На ленч ей отводилось всего десять минут. Анни провела их с батончиком «Сникерса» в руке и с телефонной трубкой, прижатой к уху. Она обзвонила подряд все местные гаражи, проверяя, не ремонтирует ли кто машину типа седан с повреждением дверцы со стороны пассажира. И ничего не нашла. Ее противник либо спрятал машину, либо перегнал для ремонта в другой округ. Анни проверила список недавно угнанных автомобилей и не нашла ничего похожего на «Кадиллак». Расширяя зону поиска, она принялась за гаражи в округе Сент-Мартин.– Эй, Бруссар, – раздался грубый окрик Маллена. Помощник шерифа перегнулся через барьер. – Прекращай свою трескотню и принимайся за работу!Анни ответила ему свирепым взглядом, благодаря очередного механика за то, что он ей ничем не смог помочь, и повесила трубку.– Особая группа сейчас важнее всего, – Маллен даже раздулся от гордости.– Неужели? А ты-то как туда попал? У тебя оказались под рукой фотографии шерифа в голом виде, оседлавшего козу?Маллен фыркнул, он был слишком доволен собой.– Я думаю, это все из-за моей работы над делом Нолан.– Ты-то при чем? Вызов приняла я. Знаешь что, Маллен, – сквозь зубы процедила Анни, – я бы предложила тебе наесться дерьма и сдохнуть, но, судя по запаху у тебя изо рта, ты только им и питаешься.Она ожидала, что Маллен заглотит наживку и набросится на нее, но вместо этого он отодвинулся от нее подальше и спросил:– Послушай, я могу получить сейчас эти файлы? А что до нашей маленькой вражды, давай просто забудем. И без обид, ладно?– Без обид? – переспросила Анни. Она наклонилась к нему, ее голос звучал приглушенно и напряженно. – Ты терроризируешь меня, угрожаешь мне, из-за тебя мне пришлось потратить уйму денег, меня сняли с патрулирования. И вот теперь я тут перекладываю бумажки, в то время как ты работаешь над делом, которое должно было бы быть моим, и ты еще предлагаешь мне не обижаться? Да ты просто сукин сын. Именно обиду я, сейчас и чувствую. И поверь мне, я обязательно докажу, что это ты был вчера вечером в том «Кадиллаке» и пытался меня убить. И вот тогда ты у меня попляшешь, а о значке можешь вообще забыть.– «Кадиллак»?! – На лице Маллена отразилось огромное удивление. – Я не понимаю, о чем ты толкуешь, Брусcap. О «Кадиллаке» мне ничего не известно!– Ой, только избавь меня от спектакля, – фыркнула Анни. – Забирай свои папки и катись отсюда.Она швырнула ему папки с документами, они пролетели по барьеру и шлепнулись вниз. Содержимое вывалилось на пол.– Черт бы тебя побрал! – заорал Маллен. На его крик из своего кабинета вышел Хукер.– Господь всемогущий, это опять ты, Маллен?! – рявкнул сержант. – У тебя что, начались нервные припадки? Или с руками проблемы?– Никак нет, сэр, – напряженно ответил помощник шерифа, свирепо глядя на Анни. – Это просто случайность.
Смит Притчет монотонно бубнил, расхаживая вдоль письменного стола в своем офисе, сложив руки на достаточно внушительном животе. Анни наблюдала за ним, едва сдерживая нетерпение. Судя по всему, она слушала черновой вариант речи прокурора на суде по делу Фуркейда, которое состоялось бы еще через много недель или даже месяцев, если бы. это было во власти Притчета. Анни сидела в кресле для посетителей. Эй-Джей стоял у противоположной стены, прислонившись к книжным полкам, игнорируя пустое кресло всего в нескольких шагах от Анни. За те десять минут, что Анни провела в офисе окружного прокурора, Эй-Джей не проронил ни слова.– Система правосудия для того и существует, чтобы определить границы, провести ясную черту и не давать возможности эту черту переступить. И здесь не может быть исключений. Ведь вы в это верите, помощник шерифа Брусcap, иначе вы никогда бы не поступили на работу в органы охраны правопорядка? – вдруг обратился он к Анни.– Так точно, сэр. Я полагаю, что это уже установлено, и я уже давала показания…– Да, показания вы давали, копия лежит передо мной. – Притчет постучал ручкой по папке. – Но мне кажется важным познакомиться с вами, Анни. Я могу называть вас по имени?– Послушайте, мне надо работать…– Я понимаю, что у вас были трудности с вашими коллегами, – в голосе прокурора послышались нотки отеческой заботы. Он присел на угол стола.Анни взглянула на Эй-Джея:– Ничего такого, с чем я не могла бы справиться…– Кто-нибудь пытается оказывать на вас давление? Уговорить не давать показания против детектива Фуркейда?– Я бы не…– Детектив Фуркейд пытался общаться с вами?– Детектив Фуркейд ни разу не сделал попытки отговорить меня выступать на процессе. Я…– А шериф Ноблие? Он инструктировал вас?– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – Анни едва сдерживалась, чтобы не заерзать от смущения.– Он не проявил должного рвения в этом деле. Печально констатировать это, но его поведение не может не сказаться на работе всего департамента. Гас считает этот округ своим маленьким царством, где он может сам устанавливать удобные для него правила, но это не так. Закон есть закон, и ему подчиняются все.– Так точно, сэр.Притчет обошел вокруг стола и уселся в кожаное кресло. Надев очки в тонкой металлической оправе, он достал из папки показания Анни и проглядел их.– Итак, Анни, в тот вечер вы были свободны от службы, но Эй-Джей говорил мне, что ваша личная машина снабжена рацией. Это верно?– Да, сэр.– Он сказал мне, что в тот вечер вы вдвоем приятно поужинали в ресторане «У Изабо», – он снова улыбнулся Анни всепонимающей, отцовской улыбкой. – Очень романтичное место. Моя жена его очень любит.Анни молчала. Ей казалось, она чувствует на себе пламенный взгляд Эй-Джея. Судя по всему, он ничего не утаил от Смита Притчета, не скрывал их отношений, но о разрыве упомянуть не поторопился. Поэтому окружной прокурор и пытается использовать их роман в своих целях.– Куда вы отправились после ужина, Анни?До этого момента ей удавалось нигде не упоминать об этой части истории. Это не относилось, собственно, к инциденту. Правда, Фуркейду позвонили, после чего он ушел из бара. А этот факт помог бы прокурору обвинить детектива не только в заранее обдуманном преступлении, но еще и в сговоре с неизвестным пока сообщником. Но Ренара избивал он один, поэтому Фуркейда не могут спросить о том, кто ему звонил и зачем, следовательно, какой смысл об этом рассказывать? С другой стороны, могут найтись свидетели, видевшие ее в баре «У Лаво».– Я увидела машину детектива Фуркейда недалеко от бара «У Лаво». Я зашла туда, чтобы поговорить с ним о том, что произошло в суде.Притчет недовольно взглянул на Эй-Джея.– Почему этого нет в ваших показаниях, помощник шерифа?– Потому что это предшествовало инциденту и не имеет к нему никакого отношения.– В каком состоянии был Фуркейд? Агрессивным, разгневанным, враждебным?– Нет, сэр. Он был… расстроенным, мрачным и философствовал.– Фуркейд говорил о Ренаре? Угрожал ему?– Нет, он рассуждал о справедливости и несправедливости.– Ник Фуркейд как-то дал понять, что собирается избить Ренара?– Нет.Притчет снял очки и задумчиво подергал себя за мочку уха.– Что произошло потом?– Каждый из нас пошел своей дорогой. Я решила остановиться около магазинчика «Быстрая покупка», чтобы кое-что купить. Все остальное описано в моем рапорте и показаниях, которые я давала начальнику полиции Эрлу.– Вы получили сообщение о том, что по соседству с конторой фирмы «Боуэн и Бриггс» замечен вор?– Нет, сэр, но я несколько раз выходила из машины, а потом я на некоторое время вообще выключила полицейскую волну и слушала местную станцию. Я была не на службе, да и время уже было позднее.В кабинете повисла гнетущая тишина. Анни пощипывала заусеницу и ждала. Притчет встал, его кресло заскрипело.– А вы верите, что такой звонок вообще был, помощник шерифа?Если бы прокурор задал этот вопрос в суде, защитник Фуркейда прервал бы его, даже не дав закончить. «Свидетель говорит о своих умозаключениях». Но сейчас они были не в зале суда. И возразить ему могла только Анни.– Я вызова не слышала, – сказала она, – но его слышали другие.– Остальные говорят, что слышали вызов, – поправил ее Притчет. Его голос звучал громче с каждым словом. Он оперся руками о подлокотники кресла, в котором сидела Анни, и его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее. – Потому что Гас Ноблие приказал им так говорить. Потому что они хотят защитить человека, прошляпившего такое дело, а потом решившего самостоятельно наказать преступника, которого он не смог перехитрить! Не было никакого вызова, – негромко закончил Притчет, выпрямляясь. Он снова сел за стол и не спускал с Анни глаз ни на секунду. – Вы арестовали Фуркейда в тот вечер и привезли его в участок?Какое может иметь значение, кто и когда именно произвел арест? Что это меняет? Против Фуркейда выдвинуты обвинения. Притчет просто искал способы «достать» Ноблие, а Анни не желала участвовать в этой войне.Она вспомнила слова, которые когда-то подсказал ей сам шериф:– Я наткнулась на ситуацию, которую до конца не поняла. Я вмешалась. А потом мы поехали в участок, чтобы разобраться.– Почему тогда Ричард Кадроу клянется, что видел постановление об аресте, которое потом пропало?– Потому что он настырный проныра-адвокат, и его хлебом не корми, только дай повод заварить кашу… – Она посмотрела окружному прокурору в глаза. – Почему вы ему верите? Он всю жизнь вяжет из вас узлы в зале суда. Можете держать пари – Кадроу получает удовольствие, видя, как вы с Ноблие дерете друг другу глотки, а от вашей схватки страдают простые копы.Ей стало легче, когда она увидела, что ее тактика срабатывает. Притчет поджал губы и отодвинулся от стола. Больше всего на свете ему не хотелось бы, что Ричард Кадроу выставил его дураком.– Насколько хорошо вы знакомы с Ником Фуркейдом, Анни? – спросил он. Из его голоса ушел былой напор.Анни вспомнила о ночи, проведенной в объятиях Ника, об их слившихся телах, и ответила:– Не слишком хорошо.– Он не заслуживает вашей верности. И уж точно этот детектив не заслуживает значка. Вы хороший полицейский, Анни. Я видел ваше личное дело. И вы правильно поступили тем вечером. Я полагаю, что вы поступите правильно, когда сядете на место свидетеля в зале суда.– Да, сэр, – пробормотала она.Прокурор взглянул на циферблат своего «Ролекса», потом повернулся к Эй-Джею.– Меня ждут в другом месте. Эй-Джей, ты не проводишь Анни?– Разумеется.Анни поднялась было, собираясь последовать прямо за прокурором, но дверь за ним закрылась слишком быстро.– Он опаздывает, – пояснил Эй-Джей, не отходя от книжных полок. – Зачем ты нам лжешь, Анни?– Я не…– Не оскорбляй меня, – резко прервал ее Эй-Джей. – В добавление ко всему прочему, не оскорбляй меня. Я знаю тебя, Анни. Мне все о тебе известно. Абсолютно все. Ведь тебя это пугает, верно? Вот поэтому ты меня и отталкиваешь.– Я не думаю, что сейчас время и место для подобных разговоров, – негромко откликнулась Анни.– Ведь ты не хочешь, чтобы кто-то проник в твою душу так глубоко, верно? Потому что, если я уеду или умру, как твоя мать…– Прекрати! – приказала Анни, разъярившись оттого, что Эй-Джей осмелился использовать самые болезненные воспоминания ее детства против нее.– Куда легче терять того, кем не слишком дорожишь, кто не стал частью тебя самой, – не унимался Эй-Джей.– Сейчас я хочу оказаться подальше от тебя, Эй-Джей, – резко сказала Анни. У нее возникло такое чувство, что ее давний друг вдруг набросился на нее с острой бритвой и теперь режет по живому.– Почему ты мне не сказала, что виделась в тот вечер с Фуркейдом еще до того, как он избил Ренара?– А какое это имеет значение?– Ах, какое это имеет значение? Предполагается, что я твой лучший друг! В тот вечер у нас было свидание. Ты бросила меня и отправилась на встречу с Фуркейдом…– У нас с тобой не было никакого свидания, – возразила Анни. – Мы просто ужинали. Ты мне друг, а не любовник. И я не обязана отчитываться перед тобой за каждую минуту!– Ты не понимаешь, да? – Эй-Джей не мог в это поверить. – Речь идет о доверии…– Чьем доверии? – ядовито поинтересовалась Анни. – Ты считаешь меня дурой? То ты объявляешь себя моим лучшим другом, и тут же недоумеваешь, почему я не сообщила тебе то, что ты мог бы потом использовать в суде. С меня довольно, Эй-Джей! Хватит вешать мне на уши эту лапшу, и уж меньше всего на свете я нуждаюсь в том, чтобы ты строил из себя моего психоаналитика! – Она направилась к дверям.– Анни…Он хотел взять ее за руку, но женщина увернулась. Секретарши в приемной смотрели на нее круглыми глазами, когда Анни стрелой пролетела мимо них.Анни направилась к боковому выходу, вышла на улицу. От яркого солнца стало больно глазам. Она порылась в карманах в поисках солнечных очков и буквально налетела на мужчину, стоявшего у кромки газона.– Помощник шерифа Бруссар! Я бы сказал, это просто счастливый случай.Анни даже застонала. Только этого ей не хватало. Адвокат Ренара прислонился к автомату, продающему газеты, в крепко перепоясанном плаще, несмотря на раннюю жару и убийственную влажность. Изможденное лицо Ричарда Кадроу цветом напоминало бледную поганку и блестело от пота.– С вами все в порядке? – спросила Анни. Ей было жалко его как человека, но как личность она Кадроу презирала.Кадроу попытался улыбнуться и выпрямился.– Нет, моя дорогая, я умираю. Но делать этого сейчас не собираюсь, если вас беспокоит именно этот вопрос. Я еще не готов уйти. Остаются пока несправедливости, которые следует исправить. Вам ведь все об этом известно, правда?– Я не в настроении разгадывать ваши шарады, адвокат. Если вы хотите мне что-то сказать, так говорите. У меня есть чем заняться.– Например, поискать свидетеля, который обеспечит алиби Маркусу? Ренар говорил мне, что вы проявили к нему сочувствие. Это выходит за рамки ваших должностных обязанностей, не так ли?Много ли вреда может причинить Кадроу тем, что знает об этом? Пот потек у Анни между лопатками вдоль по позвоночнику.– Я просто из любопытства решила кое-что проверить, вот и все.– Жаль, что больше никто из ваших коллег не разделяет ваших пристрастий. Судя по всему, никого не заинтересовало происшествие в доме Ренаров прошлым вечером.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58