Мы еще успеем поесть и выспаться. А к вечеру нас здесь уже не будет.
— Но он найдет нас, — сказала она и подумала: «Я надеюсь».
За ее спиной из-под чьих-то ног посыпались камни. В нескольких шагах от нее стоял Роберт. Выглядел он великолепно: лицо чистое и побритое, влажные волнистые волосы аккуратно зачесаны. Конечно, лицо его все еще выглядело так, словно его здорово потрепали в схватке, однако это его не портило, а придавало вид бравого солдата и подчеркивало его мужественность.
Она почему-то заволновалась. Ведь он еще никогда не видел ее в крестьянской одежде, с распущенными волосами. Заметив, что он с удивлением взглянул на ее оружие, она вдруг смутилась и почувствовала неуверенность в себе. Чтобы скрыть растерянность, она пустила в ход свое обычное оружие: посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
Он не улыбнулся в ответ, но она и не ожидала от него улыбки.
— Твой завтрак, Жуана. — Франсишку Брага, возившийся у костра, протянул ей тарелку. — И ваш, капитан Блейк. — Он протянул тарелку капитану. — Дуарте уже завтракает.
Взяв тарелки, они молча уселись на землю рядом с Дуарте.
— Надеюсь, что нож тупой, а мушкет не заряжен, — сказал Блейк, обращаясь к Дуарте, как будто Жуана была глухонемой или не понимала португальского языка. — Она заложница, Рибейру. Из вражеского стана. И если она будет тебе рассказывать сказки, будто она на вашей стороне, не верь ни единому слову. Она не способна говорить правду.
Дуарте усмехнулся.
— Но у женщин слабые руки, а мушкет имеет обыкновение никогда не попадать в нужную цель.
— Тем не менее, — продолжал Блейк, — мне не хотелось бы, проснувшись, обнаружить, что острие ножа или дуло мушкета нацелено в мой живот с расстояния двух футов. Не спускай с нее глаз, Рибейру. Предупреждаю: она опасна.
Дуарте пожал плечами и улыбнулся сестре.
— Пожалуй, я заберу их у тебя, прежде чем ты ляжешь спать, Жуана. Не хочется, чтобы ты во сне случайно напоролась на острие своего ножа.
Нет, для объяснения неподходящее время, решила Жуана. Оба они устали, да и людей вокруг слишком много. Придется выдержать унизительную процедуру сдачи оружия, а объяснение отложить на потом. Она безумно устала. Хорошо бы сейчас положить голову на его широкое плечо, прикрытое зеленым мундиром, и закрыть глаза. Но, подняв взгляд, она увидела каменное выражение его лица и враждебность в глазах.
Она положила перед собой на землю нож и мушкет — все-таки менее унизительно, чем отдавать оружие в руки Дуарте.
— От лорда Веллингтона получено послание, — сказал Дуарте Блейку. — Мой человек привез его сюда, пока я был в Саламанке. Он надеется, что Алмейда продержится еще месяц и что осенние дожди начнутся в этом году рано. Они замедлили бы продвижение французской армии и существенно ухудшили ее положение.
— Значит, Алмейда еще не пала? — спросил Блейк. — Приятно слышать. Я боялся, что пропущу все веселье. Кстати, кому пришла в голову идея спасти меня?
Дуарте пропустил его вопрос мимо ушей.
— Помимо обычных обязанностей, на нас возлагается задача посетить как можно больше ферм и деревень на участке отсюда до Коимбры и по возможности убеждать жителей уходить на запад, прихватив все, что они смогут унести, и предав огню все остальное, в том числе свои дома. Неприятная и нелегкая задача. — Он пожал плечами. — Но Веллингтон клянется, что не бросит нас на произвол судьбы и не допустит оккупации французами. Вопреки здравому смыслу, я ему верю, хотя, наверное, ничего другого мне не остается.
— Важно, чтобы французы при вторжении в страну не смогли, как они обычно делают, обеспечивать себя за счет сельскохозяйственных районов Португалии, — сказал Блейк. — Они должны остаться без провианта. Тогда с ними будет легче справиться.
— Вас, капитан, лорд Веллингтон тоже имел в виду, — уточнил Дуарте. — Он особо подчеркнул, что, если вам удастся своевременно бежать из Саламанки, вы должны выполнять это задание вместе с нами. Он считает, что ваш военный мундир поможет убедить сомневающихся. Кто знает? Возможно, он прав.
— Значит, мне нельзя просто возвратиться в свой полк? — спросил капитан.
— Похоже, что нет, — ответил Дуарте извиняющимся тоном.
Но Жуана больше не могла сосредоточиться на разговоре. Она еще слышала звук голоса, но не понимала, о чем идет речь. Она то и дело клевала носом и наконец прислонилась отяжелевшей головой к чему-то теплому и надежному. Не в силах устоять перед искушением, она расслабилась и заснула.
— Она очень устала, — сказал Дуарте, поглядывая на свою сестру, заснувшую на плече капитана Блейка. У капитана ни один мускул не дрогнул, только лицо напряглось. — Как и все мы. Зачем мы сидим здесь и разговариваем, когда у нас так мало времени? До наступления темноты мы должны быть далеко отсюда. А пока надо поспать.
Он поднялся на ноги и наклонился, чтобы взять Жуану. Но как только он прикоснулся к ней, она, вздрогнув, проснулась и удивленно взглянула на капитана Блейка, который даже не смотрел на нее, чему она была рада. Обычно она редко краснела, но сейчас чувствовала, что лицо ее залилось краской смущения.
Как унизительно — спать на его плече.
— Иди спать, Жуана, — сказал Дуарте.
Обычно она отказывалась из гордости. Но сейчас бросилась к своей хибарке. «Словно испуганный кролик», — с отвращением подумала она. Расстелив на земле одеяло, она улеглась и моментально заснула.
День клонился к вечеру. Почти все они время от времени поглядывали на восток, но полковник Леру с людьми, которых он, несомненно, приведет с собой, пока не появлялся. Часовые, только что вернувшиеся с поста у входа в ущелье, доложили, что все спокойно.
Они снялись со стоянки, чтобы до наступления темноты успеть пройти довольно большое расстояние. Дуарте приказал им разбиться на мелкие группы, чтобы, выполняя приказ Веллингтона, успеть охватить как можно больше населенных пунктов. А кроме того, мелкие группы французам было труднее засечь.
Капитану Блейку Дуарте приказал продвигаться на юг, к Алмейде. Его задача состояла в том, чтобы, пока не пала крепость, предупреждать жителей об эвакуации после ее падения, поскольку потом времени может не хватить. Сомнений в том, что Алмейда в конце концов падет, практически не было. Возможно, крепость продержится еще неделю или даже месяц, но настоящей, целенаправленной осады французской армией она не выдержит.
— Она поедет со мной, — сказал Блейк, указав кивком головы на Жуану.
Заметив, что Дуарте и все его люди смотрят на нее, она гордо вскинула голову.
— Французы будут прежде всего охотиться за мной, — сказал Блейк, — так что заложнице лучше находиться со мной вместе. А кроме того, — он покосился на Жуану из-под опухших век, — у меня с ней свои счеты.
Жуана усмехнулась, но жаловаться брату не стала.
— Ладно, — кивнул Дуарте, — Жуана поедет с вами. Наверное, с вами она будет в такой же безопасности, как и с любым из нас, хотя вы отправитесь пешком, потому что южная дорога настолько крутая, что лошади не смогут взойти по такому склону.
Хибарки были уничтожены, остатки костра засыпаны землей. Не было смысла тщательно устранять следы своего пребывания, все равно было видно, что здесь находился лагерь. Люди торопливо попрощались и пожелали друг другу удачи.
Дуарте крепко обнял Жуану.
— Может быть, ты все-таки позволишь отослать тебя в безопасное место? — спросил он в последний раз.
— Когда жизнь наконец приобрела смысл? — воскликнула она. — Ни за что на свете, Дуарте!
— Тогда держись поближе к нему, — шепнул он ей на ухо. — Уверен, что он защитит тебя, если ты ему все объяснишь, а возможно, даже если не объяснишь.
— А я защищу его, — с озорной улыбкой сказала она. — Я увижусь с тобой, Карлотой и Мигелем в Мортагоа, Дуарте. Береги себя.
— Ты тоже. — Он пристально взглянул на нее, как будто стараясь запомнить, и поцеловал в губы. — Ты мне так же дорога, как были Мария и Мигель. Так же дорога, как была наша мать.
Она улыбнулась и прикоснулась ладонью к его лицу. Потом повернулась к капитану Блейку, стоявшему в сторонке с каменным лицом, и улыбнулась ему.
— Ну что ж, Роберт, — сказала она, — пойдем и мы.
Он жестом указал на крутой скалистый склон, лишенный растительности. Несмотря на вечерний час, жара еще не спала. Они начали взбираться вверх, используя для подъема не только ноги, но и руки. К тому же они несли самое необходимое, ограничившись минимумом — оружие, продовольствие и одеяла. Поклажа, давившая на плечи, затрудняла движение.
В одном особенно труднопроходимом месте он протянул ей руку, чтобы помочь, но она, оглянувшись, лишь улыбнулась.
— Я справлюсь, Роберт. Не надо изображать джентльмена.
— Я не джентльмен, и ты не раз подчеркивала это, — холодно ответил он. — А изображаю я всего лишь конвоира. Когда я доставлю тебя в штаб к лорду Веллингтону, тебя, наверное, лишат свободы до окончания войны. И ты должна быть благодарна, что англичане обращаются с пленными, не одетыми в военную форму, не так, как твои соотечественники. А пока ты подчиняешься мне. Наверное, уже жалеешь, что не попросила своего нового любовника взять тебя с собой?
— Дуарте? — рассмеялась она. — Дуарте мне брат.
— Очень неумная ложь, Жуана. — Роберт покачал головой. — Мы оба знаем, что твой отец — француз, а мать — англичанка. Тогда как Дуарте Рибейру — португалец.
— Моя мать была замужем за его отцом, — сказала она, — до того, как вышла замуж за моего отца. Дуарте — мой единоутробный брат.
Он досадливо поцокал языком и весьма ощутимо шлепнул ее по заду.
— Пошевеливайся! — приказал он. — Мы теряем время. Вернее, ты, как всегда, заставляешь меня терять время. У него есть женщина, которая его обожает, Жуана, и пухленький малыш, в котором они оба души не чают. И все-таки в тебе не заговорила совесть, когда ты вынудила его изменить своей женщине?
— Нет! — буркнула она. — Я не остановлюсь, пока не превращу в раба каждого знакомого мужчину, Роберт, и я переспала со всеми, с кем только возможно. Пусть их жены и женщины поберегутся. А если кто-нибудь из мужчин вздумает мне сопротивляться, то пусть пеняет на себя. Так случилось с тобой в Саламанке. Тебя били? Я рада. Очень рада. Сожалею, что всего пять дней.
— Ну наконец-то мы добрались до настоящей Жуаны, — сказал он, без труда поспевая за ней. — Думаю, что она мне больше нравится, чем та, которую знают все. Она, по крайней мере, честная.
Дальше они, экономя силы, взбирались молча.
На вершине Блейк остановился и окинул взглядом долину внизу и невысокие горы на востоке. Он вгляделся в даль и вдруг, схватив Жуану за руку, повалил на землю рядом с собой. И указал куда-то рукой.
— А вот и любовник появился с целой ротой всадников. Несомненно, на грани отчаяния после ночи без твоих ласк. А я так глупо показался во весь рост на фоне неба. Ну что ж, Жуана, они наверняка нас заметят. Но не питай особенных надежд. Я не имею намерения расставаться со своей свободой или жизнью. И я тем более не намерен расставаться с тобой.
— Наверное, я должна быть польщена? — нежным голосом сказала она.
Пятясь назад, он ползком спустился с гребня горы, таща ее за собой, потом, не выпуская ее запястья, поставил ее на ноги и повел за собой по неровной, безлесной полосе над ущельем. Всадники находились в нескольких милях и, возможно, их не заметили. Он решил до наступления ночи найти какое-нибудь безопасное убежище. Пожалуй, низкая пещера в скале, которая имела небольшой наклон внутрь, могла надежно укрыть их от взглядов тех, кто находился внизу. Он не слишком нежно втолкнул Жуану внутрь.
— Сегодня они нас не догонят, — сказал он, — а может быть, даже и завтра. А преследовать по такой местности будет трудно. Однако с самого начала необходимо соблюдать несколько основных правил. Ты не должна привлекать внимание французов, Жуана. Если ты хотя бы только попробуешь, я, возможно, буду вынужден перерезать тебе горло. Ты не должна пытаться сбежать от меня. Иначе я свяжу тебе руки и прикреплю к собственному ремню. А оружие я отберу у тебя немедленно.
— Не будь занудой, Роберт, — попросила она, поворачиваясь к нему. — Разве ты не понимаешь, что я на твоей стороне? Что лорд Веллингтон специально отправил меня за тобой следом, чтобы убедить французов в том, что найденные у тебя бумаги подложные? Я такой же английский шпион, как и ты.
— Сдай оружие, — сказал он с абсолютно непроницаемым лицом, стоя как монолит у входа в пещеру. — Возможно, мне придется вдобавок заткнуть тебе рот, Жуана. Ты, наверное, считаешь меня круглым дураком, если думаешь, что я снова поверю твоей лжи. Да еще такой возмутительно наглой и глупой лжи. Давай оружие!
— Ладно, — согласилась она. — Если ты надеешься, что я буду упрашивать тебя, умолять и
валяться в ногах, то сильно ошибаешься. Можешь катиться ко всем чертям — туда тебе и дорога. — Она сняла с плеча мушкет и с грохотом швырнула его на каменный пол пещеры. — Но не жди, что я буду послушной пленницей.
Он почти не заметил движения ее руки, но в следующее мгновение острие ее ножа было приставлено к его животу, а сама она заняла оборонительную позу.
— Ты хочешь получить мой нож, Роберт? — милым голоском осведомилась она. — Попробуй возьми его.
Он буквально рассвирепел. Он был зол на нее за то, что она снова выставила его полным идиотом, он был зол и на себя за то, что, вопреки своему печальному опыту, все-таки ожидал, что она будет вести себя, как положено женщине, и послушно сложит к его ногам оружие.
— Побойся Бога, Жуана, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — ты напрашиваешься на неприятности.
Она улыбнулась ему той самой коварной улыбкой, которую он уже видел однажды.
— Ты испугался, Роберт?
Самое глупое заключалось в том, что он действительно испугался. Он побоялся причинить ей боль. Надо было подскочить к ней, вывернуть запястье и заставить ее заколоть себя. Вот как ему следовало бы поступить. Он ругал себя за то, что никогда бы не смог причинить ей боль. В огромном пространстве пещеры он обошел вокруг нее, сделал парочку ложных выпадов, каждый раз убеждаясь, что острие ножа по-прежнему нацелено в его живот, и, наконец, схватил ее за запястье, одновременно ловко подставив ей подножку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48