– Продолжай сотрудничать с нами – и скоро все завершится. Сколько полков имеют вооруженные силы Лиранского Содружества?
Наемник напрягся всем телом. Он старался утаить информацию, но голос в его голове нашептывал обольстительные аргументы, которые, как ржавчина, разъедали его намерения. «А что вообще лиранцы сделали для тебя, Фелан? Они унизили тебя и вышвырнули из Найджелринга. Вспомни, сколько раз ты клялся отомстить, если хватит силы. У тебя нет силы, но у них она есть. Тебе лишь надо рассказать им, что они хотят узнать, и ты избавишься от позора».
Фелан чувствовал, словно миллион огненных муравьев набросились на его плоть, пожирая ее. В своем мозгу он пытался отыскать информацию о количестве боевых частей Лиранского Содружества, но вместо этого опрометчиво бросился в рассуждения о том, почему он не может предать Содружество. «Мои отец и мать были фанатично преданы роду Штайнеров. Виктор Штайнер-Дэвион – мой троюродный брат. Предать Содружество – означает предать их, предать всех, кого я люблю. Я не могу!»
Голос Исповедника стал резким:
– Доведи его до восьмидесяти и затем сразу сбрось.
В его словах наемник услышал угрозу и пытался собрать все силы, чтобы воспротивиться действию препаратов, но ему никогда бы это не удалось. Он почувствовал дрожь в ступнях и понял, что волна началась в миллионах клеток, из которых они состояли. Она поднялась выше колен, усилилась и устремилась в бедра. Он увидел, как все тело заколыхалось на многоцветном ветру. Когда мощь волны стала совершенно невыносимой, она неожиданно взорвалась огненными брызгами в его мозгу.
Когда стих вопль агонизирующего Фелана, Исповедник повторил вопрос:
– Сколько полков насчитывает Лиранское Содружество?
Сопротивляясь, Фелан боролся, но горло и язык уже не повиновались ему.
– Сто пятьдесят три полка. Лояльность шестидесяти пяти, принадлежащих Острову Скаи и Тамару, сомнительна, так как архонт запретил им пытаться отбить у Расалхага миры бывшего Тамарского пакта.
Его плоть корчилась в судорогах, а грудь сотрясалась от рыданий, но ничто не избавило его от пут и мучителей. Вспыльчивый дьявольски хмыкнул, подчеркивая и передразнивая строгий голос Исповедника.
– Очень хорошо, Фелан. А сейчас мы все начнем с начала и проверим каждую цифру. Сотрудничай с нами и не вынуждай нас причинять тебе боль...


XIII

Скондия, Остров Скаи,
Лиранское Содружество
31 декабря 3049 г.

Обливаясь потом, Кай Аллард уперся руками в бедра и поднял лицо к небу. «Эти холмы и в самом деле действуют на меня странно. До сих пор не пойму, почему я решил пробежаться. – Он рассмеялся про себя. – Ведь на Скондии бег не удовольствие, это наказание!» Краем своей рубашки красного цвета Кай вытер пот с лица.
Он увидел ее в первый раз, когда расправил рубашку. Темные волосы едва касались плеч, на которые была накинута серая майка большого размера. Ее длинные ноги обтягивали серые спортивные брюки с узорами, напоминающими стебли травы. Опершись правой пяткой на парковую скамейку, она наклонялась, ухватившись за носок ноги, и старалась прикоснуться носом к коленке.
Распрямившись, она поймала на себе взгляд наблюдавшего за ней Кая и, кажется, смутилась. Потом улыбнулась, но ее голубые глаза остались настороженными, как у кошки. Приблизив руки к груди, закрыв эмблему Института Наук Нового Авалона, украшавшую спортивный костюм, она начала вращать корпусом в талии.
– Привет.
– Извините, что побеспокоил вас, – сказал Кай. – Не предполагал, что встречу здесь кого-нибудь рано утром. – Он бросил взгляд на покрытую туманом зеленую долину, по которой только что бежал. – Здесь созданы прекрасные условия для обучения, но трудно сказать, сколько человек воспользовались ими.
Он сделал полшага вперед и заметил, что она слегка отступила назад. Он кивнул на коричневую сумку, лежавшую у ее конца скамьи.
– Не бросите мне сумку? Мне нужно полотенце.
Она прервала молчание, когда швырнула сумку Каю, высоко подбросив ее.
– Какой результат вы показали? Кай хмыкнул:
– Не понял.
Она улыбнулась, и Кай тотчас решил, что ему это очень нравится.
– Ваша майка... такие давали во время Двадцать пятых Ново-Авалонских соревнований по бегу на десять тысяч метров. Какой результат вы показали?
Кай вытащил из сумки белое полотенце и вытер лицо.
– Я финишировал пятнадцатым.
Она подняла на скамью другую ногу и начала выполнять упражнения на растяжку.
– По месту или времени? – В ее вопросе не было ни вызова, ни скепсиса, и это тоже понравилось Каю.
«Она еще не решила, лжец я или товарищ по бегу, которому можно доверять».
– Место. Мое время было 43,35. Мог бы пробежать и лучше, но сдох к концу гонки. Она слегка рассмеялась:
– Холм, Разбивающий Сердца! Кай рассмеялся, вторя ей:
– Вы знаете? Участвовали в этой гонке? Ее темные волосы метнулись вперед-назад, когда она покачала головой.
– Нет, не в гонке, а только прокладывала курс. От меня не много толку в соревнованиях. – Она выпрямилась. – Тот холм – просто убийца. Он находится в парке Мир Дэвиона в полутора километрах от финиша. Но после холма это расстояние может показаться световым годом.
Кай повесил полотенце на шею и поднял одну ногу на скамью. Капелька пота скатилась с носа, когда он нагнулся вперед, растягивая подколенное сухожилие.
– Вы правы. Этот холм – сущая смерть. И все же, пробегая по парку, я одолел подъем мемориала Серебристого Орла.
– Как там? – Она явно вздрогнула. – Этот памятник вселяет ужас. Разорванная собака испытывает страшную боль в лапах пантеры. Меня это угнетает. – Ее лицо скривилось от отвращения. – Такая жестокость! Не понимаю, почему такой памятник поставили в Парке Мира.
Кай поменял ногу и нагнулся вперед, пока не почувствовал боль в мышцах бедра. «Я помню, как дядя Дэн привел меня в парк и объяснил, что собака представляет Гончих Келла, спасающих Мелиссу Штайнер из западни Куриты. Патрик Келл пожертвовал собой, обеспечив Мелиссе побег. Памятник поставили в парке как напоминание людям о том, что большой успех требует больших жертв».
Кай посмотрел на нее.
– Я понимаю вас, но не согласен с вами. Думаю, что ребенок, которого защищает собака, канат, поднимающийся в небо и символизирующий неминуемое спасение ребенка, – производят благоприятное впечатление. – Он удержался и не стал хвастаться связью своей семьи с этим памятником. – Во время гонки я чувствовал себя разодранным, как эта собака, но заставил себя бежать, так как знал, что не погибну и должен добежать до финиша, показав результат, на который способен.
– Я вас понимаю. Она стянула с себя спортивный костюм, оставив лишь майку, плотно обтягивавшую тело. На ее обнаженных руках отчетливо выделялись мышцы, а подтянутый живот говорил о том, что она была опытной бегуньей. Она отбросила одежду на скамейку.
– Здесь спокойно?
Повернувшись кругом, Кай наклонился к скамье, растягивая ахиллесово сухожилие и икроножные мышцы правой ноги.
– Для вас или костюма?
– Костюма. – Кай слегка ухмыльнулся.
– Не беспокойтесь. Криминальные элементы посчитают ниже своего достоинства трогать его. Температура окружающей среды нулевая, и они сейчас охотятся за вещами из более толстого материала. Спортивный костюм ИННА не стоит того, чтобы попадать в тюрьму, размещенную вон на том серебристом шарике над нами.
Она проследила за его взглядом, устремленным на луну, парившую меж двух неровных горных вершин вблизи горизонта.
– Побег оттуда потребует больше сил, чем изготовление лазерного пистолета из куска натриевой соли. – Она обернулась к Каю. – Как они называют ее?
Кай встретился прямо с ее взглядом.
– Преступники называют ее Последняя Любовница, а местные жители просто Справедливость. Она хмыкнула:
– Так неприветливо... Кай рассмеялся:
– Без шуток.
Она многозначительно покачала головой:
– Без шуток. – Мгновение она наблюдала за ним, затем одобрительно кивнула. – Не многие после занятий могут растягиваться так, как хотели бы. У вас хорошо получается.
– Не хочу стать согбенным стариком. Она сочувственно кивнула.
– А что, есть семейная предрасположенность? Как поживают ваши старики?
Улыбка осталась на лице Кая, но он стал стремительно перебирать в голове ближайших родственников. «Дедушка Аллард в порядке. Широко известно, что у него редкая, неизлечимая форма болезни Арцгеймера. Но именно поэтому никто не станет пытаться похитить его и выудить у него информацию. Долгие годы он прослужил в Службе внешней разведки и поэтому мог бы стать важным источником для вражеских агентов. Отец моей матери спятил задолго до своей смерти. Наслушавшись рассказов о его делишках и насмотревшись на то, что вытворяла Романо Ляо – я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что она моя тетка. Романо – явная шизофреничка, она готова на все, лишь бы извести мою мать. Надеюсь, что я – больше Аллард, чем Ляо. Иначе это было бы слишком печально».
– Один старик мертв, а у других нет проблем. Я просто не хочу ничего оставлять на волю случая. – Он снова вытер лицо полотенцем и засунул его в сумку. – Желаю радости в беге. Через пять поворотов наткнетесь на тропинку, ведущую к подножию холма, приятную и вполне безопасную. За ней находится склон, из-за которого Холм, Разбивающий Сердца и выглядит как трасса для скоростного спуска.
Недоверие чувствовалось в ее голосе:
– А потом?
– Старший брат этого холма.
– Спасибо за предупреждение, – бросила она через плечо, направляясь по беговой тропе. Кай наблюдал за ней, пока ее силуэт не пропал из вида, затем шлепнул себя ладонью правой руки по лбу! «Идиот: судя по всему, она здесь недавно и еще мало кого знает, а ты даже не додумался спросить, как ее зовут, и тем более не договорился о встрече сегодня вечером».
Он бросил взгляд на ее смятую куртку и пожалел о том, что не захватил ручку и бумагу, чтобы оставить записку. Немного раздосадованный на себя, он пошел в сторону военного городка, где располагался небольшой домик, в котором Кай жил вдвоем с другим лейтенантом, служившим в гвардии. Остановившись на вершине холма, он осмотрел окрестности в поисках девушки, но тщетно. Покинув благоприятное для наблюдения место, он вернулся домой, ругая себя за бестолковость и нерасторопность.
– Кровь Блейка, Кай!
Беван Пелоци, одеяние которого состояло лишь из полотенца, обернутого вокруг тонкой талии, глухо колотил по дверному косяку. Из душевой все еще валил пар. Глухой голос Бевана немногим отличался от журчания воды, постоянно капавшей из крана:
– Как ты мог упустить такую женщину? Кай бросил на светловолосого товарища, с которым делил жилье, испепеляющий взгляд.
– По ней как-то не было заметно, что она хочет продолжить знакомство.
– Это всегда так сначала.
– Мне бы твой огромный опыт общения с женщинами, Беван. Дай мне только шанс, и я подтянусь.
Завитки влажных волос, свисавшие на лоб Бевана, не скрывали его насупленных бровей.
– Я всегда мечтал о такой девушке...
– И поэтому на твоем лице улыбка, – саркастически заметил Кай, – и румянец на коже...
– Какой наблюдательный парень! – Беван скорчил рожу. – Почему, к дьяволу, ты не вернулся сюда, не написал записку, не отправился в парк и не оставил ее там? Воспользовался бы моим аэромобилем. Ты же знаешь, где я храню ключи.
Кай отвернулся от зеркала и поднял бровь.
– Дорогой друг, я конечно же думал об этом все утро. – Кай бросил взгляд в пустой ящик рядом со столом. – Я бы сделал все в точности, как ты советуешь, если бы гостья, которая приходила к тебе вчера вечером, уже не забрала твои ключи, чтобы пойти и закупить всю ту дрянь, которой утром напичкала омлет.
Беван беспомощно пожал плечами.
– Не думаешь ли ты, что я не оценил по достоинству твою помощь в поглощении этой дряни? – Он хлопнул рукой по подтянутому животу. – Почему женщины хотят откормить меня?
– По-видимому, они хотят, чтобы ты настолько сбавил скорость, чтобы они успевали подцепить тебя. Пелоци расцвел в улыбке, как подсолнечник.
– Так много женщин, так мало времени...
Кай отвернулся к зеркалу. «Так много женщин, так мало выдержки...» Он одернул воротничок своего зеленого френча и застегнул его.
– Беван, он смотрится ровно? Пелоци закрыл левый глаз и кивнул:
– Не переводи разговор на другую тему, Кай. Как долго ты будешь отсутствовать?
– Что ты имеешь в виду? Сколько времени я проведу с кузеном Памелы, чтобы ты смог побыть с ней наедине?
Беван пропустил колкость и тоскливо уставился в пространство.
– Памела! Эта девчонка действительно понимала толк в...
– Стряпне? – вставил Кай, невинно улыбаясь.
Он отошел от зеркала и сел на край своей кровати. Резко открыв красный с золотым кантом ящичек, он взял одну из серебряных шпор, лежавших на подушечке из красного бархата. Шпора имела простую V-образную форму с шипом без колесика.
– По крайней мере, Памела не нашпиговывала специями омлет, – философски заметил он, закрепляя черной кожаной лентой шпору на каблуке левого ботинка.
Прислонившись к дверному косяку, Беван сморщил нос.
– И это говорит воин, надевающий на свои ботинки шпоры.
Кай пропустил мимо ушей ответный выпад.
– Почему ты перестал с ней встречаться? Беван пожал плечами:
– Она стала меня раздражать. Думаю, что ты все равно нравился ей больше, чем я.
– Неудивительно. – Кай засунул концы брюк в отвороты своих черных ботинок. – Я уделял ей больше внимания, чем ты.
– Да уж. Я был приятно смущен, когда ты снял ее на головид в день ее рождения, а я совершенно забыл об этом. – Беван покачал головой. – Удивительно, почему ты не пригласил ее, когда мы разошлись. Я бы не стал возражать.
Кай встал и осмотрел себя в зеркале.
– Толку не было бы все равно – и ты здесь ни при чем.
Кай пристально смотрел в зеркало, но видел только длинную череду следов вдоль темного песочного пляжа.
Словно прочитав мысли Кая, Беван понимающе улыбнулся:
– Ха, я же знаю о твоих делишках с... э-э... как ее звали?
Лицо Кая осталось безразличным, а глаза – устремленными вдаль.
– Венди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53