– Мне на плевать, что ты обо мне думаешь, дорогуша. Делай, что тебе говорят, слышишь?
– Не мог прислать кого похуже?
– Видишь ли, Клинт Иствуд занят.
– Тот малый, что бросил меня здесь, тоже был не ахти. А тебя так вообще подобрали со свалки.
– А ты кого ожидала, дева? Гориллу в шикарном костюмчике? – вздохнул он. Эта женщина обладала способностью причинять боль, словно растянутая мышца, дающая о себе знать всякий раз, когда ею двигали. Он посмотрел на часы. – Одиннадцать. Принимайся за дело.
Хайд был вынужден признать, что она слишком долго оставалась одна. На ее долю выпало столько всего, что она оцепенела от страха. Убили ее парня, пытались убить ее. Пожалуй, еще страшнее, что ей самой пришлось убить одного из них. Обри следует дать ей возможность выбраться... и ему тоже. Но он готов был лезть на стенку от ее постоянного нытья и упрямого нежелания помочь!
– Хочешь уехать? О'кей, отправляйся... и что дальше? – дулась она.
Он скривился.
– Если бы ты не была такой безмозглой, то могла бы подсказать, что мне делать! – воскликнул он, всплеснув руками. – Кругом темный лес, дура ты эдакая! Мы заблудились. Давай хоть попробуем выбраться отсюда живыми, понимаешь? Думай, женщина... думай, – и тут, видя, что горе и страх парализовали ее, он яростно завопил: – Думай, черт бы тебя побрал! Для другого у нас не остается времени... для долбаного словоблудия просто нет времени! Нам нельзя никуда податься, пока не узнаем, из-за чего они убили Фраскати! – Он встал рядом, словно собираясь ее ударить. – Чем он занимался? Почему его убили? Он наверняка тебе что-то говорил. Ну хотя бы что-нибудь. Он был в бегах, до смерти напуган, одинок, не переставая, звонил тебе! Какими, черт возьми, уликами он располагал и где их искать?
Словно опасаясь, что он действительно ее ударит, Хайд стремительно отошел. Она исступленно трясла головой.
– Откуда, черт побери, мне знать, что он знал и были ли у него улики. У меня их нет, мистер Хайд!
– Тогда у кого? Он у тебя не был, верно? Тогда у кого он был, с кем встречался, куда ездил?
– Не знаю я, черт возьми!
– Тогда подумай! – заорал он, в бессильной ярости размахивая кулаками.
Телефонный звонок послужил ушатом холодной воды. В груди похолодело. Кэтрин Обри отшатнулась от телефона и испуганно замерла.
Хайд медлил снять трубку. Телефон замолчал. Он услышал собственное громкое неровное дыхание. Телефон зазвонил снова.
– Да?..
– Хайд? – В голосе Мэллори звучала тревога.
– Да. В чем дело?
– Я только что узнал... может, это пустяк, но...
– Что?
– Телефонная компания захотела проверить список звонков за последние два дня. Секретарь не удосужилась спросить меня. Час назад они сказали, что хотят сверить счет за звонки, прежде чем его послать. Зачитали ей список телефонов, в том числе...
– Этот номер.
– Да. Я бы не обратил бы внимания, если бы не то обстоятельство, что счет должен поступить не раньше чем через три недели. Я...
– Говоришь, час назад?
– Да. Думаешь, это...
– Харрел? Да. – Он глядел на разложенные на столике флаконы, ножницы и косметику, потом поднял глаза на Кэтрин Обри. – О'кей, давай отбой. – И положил трубку. – Собирай шмотки, включая все, что на столике, и готовься смываться. Я пойду погляжу, как там... и не спорь!
Хайд осторожно приоткрыл дверь, и в комнату, заставив его зажмуриться, ворвался яркий дневной свет. Высунувшись наружу, он посмотрел в обе стороны вдоль рядов дверей и окон. Паренек с огромной бейсбольной перчаткой, пузатый мужчина в шортах и пестрой рубахе, шум машин с автострады № 1 и легкий шорох прибоя. Напугав его, заработал автомобильный мотор. Вспотел лоб, задрожали руки. Закрыв за собой дверь, он надел темные очки и, заложив руки в карманы, не спеша, словно прогуливаясь, двинулся к главному корпусу мотеля.
Дыхание успокоилось. Сознание постепенно освободилось от наполнявшего комнату вязкого, предвещавшего грозу напряжения, причиной которого было их совместное присутствие в комнате. Прислонившись к теплой деревянной стене, он остановился под голубым бросающим тень навесом в конце жилого корпуса, засунув за пояс под мятой хлопчатобумажной курткой становившийся теперь нужным пистолет. Белокурый парень доставал вещи из багажника такси; звали обедать мальчишку, тот капризничал; двое мужчин в серых костюмах, увлеченно беседуя, не спеша, брели в сторону от мотеля. Он ждал: «ниссан» стоял в конце корпуса.
Наконец...
Вот. Мужчина в джинсах и водолазке, моющий «линкольн», элегантно обращаясь со шлангом, несколько раз намыливал и смывал грязь с одного и того же бока лимузина. Так, чтобы все время быть лицом к вестибюлю отеля.
Ждет остальных. Губка, шланг, губка, радужная струя воды: капот «линкольна», потом багажник, потом стекла на дальней от отеля стороне машины.
Хайд по галерее в испанском стиле медленно направился назад, пересекая каждую ярко освещенную арку с нарочитой небрежностью, еле удерживаясь, чтобы не побежать. Дергалась правая щека. Снова прошиб пот. Один раз он остановился, словно вспоминая что-то, даже щелкнул пальцами, словно вспомнив, и посмотрев туда...
... Шлангом больше не пользовались, по ветровому стеклу и зеленому капоту «линкольна» стекала мыльная пена. В следующий момент он увидел водолазку со словами «Благодарные усопшие '89» двигающуюся мимо ярких витрин мини-маркета почти напротив него.
Он долго не мог заставить себя с нарочитой медлительностью продолжить путь к двери Кэт. Повернул ручку. Войдя в комнату, прижался спиной к двери. Рубашку хоть выжимай. Лицо женщины – мертвенно-бледная маска. Отныне он будет подчиняться охватившим его жестоким побуждениям, отбросив прочь выработанные воспитанием привычки.
На кровати – небольшой раскрытый чемодан, поверх немногих предметов одежды, которые приобрел ей Мэллори, флаконы, щетки, кисточки и поблескивающие на свету ножницы.
– Закрывай! Есть здесь другое окно или дверь во внутренний дворик?
Он отдернул край ближайшей к нему шторы – пыльная материя коснулась влажной трясущейся щеки – и тут же увидел водолазку со словами «Благодарные усопшие», двигавшуюся к теннисной веранде. Молодой еще парень старательно держал руку позади, заложив большой палец за пояс, где, как понимал Хайд, должен был находиться пистолет.
– Уходи! – Но женщины и чемодана уже не было – она перешла в небольшую гостиную. Хайд, спотыкаясь, поспешил за ней, ободрав ногу о низенький столик. Кэтрин Обри возилась с двойными застекленными дверьми, выходившими на пыльный газон и в сторону автостоянки, – он разглядел синий «ниссан», – но двери не поддавались.
– Нет ключа!
Ключа не было. Никаких знаков или надписей на стекле, свидетельствующих, что двери дополнительно укреплены. Хайд замешкался, прислушиваясь и оглядывая комнату, удивляясь, зачем они два часа торчали в той жаркой и тесной комнатенке, а не здесь, где по крайней мере были удобные кресла...
Он услышал, как кто-то пробует ручку двери.
Взял параллельную телефонную трубку и ударил ею по двери. Внутреннее стекло разбилось. Женщина громко, точно протестуя, выдохнула. Он слышал, как стучат в дверь, более решительно гремят ручкой. Двинул телефоном по наружной стеклянной панели, но лишь поцарапал ее, ужаснувшись собственной немощи.
Голос за дверью звал Кэтрин Обри по имени. Она, удивленно разинув рот, выглянула в спальню. Мэллори заказал ей двухкомнатный номер, потому что она племянница Обри. Проклятый всемогущий Обри!.. Трубка разбила стекло, потом продавила тонкую жесть замка. Надпись гласила: «ЭТА ДВЕРЬ НАДЕЖНО ЗАЩИЩЕНА». Он рывком открыл раздвижную дверь, поцарапав тыльную сторону кисти о торчащие осколки стекла.
– Давай!
Она схватила чемодан. В дверь спальни уже громко ломились. Увлекая ее к «ниссану», он одновременно испытывал радостное возбуждение и страшную слабость. Огромной тяжестью навалилось солнце. Женщина хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Позади затрещало дерево. Мужской голос приказывал им остановиться. Хайд, бросив чемодан на колени Кэт, захлопнул дверцу.
Хайд задержался, глядя на парня в водолазке. Тот, щурясь от солнца, напряженно смотрел в их сторону, все еще держа руку на ягодице. Обогнув «ниссан», Хайд скользнул на место водителя.
– Что будет?..
– Заткнись!
Со второй попытки мотор завелся. Парень в водолазке побежал. Хайд подал «ниссан» назад. Шины протестующе завизжали. Пыль, ручной тормоз на себя, шины завизжали еще громче, пыль облаком, сквозь нее двигался силуэт парня в водолазке. «Ниссан» резко подался вперед, вынырнув из пыли. Появившийся из пыли парень брел словно слепой. Машина, подскакивая и виляя, выехала на шоссе. Только тут Хайд овладел управлением.
– Куда мы едем? – причитала женщина.
– Думаешь, черт побери, я знаю! – заорал он в ответ. Потом перестал обращать на нее внимание.

* * *

– Нет, боюсь, что не могу вам что-нибудь обещать, Лескомб. Но вы большего и не ожидали, не так ли?
Обри прикрыл глаза – полезная, по его мнению, маленькая хитрость, особенно когда нужно замаскировать собственную вполне настоящую усталость.
Он сидел таким образом, что на него не падал яркий свет обычной, но довольно мощной лампочки, освещавшей Лескомба. Тот сидел в помятом под мышками костюме, клубный галстук съехал набок. Тяжелый небритый подбородок, лысеющая голова. Загнанный в угол и продолжающий хитрить, он лишь недавно осознал, что случившееся с ним это всерьез и надолго. Резкий слепящий свет – прием старомодный, но он по крайней мере соответствовал тому, что ожидали впервые попавшиеся новички вроде Лескомба, несомненно, насмотревшиеся соответствующих фильмов и начитавшиеся соответствующих книжек.
Лескомб часто моргал, из-за очков больше похожий на сову, чем на маленькой фотографии в лежащем перед Обри на пустом стопе личном деле.
– Я действительно не понимаю, – начал Лескомб, потом добавил: – Трудно принять это всерьез, даже если знаком с чем-то вроде «Ловца шпионов». – Обычный блеф и неубедительные оправдания, легко разгадываемые. Обри не предполагал никаких запасных хитростей. Шпионская деятельность давалась Лескомбу слишком легко и слишком хорошо оплачивалась, чтобы обрести или воспитать в себе стойкость. Обри пробежал пальцем по списку добычи Лескомба – «ягуар» и большой гараж, записанная на другое лицо вилла в Альгарве, доля в другой – во Флориде, счета в других банках. Ни одной молодой женщины на стороне, только жена, которая, кажется, была рада дополнительному доходу не меньше самого Лескомба. Дети переведены в частные школы, которые получше.
– У вас передо мной преимущество, Лескомб. Боюсь, что я ее не читал, хотя и слыхал, что это одна из самых скучных книг. – Учтиво улыбаясь, Обри взглянул на собеседника, закрывая папку с делом, будто уже ознакомившись с ее содержанием. – Не думаю, чтобы вы предполагали, что все кончится таким образом, м-м?
– Насколько я понимаю, мне положен адвокат? – Вновь усвоенная вера в деньги, ранее обретенная уверенность в том, что можно выторговать условия на случай неприятностей. Лескомб был еще достаточно молод, когда приобрел вкус к деньгам, стал находить в них удовольствие. И он был умен, его высоко ценили и был занят, как подтверждал Годвин, в разработке злополучного проекта ДПЛА фирмы «Рид электроникс», загубленного министерствами обороны Англии и США.
Обри выразительно пожал плечами.
– Эх, если бы мне платили но фунту всякий раз, как я слышу такие неуместные заявления. – И снова улыбнулся.
– Это, черт побери, возмутительно! – выпалил Лескомб. Но в голосе слышался страх. – Вы должны предъявить обвинения.
– Разумеется, разумеется. Но все же это вам не «Ловец шпионов», не так ли? – заметил Обри, указывая на папку с делом. – Однако, принимая во внимание ваш арест и имеющиеся у нас улики, удивляюсь, зачем вам нужно сломя голову спешить с приговором и тюремным заключением. Вряд ли это будет похоже на времяпрепровождение в Альгарве, м-м?
Арестованного часто будили, не давали отдохнуть; шумели, кормили в разное время дня и ночи, нарушая привычный ритм. Нездоровая кожа выдавала следы одиночества и молчания, господствующего в доме всепроникающего, наводящего на мрачные размышления запаха плесени и гниения.
Лескомб провел рукой по редким волосам и поправил очки.
– Никто не говорил мне об обвинении, об уликах, – запротестовал он, будто Обри его в чем-то обманул. – Я все отрицаю. Как вы убедитесь, все это дело – сплошная нелепость!
– Конечно. Для того я и приехал, Лескомб. Позднее вас навестит офицер спецслужбы, чтобы в присутствии вашего адвоката официально предъявить вам обвинение. Затем вы до суда будете находиться в предварительном заключении. – С видом умудренного жизнью старца Обри медленно покачал головой. – Боюсь, что дела у вас неважные – таково мое первое впечатление, после самого беглого знакомства. Фотоснимки, магнитофонные записи, документы вашего банка, сопоставление их с налоговыми декларациями, ваши заявления о размере сбережений... да-а, тут есть в чем разбираться. – Обри сочувственно поглядел на Лескомба и закончил: – ...Не похоже, чтобы вас ожидало светлое будущее, как вы думаете?
– А... вы здесь, чтобы предложить мне сделку, не так ли? – усмехнулся Лескомб, пряча заинтересованность, робкую вспышку надежды.
– Я бы так не считал, Лескомб. Сами-то вы можете найти хоть какие-нибудь смягчающие обстоятельства? – вздохнул Обри, тихо продолжая как бы про себя: – Боюсь, что к этому времени Прябин порвал все ваши связи. Окажись вы на свободе, с этой стороны нам ничего не светило бы.
Несколько минут царило молчание. Оно выводило Обри из себя не меньше, как он надеялся, чем Лескомба. Жены его след простыл, дом заперт, молочнику оставлена записка, что она в отъезде. Выходит, ее сумели предупредить? Знает ли Лескомб, где она?
Когда он ехал сюда, в Хэмпшир, ему в машину позвонил Шелли и сообщил, что Мэллори потерял следы Кэтрин и Хайда. Харрел добрался-таки до их мотеля, но они исчезли. Ему оставалось полагаться на интуицию до смерти уставшего Хайда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63