Когда Дрейк и Розалинда, словно двое случайных прохожих, удалились от дома на достаточное расстояние, она в ужасе ахнула. Дрейк молча сжал ее плечо, словно предупреждая: «Тихо! Наши жизни в опасности!»
Повернув за угол, оба решили отдышаться: Розалинда хватала ртом воздух, а Дрейк отирал пот со лба. Глашатай у Олдгейта прокричал последнее предупреждение. Скоро ворота города будут заперты на ночь.
– Бежим, иначе нам придется сегодня ночевать на улице, – скомандовал Дрейк. Отказавшись от своего прежнего намерения провести ночь со шлюхой, он схватил Розалинду за руку и потянул за собой.
Они прокрались вдоль дома, нашли свою лошадь и понеслись быстрее ветра к Олдгейту. Через ворота два авантюриста выскользнули за секунду до того, как привратник захлопнул их на ночь.
Едва вернувшись домой, они тут же прошли в кабинет лорда, Розалинда закрыла дверь и повернулась к Дрейку. Сердце ее бешено колотилось. По дороге она сдернула бороду и капюшон, и сейчас на ней были только рубашка и панталоны.
– Что все это значит, Дрейк? – спросила она шепотом, чтобы не услышали слуги. – Почему граф Эссекский в заговоре с Пуританином?
– Видимо, их что-то объединяет, – мрачно отозвался тот. Наполнив бокал мускатом, он некоторое время не отрывал он него глаз, но потом с отвращением поставил на стол. – Они оба хотят свергнуть королеву.
Онемев от изумления, Розалинда непонимающе уставилась на него. Да, пожалуй, он прав. Она шпионила за пуританами, потому что те хотели закрыть все театры. Оказалось, они куда опаснее, ибо вынашивали планы свергнуть Елизавету, потому что, являясь главой англиканской церкви, она была не столь «чиста», как им хотелось. Пуритане считали, что церковь сохранила слишком много католических традиций Рима еще с тех пор, когда поддерживались связи с папой римским, до того, как их полностью порвал Генрих VIII. Поразительно, но католики, тоже стремившиеся сместить королеву, считали англиканскую церковь слишком реформаторской.
– И им удастся ее свергнуть? – с трудом выговорила Розалинда.
– Она уязвима, – признал Дрейк. – У нее нет наследника. Даже верные вассалы Елизаветы ждут ее смерти, чтобы встать на сторону молодого, энергичного правителя. Ее секретарь, Сесил, знает, что Эссекс опасен. Но королева медлит с определением его судьбы.
– А при чем тут актеры? – спросила Розалинда. Дрейк пригладил волосы.
– Пока непонятно. Зачем они нужны Эссексу?
– Сыграть роль мятежников?
– Актеры ни за что не будут играть, если им не заплатят.
– Эссекс наверняка собирается им заплатить. Интересно, какую труппу он использует.
– Вели Шекспиру быть начеку, – Дрейк вновь повторил свое предостережение относительно Эссекса.
– Обязательно.
Дрейк решительно направился к двери.
– Куда ты? – в панике спросила Розалинда. Не может же он оставить ее сейчас, когда она так взволнованна, так возбуждена, так счастлива тем, что разделила с ним это приключение!
– Мне нужно кое-кого повидать.
– Неужели так срочно?
– Да, это очень важно.
– Дрейк!
Он остановился у двери и обернулся. Розалинда порывисто бросилась к нему. Разве раньше она испытывала такое? Она и представить не могла, что найдется мужчина, настолько уверенный в себе, чтобы позволить женщине вовлечь его в такую авантюру! Остановившись перед ним, она улыбнулась, и его глаза потемнели, словно взывая о близости. Когда она потянулась и схватила его за руки, ее пальцы запылали от одного лишь прикосновения. Импульсивно приподнявшись на цыпочках, она притянула его к себе и поцеловала в щеку.
– Спасибо, – пробормотала она.
Обхватив Розалинду за талию, Дрейк привлек любимую к себе, отчего восхитительная теплая волна обдала все ее тело. Она обмякла в его объятиях и подставила ему губы для поцелуя. Он властно впился ей в рот, становясь все более настойчивым. Его язык быстро раздвинул ее губы и нырнул во влажную глубину, чтобы забыться от наслаждения. Розалинда вся затрепетала и прижалась к нему сильнее. Кровь ее забурлила, и когда он отстранился, взглянув на нее без всякого раскаяния, она все поняла и ноги у нее подкосились.
Это был всего лишь вопрос времени.
Глава 19
Спустя две недели Уильям Шекспир преподнес Розалинде сюрприз. Он сказал, что приготовил для нее особый подарок и, чтобы получить его, ей всего лишь нужно устроить ужин и подготовить сцену на галерее. Мэтр, опуская детали, предлагал ей сыграть небольшие роли в нескольких сценах, которые он хотел бы представить публике. Когда же Розалинда заявила, что оставила скандальные эскапады в прошлом, Шекспир заверил ее, что в костюме мальчика ее никто не узнает.
Розалинда дала согласие, трепеща уже при одной мысли о том, что будет играть на одной сцене с труппой лорда-гофмейстера. Главное теперь – сохранить все в секрете от Дрейка.
Она думала о нем, примеряя костюм утром того дня, когда должно было состояться представление.
По правде говоря, он занимал ее мысли каждый час с той самой ночи, когда они отправились шпионить. Оказалось, что их первый поцелуй был вовсе не случаен. Она попыталась поговорить с ним о «поцелуе», вернее, о «поцелуях», но он что-то пробормотал об импульсивности и сразу же сменил тему, начав разглагольствовать по поводу покупки нового жеребца по рекомендации Томаса. Потом он вдруг смешался, замолчал, густо покраснел и быстро вышел из комнаты.
Его смущение поразило ее, но именно это ей и было нужно. Значит, Дрейк не настолько бесчувственный, не настолько высокомерный, как ей представлялось. Подумать только! А ведь она когда-то считала его чрезмерно жестким и бессердечным. При виде его непривычной растерянности ее симпатия к нему стала возрастать с угрожающей быстротой. В последовавшие дни она бродила по саду, словно в тумане, прижимая к себе «Роман о Розе», но, едва прочитав несколько строк, тут же отвлекалась. Книга казалась такой далекой от нынешней жизни, слова совершенно не передавали ее чувств. Она же готова была голой танцевать при луне или размахивать руками, словно взлетающая птица, лишь бы дать выход своему томлению. Это было такое нелепое желание. И все же…
Она наконец поняла, о чем с такой страстью пишет Шекспир. Любовь глупа, она сродни слепому нищему, который мнит себя королем, когда предмет его желаний бросает ему хлебный мякиш; он чувствует все сердцем, ему не нужны глаза, чтобы увидеть или даже узнать голос любимой.
И не то чтобы она любила Дрейка – это просто невозможно. Она никогда не подчинится ему. Стоит только проявить мягкость, как он будет соблазнять ее и соблазнит, причем не из любви, а только потому, что мужчины всегда добиваются своего, просто ради ощущения победы.
Дрейк, скорее, заставил ее чувствовать то, чего она никогда не испытывала раньше. Не любовь или страсть, а предвкушение и того и другого, красоту собственного тела. Она стала вспыхивать от потаенных мыслей; ей хотелось ощущать вкус его губ, прикасаться к нему губами: она мечтала написать необыкновенную поэму, чтобы выразить все свои восторги и упоение. Розалинда всерьез подумывала о том, чтобы предаться любовной лирике.
И одновременно она утратила желание сочинять пьесы. Бессмертной ее сделает вовсе не пьеса, решила она. Художественное произведение способно возвеличить имя автора, но отнюдь не его сердце. Теперь она знала, для чего стоит жить: только любовь возвышает униженных и низвергает богатых, только любовь выходит за пределы обыденного.
Но если она не любит и никогда не сможет полюбить Дрейка, потому что это слишком рискованно, что же ей тогда делать? Как ее сердце найдет пристанище? Она затеяла опасную игру. Брак – это навсегда, если только вы не Генрих VIII.
– Ну вот, миледи, – проговорила молодая служанка Марибель, прерывая ее размышления. – Я помогу вам снять рубашку, а потом вы должны примерить камзол и панталоны, которые передал мне костюмер. Он ждет в коридоре, чтобы подогнать костюм для сегодняшнего представления.
Розалинда подняла руки, чтобы девушка могла снять рубашку, и невольно стала гадать, что бы сказал Дрейк, увидев ее полностью обнаженной.
Приближаясь к будуару Розалинды, Дрейк что-то весело насвистывал. Последнее время он чувствовал себя беспричинно счастливым каждый раз, когда думал о ней, и все время искал повода для встречи. Дойдя до ее комнаты, он вдруг заметил маленького человечка в очках и с пышной бородой, который нетерпеливо расхаживал перед дверью.
– У вас дело к миледи? – поинтересовался Дрейк. Мужчина поклонился и улыбнулся.
– Если угодно вашему высочеству, я пришел, чтобы примерить миледи костюм для сегодняшнего спектакля.
Пыл Дрейка несколько поостыл.
– Костюм для Розалинды? Вы не ошиблись?
– Ну что вы! Господин Шекспир отправил меня к ней. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она выглядела наилучшим образом. – В улыбке костюмера чувствовалась уверенность профессионала.
Дрейк снисходительно улыбнулся в ответ:
– Разумеется.
Итак, Розалинда собирается выступать с труппой лорда-гофмеистера и ничего не сказала ему об этом! Вспыхнув от ярости, он распахнул дверь с такой силой, что та с грохотом ударилась о стену и захлопнулась за ним, когда он вошел в будуар.
– Розалинда! Что это я слышу о каком-то твоем выступлении в сегодняшней пьесе?
Он уже был на середине комнаты, когда вдруг понял, что она полностью обнажена.
Увидев ее голую спину, он замер и отступил назад, словно отброшенный океанской волной. Она стояла лицом к зеркалу. Ее волосы казались рыжей пеной на фоне белой, как песок, кожи.
– Боже милостивый! – восторженно ахнул он.
Услышав его голос, Розалинда подняла голову, вмиг побледнев и широко распахнув глаза. Служанка резко обернулась и в ужасе закрыла руками рот, уронив при этом рубашку госпожи на пол.
Никто не вымолвил ни слова.
В неловкой тишине Розалинда одной рукой попыталась прикрыть, впрочем безуспешно, полные, острые груди, а другой – пушистый треугольник у бедер.
Дрейк тем временем лихорадочно соображал, как поступить. Не будь в комнате служанки, он бы тихо подошел к Розалинде и упал перед ней на колени. Он бы распластал свои ладони на ее удивительно пышных молочно-белых грудях, прижал бы ее к себе, зарылся в нее лицом, прислушиваясь к биению ее сердца, уложил бы ее…
Сбросив между тем оцепенение, служанка выскочила вперед и прикрыла хозяйку своим телом.
– О, миледи! – воскликнула она. Дрейк окатил ее холодным взглядом:
– Вон!
Девушка растерянно захныкала.
– Нет! – придя наконец в себя, закричала Розалинда. Подняв с пола рубашку, она приказала: – Не двигайся, Марибель.
Молодая девушка была на грани обморока. Она дрожала как осиновый лист, застыв в неудобной позе с широко расставленными ногами и раскинутыми руками.
– Розалинда' – рявкнул Дрейк. – Убери ее отсюда!
– Ты с ума сошел? Тогда мне конец. – Розалинда наспех накинула рубашку и, выйдя из-за спины Марибель, ободряюще похлопала ее по плечу.
Натянутое как струна тело Дрейка слегка расслабилось. Ее слова он воспринял как признание того, что она не смогла бы устоять, будь они одни. Господи, ни разу в жизни он так сильно не желал женщину' Может, это только оттого, что она недоступна?
– Розалинда… – глухо произнес он.
Ее сверкающие глаза сказали ему, что она понимает всю глубину его желания.
– Дрейк, мы еще не женаты.
Он бессильно застонал и грустно засмеялся.
– Будь проклята твоя добродетель!
– Почему, черт побери, ты ворвался в мой будуар без стука?
Дрейк махнул рукой на дверь:
– Любопытный человечек там сказал, что он должен подобрать тебе костюм для сегодняшнего представления.
О Боже!
– Да… я играю небольшую роль.
– Нет, не играешь. – Он угрожающе шагнул вперед, и Розалинда приготовилась к сражению.
– Нет, играю! Я не позволю тебе командовать мной в таком вопросе. Это моя единственная возможность познать радость, которую испытывает актер на сцене Никто ничего и не узнает. Я буду одета мальчиком.
– Розалинда, я не допущу, чтобы ты надела мужские штаны, и это мое последнее слово! Другие мужчины увидят тебя… они увидят, как… что ты… что твои ноги… ну, какие они… – Он красноречиво обрисовал в воздухе ее роскошную фигуру и сердито уставился на Розалинду.
Скрестив руки на груди, она заразительно рассмеялась:
– Ты ревнуешь.
– Нет.
– Да, ревнуешь.
– Нет!
– Ты не хочешь, чтобы кто-нибудь другой увидел меня так, как видел ты.
– А вот здесь ты чертовски права! – Он ткнул пальцем в воздух, как бы подчеркивая свою мысль.
– Но никто не будет знать, что это я!
Он преодолел разделявшее их расстояние и, схватив ее за руки, притянул к себе так близко, что почувствовал аромат лавандовой воды, исходивший от ее волос.
– Я-то буду знать, что это ты, и, не в силах устоять, овладею тобой без всяких церемоний, словно шлюхой в борделе.
– О! – в ужасе ахнула служанка и, рыдая, выскочила из комнаты.
Глаза Розалинды тревожно вспыхнули вслед убегавшей девушке.
– Дрейк, – пробормотала она, когда его губы прижались к ее шее. Вздрогнув. Розалинда выгнулась ему навстречу. Потом, собрав в кулак всю свою волю, оттолкнула его на расстояние вытянутой руки. – У тебя очень тяжелый приступ похоти. Тебе явно нужна покладистая вдова, чтобы облегчить страдания.
– Не учи меня, девчонка! – взревел он, снова притягивая ее к себе, но она опять высвободилась из его упоительных объятий.
– Вдовы никогда не требуют ничего, кроме… мастерства.
– А тебе откуда это может быть известно?
– Я слышала их сплетни при дворе.
Дрейк вздернул подбородок и сердито посмотрел на Розалинду.
– И что, скажи на милость, говорят эти самые вдовы?
– Говорят, что им нравятся мужчины с широкой грудью, особенно когда под камзолом так и играют мускулы.
Она игриво коснулась рукой его груди, и удерживая его на расстоянии, и лаская одновременно. Затуманенным взором он следил за ее рукой, словно кошка за мышкой, выжидая удобного момента для прыжка.
– Вдовам также нравятся густые шевелюры, но только не седые. – Она дотронулась до его сильного лба, потом провела рукой по его темным кудрям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39