Элемент неожиданности сработал и здесь, но солдаты успели открыть огонь по волкам, выскочившим из-за деревьев в пяти метрах от людей. На этот раз волков не остановила смерть четырех своих сородичей, бегущих впереди. Волки перепрыгивали через них, казалось, что они согласны погибнуть все сразу. Им осталось добежать до первых солдат всего два метра – один прыжок, когда огонь стал плотнее и сильней. Дональд Седжвик заорал: «Первое отделение, ложись!», солдаты выполнили его команду и четверо пулеметчиков открыли огонь на поражение.
Страшнее пулеметов в ближнем бою – только гранаты, но здесь гранаты использовать было нельзя – можно было убить своих.
Первые ряды волков смело и отбросило назад. Двухсоткилограммовые волчьи тела отлетали назад, как будто теннисные мячи, отброшенные сильным ударом тренированного спортсмена.
Звери падали в густую траву, щедро поливая ее собственной кровью. Пулеметный огонь прорезал нападавших огненной гребенкой, прорубив четыре невидимых коридора, заполненных свистящей, грохочущей смертью.
Волки, бежавшие первыми, падали практически рядом с солдатами третьей роты, стреляющими из положения лежа, практически в упор. Крупнокалиберные пули выкашивали невысокие заросли не хуже, чем электрические ножницы садовода. Хищникам некуда было скрыться от этого убийственного огня, и они умирали, один за другим, в бессильной ярости глядя на своих убийц.
А люди не считали себя убийцами, многие об этом даже не думали. В таком бою все мысли сводятся к немногим важным вещам: выстрелить раньше, чем враг добежит до тебя, смотреть по сторонам, чтобы не пропустить врага, правильно считать, сколько патронов остается в магазине, а когда они закончатся – быстрее перезарядить. Хорошо, когда сосед прикрывает тебя, когда ты перезаряжаешь, этому учат, но в горячке боя многим это удается с трудом. Некоторые завидуют пулеметчикам в бою: в пулеметных лентах патронов много. Пулеметчикам не завидуют только в тех случаях, когда пулемет приходится переть на себе.
Волки разворачивались и пытались уйти в лес, прячась за деревьями. Этому они уже научились – прятаться и скрываться. Им вслед неслись выстрелы, изредка настигающие цели.
В грохоте пулеметов совсем неслышным хлопком прозвучал выстрел снайперской винтовки, заряженной специальным патроном с пулей в виде пневматического шприца, заряженного большой дозой снотворного.
Рядом со снайпером в траве лежал Майкл Фапгер, зажав в руках бинокль.
Как только начался бой, Майкл потащил за собой Джеймса Истера, снайпера из своего бывшего батальона. Истер был первоклассным стрелком, но очень занудливым человеком. Майкл убил целое утро, пока уговорил Истера попробовать подстрелить одного из волков иглой со снотворным и чуть не задушил Истера из-за его нудного мычания: «Ну, я не знаю, Майкл, я никогда не стрелял такими патронами», «А зачем это надо, Майкл?», «А Фолз в курсе?». Майкл терпеливо отвечал, что это неважно, что Истер так никогда не стрелял, врал, что Адам в курсе, что это нужно для биолаборатории, что ему, Джеймсу Истеру, будет благодарен весь техотдел и прочая, и прочая. Но Джеймс упирался, чувствуя какой-то подвох, и, привыкший за всю свою работу снайпером в полицейском управлении Чикаго действовать только по инструкции, мычал что-то вроде: «Ну, я не знаю», пока Майкл не потерял терпение и не заорал:
– Короче, Джимми, мать твою так и так, ты будешь стрелять?!
Истер посмотрел на бешеное лицо Майкла Фапгера и понял, что его бывший командир вот-вот созреет для предумышленного убийства в состоянии аффекта. И согласился.
Майкл впихнул ему в руку три патрона, которые ему передал Дубинин, и проследил, как Истер, с минуту повертев необычные патроны в руках, тщательно зарядил свой «маузер».
Вчера вечером Майкл наведался в лабораторию Сергея и предложил сделать Адаму сюрприз – отловить живого волка. Сергей, у которого и так было много работы, рассеянно посмотрел на Майкла:
– Ты думаешь, что на вас еще нападут? Вы же вроде бы сегодня перебили их несчетно.
– Я уверен в одном, Сергей – в том, что они не остановятся. Только вчера до меня дошло, что у нас дважды был шанс захватить одного из них в плен, чтобы понять, кто они на самом деле.
– Адам в курсе?
– Нет, – улыбнулся Майкл, – я действую по личной инициативе. Ты дашь мне патроны или мне придется бить волков дубинкой по голове?
Сергей улыбнулся:
– Сомневаюсь я, что ты сможешь безнаказанно подобраться хотя бы к одному из волков ближе, чем на сорок метров.
Он порылся в пластмассовых высоких ящиках, расставленных на стеллажах, и вытащил черную коробку и передал ее Майклу.
Майкл открыл коробку и Дубинин сказал:
– Калибр 7,62.
– Я и сам вижу, Сергей, спасибо. Какой заряд пороха?
– Уменьшенный вдвое. Доза ацепромазина в стальном шприце рассчитана на агрессивное животное весом от двухсот до двухсот пятидесяти килограммов. Впрыскивание производится при попадании в цель.
– А при чем тут «агрессивное»?
– Чем выше уровень агрессии, тем выше порог сопротивляемости.
– Ладно. Расстояние?
– Не больше сотни метров.
– В лесу видимость – метров двадцать-тридцать, если повезет, конечно, – улыбнулся Майкл.
– Стрелять лучше в шею или в плечо. Если попадешь в кость, то ничего не будет – поршень не сработает. Бей в мякоть.
– Ладно, учтем. А теперь самый главный вопрос к тебе – у тебя будет место, чтобы его держать?
Дубинин, усмехаясь, посмотрел на Майкла:
– Ты так уверен, что завтра же ты принесешь мне спящего волка? Ты кто, Красная Шапочка?
– Не остри, Дубинин, – усмехнулся Майкл в ответ, – ты же не собираешься держать нашего будущего подопечного на цепи и наморднике. Хотя, могу поспорить, это тебе понравилось бы: водить волка на поводке, как болонку.
– Ты достань хоть одного живого, а то я уже насмотрелся, какими вы мне их доставляете. Вы же их так боитесь, что на их телах ни одного живого места нет.
– Посмотрел бы я на тебя, Дубинин, как бы ты их не испугался в лесу.
– Ладно, мир. Пошли, – Сергей вышел из лаборатории.
Майкл пошел за ним. Они шли по тускло освещенному коридору, в который выходили черные провалы открытых дверных проемов.
– Интересно, интересно, Дубинин, – саркастически улыбнулся Майкл, – а как насчет того, что защитное поле на входе в башню не пропускает животных?
– А разве ты считаешь сейров животными? – поинтересовался Сергей.
– Вообще-то, нет.
– Вот и я так не считаю.
– Ну, а если все-таки мы не сможем внести волка вовнутрь?
– Защитное поле есть только на входах, так утверждает Борис Сергеевич. Окна второго уровня и выше смогут пропустить все, что угодно. Если не сможем внести волка обычным путем, то просто поднимем на его на лебёдке и все дела.
Они вошли в темную комнату в конце коридора. Вспыхнул яркий свет и Майкл увидел прозрачную стену с множеством круглых отверстий размером горлышко пивной бутылки. В стене было еще отверстие побольше, размером с кирпич, и узкая дверь, заметная только по непрозрачным белым граням. Эта дверь была примечательна тем, что она закрывалась на три металлических засова, явно кустарного производства. Металлические петли, сквозь которые продевали брусья массивных засовов, были надежно закреплены в прозрачной стене.
– Ну, как, впечатляет? – Сергей остановился у стены.
– Есть немного, – ответил Майкл, внимательно рассматривая стену. – А она выдержит? – И костяшками пальцев постучал по стене.
– Обрати внимание на толщину материала.
Майкл присмотрелся и довольно присвистнул: толщина стены была не менее пятнадцати сантиметров.
– Из чего она сделана?
– Какой-то стеклопластик, Нильсен так и не смог установить, какой. Прочный, как сталь. Посмотри в нижний правый угол.
– Где?
– Да вот, – Сергей, улыбаясь, указал на едва заметное молочно-белое пятнышко у самого пола.
– Ну и что?
– Стена выдержала прямое попадание из винтовки, а ты еще спрашиваешь «Ну и что»?
Майкл еще раз присмотрелся и покачал головой:
– Солидно. Сам стрелял?
– Ага, – улыбнулся Сергей, – рикошетом мимо уха так и свистнуло.
– Ну и дурак, – посмотрел на него Майкл, – влепилась бы эта пуля тебе прямо в лоб – чтобы мы тогда делали?
– Ничего, – пожал плечами биолог, – помянули бы.
Майклу оставалось только махнуть рукой:
– Вы все русские – такие чертовы фаталисты.
– Я не русский, но все равно спасибо, мой американский друг. Чего ты переживаешь, Майкл, все ведь обошлось? – пожал плечами Сергей, с любопытством глядя на него.
Майкл снова махнул рукой и прошелся вдоль стены, время от времени останавливаясь и заглядывая в отверстия. Наконец Фапгер остановился у двери.
– Похоже, что здесь приложил руку Росселини, – сказал он, указывая на засовы.
– Я, как эту комнатку заприметил, так сразу наших техников позвал, – довольно постукивая пальцами по стене, сказал Сергей, – чтобы смогли дверь закрепить, как надо. Все условия для содержания есть: клетка налицо, вентиляция присутствует, только вот вояки наши бравые все больше трупы мне таскают, а насчет живого или хотя бы раненого – так это уже выше их сил.
– Хватит издеваться, Дубинин. Если бы я знал, что у тебя уже все давно готово, я бы и не интересовался. Нет, ну надо же, – продолжал возмущаться Майкл, – я его спрашиваю, как человека, а он надо мной издевается, Красной Шапочкой называет!
– Ну, извини, Фапгер, – рассмеялся Сергей, – я не знал, что ты такой обидчивый.
– Я не обидчивый, – проворчал Майкл, – а вот ты, Серега, странный до невозможности. Я думал, что у тебя дел по горло, что ты нас ни о чем не просишь потому, что занят, а на самом деле ты уже готов к приему гостей и молчишь, как Будда.
– А чего мне было вас просить? У вас и так дел по горло. Думаешь, я не понимаю, что такое в лес выходить каждый день и ждать, что вот-вот эти зверюги выпрыгнут из ниоткуда и башку тебе откусят? Мне довелось квартиру на окраине снимать и в институт на работу ездить через полгорода. А квартира в поганом районе, малолетки, которым по вечерам делать нечего, кроме как с палками и кастетами прохожих по углам подстерегать. Пока обратно от остановки автобуса идешь – такого страху наловишься, куда там.
– Ну, ты Серега сравнил, там ведь, на Земле, люди, а тут звери, – усмехнулся Майкл.
– Иногда там, на Земле, – в тон ему ответил Сергей, – встречаются люди хуже зверей. Со зверями все понятно – у него вид страшный, зубы большие, клыки, а людей нельзя по внешним признакам различить – кто нормальный, а кто зверя в себе прячет. У человека зубы нормальные и клыков нет, и когтей, но от этого не станет легче, когда такая тварь, внешне очень на человека похожая, тебя ножом проткнет или сзади по голове дубиной огреет.
– На тебя так же напали? – посмотрел на него Майкл.
– Ну, – смутился Сергей, – да. Сотрясение мозга мне устроили. Это все зимой приключилось и они с меня куртку и шапку стащили. Мало того, что я еле-еле, душа в теле, живой остался, так и в больнице еще два месяца с воспалением легких лежал. Как выписали, так не мог нормально на людей смотреть, почему-то ненавидел всех.
– Почему?
– А ко мне пришел милиционер участковый, ну что-то вроде полицейского, который постоянно прикреплен за определенным районом города и …
– Я понял.
– Ну, участковый меня расспрашивал, помню я кого или не помню. А черта мне там помнить, если меня сзади вырубили. Он поспрашивал, что-то в протокол записал и говорит мне: «Тебе еще повезло, что тебя подобрали вовремя». Я говорю: «Ничего себе вовремя, я шел домой в восемь вечера, а подобрали меня в одиннадцать». Мужик какой-то с собакой гулял, собака меня почуяла, лаять начала, хозяин пошел посмотреть и меня увидел. Участковый на меня так сочувственно посмотрел и говорит: «Я свидетелей опросил, так мимо тебя три раза люди проходили. Видели, что ты лежишь, и шли мимо – думали, что пьяный». Эх, как мне горько стало! Получается, я бы сдох, как собака бродячая, потому что всем было наплевать.
– Случается и такое, Серега.
– Да знаю я, Майк, – устало вздохнул Сергей, – сам знаю. У нас ведь жизнь стала совсем собачья. Людям наплевать на людей, как будто бы ни у кого сердца нет. У меня дома, в моем городе то есть, я лично знал трех человек, которым плохо стало на улице – сердце прихватило, так они и умерли, и никто им не помог, потому что пьяными считали. Страшно мне от этого стало, вот упал человек, лежит без движения, а если бы ему сразу помогли, в больницу отвезли – так, может быть, и в живых остался. А все это от безразличия.
– А к нам как попал?
– Повезло. Мне сестра вызов сделала, она за канадца замуж вышла. Муж ее нормальный мужик оказался, заколачивал прилично, строительный подрядчик – сам кирпичи не кладет, других заставляет. А тут наша мама умирает. Я почти все деньги, что были, на похороны потратил, в долги влез. Сестра приехала, в самый раз успела. Провели мы маму и она говорит: «Я своего заставлю тебе вызов сделать». Сестра у меня умнее, чем я, – улыбнулся Сергей, – она два языка знает, английский и французский, переводчиком работала, и с мужем ей повезло, они познакомились, когда он к нам в отпуск приезжал. Через месяц пришел мне вызов. Я квартиру продал и поехал, хоть языка нормально не знал, но думал, что это дело поправимое. Приехал и начал со своим дипломом устраиваться, дурной был, неопытный, – улыбка Сергея стала горькой, – я же толком не знал, что наши дипломы, особенно по моей специальности, у вас не слишком котируются. Я же не программист и не нефтяник. К тому же за то, чтобы подтвердить свои знания, надо было сдать экзамены на английском – как ты сам понимаешь, не за бесплатно. Я деньги у сестриного мужа брать не захотел и начал на стройке у него простым работягой вкалывать. Увидел ваше объявление и мне понравилось, что вы и в выходные работали. Я и поехал. Вот и все.
– Не жалел никогда, что согласился?
– Нет. Я здесь почувствовал себя нормальным человеком – работа есть, и требуется от тебя то, что ты знаешь и любишь. Здесь я нужен, и люди здесь не такие, как везде, не безразличные, все к чему-то стремятся. Ученые закопались в своих теориях, а теорий этих – непочатый край.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40