Фигура пристроилась в стареньком, у кого-
то списанном и принесенном сюда кресле. И, видно, даже переночевала в нем,
укрывшись тем же прорабским полушубком. Это был начальник СМУ, последова
вший вечером за доктором Петровичем объяснить свое дело.
Ц Ничего себе работенка у вас, Ц протер он глаза, чтобы как следует разо
браться в часах. Ц А я думал, одни строители дома не бывают… Я вас чего жду
… К директору техникума все же поедем мы с вами? А то, я смотрю, вы с меня за э
то ЧП спросили и как-то успокоились. Так не пойдет. Зачем этому вашему пар
ню на моем балансе виснуть? Не пожалейте часа, моя машина. А то я, по-вашему,
самый рыжий…
Доктор Рыжиков вспомнил, что фамилия самого рыжего была Крайний. И что в п
ервом разговоре его тон был совсем не таким. И эти ночные просящие нотки с
овсем не подходили к его юридической невиновности…

40

Ц «Следующий, кричит заведующий!» Ц сказал Валера Малышев. Ц Болконск
ий Андрей. Мужчина?
Ц Да! Ц крикнули Анька с Танькой.
Ц Молод? Ц спросил Валера.
Ц Да! Ц воскликнули младшие сестры под снисходительным взглядом расс
еянной старшей.
Ц Холост?
Анька крикнула «да!», Танька Ц «нет!», после чего они заспорили и чуть не п
одрались.
Ц Эрих Мария Ремарк! Ц подлил масла в огонь ведущий. Ц Мужчина?
«Нет!» Ц крикнула Танька. Анька крикнула: «Да!»
Ц Молод?
«Да» и «нет». И снова чуть не драка.
Ц Мария разве может быть мужчина?! Ц чуть не плакала уличенная в неправ
оте Танька.
Ц Че это они? Ц озадачился Женька с порога.
Ц Не бойся, Ц подтолкнул его доктор Петрович.
Ц А я и не боюсь! Ц по-цыплячьи выпятил грудь Женька. Ц Кого тут бояться,
подумаешь…
Ц Примите в вашу шайку нас, мы с ним ребята первый класс, Ц попросил докт
ор Рыжиков.
Женька тревожно оглянулся на Рекса, который тревожно озирал Женьку с вер
анды из-под доски с обувью.
Ц А что вы умеете делать? Ц надменно подняли брови на хилое Женькино па
льто Анька с Танькой.
Ц Ежей давить, петухов потрошить, посуду бить, котят топить, Ц честно пр
изнался доктор Рыжиков.
Ц Тогда идите в сад и войте на луну, Ц жестоко приказала Танька.
Ц В саду холодно, Ц остановил доктор Рыжиков за шиворот попятившегося
Женьку. Ц И наши слезы будут превращаться в льдинки.
В углу комнаты стояла еще сырая елка, пахнущая скорым Новым годом. Повсюд
у валялись игрушки. Очень хотелось здесь остаться.
Ц А крокодильи слезы не замерзают, Ц сказала жестокая Анька.
Ц А как звали унтера Пришибеева? Ц спросила глумливая Танька. Ц И как п
о-русски будет субпродукты?
Ц Подумаешь! Агафон Никифорыч, Ц неожиданно пробурчал Женька.
Все повскакали с мест и обступили его.
Ц Че я, елка, что ли? Ц насупился он.
Ц А субпродукты Ц требуха! Ц торжествовал доктор Рыжиков. Ц Знай наш
их, Женька!
Их приняли. С Женьки сняли его старенькое пальто, которое он отдавал с бол
ьшим сомнением, внимательно проследив, куда его дели. Всем хотелось поск
орее узнать, откуда он знает, как зовут унтера.
Ц Подумаешь, я в драмкружке его играл… Ц открыл он еще одну свою тайную
слабость. Ц А вы че, елку украшаете?
Ц Украшаем! Ц сморщила нос Танька. Ц Хочешь, и тебя украсим?
Ц Я тебе так украшу… Ц начал Женька потихоньку осваиваться.
Черепа ему понравились. Он их ничуть не испугался, а даже ласково поглади
л, сказав: «Ух ты, черепушечки…» Пощелкал черным ногтем в костяные лбы, поц
окал языком.
Ц Это бывшие люди? Ц спросил он доктора Петровича.
Ц Один бывший, Ц показал доктор Рыжиков настоящую кость. Ц Остальные,
может быть, будущие…
Ц Какие будущие? Ц насторожился Женька.
Ц Которым эти запчасти поставят, Ц объяснил доктор Рыжиков.
Ц Ой, и мне можно? Ц восхитился Женька.
Ц Если череп самопалом разнесет Ц можешь рассчитывать, Ц пообещал до
ктор Рыжиков.
Женька пощупал свою голову, чтобы убедиться в ее прочности.
Ц Не разнесет… А он кто был?
Реальный череп не давал ему покоя.
Ц Не знаю, Ц вздохнул доктор Рыжиков чисто по-рыжиковски. Ц В анатомич
ку попадают сложным путем. Может, из каких-нибудь раскопок… Может, неизве
стный, неопознанный…
Ц Может, мой папка… Ц чисто по-рыжиковски вздохнул Женька Рязанцев, по
глаживая отполированную многими ладонями лобную кость. Ц Тоже где-то п
отерялся. Сам из дому тю-тю, а паспорт бросил… Тюкнули где-нибудь, а докуме
нтов-то нет… Правда же?
Ц Нет, Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Это не твой отец. Твой отец живой-здор
овый. Может быть, это твой прапрадедушка какой-нибудь… Но, может быть, и мо
й…
Ц Вот бы красный фонарь в него всунуть и постучаться в окно! Ц переключ
ился Женька с философского лада на практический.
Ц Неплохо… Ц одобрил доктор Рыжиков, не посчитав нужным добавить, скол
ько лет назад, еще до войны, этот метод опробывался под обывательскими ок
нами. Кем Ц не стоит уточнять. Все мы немножко лошади.
За чаем, когда елка уже блестела и сверкала как царица. Женька вдруг надса
дно закашлялся. «Куришь?» Ц спросили его. Он помотал головой, вытер слезы
. Анька с Танькой быстро вскочили и побежали к его пальто. Женька не успел
даже дернуться, как они весьма ловко (опыт борьбы с курением мальчишек в к
лассе) вытряхнули из карманов горсть табака, две мятые «памирины» и два о
бугленных чинарика Ц НЗ.
Ц Вот это ну! Ц удивился Валера Малышев. Ц «Памир» теперь даже солдаты
не курят.
Женька насупился и пробурчал что-то вроде того, что если не воровать, то г
де наберешь на «Приму». Ему назначили штраф Ц заучить на выбор один стиш
ок Бернса, если он так любит самодеятельность. Прочитано было следующее:


Нет, у него не лживый взгляд,

Его глаза не лгут,
Они правдиво говорят,
Что их владелец Ц плут.

И:

Король лакея своего
Назначил генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.

Женька долго хихикал, потом с удовольствием повторил их по пять раз кажд
ое. Но тут ему испортили весь компот, начав запоздало стричь ногти и мыть у
ши, не допуская без этого унижения к зефиру в шоколаде, принесенному Вале
рой Малышевым от товарищей-кибернетиков, ездивших в командировку в Моск
ву, где тогда его еще было навалом. Конечно, не для Женьки Рязанцева и даже
не для Аньки с Танькой, хотя и их симпатии немаловажны, Валера нагружал то
варищей. Но за улыбку, озарившую высокомерное лицо Валерии, он был готов п
ожертвовать добычей и скормить ее даже Рексу.
Это было, конечно, полное оскорбление личности. Но зефир в шоколаде велел
терпеть. «Сойдет в темноте…» Ц сказал Женька, ощутив во рту таяние перво
го зефирного кусочка.
Ц Ну, поняли, что такое алгоритм? Ц спросил Валера Малышев.
Ц Поняли! Ц закричали Анька с Танькой. А папа Ц мужчина?
И ответили сами себе: «Да!»
Ц Молод?
Анька крикнула «да!», Танька Ц «нет!», после чего они поспорили и чуть не п
одрались, но потом помирились и хором спросили:
Ц Холост?
Ц Да! Ц Анька.
Ц Нет! Ц Танька.
Ц Ты что, дурочка, что ли? Ц дернула ее Анька. Ц Если нет, то где тогда мам
а?
Танька расплакалась.
…Отяжелевший и обмякший, отогревшийся Женька тоже спросил из раскладуш
ки:
Ц А где ваша мамка? Че она плачет?
Ц Далеко, Ц спокойно сказал доктор Рыжиков. Ц Уехала.
Ц А, Ц зевнул Женька. Ц В отпуск… А это что за город?
Макет загородного жилого и культурно-оздоровительного комплекса золо
тился под настольной лампой.
Ц Это такой наш город будет, Ц сообщил доктор Петрович. Давно пора было
отнести макет жене архитектора Бальчуриса. Сроки конкурса истекали. Есл
и бы она позвонила, он давно бы сходил. Но, может быть, она про это и забыла…

Пока он сел и начал мастерить наушники для всех больных. Для каждой койки
Ц для Туркутюкова и Чикина, для старичка аптекаря, которого вчера все-та
ки положили, для Жанны Исаковой и для девочки Ц дочки самых богатых роди
телей города, у которой приживалась рука. Общее радио на всех только бы вы
звало ссоры, как часто бывает в больницах, санаториях и поездах. Перед ним
на столе лежала кучка наушников, подаренная знакомым военным из списанн
ого радиоЗИПа.
Ц Че это вы делаете? Ц не поленился привстать уже растекшийся Женька.
Ц А зачем вы меня сюда взяли?
Этого вопроса доктор Рыжиков давно боялся, и от него по груди прокатилас
ь волна теплых помоев. То, что он должен был сделать с Женькой, начинается
в жизни раз. Уже никогда нельзя будет сказать, что Женька невинен. Что его
никогда не толкали на путь измены и предательства за корку хлеба и глото
к похлебки. Нет предела человеческой подлости.
«Нет, мы не немножко лошади, Ц мысленно сказал доктор Рыжиков. Ц Мы очен
ь крупные шакалы». Но вслух сказал совсем другое:
Ц Чтобы на каникулах заняться алгеброй, историей и географией…
Ц А литературой? Ц спросил Женька.
Ц Если ты Агафона Никифоровича знаешь, то с литературой у тебя все в поря
дке, Ц успокоил доктор Петрович.
Ц А алгоритм Ц это что, алгебра?
Если бы можно было сделать эту мерзопакостную операцию, не затронув Жень
кину душу… Но если Женька догадается, ради чего это вчерашнее детское ка
фе, и эта елка, и билет на завтра в цирк, ради чего микроскоп с таинственным
мерцанием зазубрин на лезвии бритвы… Тогда конец. Только в одном случае
еще не все потеряно Ц если Женька взбунтуется и перебьет это все на кусо
чки. И кафе, и цирк, и пригородную зону, и микроскоп. Если в нем проснется воз
мущенная подкупом за предательство семейной тайны душа. Тогда он уже чел
овек. Даже раньше, чем положено.
Доктор Рыжиков подозревал, что душа в человеке просыпается что-то годам
к тридцати. И то не в каждом. Это дело весьма трудоемкое Ц приобретение ду
ши.
Вернее, сначала она есть у маленьких детей Ц они получают ее даром. Потом
, ближе к жестокосердной юности, душа куда-то испаряется, и ее надо накапл
ивать снова. И она возвращается только в награду за труды и мысли. Не за вс
якие труды и не за всякие мысли, если так можно выразиться. Как видно, где-т
о во вселенной есть район сосредоточения душ. Они прибывают туда полковы
ми и батальонными колоннами, отдыхают, приводят себя в порядок, заправля
ются, чистятся-нежатся до поры, потом возвращаются по новому назначению.

А есть так и не вызванные обратно души, напрасно ждущие востребования от
своего телесного прибежища. Ну и конечно же место души Ц в лобных долях, и
ногда ее еще зовут сознанием.
И получается, что бродят по земле бессознательные Ц они же и бездушные
Ц тела с безупречным пищеварением и сердечно-сосудистой лет на тысячу.
Бывает, даже с неплохим характером.
А над ним Ц бесприютные сироты-души.
Только это еще надо обсудить с Сулейманом.
Вслух он сказал:
Ц Не бойся, это высшая математика. Это не для тебя, а для роботов, чтоб их у
чить…
Ц А роботов тоже учат?.. Да я и не боюсь… Ц Женькины слова становились все
бессвязнее. Ц А вы что, мастрячите? У нас сосед тоже мастрячил-мастрячил
… потом его мамка с соседкой посадили. Наврали, будто он с ножом бросался…
А он даже ругаться не может… Только она на него кричит…
Доктору Рыжикову кровь стукнула в виски. Снова как огнеметом Ц теперь у
же за Чикина. Он что-то прошевелил губами, на что Женька ответил:
Ц Говорят, чтоб не умничал… А я знаю, она его утюгом тюкнула и боится… Мам
ку за это обещали в разделочную, у нее соседка там начальница, а места все
нет… Она соседку счас ругает… А почему мы все лошади?
Ц Потому что с конскими хвостами, Ц сказал доктор Рыжиков, не зная, что е
ще сказать.
Ц Хи-хи! Ц зашевелился Женька, чтобы проверить себя. Ц Какой хвост, где
вы видели? Нет у меня хвоста, и у вас нет… Может, у ваших дочек?
Когда его ехидное хихиканье затихло, доктор Рыжиков понял, что никаких д
оказательств больше не требуется. Женьку как отрезало от всего Ц он уже
засопел во сне, почесывая конский хвост.
Ибо поясничные и крестцовые корешки проходят у нас в позвоночном канале
отвесно и ниже уровня спинного мозга вокруг его концевой нити образуют с
копление корешков, называемое «конским хвостом».

41

Ц Ну и что?
Сухо, неприязненно, устало.
Как «ну и что»?!
Ведь это же признание! Самое искреннее, самое праведное! То, что у мальчишк
и вырвалось без всякой хитрости! Чьими устами…
Ц Ну и что?
Холодные зрачки судьи оттолкнули эту очевидную истину. И доктора Рыжико
ва вместе с ней. Он-то думал, что прольются слезы умиления Истиной, что пер
ед ней все встанут, а ему благодарно пожмут натруженную руку.
Не тут-то было.
Ц Ну и что? Мало ли что он там наплетет. Вы ему конфетку дали или в кино сво
дили Ц он вам одно сказал. Я дам конфетку Ц мне другое скажет. Соседке Ц
третье. Это дети. И вообще вы при чем? Дознание, что ли, ведете? А по какому пр
аву? Вы что, несовершеннолетнего Рязанцева допрашивали в присутствии ег
о родителей? И адвоката? Уголовно-процессуальный кодекс знаком вам? Ну, а
что же вы тут голову морочите?
Непримиримо-напряженные точки зрачков убивали всякую надежду убедить.
Словно все на свете приговоры уже вынесены, а может, даже приведены в испо
лнение до всяких судов. Доктор Рыжиков считал, что он доставил ценнейшие
сведения, но его тут же обрывали на полуслове:
Ц Какая-то судомойка, какая-то разделочная! Бред какой-то! Несете неизве
стно что, а еще бог знает кем себя считаете, образованным человеком, врачо
м…
Можно ли спорить с болью? Можно ли убедить боль? Что судить боль нельзя, он
знал твердо. Она неподсудна. Но что делать, когда боль сама судит? Этого ем
у не дано было знать. А что тут была боль, он понял через минуту разговора. Б
оль сидела внутри у судьи, мешая пошевелить головой. И этот трудно движущ
ийся взгляд, и этот заледенелый, будто взятый за горло голос. Может, щитови
дка, окольцевавшая шею внизу чуть заметной припухлостью. Может, остеохон
дроз, стреляющий в суставы или в ухо. У такой боли все вокруг будут виноват
ы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54