Он вывел Пепердайна в коридор и сердито поинтересовался: – Что ты имеешь в виду?– Что я имею в виду?– Как при кажешь понимать твои слова, что мне придется сопровождать эту женщину до места назначения? Мне?На лице Пепердайна отразилась сама невинность. – Таково задание, Джон.– Не мое это задание. С тобой приказано ехать Стюарту, а не мне. Он, видишь ли, в последнюю минуту заболел и послали меня.– Что ж. Такова, видно, твоя судьба.– Джим, – произнес он, хватая приятеля за рукав, дабы как-то привлечь его внимание. – Я не знал, что у нее ребенок.– Мы все удивлены не меньше тебя.– Я не могу принять на себя такое дело. Это… это сведет меня с ума. Ведь ты-то знаешь.– Ты что, испугался?– Ты просто читаешь мои мысли.– Ребенка что ли испугался?Фраза резанула его слух. Тем не менее это была чистая правда.– То, же знаешь, что мне пришлось пережить после неудачи в Нью-Мексико. Меня до сих пор мучают кошмары по ночам.Меньше всего на свете Джон хотел, чтобы Пепердайн поднял его на смех за дикий, ничем не оправданный страх. И тот, уловив состояние приятеля, сжалился над; ним, но все-таки попытался урезонить.– Послушай, Джон, я смотрел, как ты вел переговоры с такими подонками, которых свет не видывал. И тебе удалось уговорить террористов сложить оружие, хотя те искренне верили, что, сдавшись, никогда не попадут в рай. Вот как ты умеешь убеждать!– Ну, было однажды. И больше не повторил ось. – Подумаешь, выдался один неважнецкий денек, так ты и нос повесил.– Один неважнецкий денек? Оказывается, все, что тогда произошло, можно так вот просто назвать – один неважнецкий денек?.– Я не собираюсь нисколько приуменьшать случившееся. Но никто тогда не подумал, что ты виноват. Никто, Джон. Разве ты мог предположить, что этот псих и в самом деле исполнит свою угрозу.– Не мог, а должен был, Джим. Скажешь, нет? Ведь именно ради этого меня учили и тренировали. Ради этого обзавелся при ставкой „доктор философии“ перед своей фамилией. Подразумевается, что я всегда должен знать, когда давить, а когда и шаг назад сделать.– Ты – один из лучших в нашей конторе, Джон. И нам по-прежнему тебя не хватает. Когда-нибудь, я уверен, настанет день и ты простишь себе то, что случилось в Нью-Мексико, и вернешься. – Пепердайн положил ему руку на плечо. – Слушай, у тебя стальные нервы. Скажи мне теперь, только взгляни реально, чем может навредить кро-о-ошечный – уги-пути – ребеночек? Глава двадцать восьмая Когда они поднимались по трапу самолета в Денвере, у Джона появилось ощущение неминуемой беды. Как ни старался, он не мог отделаться от мысли, что это путешествие закончится плохо.Теперь, уже много времени спустя, лежа в постели, которую он делил со своей подопечной, и принимая во внимание, что у него сломана нога, на голове красуется шрам, и он только что излечился от амнезии, Джон задался вопросом, что же можно было сделать, дабы предотвратить лавину обрушившихся событий.Вряд ли удалось избежать всего этого – пусть и не состоялся бы тот злополучный перелет. Пепердайн определенно решил бы, что у друга поехала крыша, если бы он, как поначалу и хотелось, отозвал агента в сторону и сообщил прямо там, на летном поде, что он нюхом чует полный правал. Мол, необходима иная стратегия.Пепердайн должен был выйти в Далласе, в то время как Джону и его партнерше – Руги Фордхэм – приятной даме-охраннику испанского происхождения, предстояло сопровождать миссис Бернвуд и ее ребенка в Райли-Дархэм, а оттуда на другом самолете до округа Колумбия. Такой вот, значит, маршрут.Однако вмешалась судьба.Сразу же после вылета из денверовского аэропорта у Кендал начались мучения с ушами. Охранница Фордхэм обратилась за объяснениями к стюардессе, которая постаралась убедить женщину, что на заданной высоте неприятные ощущения исчезнут. Но боль не проходила.В течение всего полета Кендал неимоверно страдала. Почувствовав, что матери плохо, забеспокоился и захныкал ребенок, а потом и вовсе заплакал. Сидя через проход, Джон покрепче ухватился за подлокотники и взмолился, чтобы дитя наконец успокоилось. Но чем дольше возносил Джон молитву Создателю, тем громче ревел мальчик.– Может, заказать что-нибудь выпить? – участливо спросил Пепердайн, заметив бисеринки пота, выступившие на лбу Джона.– Я на работе.– Плюнь ты на правила. Ты аж позеленел весь.– Я в порядке. – На самом деле Джон лгал. Он старался сосредоточиться на чем-то другом – стал, например, считать заклепки на потолке салона, чтобы не реагировать на детский крик.Пробежка по летному полю длилась ужасно долго, как показалось Джону, почти столько же, сколько и сам перелет. Поэтому, когда самолет наконец остановился, Джон растолкал локтями пассажиров и устремился к выходу, до такой степени ему хотелось выбраться. В здании аэропорта охранница Фордхэм сразу же отвела Кендал в женскую комнату. Пепердайну пришлось взять ребенка на руки, хотя в роли няньки он выглядел не самым лучшим образом. В любой другой момент Джон злорадно бы ухмыльнулся, глядя на неуклюжие движения приятеля-холостяка, но сейчас оказался не в состоянии изобразить даже некое подобие улыбки.– Этот парень, ее муж – как он выглядит? – поинтересовался Джон. В сущности, ему было наплевать, он спрашивал просто так, чтобы отвлечь себя от мыслей о ребенке, который буйствовал в руках Пепердайна.– До сих пор не имел удовольствия с ним познакомиться. – Неожиданно ребенок замолчал. Пепердайн продолжал его неуклюже укачивать – вверх-вниз, вверхвниз. – Насколько я понимаю, Мэт Бернвуд своего рода белый супермен в прекрасно сшитом костюме-тройке. Красив, получил хорошее воспитание и образование. К тому же прекрасно владеет огнестрельным оружием и знает приемы восточных единоборств. И еще – самый настоящий фанатик, который верит, что его папаша запросто беседует с Господом. Гиб командует: прыгай! – и Мэт прыгает. – Пепердайн чуть помедлил, а затем добавил: – Короче, это чрезвычайно опасные подонки, которые не, остановятся ни перед чем, когда запахнет жареным.
Джон бросил в сторону Пепердайна тревожный взгляд. – А ведь она права, – словно угадав, о чем подумал друг, произнес агент. – Она и в самом деле практически обречена, особенно если этим парням удастся на нее выйти.– Значит, сидением с ребенком работа не ограничится?– До этого далеко. Что с того, что Бернвуды за решеткой? У них достаточно длинные и цепкие руки. Некоторых членов секты, скорее всего большинство, мы просто не знаем.– Господи.– Не отпускай ее ни на шаг. Подозревай всякого.Спустя несколько минут появились женщины, и Кендал взяла ребенка из рук Пепердайна. Охранница Фордхэм выложила новость, в соответствии с которой приходилось полностью менять планы.– Миссис Бернвуд не в состоянии продолжать полет и нуждается в медицинском осмотре.– Не так давно я болела, – объяснила Кендал, возможно, инфекция затронула уши. Давление на борту самолета вызывает непереносимую боль.Пепердайн повернулся к Джону:– Это, друг мой, по твоей части.Макграт повернулся к Кендал – пожалуй, они впервые посмотрели друг другу в глаза. Джон так и не смог бы с определенностью выразить, отчего он старательно избегал ее взгляда. Вероятно, боялся наткнуться на что-то такое, что неожиданно осложнило бы всю его дальнейшую жизнь.Лайза исчезла навсегда. Пока он управлялся со своими делами и отсутствовал, она выехала из дома, прихватив все свое барахлишко да кое-какие его, Джона, вещи. Не оставила ни записки, ни номера телефона, никакой информации, где ее можно разыскать. Ну и ладно. Наплевать. Лишь одна только мысль мелькнула в голове Джона: он с удовольствием дал бы ей знать, как мало ее уход отразился на его жизни. Наоборот, с самого отъезда Лайзы он наслаждался одиночеством. На какое-то время он вообще решил избегать женщин.Только вот эта женщина, Кендал, странным образом взволновала Джона…Она смотрела ему прямо в глаза, не мигая. Именно тогда он впервые заподозрил, что женщина горазда на ложь, причем делает это мастерски. Слишком пристальный, неотрывный взгляд, как ни странно, выдает вранье. Такая демонстративная искренность вырабатывается многими часами тренировки.Он догадался, что неожиданная боль в ушах послужила Кендал предлогом оттянуть путешествие. Она даже могла бы попытаться удрать, затесавшись в густую толпу пассажиров в далласском аэропорту.Тем не менее, на случай если боль в ушах не являлась плодом воображения Кендал, Джону следовало отвести ее к врачу и взять билеты на более поздний рейс.За пределами здания аэропорта Пепердайн распрощался с ними. Он дружески хлопнул Джона по спине:– Не горюй, парень.– Чтоб тебя, – пробормотал Джон. Его приятель расхохотался и взмахом руки подозвал свободное такси.Джон тоже забрался в машину, водитель которой еле-еле говорил по-английски, и тут же жестом пригласил обеих женщин с орущим малышом. Используя только ключевые слова, красноречивую мимику и выразительнуюже стикуляцию, ему удалось-таки убедить сконфуженного шофера доставить их в ближайший госпиталь.Автомобиль остановился у ворот здания, и охранница Фордхэм осталась в приемном покое с ребенком на руках, Джон же сопроводил Кендал в смотровой кабинет. Сестра измерила ей давление и температуру, задаланесколько дежурных вопросов и вышла, оставив их наедине.Кендал присела на краешек стола, а Джон, засунув руки в карманы и повернувшись к женщине спиной, принялся изучать цветной плакат на стене, изображавший систему кровообращения человека.– Вы боитесь, что я убегу?Джон тут же обернулся:– Извините?– Вы что, пришли сюда со мной, потому что считаете, что я способна удрать через черный ход? – Джон ничего не ответил, да ему и сказать-то было нечего. Женщина тихонько рассмеялась. – Вы что же думаете, что я брошу своего ребенка?– Откуда мне знать? А вы в самом деле его не оставите?Лицо женщины мгновенно напряглось.– Нет, – бросила она коротко.– Я призван вас охранять, миссис Бернвуд.– А потом доставить местным властям Южной Каролины.– Именно.– Возможно, именно там меня и убьют. Вам не кажется, что в этом есть какая-то ирония. Вы станете охранять мою жизнь, но доставите на то самое место, где ей будет угрожать величайшая опасность?Разумеется, Джон и сам все отлично понимал. Но, черт возьми, он всего-навсего выполняет свою работу. И платят отнюдь не за то, что он анализирует все „за“ и „против“ этого дела.– Пока вы под моей опекой, я должен постоянно находиться рядом, – бесстрастно отозвался он.Вошедший врач первым делом с любопытством воззрился на Джона.– Вы мистер Бернвуд? – спросил он, исходя из документа, который только что заполнила Кендал.Тот протянул врачу удостоверение.– Офицер полиции? Охранник? В самом деле? Это ваша пленница? Интересно, что она натворила?– В самолете у нее заболело ухо, – с металлом в голосе произнес Джон. – Вы собираетесь наконец ее осматривать?Доктор выслушал сердце и легкие, осмотрел гланды, упомянув, что они слегка воспалены, а затем проверил ушные раковины. Закончив осмотр, доктор с уверенностью подтвердил, что у женщины… в самом деле воспалены пазухи за обеими барабанными перепонками.– Она может продолжать полет? – уточнил Джон.– Ни под каким видом. По крайней мере, если не хотите, чтобы у пациентки лопнули барабанные перепонки.Он поджидал в коридоре, пока сестра делала Кендал инъекцию антибиотика. Наконец она появилась. По дороге назад она здорово озадачила Джона:– А вам, наверное, показалось, что я лгу, не так ли?– Действительно, мне приходило это в голову.– Вот уж не стала бы никогда обманывать, если ложь легко обнаружить.– Вы намекаете, что при бережете вранье для случая, когда обнаружить его будет не так-то просто?Женщина остановилась и повернулась к нему:– Совершенно верно, мистер Макграт.– Ничего особо страшного не случилось.– Легко сказать, – заметил Джон, которому уже порядком надоели банальности Пепердайна. – Не тебе ведь пилить тысячу миль на автомобиле.Зарезервировав в мотеле комнату для двух женщин и ребенка, Джон прибыл с докладом к Пепердайну, который координировал операцию по перемещению миссис Бернвуд в окружной офис шерифа Колумбии.– Ничего не поделаешь, Джон, – примирительно заметил Пепердайн. – Врач говорит, что ей нельзя летать еще с месяц. Не можем же мы столько ждать. В конце концов на это уйдет не больше трех дней.– Я мог бы домчать и за два.– Один, без пассажиров. А тут еще ребенок. Твоя норма – около трехсот миль в день. Не развлекательная поездка, конечно, но и все когда-нибудь кончается.Не обращая внимания на недовольство Джона, Пепердайн вручил ему маршрутный лист, а также карту автомобильных дорог:– Отправляетесь утром и делаете остановку на ночь в Мунро, штат Луизиана. На следующую ночь останавливаетесь в Бирмингеме, ну а на следующий день двигай прямо до Колумбии.– Да произойдет ли это когда-нибудь? – поинтересовался Джон. – По крайней мере, Рути Фордхэм, кажется, неплохо себя чувствует, – добавил он, стараясь взглянуть на поездку с другой стороны, если таковая, конечно, имеется. – Она отлично поладила и с матерью, и ее ребенком.– Пусть она постоянно находится с миссис Бернвуд и ее ребенком. Ты же должен все время подстраховывать женщин и занимать комнату рядом.Джон взглянул на путевой лист:– Не нравится мне эта затея, вот что. Как думаешь, не выкинет ли она что-нибудь эдакое, из ряда вон?– Бежать что ли, попытается?– Уж очень она напугана, Джим.Пепердайн осклабился:– Что, понаблюдал за ней, что ли? Не смог отказать себе в таком удовольствии?– Да здесь никакого анализа и не требуется. Любом идиот сразу увидит, что она не в себе от ужаса.– Никуда ей не деться. Как, скажи на милость, она справится с вами двумя и удерет с ребенком на руках? Как?– Может, ты и прав, но у этой дамочки мозги что надо. Должен сказать тебе и еще кое-что. Она лгунья.– Лгунья? – с ухмылкой переспросил Пепердайн.– О чем это ты?– Я к тому, – шутливо заметил Джон, – что она мастерица рассказывать сказки.– Уж не хочешь ли ты меня уверить, что все, что она рассказала о „Братстве“
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55