Не меняя угол зрения, я заметил, что священник встал и собрался уходить.
– А как выглядит то, что я передаю дереву свою энергию? – обратился я к нему.
Он подробно объяснил, как это воспринимается, и я понял, что это похоже на явление, свидетелем которого я стал, когда наблюдал за Сарой, изливавшей свою энергию на филодендрон в Висьенте. Хотя у Сары это получалось, она, по всей видимости, понятия не имела, что необходимоиспытывать любовь для того, чтобы произошло излияние энергии. Должно быть, она приходила в это состояние настолько естественно, что даже не замечала этого.
Священник направился в сторону двора и исчез из моего поля зрения. Я же оставался в уединении, пока не стемнело.
Когда я вошел в дом, мне вежливо кивнули двое священников. В гостиной горело несколько масляных ламп, мирно гудящий огонь разгонял вечернюю прохладу. Пахло овощным супом. На столе стояли керамическая посудина, тарелка с четырьмя ломтями хлеба и лежало несколько ложек.
Один из священников повернулся и ушел, даже не взглянув на меня, а другой, не поднимая глаз, кивнул в сторону большого чугунного котла, снятого с огня. Котел был накрыт крышкой, из-под которой торчала какая-то ручка. Не успел я бросить взгляд на котел, как священник спросил:
– Нужно ли вам еще что-нибудь?
– Думаю, что нет, – ответил я. – Благодарю вас.
Он кивнул и тоже вышел из дома, оставив меня одного. Я поднял крышку котла и обнаружил там картофельный суп. От него очень вкусно пахло чем-то пряным. Я налил в тарелку несколько полных черпаков и сел за стол, потом вытащил из кармана ту часть Манускрипта, которую передал мне Санчес, и положил рядом с тарелкой, намереваясь почитать. Однако суп оказался таким вкусным, что я полностью сосредоточился на еде. Закончив трапезу, я сложил посуду в широкий таз и как зачарованный долго смотрел на огонь, пока он не стал гаснуть. Тогда я увернул лампы и пошел спать.
На следующее утро я проснулся на рассвете, чувствуя, что снова полон сил. За окном по двору стелилась утренняя дымка. Я разгреб угли, подложил несколько поленьев и стал раздувать огонь, пока он не принялся. Я собрался было поискать в кухне съестного, но услышал, что подъехал грузовичок Санчеса.
Я вышел на улицу, и в это время падре как раз вышел из-за церкви, держа в одной руке рюкзак, а в другой – несколько свертков.
– Есть новости, – сообщил он и сделал мне знак следовать за ним обратно в дом.
Появилось несколько священнослужителей, которые принесли горячие кукурузные лепешки, овсяную кашу и сушеные фрукты. Санчес поздоровался со всеми и сел со мной за стол. Священники незаметно ушли.
– Я был на встрече с представителями Южного совета церквей, – сообщил он. – Мы собрались, чтобы поговорить о Манускрипте. Предметом обсуждения были агрессивные действия властей. Это была первая подобная открытая встреча целой группы священников в защиту этого свидетельства, и едва мы начали дискуссию, как появился представитель властей и потребовал, чтобы ему разрешили присутствовать.
Он замолчал, положил себе на тарелку еды и съел несколько ложек, тщательно пережевывая.
– Этот представитель, – продолжал падре, – заверил нас, что единственная цель властей – оградить Манускрипт от посягательств извне. Он поставил нас в известность, что на все списки, имеющиеся у граждан Перу, должно быть разрешение. Он сказал, что понимает нашу озабоченность, однако предложил подчиниться этому законоположению и сдать наши списки, пообешав, что власти немедленно выдадут нам дубликаты.
– И вы сдали их? – спросил я.
– Конечно нет.
Несколько минут мы молча ели. Я старался тщательно пережевывать, чтобы по– настоящему насладиться вкусом.
– Мы спросили о применении силы в Кула, – продолжал Санчес, – и представитель сказал, что это была необходимая мера, направленная против человека по имени Дженсен, что в его группе были иностранные агенты и что они были вооружены. По его словам, они собирались найти и похитить еще не обнаруженную часть Манускрипта, чтобы вывезти ее из Перу, поэтому властям ничего не оставалось, как только арестовать их. Ни о вас, ни о ваших друзьях упомянуто не было.
– И вы поверили этому представителю властей?
– Нет. После того как он ушел, мы продолжили нашу встречу. Согласились на том, что будем вести политику мирного сопротивления. Будем по-прежнему делать списки и осторожно распространять их.
– А позволят ли вам это предстоятели вашей церкви? – спросил я.
– Мы не знаем, – сказал Санчес. – Иерархи Церкви относились к Манускрипту неодобрительно, но до сего времени не пытались серьезно разобраться, кто им занима: ется. Больше всего нас беспокоит один кардинал, резиденция которого находится дальше на север.
Кардинал Себастьян – наиболее ярый противник Манускрипта, и в его руках сосредоточено очень много власти. Если ему удастся убедить отцов Церкви обратиться с решительными воззваниями, то нам придется принять очень непростое решение.
– Но почему он так настроен против Манускрипта?
– Он боится.
– Чего?
– Я уже давно не беседовал с ним, к тому же мы с ним стараемся не говорить о Манускрипте. Но я думаю, что, по его мнению, роль человека заключается в приобщении ко Вселенной без обладания духовным знанием, через одну только веру. Он считает, что Манускрипт разрушит установившееся положение вешей в мире, подорвет основы основ.
– Каким же образом это может произойти?
Улыбнувшись, падре Санчес слегка наклонил голову набок: (– Истина делает человека свободным.
Я смотрел на него, доедая свой хлеб и фрукты и пытаясь понять, что имеет в виду падре. Он съел еще несколько крохотных кусочков и отставил свой стул от стола.
Ш
– У вас, похоже, стало гораздо больше сил, – проговорил он. – Вы здесь с кем-нибудь говорили?
– Да, – ответил я. – У одного из священников я научился приобщаться к энергии. Я… не помню, как его зовут. Он был занят созерцанием, когда мы с вами разговаривали во дворе вчера утром, помните? Потом я заговорил с ним, и он показал, как воспринимать энергию и как изливать ее обратно.
– Его зовут Лжон, – заметил Санчес и сделал мне знак продолжать.
– Это было восхитительно, – признался я. – Вернулось прежнее чувство любви, и удалось раскрыться. Я пробыл там весь день, стараясь привести себя в это состояние. Такого же, как на вершине, не получилось, но я был близок к этому.
Лицо Санчеса стало серьезным:
– Роль любви долгое время понималась неверно. Любовь не есть нечто обязательное, без чего нам не стать добропорядочными или сделать мир лучше, исходя из некой абстрактной нравственной ответственности, или же потому, что мы должны отказаться от своего жизнелюбия. Приобщение к энергии ощущается^сначала как взволнованность^ потом как повышенное радостнее настроение – эйфория, а затем как чувство любви. Если будет обнаружен достаточно большой йсточник«энергии, чтобы поддерживать состояние любви, это, конечно, станет подспорьем для всего мира, но прежде всего поможет нам. Это будет наивысшим доказательством нашего жизнелюбия.
Я согласился с ним и заметил, что он отодвинул стул еще немного и пристально смотрит на меня, сместив фокус зрения.
– Ну и как же выглядит мое поле? – спросил я.
– Оно стало значительно больше, – проговорил он. – Думаю, что вы чувствуете себя очень хорошо.
– Так оно и есть.
– Замечательно. Этим мы здесь и занимаемся.
– Расскажите об этом, – попросил я.
49– Мы готовим священников, которые отправляются потом дальше в горы, чтобы работать среди индейцев. Они проповедуют в одиночку, а это требует немало сил. Все, кто здесь находится, прошли всестороннюю проверку, и их объединяет одно: у каждого был опыт, который они называют сокровенным.
– Я изучал подобные явления в течение многих лет, – продолжал падре, – еше до того, как был найден Манускрипт, и считаю, что если человек уже встречался с сокровенным, то ему гораздо легче вернуться в это состояние и повысить уровень своей собственной энергии. Другие тоже могут приобщиться, но это займет больше времени. Если эти ощущения глубоко врезались в память, – думаю, вы знаете это по себе, – их легче воспроизвести. После приобшения человек понемногу снова выходит на высший' уровень.
– А как выглядит его энергетическое поле, когда это происходит?
– Оно увеличивается в размерах и слегка изменяет цвет.
– Какие же это цвета?
– Как правило, из матово-белого поле становится зеленым и голубым. Но наиболее важно то, что оно растет. К примеру, во время вашей встречи с сокровенным на вершине ваша энергия выплеснулась на всю Вселенную. По сути дела, вы приобщились ко всему космосу, и ваше поле, в свою очередь, выросло до таких размеров, что смогло объять все сущее. Вы можете вспомнить, что при этом чувствовали?
– У меня было такое ощущение, что вся Вселенная составляет мое тело, а я сам – лишь голова или, вернее, глаза.
– Ну да, – подхватил падре Санчес, – ив этот момент ваше энергетическое поле и поле Вселенной составляли одно целое. Вселенная была вашим телом.
– Меня тогда посетило совершенно необычное воспоминание, – признался я. – Казалось, я вспоминаю, как возникло это необъятное тело, эта моя Вселенная. Вот я там: вижу, как из простого водорода образуются первые звезды, потом вижу, как из этих звезд развиваются более сложные формы материи. Но я не вижу самой материи. Она представляется мне только в виде простых колебаний энергии, которая развивается по восходящей, переходя во все более сложные состояния. Затем… зарождается жизнь, которая эволюционирует до появления человека…
Я вдруг остановился, и священник уловил перемену в моем настроении.
– Что случилось? – спросил он.
– Здесь, на человеке, заканчивается мое воспоминание об эволюции. У меня было такое чувство, что у эволюции существует продолжение, но полностью я не смог объять этого воспоминания.
– У вашего воспоминания действительно есть продолжение, – подтвердил Санчес. – Люди продолжают эволюцию Вселенной к еще более сложным формам жизни, постоянно повышая уровень колебаний.
– Но каким образом?
Санчес улыбнулся, но ушел от ответа:
– Лавайте поговорим о этом позже. Я обязательно должен кое-что проверить. Встретимся через час с небольшим.
Я кивнул. Он взял себе яблоко и вышел. Я тоже собрался было на улицу, но вспомнил про список Пятого откровения, оставленный в спальне, и пошел за ним. Я еше раньше подумывал о лесе, где впервые встретился с Санче-сом. Даже несмотря на усталость и чувство страха, я обратил внимание на его необыкновенную красоту. Поэтому я отправился к месту нашей первой встречи со священником и расположился там.
Прислонившись спиной к стволу, я собрался с мыслями и несколько^ минут осматривал все вокруг. Утро было солнечное, дул свежий ветерок, и я наблюдал, как под его порывами раскачиваются ветви у меня над головой. В воздухе чувствовалась свежесть, и я сделал несколько глубоких вдо-хов. Когда ветер на время стих, я вынул Манускрипт и принялся искать страницу, где я остановился. Однако не успел я найти ее, как услышал, что где-то тарахтит грузовик.
Я прижался к земле рядом с деревом и попытался определить, откуда доносятся звуки. Они шли со стороны миссии. Когда машина приблизилась, я увидел, что это старый грузовичок Санчеса и он сам сидит за рулем.
– Я подумал, что вы можете быть здесь, – проговорил он, подъехав ко мне. – Садитесь. Нам нужно уезжать.
– Что случилось? – спросил я, усаживаясь на сиденье рядом с водителем.
Санчес повел машину к главной дороге.
– Один из моих священников рассказал, о чем говорят в деревне. В городке какие-то правительственные чиновники, и они расспрашивают обо мне и о миссии.
– И что, по-вашему, им нужно? Он успокаивающе взглянул на меня:
– Не знаю. Скажем так, сейчас я не настолько уверен, как раньше, что они оставят нас в покое. Я счел, что в качестве меры предосторожности нам следует отправиться дальше в горы. Один из моих священников живет неподалеку от Мачу Пикчу. Его зовут падре Карл. У него дома мы будем в безопасности, пока нам не удастся лучше разобраться в ситуации. – Он улыбнулся. – Я все равно хотел, чтобы вы увидели Мачу Пикчу.
У меня вдруг мелькнуло подозрение, что у падре Санчеса уже есть договоренность и теперь он везет меня прямо в лапы военных. Я решил в дальнейшем действовать осмотрительнее и быть начеку, пока не буду знать всего наверняка.
– Вы прочитали перевод? – спросил он.
– В основном да.
– Вы спрашивали об эволюции человека. Прочитали об этом?
– Нет.
Он оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на меня. Я сделал вид, что не замечаю его взгляда.
– Что-нибудь не так? – спросил священник.
– Нет, все в порядке. Сколько времени добираться до Мачу Пикчу?
– Часа четыре.
Мне хотелось самому помолчать и дать возможность разговориться Санчесу. Я надеялся, что он выдаст себя, но желание узнать об эволюции взяло верх.
– Так каким же образом люди продолжают эволюцию? – спросил я.
Он бросил на меня быстрый взгляд:
– А как вы считаете?
– Не знаю. Но там, на вершине, я думал, что это имеет какое-то отношение к тем полным скрытого смысла совпадениям, о которых говорится в Первом откровении.
– Верно, – подтвердил священник. – Вы наверняка согласны, что это не противоречит и другим откровениям?
Я ощутил замешательство. Было почти ясно, что понять это до конца я не могу. И я промолчал.
– Подумайте о последовательности, в которой расположены откровения, – продолжал Санчес. – Первое откровение мы постигаем, когда начинаем серьезно подходить к случайным стечениям обстоятельств. Эти совпадения заставляют нас ощутить, что за всем, что бы мы ни делали, скрыто нечто большее, нечто духовное.
Со Вторым откровением это ощущение приобретает некие черты реальности. Мы начинаем понимать, что в борьбе за выживание в физическом мире в целях безопасности мы отвоевали место во Вселенной, и сегодня наша открытость являет собой определенное прозрение и осознание того, что происходит на самом деле.
С Третьим откровением приходит новое мировоззрение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37