На столе рядом с письмом лежала чья-то рука. Подняв взгляд, мистер Рикардо издал слабый крик, подобный тявканью собаки, быстро заморгал и отодвинул назад свой стул. Ибо напротив него сидел бог знает откуда взявшийся здоровенный громила самой отталкивающей и угрожающей внешности, какую только можно себе представить. На его плечи был наброшен черный плащ в испанском стиле, мягкая фетровая шляпа с высокой тульей была надвинута на глаза, а лицо украшала большая косматая борода. Он сидел неподвижно, наблюдая за мистером Рикардо, как за каким-то мерзким насекомым.
Душа мистера Рикардо ушла в пятки. Вскочив со стула с колотящимся сердцем, он заговорил пронзительным голосом:
– Как вы смеете врываться ко мне? Что вы делаете в моей комнате, сэр? Убирайтесь, пока я не отправил вас в тюрьму! Кто вы?
В ответ на это громила молниеносным движением приподнял бороду, подвешенную к ушам на проволоке, продемонстрировав нижнюю часть лица.
– Я Анодский – король Чека! – заявил он и столь же быстро вернул бороду на прежнее место.
Мистер Рикардо плюхнулся на стул, истощенный вторым шоком, последовавшим непосредственно за первым.
– Право же! – произнес он единственные слова, пришедшие ему в голову.
Таким образом мосье Ано – массивный и широкоплечий инспектор Сюртэ-Женераль с голубым подбородком комедианта – возобновил после годового интервала свою дружбу с мистером Рикардо. Она началась пять лет тому назад в Экс-ле-Бене и, так как с тех пор Ано регулярно проводил отпуск в этом приятном курортном городке, возобновлялась каждый август. Мистер Рикардо всегда понимал, что должен платить за эту дружбу. Его донельзя раздражали скрытность Ано, когда происходило нечто серьезное, насмешки, которым французский детектив подвергал взгляды мистера Рикардо на ту или иную проблему, после того как сам побуждал его высказать их, а в особенности мальчишеские проказы наподобие теперешней, которые Ано ошибочно принимал за остроумие. В качестве компенсации мистеру Рикардо сообщалась правда о многих таинственных делах, остававшаяся неизвестной широкой публике. Но существовал предел цене, которую он был готов платить, и сегодня утром мосье Ано его превысил.
– Это уж слишком! – заявил мистер Рикардо, как только обрел дар речи. – Вы вошли в мою комнату на цыпочках, покуда я был… погружен в свои мысли. Признаю, что вы застали меня в нелепой позе, которая, однако, и вполовину не так нелепа, как ваша. В конце концов, мосье Ано, вы ведь уже пожилой человек…
Он оборвал фразу. В упреках не было никакого смысла – Ано его не слушал. Детектив буквально купался в удовлетворении собственной выходкой, продолжая быстро поднимать и опускать фальшивую бороду.
– Анодский – король Чека! – повторял он. – Анодский из Москвы! Анодский – ужас русских степей!
– И как долго вы еще намерены вести себя подобным образом? – осведомился мистер Рикардо. – На вашем месте я бы стыдился такого поведения, даже если бы мог оправдать его галльским легкомыслием.
Последняя фраза вернула мистеру Рикардо значительную долю самоуважения. Даже Ано признал меткость удара.
– Очко в вашу пользу, друг мой! Мое галльское легкомыслие! Эта фраза больно жалит! Но выслушайте мою защиту! Сколько раз вы говорили мне, а еще чаще себе: «Бедняга Ано! Он никогда не будет хорошим детективом, потому что не носит фальшивую бороду. Он не знает правил и не хочет их знать». Всю зиму я горевал из-за этого, а летом подумал: «Я должен заставить моего дорогого друга гордиться мною! Я продемонстрирую ему детектива его мечты!»
– А вместо этого вы продемонстрировали мне головореза, – холодно отозвался мистер Рикардо.
Ано снял шляпу, плащ и бороду и печально посмотрел на собеседника:
– Вы сердитесь на меня?
Мистер Рикардо не стал унижать себя ответом на столь бессмысленный вопрос. Он вернулся к письму, и некоторое время температура в комнате, несмотря на утреннее солнце, оставалась весьма низкой. Тем не менее Ано не был обескуражен. Он курил одну за другой свои черные сигареты, вынимая их из ярко-голубой пачки, улыбаясь своему рассерженному другу. В конце концов любопытство мистера Рикардо одержало верх над возмущением.
– Взгляните на это письмо, – сказал он, подойдя с ним к детективу, – и скажите, находите ли вы в нем что-нибудь странное.
Ано прочитал адрес отеля в Биаррице, подпись и само письмо, повертел его в руках и посмотрел на мистера Рикардо.
– Вы морочите мне голову, не так ли? – осведомился он, гордый, как всегда, знанием английских идиом.
– И не думаю, – все еще сердито ответил мистер Рикардо.
Ано подошел к окну, поднес к свету лист бумаги и ощупал его пальцами.
– Нет, – сказал он наконец. – Я вижу лишь то, что леди приглашает вас в Шато-Сювлак на сбор винограда. Поздравляю, так как бордо из Шато-Сювлак принадлежит к самым тонким винам второй категории.
– Это мне известно, – проворчал мистер Рикардо.
– Несомненно, – поспешно согласился Ано. – Но я не нахожу в этом письме ничего необычного.
– Однако вы ощупали его кончиками пальцев, как будто испытали какое-то странное ощущение.
Ано покачал головой.
– Я просто подумал, нет ли чего-нибудь странного в самой бумаге, но ничего не обнаружил. Такую бумагу тысяча отелей предоставляет своим клиентам. Что вас беспокоит, друг мой?
Мистер Рикардо повторил ему рассказ Джойс Уиппл о ее тревожных реакциях на письма, написанные этим почерком. Джойс сама признавалась, что, когда пытается об лечь эти реакции в слова, они распадаются на мельчайшие неуловимые кусочки. Какими же они должны казаться, сообщаемые из вторых рук человеку, привыкшему иметь дело с конкретными фактами? Но Ано не смеялся. Морщины все сильнее обозначались на его лице, а когда мистер Рикардо закончил повествование, он некоторое время сидел молча. Наконец детектив поднялся и занял место за столом напротив своего друга.
– Признаюсь вам откровенно, – заговорил он, оперевшись локтями на скатерть. – Я ненавижу такие истории. Мне приходится заниматься делами, от которых зависят человеческая жизнь и свобода. Поэтому я должен действовать с крайней осторожностью, чтобы не причинить вреда. Если из-за моей ошибки человек отправится в тюрьму или на гильотину, ничто не сможет искупить мою вину перед ним. Прежде чем положить ему руку на плечо, я должен полностью убедиться, что этот человек нарушил закон. А в таких случаях, как ваш, мне остается только спрашивать себя: «Что я знаю? Могу ли я в чем-нибудь быть уверен?»
– Значит, вы не будете смеяться? – с облегчением воскликнул мистер Рикардо.
Ано развел руками.
– Я иногда смеюсь над моими друзьями и надеюсь, что они тоже посмеиваются надо мной. Но такие истории не вызывают у меня смех. Я знаю мужчин и женщин, которым достаточно заглянуть в кристалл, чтобы увидеть незнакомых людей в незнакомых помещениях более отчетливо, чем актеров на сцене. В отличие от них я ничего там не вижу. Никогда! Так кто же слеп – я или они? Не знаю. Но меня беспокоят эти вопросы. Они заставляют меня сомневаться в себе – да, сомневаться в Ано! Представьте себе такое, если можете!
Он взмахнул руками театральным жестом, но это не обмануло мистера Рикардо. Его друг говорил правду. Бывали моменты, когда Ано сомневался в самом себе – когда он, подобно мистеру Рикардо, ощущал трещины в опале.
Ано снова посмотрел на почерк, который послужил тревожным сигналом для Джойс Уиппл и ровным счетом ничего не значил для остальных.
– Она разорвала помолвку – эта юная леди, мисс Тэсборо. – Он произносил фамилию как «Тэсбрафф». – Это тоже странно. Возможны три объяснения, друг мой, из которых мы можем сделать выбор. Первое: ваша мисс Уиппл сыграла с вами шутку по неизвестной нам причине. Возможно, чтобы заявить, если что-нибудь произойдет: «Я это предвидела и пыталась предотвратить. Я предупредила мистера Рикардо». Такое приходило вам в голову?
Детектив кивнул своему другу, который явно не помышлял ни о чем подобном. Но по пути домой после разговора с Джойс Уиппл он думал о предлоге, который она использовала для объяснения своей неспособности вмешаться. «Золушке следует покинуть замок к полуночи». Что за предлог для молодой леди, владеющей нефтяной скважиной в Калифорнии?
Но Ано, прочитав его мысли, предостерегающе поднял руку:
– Давайте не будем торопиться. Остаются еще два объяснения. Второе: мисс Уиппл – истеричка и должна вызывать суматоху. Она тщеславна, как и все истерички.
Мистер Рикардо покачал головой так же энергично, как Ано только что кивнул. Эта элегантная и опрятная молодая леди пребывала на расстоянии десятков тысяч миль от страны истерии. Мистер Рикардо предпочитал первое объяснение – оно казалось более вероятным и более возбуждающим. Но торопиться не следует.
– А ваше третье объяснение? – спросил он.
Ано вернул письмо Рикардо, поднялся со стула и хлопнул себя по бедрам.
– Мисс Уиппл говорила правду. Этот почерк о чем-то предупредил ее, хотя автор письма об этом не догадывался.
Детектив повернулся к окну и некоторое время смотрел на курорт с его купальнями возле парка, казино, виллами и отелями среди зеленых улиц. Но при этом он был погружен в свои мысли и с таким же успехом мог смотреть на стену. Мистер Рикардо и раньше видел его в подобном настроении и знал, что в такие минуты ему лучше не мешать. Им овладел страх – он чувствовал, что опаловый пол колеблется у него под ногами.
Ано обернулся к своему другу.
– Шато-Сювлак в тридцати километрах от Бордо? – спросил он.
– В тридцати восьми с половиной, – ответил мистер Рикардо со свойственным ему педантизмом.
Детектив вновь обернулся к окну. Спустя минуту он пожал плечами и расслабился.
– Я в отпуске! Не будем же его портить! Пошли! Ваш слуга, бесценный Томпсон, упакует мои аксессуары для роли Анодского и отошлет их за ваш счет в театр «Одеон», где я позаимствовал их вчера. А мы с вами отправимся в вашем превосходном автомобиле на озеро Бурже, где съедим ленч, а затем, как подобает туристам, совершим экскурсию на пароходе.
Ано был полон веселья и дружелюбия. Но он уже нарушил план своего отпуска, и в течение дня мистер Рикардо не раз замечал, что его беспокоят тревожные мысли.
Глава 4
Загадки для мистера Рикардо
Отбыв из Бордо, мистер Рикардо продвигался весьма неторопливо, останавливаясь день здесь и ночь там, пока не прибыл в Шато-Сювлак в шесть вечера 21 сентября в среду. Последнюю милю он ехал по частной дороге, ведущей вверх по пологому склону. Наверху находился прямоугольный розовый дом с круглыми башенками по бокам основного флигеля и двумя длинными крыльями, вытягивающимися в сторону дороги. Перед фасадом возвышалась арка, напоминающая триумфальные арки Древнего Рима. Эта сторона здания выходила на юго-запад – отсюда виноградник тянулся вниз к обширному пастбищу, за которым виднелся холм, а на нем, сквозь деревья, маленький белый дом. Стоя спиной к Шато-Сювлак, мистер Рикардо увидел, что в конце виноградника еще одна дорога, проходя мимо фермерских построек и гаража, поднималась на холм к белому дому.
В Шато-Сювлак не оказалось никого из хозяев и гостей, за исключением миссис Тэсборо, тети Дайаны, которая прилегла отдохнуть. Молодой слуга Жюль Амаде подал мистеру Рикардо чашку чая в большую гостиную, выходящую на каменную террасу над Жирондой, несущей свои воды к туманному северному побережью. Выпив чай, мистер Рикардо вышел на террасу. Четыре узкие ступеньки вели в сад. Справа, почти до самой ограды, тянулась аллея, густо усаженная деревьями, прикрывавшими дом снаружи и не позволявшими видеть из него винный склад с цистернами.
Мистер Рикардо спустился по лужайке к изгороди и, выйдя через калитку на заливной луг, увидел справа маленькую бухточку с причалом, у которого была пришвартована габара – парусное судно, оснащенное для речной торговли. Шкипер с двумя подручными разгружали товары, предназначенные для дома. Мистер Рикардо, как всегда любопытный, обратился к нему с вопросами. Шкипер – крупный чернобородый мужчина – был рад закурить предложенную сигарету и сделать перерыв в работе.
– Да, мосье, это мои сыновья. Мы трудимся всей семьей. Нет, габара еще не моя. Мосье Уэбстер, агент мадемуазель, купил ее и назначил меня шкипером, а когда я выплачу стоимость, она перейдет ко мне. Скоро ли? – Шкипер удрученно развел руками. – На Жиронде трудно стать богатым. Половину времени мы ждем прилива. Если бы не эти чертовы приливы, мосье, я мог бы закончить здесь работу и ночью отплыть в Бордо. Но нет! Я должен ждать прилива, а его не будет раньше шести утра. У бедняков трудная жизнь, мосье! – Сидя на фальшборте и выражая свойственное крестьянам Франции сострадание к собственной персоне, он поглаживал корабельное дерево, как ребенка. – Это хорошая габара. Она прослужит много лет, и, может быть, я приобрету ее скорее, чем многие думают.
Его маленькие, близко посаженные глазки неприятно блеснули под густыми черными бровями. Шкипер отличался не только жалостью к себе, но и в той же мере присущей французским крестьянам алчностью, однако, как подумал мистер Рикардо, отнюдь не блистал умом. Умный человек не стал бы демонстрировать свое коварство перед посторонним. Заметив, что его сыновья также прекратили работу, шкипер свирепо рявкнул:
– Господин разговаривает не с вами, бездельники! Вы годны только на то, чтобы вертеть колеса на «Ле Пти Мусс» в ботаническом саду!
Мистер Рикардо улыбнулся. Только вчера он прогуливался в ботаническом саду Бордо и видел «Ле Пти Мусс» – прогулочную лодку в форме лебедя, плавающую в декоративном пруду. Два мальчика вращали гребные колеса, катая по воскресеньям и праздникам посетителей под каштанами и пальмами.
Оба парня возобновили свою работу. Мистер Рикардо заметил на носу габары название «Ла Бель Симон». Он бы не обратил на это внимания, если бы первые два слова не успели потускнеть, а третье не было бы написано свежей белой краской.
– Вы изменили название габары? – поинтересовался мистер Рикардо.
– Да.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34