
у него: «Факты подтверждаются… Я не ошибся…»
Но эту работу приходилось начинать заново каждый день.
Несколько раз он бережно извлекал из жилетного кармана письмо, написанн
ое на хрупкой березовой коре, чтобы прочесть ей отрывки из последнего по
слания, полученного от иезуита уже довольно долгое время спустя его отъе
зда из Квебека, после от него уже не было известий.
Странная вещь: в последнем письме к другу детства иезуит безпрестанно во
звращался к тому, какую опасность представляет дама с Серебрянного Озер
а. Можно сказать, что он был полон подозрений и страхов:
Ч «…В ней, мой друг, следует опасаться всего! Эта женщина наделена власть
ю, это Ч женщина-политик!..»
Ч Боже! Ну и глупость!
Но Ломенье продолжал читать тихим голосом, продолжал перечислять нелеп
ые обвинения, хотя в каждом под видом кротости и мягкости скрывалась кап
ля желчи.
Ч «…Власть над умами, достигшая наивысшего предела и которой, как я вижу
вы склонны поддаваться, как бы тяжела не была ваша жизнь, эта власть идет н
а пользу женщинам только тогда, когда она удваивается за счет ума и прави
льных намерений. Порой женщина достигает власти не только над умами, но и
над душами мужчин, и это самое опасное, ибо следуя греховным путем, против
оположным религиозной добродетели, они пренебрегают священным законом
Самого Господа Бога ради греха, который ведет к гибели. Но оставим это…»

Ч Тем лучше! Ч вмешалась Анжелика, которая слушала с мрачным видом.
Ч «Поговорим о власти политической, которая скрывается под грациозной
внешностью, словно бы невинной. Из-за нее мужчины, которые управляют судь
бами целых народов, опутаны невидимыми арканами. И им уже не вырваться из-
под власти женщины. К тому же, я не знаю примера, когда хоть одна из них наде
лялась бы большими полномочиями».
Ч Как сказать… Англия не может пожаловаться на свою великую королеву Е
лизавету Первую.
Ч «Но некоторые получают эти полномочия неправедным путем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10