Вспомнил фразу, которую бросил тогда рассказчик: «Эх, рассказать бы им про Кольку Детлова, сразу б заиграли иначе…». И я подумал: действительно, сколько в нашем прошлом, в нашем далеком и близком вчера, историй, событий, легенд, которые, вытащи мы их на свет, отряхни от пыли, придай прошлый аромат и блеск, могли бы и должны были стать огромной воспитательной силой, факелом, зажигающим молодые сердца. Но, увы, как редко в наши бурные, динамичные дни мы оглядываемся назад.
Когда-то, в ином издании, я уже писал с тревогой и болью: «…история нашего футбола, нашего спорта вообще оставит потомкам мало живых показаний». Это особенно относится к предвоенному периоду – самому трудному и самому романтичному. Объяснить, почему этот период часто встает перед нами безмолвными «белыми пятнами», конечно, не трудно: специальная, спортивная, печать была еще тогда маломощной, общеполитические газеты и журналы «не трогали» физкультуру, спортсмены не вели дневников, не посылали друг другу писем, не помышляли о мемуарах – одни из скромности, другие попросту из-за того, что не успели в горячке революции, гражданской войны, ударных строек овладеть достаточными знаниями, «тайнами» литературной речи, а помочь им часто было некому.
Да, объяснить, почему мало литературы, мало сведений о тех безвозвратно ушедших, но бесконечно дорогих для нашего народа годах, нетрудно. Куда сложнее ответить на вопрос, почему так медленно, так инертно, так скудно заполняются «белые пятна». А время не ждет. Время неумолимо вырывает из наших рядов живых свидетелей прожитого. Недавно на одной из встреч ветеранов футбола, состоявшейся в стенах редакции журнала «Спортивная жизнь России», один из них с горечью говорил:
– Мы теперь встречаемся на похоронах товарищей и вспоминаем былое, идя за очередным гробом…
А как бы хотелось, чтобы вспоминали они о былом на страницах газет и журналов, писали по заказам издательств, передавали журналистам и писателям сокровенные клады своей памяти.
Прошлое… Былое… В них заключены неисчерпаемые моральные и материальные силы. Древние римляне не зря обожествляли Януса. У Януса было два лица не потому, что он был двуликий, как часто говорят. Нет, он был мудрым: одно его лицо было обращено к прошлому, другое – к будущему. И это позволяло ему всегда оставаться сильным.
А сколько бы силы прибавило нашей молодежи знание пути, пройденного отцами и дедами! Увы, сейчас нередко встретишь людей, которым в поединке двух прославленных футбольных команд, в захватывающем состязании баскетболистов или боксеров видятся только желанные два очка, только победа «своих» – и баста. Как бы хотелось, чтобы перед ними, как азбука спорта, встали рассказы о тех днях, когда наши первые посланцы отправлялись за кордон как полпреды в красных футболках. Когда они, несмотря на вой и неистовство буржуазии, вздымали алые знамена над чужими, враждебными стадионами и завоевывали сердца миллионов верой в Родину, любовью к ней. О тех днях, когда лучшие люди России боролись за то, чтобы открыть к спорту путь рабочему люду.
Прошлое должно нас привлекать и потому, что оно дало отечественному спорту Целую плеяду поистине блистательных мастеров, людей удивительно талантливых, которых только обстоятельства, только ограниченность наших международных связей не сделали мировыми знаменитостями. Несколько лет назад один из читателей – москвич Алексей
Иванович Приходько – принес мне стокгольмскую газету «Политикен» за 1923 год, в которой рассказывалось о нашей сборной, впервые посетившей Швецию. В заметке, любезно переведенной Алексеем Ивановичем, говорилось: «Мы увидели в их команде (т. е. в сборной РСФСР. – Л. Г.) немало ярких талантов, но, признаемся, настоящим откровением, настоящим чудом явилась игра вратаря Соколова. Любая профессиональная команда Европы, любой клуб на материке и даже в Англии посчитал бы за честь иметь в своем составе такого игрока». Увы, в ту пору мы не могли принимать участие в официальных состязаниях европейского и мирового масштаба. Иначе задолго до Льва Яшина мир узнал бы – не сомневаюсь! – и отдал должное и другому вратарскому гению – Николаю Соколову. Но мы-то сами как долго не вспоминали в послевоенные годы этого замечательного мастера, вдохновенного труженика, пламенного патриота. А ведь его жизнь – честная, красивая, яркая – прекрасный пример для молодых, для всех. Десятки фамилий, десятки спортивных подвигов преданы по нашей неряшливости забвению. Они ждут своих рассказчиков.
Мы должны постараться воскресить в памяти и сердцах нынешнего поколения каждую из них. Мы должны оживить содеянное ими, оживить историю, принести вчерашнее в сегодняшний день.
Задача это, конечно, трудная. Картины, написанные художниками, висят в музеях – можно пойти и посмотреть Врубеля и Левитана, Рембрандта и Федотова, Репина и Сурикова, Веласкеса и Шишкина… Посмотреть и решить, кто тебе больше по душе. Можно зайти в библиотеку и взять томик Пушкина или Евтушенко, почитать «довоенного» Симонова, взять билет в кинотеатр повторного фильма и провести полтора часа наедине с забытой лентой. Можно, наконец, даже услышать запись Шаляпина и Собинова, Москвина и Качалова… А матчи, которые прошумели до нас, игроки, которых мы не застали, остаются часто всего лишь легендой – не больше.
Да, мы часто утверждаем, что даже самые прекрасные, самые удивительные состязания умирают – их не воскресишь. Недавно мне довелось присутствовать на торжествах, посвященных юбилею фильма «Вратарь». Лента пролежала в архиве тридцать лет, но мальчишки конца шестидесятых годов увидели Кандидова таким, каким видели его мы – мальчишки довоенной поры. И так же, как тогда, шел матч против «Черных буйволов». Но никогда уже не увидать ни моему сыну, ни его сверстникам, как забивал шесть голов «Спартак» в расколдованные ворота басков, как неотразимый удар Всеволода Боброва лишил московских динамовцев звания чемпиона. Мы знаем и можем в любую минуту подтвердить свои знания в том, что Сергей Есенин был великолепным поэтом, великим лириком. Но мы можем только верить на слово, что его современник Федор Селин был подлинным поэтом футбольного поля.
И все же творческий труд, истинный талант и вдохновение спортсменов не исчезают; они могут быть на время незримыми, как вода, уходящая под землю. Но где-то, когда-то они вырываются наружу, орошая почву, на которой растут, действуют, изумляют наш взор уже новые таланты, новое поколение советского спорта. Я смотрю в Лужниках матч нашей сборной против национальной команды Венгрии. Кругом восхищаются: «Вот это да!», «Такого еще не бывало!» – а я вспоминаю штурм, на который пошли московские динамовцы против «Арсенала» в незабываемом сорок пятом, и ничью, вырванную у югославов в пятьдесят втором при счете 5:1 в их пользу. Я сижу в гуще молодежи и вдруг слышу восторженный возглас:
– Во ударил, как Федотов!
Оглядываюсь. Передо мной парнишка, родившийся тогда, когда Григорий Иванович уже перестал выступать.
Смотрю на Яшина и вспоминаю Соколова, Жмелькова, Акимова, Хомича… Смотрю на Стрельцова и вспоминаю Пономарева, Пайчадзе, Симоняна… Часто слышу я эти имена на стадионах, на товарищеских встречах. И тогда кажется, что они еще в строю и их мастерство, их страсть, их вдохновение помогают нам в битвах мировых и европейских чемпионатов, в олимпийских сражениях, в споре за кубки…
Свой рассказ я начал с легенды о Николае Детлове – с легенды о великой любви к футболу, о верности ему. Летопись этой увлекательнейшей и популярнейшей из игр хранит немало примеров такой верности. Часто она проявлялась не у отдельных людей, а у целых семей. У нас, в России, есть футбольные семьи, футбольные фамилии, без которых невозможно представить историю и понять ее. О некоторых мы знаем достаточно полно, например о Старостиных, оказавшихся, к счастью, не только выдающимися мастерами футбола, но и его бытоописателями. О других, увы, не знаем почти ничего или знаем очень мало.
На протяжении ряда лет автор этих строк работает над тем, чтобы ликвидировать этот пробел. Книга «Ожившие легенды» – это книга о знаменитых футбольных фамилиях, о людях с горячими сердцами, о неумирающих спортивных подвигах и бессмертной спортивной славе. Это книга о дорогих мне легендах, о близких мне героях советского спорта, и я с понятным волнением отдаю ее на суд читателей.

Легенда вторая, в которой пойдет речь о шести братьях, каждый из которых оставил свой след в истории русского футбола

Одну из своих недавних статей, посвященных семидесятилетию любимой игры, Василий Павлович Бутусов озаглавил романтично: «Мы были Колумбами русского футбола». Эти слова он относил к своему поколению, к тем многочисленным – известным и безвестным – героям отечественного спорта, которые приняли и полюбили футбол тогда, когда был он еще не признанным кумиром в царстве игр, а эдакой спортивной Золушкой, ютившейся в прямом и переносном смысле слова на задворках царской России.
Говоря обо всех, Василий Павлович вместе с тем, конечно, относил к числу наших футбольных Колумбов и знаменитую спортивную свою фамилию. Но здесь он явно поскромничал. В истории отечественного футбола этой одной из самых удивительных и поистине легендарных семей отведено было судьбой особое место. С ней связан целый исторический период, охватывающий несколько десятков лет и знаменующий собой этапные события.
– Достаточно изучить биографию Бутусовых, чтобы считать себя истинным знатоком истории нашего футбола, – сказал один из ораторов на торжественном ужине, посвященном пятидесятилетию одного из династии Бутусовых – несравненного Михаила Павловича. В этой шутке значительная доля правды. И мы еще не раз убедимся в справедливости такого утверждения. Мы еще не раз убедимся, что знаем об этой семье слишком мало и не воздали ей должного до конца. Заранее оговорюсь, что данным очерком автор не ставит перед собой задачу исправить положение. Нет, мне хочется лишь более или менее четко систематизировать все, что нужно сказать об этих людях в первую очередь. Я тешу себя мыслью, что когда-нибудь появится у нас большая интересная книга о Бутусовых – книга, которая будет учить молодежь и читаться «взахлеб».
А пока я предлагаю вашему вниманию лишь краткое жизнеописание людей, одно имя которых еще так недавно приводило в трепет всех, кто любит футбол, кому дорога его судьба.

Детство

Как-то в одной из статей, принадлежащих перу замечательного футболиста и публициста Андрея Петровича Старостина, я прочел горестные слова о том, что вот, дескать, никогда не узнать нам имени первого русского футболиста – где теперь, мол, найдешь его след.
След этот нужно было искать в Петербурге – городе, подарившем Родине много спортивных чудес, в том числе и главное наше «чудо» – современный футбол. Официальной датой его рождения принято считать 13 сентября 1898 года, когда во дворе 1-го Кадетского корпуса состоялся первый в истории города и России матч между командами «Спорт» и «Кружок спорта». Но эта дата не отличается абсолютной точностью. Еще за несколько лет до этого на зеленых лужайках близ города и даже на одном из городских ипподромов зазвенел туго накачанный мяч, возвещая о начале эры футбола – игры, пришедшей к нам издалека, но сразу же полюбившейся русскому человеку.
Когда Россия родила свой футбол, Кириллу Бутусову было уже восемнадцать лет, Константину – четырнадцать, Василию – шесть, Александру – два, только что появился на свет Павел. Эти ребята были рядом с футболом и с ним росли. Им не приходилось изучать его историю по книгам – она шла рядом, увлекала за собой, заставляя забыть обо всем на свете. Она смотрела им в глаза, видела их, и они видели ее – такой, как она есть, без выдумываний и прикрас, без ярких и темных красок.
Не случайно поэтому, что именно Василий Павлович Бутусов, когда я прочел ему начало статьи Андрея Старостина, улыбнулся и сказал:
– Первые русские футболисты? Ну, знаете, это не вопрос. Я их знал лично. Видел не раз на футбольном поле.
Да, родоначальниками футбола в Петербурге были жившие в то время в столице России иностранцы, заполнившие административные корпуса ее заводов и фабрик: англичане, шотландцы, чуть позже – немецкие колонисты.
Это правда. Но несомненная правда состоит и в том, что почти одновременно с иностранцами, глядя на них, широко, повсеместно заиграли в футбол и русские парни – гимназисты, мастеровые… Конечно, у них не было еще своих площадок, не было формы, не было нужной организации, и они гоняли мяч где попало и как попало, ничуть не считаясь с тем, что организовавшие свои клубы иностранцы называют их «чужаками» и «дикими».
Но даже в этих исключительно трудных условиях стала проявляться спортивная талантливость русского человека. Однажды англичане, входившие в клуб «Невка» (организованный при Невской ниточной мануфактуре), увидели игру двух «диких» команд и… обомлели. Их поразили мастерство, выносливость, азарт двух удивительно похожих друг на друга парней.
– Кто такие? – спросил на ломаном русском языке капитан англичан у стоявших вдоль площадки зрителей.
– Рабочие… Евангуловы фамилия им.
– Евангуловы… Иес… Хорошо.
А через несколько дней произошло «чудо»: чопорные, надменные англичане, кажется, пуще смертного греха боявшиеся нарушить свое единство, сами и весьма торжественно пригласили в линию нападения понравившихся им братьев. «Секрет» такого решения разгадывался просто: шел тысяча девятьсот первый год, в Петербурге решено было организовать первый в истории этого города чемпионат по футболу, и хозяева «Невки» сочли неблагоразумным отказываться от игроков, которые на голову выше их всех.
И вот уже журнал «Спорт», выходивший тогда в столице, пишет: «Много оживления вносит в игру команды „Невки“ Мишкэ, как его называют англичане, – Михаил Евангулов. Фамилия, действительно странно звучащая среди исключительно английских фамилий других игроков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30