https://wodolei.ru/catalog/vanni/
Крайне заинтригованная, я подкралась поближе.
Он звонил мистеру Ингрэму! Ирвинг собирался немедленно ехать за нашей крошкой! Очевидно, у мистера Ингрэма были свои планы на это время суток, потому что в голосе Ирвинга послышалось раздражение.
– Что значит «все уже спят»? Сейчас только десять минут первого. Жози никогда не ложится раньше двух или трех часов ночи.
Последовала небольшая пауза, в течение которой мистер Ингрэм, должно быть, пытался втолковать Ирвингу, почему он считает, что сейчас неподходящее время. Ирвинг был непреклонен:
– Мистер Ингрэм, мне нет дела до того, что вам написала миссис Мэнсфилд. Мы сейчас же приедем за собакой.
Он вышел из будки и смерил меня таким взглядом, будто хотел сказать:
– Ну ты и мамаша!
Я опустила глаза. По правде говоря, это неожиданное проявление отцовских чувств произвело на меня сильнейшее впечатление. Должно быть, на мистера Ингрэма тоже. Когда такси остановилось у ворот его резиденции, он уже стоял на крыльце в надетом поверх пижамы пальто и держал на руках Жози. При нашем появлении она пришла в неописуемый восторг. Потом небрежно вильнула хвостом, словно отпуская мистера Ингрэма, и бросилась страстно целовать нас с Ирвингом.
Мистер Ингрэм проводил ее взглядом, полным обожания.
– Вот это собака так собака! У меня еще никогда не было столь яркой индивидуальности.
Итак, Жози покорила и старого смотрителя! Однако она не удосужилась помахать ему на прощание, когда такси тронулось с места, а без конца целовала нас с Ирвингом и прекратила только тогда, когда впереди показались контуры нашего отеля. Тут Жози встрепенулась и радостно взвизгнула. Ирвинг был вне себя от изумления.
– Она узнает родные места!
А когда мы остановились, Жози шустро выскочила из машины, подтащила нас к кустам и присела! Мы чуть не потеряли сознание от гордости. Ирвинг заставил швейцара с коридорным ненадолго оставить багаж и вместе с нами насладиться этим зрелищем. Надо же, всего восемь месяцев, а такая умница!
В вестибюле мы неожиданно столкнулись с Бобо Эйхенбаумом и его семейством. Ирвинг поделился с ними нашей радостью насчет кустов. Мистер Эйхенбаум согласился с тем, что это выдающееся достижение. Его немного беспокоил Бобо: он вроде бы тоже начал садиться на корточки, что не очень-то свойственно его полу. Миссис Эйхенбаум ринулась защищать своего любимца. Все дело в том, заявила она, что Бобо еще слишком юн и неопытен.
Других причин нет и быть не может.
Ирвинг, который умеет иногда быть откровенным до бессердечия, ляпнул:
– Лично мне он всегда казался бабой!
Миссис Эйхенбаум была потрясена, зато ее муж подошел к делу с реалистических позиций:
– Говорил я миссис Эйхенбаум, чтобы не завязывала ему эти ужасные желтые бантики!
– Они ему очень к лицу, – упорствовала жена. – Кроме того, если не считать приседания, у него нормальные мужские инстинкты. Посмотрите, как он ухлестывает за Жози.
Мы посмотрели. Бобо стоял перед нашей красавицей на задних лапках, добиваясь того, чтобы она обратила на него внимание. В следующее мгновение вмешалась злокозненная судьба, и вихрем последовавшие друг за другом события не оставили ни у кого ни малейших сомнений в мужественности Бобо.
На сцене появился еще один пудель, пятнистый (черный с белым) красавец по кличке Бренди, только что прибывший из Техаса. Стоило ему взглянуть на Жози, как он тотчас сделал на нее стойку.
Жози ответила ему безразличным взглядом. Бобо продолжал служить. Бренди становился все агрессивнее. Он подбежал к предмету своей страсти и обнюхал его. Бобо перестал служить и воинственно, как петух, выпятил грудь. Бренди нюхнул еще разок. Бобо не мог поверить своим глазам: красавец арлекин у всех на глазах крутил амуры с его девушкой! И Бобо вынес ему смертный приговор.
Все случилось в считанные доли секунды. Бобо молнией налетел на Бренди и вцепился ему в глотку. По полу покатился клубок из двух пуделей, это сопровождалось пронзительным визгом и злобным рычанием. Все вокруг пришло в движение. Двое коридорных, мистер Эйхенбаум, Ирвинг и хозяин Бренди бросились разнимать драчунов. Миссис Эйхенбаум вопила во всю мочь. Я схватила Жози в охапку и так же громко призывала на помощь, уверенная в том, что ни одному из соперников не выйти из этой потасовки живым. Жози с умеренным интересом наблюдала за развитием событий.
Наконец собак удалось оттащить друг от друга. У Бобо кровоточила губа, а у Бренди был вырван клок шерсти у самого горла. Других повреждений не оказалось. Бренди вынесли на свежий воздух, а миссис Эйхенбаум без сил опустилась на диван, в то время как ее муж утешал отважного воина.
Что же касается Жозефины, то она свернулась калачиком на диване и отключилась. Миссис Эйхенбаум бросила на нее презрительный взгляд.
– Вы только посмотрите, эти двое чуть не поубивали друг друга, а ей хоть бы что.
Я схватила Жози на руки и быстро отступила к лифту. Жозефина обернулась и благосклонно кивнула Бобо, как бы желая ему спокойной ночи. Это побудило миссис Эйхенбаум сделать следующее гнусное заявление:
– Еще берется изображать из себя роковую женщину – с такой фигурой!
Я застыла как вкопанная.
– Чем вам не нравится ее фигура?
– Какая там фигура? Вы только посмотрите на ее пузо!
За все время, пока мы с Ирвингом поднимались в лифте, мы не проронили ни слова. И только очутившись в своих апартаментах, мы тщательно осмотрели предмет нашей любви и гордости и убедились, что утверждение миссис Эйхенбаум имело под собой почву. Жози несколько утратила свою прежнюю воздушность. Ирвинг решительно встал на ее защиту:
– Она ничуть не толстая. Просто ее пора подстричь. У нее слишком густая шерсть.
– На животе?
Пришлось Ирвингу признать, что от грудной клетки и дальше у Жози не шло вверх, как у Бобо и Бренди, а переходило в прямую линию. Я же в своем критицизме пошла еще дальше, назвав ее живот обвислым. Ирвинг предположил, что это характерно для пуделей женского пола. Сколько там у них бывает грудей: десять или одиннадцать? И вообще, что хорошего, если женщина похожа на скелет? Все прославленные красавицы отличаются приятной полнотой. Например, Софи Лорен и Анита Экберг.
Я возразила, что Грейс Келли худенькая, однако смогла пробиться.
– Грейс Келли – совсем другое дело, – авторитетно заявил Ирвинг. – В отличие от нее Жози – жгучая брюнетка. Ярко выраженный чувственный тип – как Лиз Тейлор.
Такое мог сказать только круглый идиот. Но я выдохлась. К тому же я сама брюнетка. И если Ирвингу доставляет удовольствие сравнивать Жози с Софи Лорен и Лиз Тейлор, с какой стати мне акцентировать внимание на ее недостатках? В конце концов, ведь это он оплачивает ее счета, а не миссис Эйхенбаум.
Глава 13. СЧИТАЕМ КАЛОРИИ
Изящество, с каким Ирвинг объяснил пышность форм нашей принцессы, убаюкало меня и усыпило мою бдительность. Всю осень и всю зиму полнота прогрессировала, и я начала воспринимать ее как неотъемлемую часть ее обаяния. Дошло до того, что я и глазом не моргнула, когда коридорный впервые воскликнул при встрече: «Привет, Пышка!» А если прохожие на улице бросали на ходу: «Что за миленькая толстушка!»– я относила это на свой счет.
Конечно, никто из близких друзей прямо не называл Жози толстой. То ли они ослепли, то ли слишком дорожили нашей дружбой. Во всяком случае, когда Беа Коул позволила себе подобное замечание, у меня не возникло и тени сомнения, что она сделала это не нарочно. У нее просто вырвалось. Все-таки лучшая подруга!
Однажды вечером мы с ней вели дружескую беседу и одновременно бросали Жозефине мяч. Я сказала, что, вероятно, в скором времени нам с Ирвингом предстоит поездка в Калифорнию и я еще не решила, взять Жозефину с собой или оставить у мистера Ингрэма.
– Оставь ее у нас, – предложила Беа. – В прошлом году она была слишком маленькая и болезненная, зато теперь, когда ей уже больше года, это будет одно удовольствие.
Я задержалась с ответом, и Беа спросила:
– Ты что, мне не доверяешь?
– Конечно, доверяю. Но меня беспокоит Карен. (Карен – ее пятилетняя дочь.)
– Она обожает собачек!
– Без сомнения. Но, Беа, дети смотрят на собак как на игрушки. Она может, совсем того не желая, причинить Жози боль: случайно наступить на нее или уронить на пол. Откуда ей знать, какое это хрупкое существо – пудель?
Вот тут-то она и нанесла мне удар:
– Хрупкое? Да если на то пошло, Жозефина сама кого угодно раздавит.
– Ты намекаешь на то, что она толстая? – ледяным голосом осведомилась я. Беа и глазом не моргнула.
– Я намекаю на то, что Лэйн Брайант следовало бы перенять у нее фасон зимней шубки!
Примерно с десяток минут наша многолетняя дружба висела на волоске. Наконец разум одержал верх над эмоциями, и я поняла, что у Беа были самые лучшие намерения. Может, и правда, переменить Жози прическу?
Беа внесла новое предложение:
– Попробуй корсет и диету Вик Танни.
Но я предпочла начать с прически и на следующий день отвела Жози в специальную парикмахерскую. Там я объяснила Мелу Дэвису, который обычно ее причесывал, что следует отказаться от привычной голландской стрижки. Слишком густой шерстяной покров в передней и задней части ее полнит.
Мел внимательно осмотрел ее фигуру.
– Конечно, я бы мог сделать спортивную прическу. Поменьше растительности на туловище и побольше на ногах. Но это вряд ли поможет. Все-таки шерсть скрадывает чересчур полную талию.
И Мел туда же! Я прямо спросила, уж не считает ли он Жози толстой. Поскольку Жози для него не просто хорошая клиентка, но и солидные чаевые, Мел призвал на помощь дипломатию:
– У нее действительно многовато в средней части. Но, может быть, она так сложена от природы и это часть ее индивидуальности?
Я попросила сделать ей спортивную стрижку.
Когда в пять часов я заехала за Жози, у Мела был какой-то смущенный вид, и у всех остальных тоже. Кроме Жози, которая выглядела как настоящее пугало. С минуту никто не решался произнести ни слова. Потом Мел честно признал свою ошибку:
– По-моему, ей больше шла голландская стрижка.
Я молчала, думая о том, сможет ли Айра Сенц изобразить какое-нибудь подобие тупея для пуделя, чтобы замаскировать живот. Жози – жгучая брюнетка, но ее кожа отличается молочной белизной. Без шерстного покрова ее брюшко прямо-таки ослепляло.
Мел снова открыл рот:
– А что если у нее опухоль?
Да, с ней действительно что-то не так! Я тотчас бросилась к доктору Уайту. Он был в операционной, и мы попали к доктору Блю. Тот осмотрел Жози и пригласил доктора Блэка и доктора Грина на небольшой консилиум. Кто-то предположил больные почки. Все согласились, что необходим срочный рентген.
Через пять минут я получила диагноз. Никакой опухоли. Никаких больных почек. Элементарное ожирение. Отныне запрещается давать Жози сладости, сдобу, сахарные косточки. Ее следует кормить только один раз в день.
– Один раз в день? – эхом откликнулась я.
– Да, – твердо ответил доктор Блэк. – Будете давать ей восемь унций собачьих консервов.
Я возразила, что это Жози на один зуб.
Когда мне популярно объяснили, что лишний жир является дополнительной нагрузкой на сердце, вызывает приступы астмы и ведет к пневмонии, я прекратила сопротивление. Они меня убедили. Оставалось убедить Ирвинга. И, конечно, Жози.
Ирвинг оказался твердым орешком. Новая прическа сама по себе повергла его в шок. А когда я дошла до собачьих консервов, его буквально взорвало. Он обвинил меня в том, что я нарочно создаю себе проблемы. Ему плевать, что думает Беа Коул. Она красивая женщина и талантливая актриса, но это еще не дает ей права предписывать нашему пуделю ту или иную диету. А что касается врачей, то им выгодно, чтобы Жози оставалась заморышем: можно без конца экспериментировать с уколами, от которых у бедняжки развивается анемия. Один прием пищи? А как насчет завтрака? Они что, не знают, что мы работаем в шоу-бизнесе и Жози вынуждена приспосабливаться к нашему режиму? Она привыкла вставать не раньше полудня и не может начать день без двух чашек кофе.
Я сослалась на высказывание доктора Блю о том, что поджарые люди дольше живут. Ирвинг отнес это к предрассудкам. Вон Софи Таккер скоро семьдесят, а она работает все пятьдесят две недели в год, выступает в двух шоу за один вечер, а в перерывах продает свои пластинки, чтобы заработать побольше денег и построить центр для беззащитных сирот. Доктор Блю на такое способен?
Пришлось рассказать про астму и нагрузку на сердце. Даже если у Жозефины конституция Софи, может, у собак все несколько по-другому? Это немного подействовало на Ирвинга. А после того как мы сели и выпили по скотчу, он не предложил ей, как обычно, соленых земляных орешков. Отныне – никакого кофе, никакого арахиса, крекеров или икры. Никаких блюд от Дэнни или от Сарди. Долгое время все это было ее жизнью. Но теперь с этим покончено!
Глава 14. СЕМЕЙНЫЙ КРУГ
Так продолжалось двое суток. Потом, в пятницу вечером, Ирвинг принес горячего, только что поджаренного цыпленка. Цыплята были любимым блюдом Жозефины, и она пустилась отплясывать вокруг корзины чарльстон, а Ирвинг суетился рядом, соблазняя:
– Смотри, Жози, что принес папочка! Мама поставила перед собой цель уморить тебя голодом – только потому, что она работает на телевидении и считает хорошим тоном, если девушка выглядит как чахоточная. Но этот номер не пройдет!
Я была возмущена до глубины души. Жози все понимает, каждое слово! Этот монолог настроит ее против меня. Я попыталась втолковать им обоим, что обжорство вредно для ее здоровья. Не зря же врач упирал на опасность, которую представляет избыток холестерина.
Жози смерила меня ледяным взглядом и перенесла все свое внимание на Ирвинга. Корзина источала необыкновенный аромат, и Жози прямо подвывала от восторга. Наконец Ирвинг развернул цыпленка и аккуратно разделал его, чтобы ей не попалась косточка. Разумеется, он позаботился и о теоретическом обосновании своих действий:
– Завтра она снова сядет на диету. Но ведь сегодня пятница.
– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Он звонил мистеру Ингрэму! Ирвинг собирался немедленно ехать за нашей крошкой! Очевидно, у мистера Ингрэма были свои планы на это время суток, потому что в голосе Ирвинга послышалось раздражение.
– Что значит «все уже спят»? Сейчас только десять минут первого. Жози никогда не ложится раньше двух или трех часов ночи.
Последовала небольшая пауза, в течение которой мистер Ингрэм, должно быть, пытался втолковать Ирвингу, почему он считает, что сейчас неподходящее время. Ирвинг был непреклонен:
– Мистер Ингрэм, мне нет дела до того, что вам написала миссис Мэнсфилд. Мы сейчас же приедем за собакой.
Он вышел из будки и смерил меня таким взглядом, будто хотел сказать:
– Ну ты и мамаша!
Я опустила глаза. По правде говоря, это неожиданное проявление отцовских чувств произвело на меня сильнейшее впечатление. Должно быть, на мистера Ингрэма тоже. Когда такси остановилось у ворот его резиденции, он уже стоял на крыльце в надетом поверх пижамы пальто и держал на руках Жози. При нашем появлении она пришла в неописуемый восторг. Потом небрежно вильнула хвостом, словно отпуская мистера Ингрэма, и бросилась страстно целовать нас с Ирвингом.
Мистер Ингрэм проводил ее взглядом, полным обожания.
– Вот это собака так собака! У меня еще никогда не было столь яркой индивидуальности.
Итак, Жози покорила и старого смотрителя! Однако она не удосужилась помахать ему на прощание, когда такси тронулось с места, а без конца целовала нас с Ирвингом и прекратила только тогда, когда впереди показались контуры нашего отеля. Тут Жози встрепенулась и радостно взвизгнула. Ирвинг был вне себя от изумления.
– Она узнает родные места!
А когда мы остановились, Жози шустро выскочила из машины, подтащила нас к кустам и присела! Мы чуть не потеряли сознание от гордости. Ирвинг заставил швейцара с коридорным ненадолго оставить багаж и вместе с нами насладиться этим зрелищем. Надо же, всего восемь месяцев, а такая умница!
В вестибюле мы неожиданно столкнулись с Бобо Эйхенбаумом и его семейством. Ирвинг поделился с ними нашей радостью насчет кустов. Мистер Эйхенбаум согласился с тем, что это выдающееся достижение. Его немного беспокоил Бобо: он вроде бы тоже начал садиться на корточки, что не очень-то свойственно его полу. Миссис Эйхенбаум ринулась защищать своего любимца. Все дело в том, заявила она, что Бобо еще слишком юн и неопытен.
Других причин нет и быть не может.
Ирвинг, который умеет иногда быть откровенным до бессердечия, ляпнул:
– Лично мне он всегда казался бабой!
Миссис Эйхенбаум была потрясена, зато ее муж подошел к делу с реалистических позиций:
– Говорил я миссис Эйхенбаум, чтобы не завязывала ему эти ужасные желтые бантики!
– Они ему очень к лицу, – упорствовала жена. – Кроме того, если не считать приседания, у него нормальные мужские инстинкты. Посмотрите, как он ухлестывает за Жози.
Мы посмотрели. Бобо стоял перед нашей красавицей на задних лапках, добиваясь того, чтобы она обратила на него внимание. В следующее мгновение вмешалась злокозненная судьба, и вихрем последовавшие друг за другом события не оставили ни у кого ни малейших сомнений в мужественности Бобо.
На сцене появился еще один пудель, пятнистый (черный с белым) красавец по кличке Бренди, только что прибывший из Техаса. Стоило ему взглянуть на Жози, как он тотчас сделал на нее стойку.
Жози ответила ему безразличным взглядом. Бобо продолжал служить. Бренди становился все агрессивнее. Он подбежал к предмету своей страсти и обнюхал его. Бобо перестал служить и воинственно, как петух, выпятил грудь. Бренди нюхнул еще разок. Бобо не мог поверить своим глазам: красавец арлекин у всех на глазах крутил амуры с его девушкой! И Бобо вынес ему смертный приговор.
Все случилось в считанные доли секунды. Бобо молнией налетел на Бренди и вцепился ему в глотку. По полу покатился клубок из двух пуделей, это сопровождалось пронзительным визгом и злобным рычанием. Все вокруг пришло в движение. Двое коридорных, мистер Эйхенбаум, Ирвинг и хозяин Бренди бросились разнимать драчунов. Миссис Эйхенбаум вопила во всю мочь. Я схватила Жози в охапку и так же громко призывала на помощь, уверенная в том, что ни одному из соперников не выйти из этой потасовки живым. Жози с умеренным интересом наблюдала за развитием событий.
Наконец собак удалось оттащить друг от друга. У Бобо кровоточила губа, а у Бренди был вырван клок шерсти у самого горла. Других повреждений не оказалось. Бренди вынесли на свежий воздух, а миссис Эйхенбаум без сил опустилась на диван, в то время как ее муж утешал отважного воина.
Что же касается Жозефины, то она свернулась калачиком на диване и отключилась. Миссис Эйхенбаум бросила на нее презрительный взгляд.
– Вы только посмотрите, эти двое чуть не поубивали друг друга, а ей хоть бы что.
Я схватила Жози на руки и быстро отступила к лифту. Жозефина обернулась и благосклонно кивнула Бобо, как бы желая ему спокойной ночи. Это побудило миссис Эйхенбаум сделать следующее гнусное заявление:
– Еще берется изображать из себя роковую женщину – с такой фигурой!
Я застыла как вкопанная.
– Чем вам не нравится ее фигура?
– Какая там фигура? Вы только посмотрите на ее пузо!
За все время, пока мы с Ирвингом поднимались в лифте, мы не проронили ни слова. И только очутившись в своих апартаментах, мы тщательно осмотрели предмет нашей любви и гордости и убедились, что утверждение миссис Эйхенбаум имело под собой почву. Жози несколько утратила свою прежнюю воздушность. Ирвинг решительно встал на ее защиту:
– Она ничуть не толстая. Просто ее пора подстричь. У нее слишком густая шерсть.
– На животе?
Пришлось Ирвингу признать, что от грудной клетки и дальше у Жози не шло вверх, как у Бобо и Бренди, а переходило в прямую линию. Я же в своем критицизме пошла еще дальше, назвав ее живот обвислым. Ирвинг предположил, что это характерно для пуделей женского пола. Сколько там у них бывает грудей: десять или одиннадцать? И вообще, что хорошего, если женщина похожа на скелет? Все прославленные красавицы отличаются приятной полнотой. Например, Софи Лорен и Анита Экберг.
Я возразила, что Грейс Келли худенькая, однако смогла пробиться.
– Грейс Келли – совсем другое дело, – авторитетно заявил Ирвинг. – В отличие от нее Жози – жгучая брюнетка. Ярко выраженный чувственный тип – как Лиз Тейлор.
Такое мог сказать только круглый идиот. Но я выдохлась. К тому же я сама брюнетка. И если Ирвингу доставляет удовольствие сравнивать Жози с Софи Лорен и Лиз Тейлор, с какой стати мне акцентировать внимание на ее недостатках? В конце концов, ведь это он оплачивает ее счета, а не миссис Эйхенбаум.
Глава 13. СЧИТАЕМ КАЛОРИИ
Изящество, с каким Ирвинг объяснил пышность форм нашей принцессы, убаюкало меня и усыпило мою бдительность. Всю осень и всю зиму полнота прогрессировала, и я начала воспринимать ее как неотъемлемую часть ее обаяния. Дошло до того, что я и глазом не моргнула, когда коридорный впервые воскликнул при встрече: «Привет, Пышка!» А если прохожие на улице бросали на ходу: «Что за миленькая толстушка!»– я относила это на свой счет.
Конечно, никто из близких друзей прямо не называл Жози толстой. То ли они ослепли, то ли слишком дорожили нашей дружбой. Во всяком случае, когда Беа Коул позволила себе подобное замечание, у меня не возникло и тени сомнения, что она сделала это не нарочно. У нее просто вырвалось. Все-таки лучшая подруга!
Однажды вечером мы с ней вели дружескую беседу и одновременно бросали Жозефине мяч. Я сказала, что, вероятно, в скором времени нам с Ирвингом предстоит поездка в Калифорнию и я еще не решила, взять Жозефину с собой или оставить у мистера Ингрэма.
– Оставь ее у нас, – предложила Беа. – В прошлом году она была слишком маленькая и болезненная, зато теперь, когда ей уже больше года, это будет одно удовольствие.
Я задержалась с ответом, и Беа спросила:
– Ты что, мне не доверяешь?
– Конечно, доверяю. Но меня беспокоит Карен. (Карен – ее пятилетняя дочь.)
– Она обожает собачек!
– Без сомнения. Но, Беа, дети смотрят на собак как на игрушки. Она может, совсем того не желая, причинить Жози боль: случайно наступить на нее или уронить на пол. Откуда ей знать, какое это хрупкое существо – пудель?
Вот тут-то она и нанесла мне удар:
– Хрупкое? Да если на то пошло, Жозефина сама кого угодно раздавит.
– Ты намекаешь на то, что она толстая? – ледяным голосом осведомилась я. Беа и глазом не моргнула.
– Я намекаю на то, что Лэйн Брайант следовало бы перенять у нее фасон зимней шубки!
Примерно с десяток минут наша многолетняя дружба висела на волоске. Наконец разум одержал верх над эмоциями, и я поняла, что у Беа были самые лучшие намерения. Может, и правда, переменить Жози прическу?
Беа внесла новое предложение:
– Попробуй корсет и диету Вик Танни.
Но я предпочла начать с прически и на следующий день отвела Жози в специальную парикмахерскую. Там я объяснила Мелу Дэвису, который обычно ее причесывал, что следует отказаться от привычной голландской стрижки. Слишком густой шерстяной покров в передней и задней части ее полнит.
Мел внимательно осмотрел ее фигуру.
– Конечно, я бы мог сделать спортивную прическу. Поменьше растительности на туловище и побольше на ногах. Но это вряд ли поможет. Все-таки шерсть скрадывает чересчур полную талию.
И Мел туда же! Я прямо спросила, уж не считает ли он Жози толстой. Поскольку Жози для него не просто хорошая клиентка, но и солидные чаевые, Мел призвал на помощь дипломатию:
– У нее действительно многовато в средней части. Но, может быть, она так сложена от природы и это часть ее индивидуальности?
Я попросила сделать ей спортивную стрижку.
Когда в пять часов я заехала за Жози, у Мела был какой-то смущенный вид, и у всех остальных тоже. Кроме Жози, которая выглядела как настоящее пугало. С минуту никто не решался произнести ни слова. Потом Мел честно признал свою ошибку:
– По-моему, ей больше шла голландская стрижка.
Я молчала, думая о том, сможет ли Айра Сенц изобразить какое-нибудь подобие тупея для пуделя, чтобы замаскировать живот. Жози – жгучая брюнетка, но ее кожа отличается молочной белизной. Без шерстного покрова ее брюшко прямо-таки ослепляло.
Мел снова открыл рот:
– А что если у нее опухоль?
Да, с ней действительно что-то не так! Я тотчас бросилась к доктору Уайту. Он был в операционной, и мы попали к доктору Блю. Тот осмотрел Жози и пригласил доктора Блэка и доктора Грина на небольшой консилиум. Кто-то предположил больные почки. Все согласились, что необходим срочный рентген.
Через пять минут я получила диагноз. Никакой опухоли. Никаких больных почек. Элементарное ожирение. Отныне запрещается давать Жози сладости, сдобу, сахарные косточки. Ее следует кормить только один раз в день.
– Один раз в день? – эхом откликнулась я.
– Да, – твердо ответил доктор Блэк. – Будете давать ей восемь унций собачьих консервов.
Я возразила, что это Жози на один зуб.
Когда мне популярно объяснили, что лишний жир является дополнительной нагрузкой на сердце, вызывает приступы астмы и ведет к пневмонии, я прекратила сопротивление. Они меня убедили. Оставалось убедить Ирвинга. И, конечно, Жози.
Ирвинг оказался твердым орешком. Новая прическа сама по себе повергла его в шок. А когда я дошла до собачьих консервов, его буквально взорвало. Он обвинил меня в том, что я нарочно создаю себе проблемы. Ему плевать, что думает Беа Коул. Она красивая женщина и талантливая актриса, но это еще не дает ей права предписывать нашему пуделю ту или иную диету. А что касается врачей, то им выгодно, чтобы Жози оставалась заморышем: можно без конца экспериментировать с уколами, от которых у бедняжки развивается анемия. Один прием пищи? А как насчет завтрака? Они что, не знают, что мы работаем в шоу-бизнесе и Жози вынуждена приспосабливаться к нашему режиму? Она привыкла вставать не раньше полудня и не может начать день без двух чашек кофе.
Я сослалась на высказывание доктора Блю о том, что поджарые люди дольше живут. Ирвинг отнес это к предрассудкам. Вон Софи Таккер скоро семьдесят, а она работает все пятьдесят две недели в год, выступает в двух шоу за один вечер, а в перерывах продает свои пластинки, чтобы заработать побольше денег и построить центр для беззащитных сирот. Доктор Блю на такое способен?
Пришлось рассказать про астму и нагрузку на сердце. Даже если у Жозефины конституция Софи, может, у собак все несколько по-другому? Это немного подействовало на Ирвинга. А после того как мы сели и выпили по скотчу, он не предложил ей, как обычно, соленых земляных орешков. Отныне – никакого кофе, никакого арахиса, крекеров или икры. Никаких блюд от Дэнни или от Сарди. Долгое время все это было ее жизнью. Но теперь с этим покончено!
Глава 14. СЕМЕЙНЫЙ КРУГ
Так продолжалось двое суток. Потом, в пятницу вечером, Ирвинг принес горячего, только что поджаренного цыпленка. Цыплята были любимым блюдом Жозефины, и она пустилась отплясывать вокруг корзины чарльстон, а Ирвинг суетился рядом, соблазняя:
– Смотри, Жози, что принес папочка! Мама поставила перед собой цель уморить тебя голодом – только потому, что она работает на телевидении и считает хорошим тоном, если девушка выглядит как чахоточная. Но этот номер не пройдет!
Я была возмущена до глубины души. Жози все понимает, каждое слово! Этот монолог настроит ее против меня. Я попыталась втолковать им обоим, что обжорство вредно для ее здоровья. Не зря же врач упирал на опасность, которую представляет избыток холестерина.
Жози смерила меня ледяным взглядом и перенесла все свое внимание на Ирвинга. Корзина источала необыкновенный аромат, и Жози прямо подвывала от восторга. Наконец Ирвинг развернул цыпленка и аккуратно разделал его, чтобы ей не попалась косточка. Разумеется, он позаботился и о теоретическом обосновании своих действий:
– Завтра она снова сядет на диету. Но ведь сегодня пятница.
– Ну и что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25