Санитарка на передовой, полтысячи вынесено на себе под огнем, по транш
еям и воронкам. Три ранения, в том числе позвоночника. Несколько операций,
в том числе уже после войны у доктора Рыжикова. Медсестра в медсанбате. Му
ж-лейтенант, один из погибших за Берлин. Окостеневшее вдовство, исступле
нная работа в больнице между своей болью и чужой кровью. Запавшие глаза в
глубоких черных ямах, пересушенная пергаментная кожа. Ни одного намека н
а улыбку за много лет.
Если б могли Ц не назвали бы Сильвой. Усовестились бы. Но в те восприимчив
ые времена в именах царила оперетта, и папа Сидор не устоял. Вот откуда взя
лась Сильва Сидоровна.
Дежурным врачом была рыжая кошка Лариска, которую боялись буквально все
. Она была начинена огненным перцем. Она могла все, даже совратить Туркутю
кова. Однажды она деду Ивану Лукичу (Ивану Грозному) брякнула, чтобы он тща
тельней проверял трусики своих внучек, а не выслеживал, с кем стоят на лес
тничной площадке подчиненные ему врачихи. Иван Грозный смог только раз о
ткрыть и закрыть рот. Рыжую Лариску спасала лишь невероятная ловкость ру
к. Не в чем-нибудь таком, а в сшивании почти невидимых, упруго-скользких су
хожилий и нервов, деле ужасно нудном и выводящем из себя самых долготерп
еливых. Она этим пользовалась.
Ц А вы-то тут чего офонарели? Ц услышали сзади себя доктор Рыжиков и Сил
ьва Сидоровна.
Это и был стиль рыжей Лариски.
Ц Гадаем, куда вы сбежали, Ц ответил доктор Рыжиков пока еще миролюбиво
.
Ц Домой, Ц без замешательства ответила она. И даже пояснила: Ц Мой мужи
к утром в командировку намылился. На сборы. Осталась последняя ночь его в
ыжать. Чтобы он там не шелудил.
Муж у Лариски был мирный и добродушный борец-великан, не помышлявший ни о
чем таком не только с посторонними дамами, но и с женой.
Ц У вас, пока вы бегали, больной исчез, Ц сказал доктор Рыжиков буднично.

Ц Хотя бы они все поисчезали, Ц ответила Лариска не моргнув. Ц Красавц
ы ваши. Куда же он исчезнет! Его в дворянское гнездо забрали. Ядовитовна са
ма явилась, развилялась хвостом. Он, что ли, большой шишкой оказался, Герой
Советского Союза. Она не перенесла. Своих завмагов ей мало.
Доктор Рыжиков шлепнул себя по лбу: соображать надо.
Где как, а здесь не удержались. Отгородили сусек для местных выдающихся б
ольных. Чтоб не томились в обществе простых нечесаных. Кадки с пальмами, м
ягкие ковры, телевизор, особые улыбки персонала.
Ц Ну он им там ковры пооблюет…
Это все та же Лариска, так как Сильва Сидоровна молчала, лишь отворотом го
ловы выражая полное неодобрение ее распущенности.
Да, там такого соседа не одобрят. Ни завбазой «Росторгодежды», слегший с п
анарицием на указательном пальце левой руки. Ни директор «Обувьторга», у
которого малость скакнула кислотность после ревизии на складах и прила
вках. Ни главный товаровед горкниготорга, схвативший легкую форму нервн
ой экземы, наоборот, перед ревизией в подписных отделах. Ни главный худож
ник Дома моделей, получающий цикл общеукрепляющего массажа. Ни уважаемы
й товарищ из горжилотдела, ни почтенная дама из горконцерта…
В общем, здесь за час-два было легко договориться о паре югославских туфе
ль, польском пальто, ящике марокканских апельсинов, финском спальном гар
нитуре, подписке на Жорж Санд, билетах на Пьеху, гэдээровских обоях и проч
ем смысле жизни. И главное Ц никаких раков желудка, водянок, туберкулезо
в и прочих менингитов. Только шаги по мягкой дорожке, приглушенный говор
старых знакомых, понимание с полуулыбки. Шоколадка сестре, торт персонал
у на прощанье. Уютно, пристойно, спокойно. В народе называется заповедник
ом.
И вдруг такой скандал. С непроизвольным мочеиспусканием (или чего похуже
), пеной изо рта, прокушенным языком, общими судорогами. Персонал, обмякший
на культурном обращении, в ужасе разбегается прочь. Соседи брезгливо за
тыкают носы Ц им такого не обещали.
Ц Ада спустит вам его на блюдечке с каемочкой. На фиг им там нужен эпилеп
тик! Хотите, угощу паштетом?
Этот переход тоже был в стиле рыжей Лариски.
Съесть порцию паштета, вытереть рот и откланяться? Это было бы не в стиле д
октора Рыжикова, не привыкшего бросать боевых товарищей, вычистив их про
визию. Быть же в ночи одиноким собеседником женщины, огненной сверху и на
перченной изнутри, просто рискованно.
Ц Столько соблазнов, Лариса, Ц пожаловался он. Ц И все запретные.
Ц С каких пор баба и паштет стали запретными? Ц удивилась Лариска. Ц Вы
ангел, а не знаете, что самый большой грех Ц это отказываться, когда женщи
на сама дает.
Доктор Рыжиков даже заозирался Ц не слышит ли Сильва Сидоровна? Но она у
биралась в туркутюковской одиночке. Хотя одно другому не мешало.
Ц Знаю, Ц сказал доктор Рыжиков. Ц Знаю и презираю себя. Я предлагаю вот
что. Оставьте мне паштет как военный трофей. И дуйте к мужу на попутной «с
анитарке». Еще захватите…
Ц Захвачу… Ц покривилась рыжая кошка. Было бы что захватывать. Ну ладно
, не хотите, как хотите.
Она высыпала из сумки все, что могло быть трофеем победителя-десантника.
От наклонившихся рыжих волос пахнуло шампунем. Женщинам-врачам стоит ог
ромной борьбы отбить от себя острый запах больницы.
Ц Вот вам селедочный паштет, вот растворимый кофе. Знаете, у меня какие п
аштеты? Никакого запаха, хоть целуйся. Да ладно, не полезу целоваться. Бог
с вами, оставайтесь ангелом.
Она забросила опустевшую сумку за спину и равнодушной походкой пошла в к
оридор. В коридоре она еще немного постояла Ц сначала на одной ноге, пото
м на другой. Несколько раз крутнулась на месте Ц руки в карманах плаща. По
казала язык в сторону доктора Рыжикова и резко вышла.
А доктор Рыжиков остался в ординаторской, чтоб удивляться, до чего она вс
е-таки ловко находит и распутывает обрывки намертво вросших в рубцы нер
вных лесок.
А суровая Сильва шуровала тряпкой в туркутюковской келье, всем своим вид
ом показывая осуждение такого распутства, хотя и показывать уже было нек
ому.
Потом доктор Рыжиков пошел наверх, в заповедник, проведать виновника. Но
виновник уже крепко спал, и говорить с ним было не о чем. Тогда доктор Рыжи
ков спустился и внимательно осмотрел свой хирургический коридор, котор
ый не шел ни в какое сравнение с уютом и комфортом заповедника.
Коридор спал больным сном. Чуть спокойнее Ц те, кого уже резали. Чуть трев
ожней Ц те, кого собирались. Доктор Рыжиков прошел по палатам, поправил н
есколько одеял и подушек, повернул несколько голов, чтобы остановить хра
п, открыл несколько форточек, чтобы сделать воздух выносимей.
В это время приоткрылась дверь мужского туалета и бессонный курильщик н
а костыле шепотом предупредил в глубину: «Доктор Петрович шмон делает».
Оттуда ответил приглушенный кашель.
Когда-то из названия «доктор Юрий Петрович» выскочило одно слово. Так ст
ало короче и удобней.
В ординаторской доктор Петрович взял забытую второпях похитителями ту
ркутюковскую историю болезни. Там не было не слова, что он Герой Советско
го Союза. Но Ада Викторовна великий организатор и заведующая заповедник
ом, имела лисий нюх на знаменитости. Она могла при нужде и сделать из кого-
нибудь героя. Великий организатор и любимица (только любимица) Ивана Лук
ича. Ее власть тут была безгранична.
Ц Доктор, вы мне обещали совет…
Дверь ординаторской скрипнула. Осторожным бочком влез больной Чикин. Не
большой, аккуратненький, с красно-багровым напряженным лицом. Повязка н
а раненой голове. Сел напротив, преданно поглядел.
Ц В нашем учреждении, Ц чисто по-рыжиковски вздохнул доктор Рыжиков,
Ц советы пишутся латынью и называются рецептами.
Ц Ну рецепт, Ц покорно согласился больной Чикин. Ц Подавать на нее в су
д или не подавать?

4

По этому вопросу в его родной палате нейротравмированных царило дружно
е раздвоение. Он и здесь был самый больной Ц вопрос справедливости. Как б
удто больше некуда за ней было податься.
С точки зрения нас, простых жителей, существование, по крайней мере, перем
ежается. Могут отключить водоснабжение, но зато выбросят в магазин банан
ы. С точки же зрения доктора Рыжикова, оно состоит из одних трагедий. Потом
у что в основном они проходят где-то от нас стороной, как косой дождь, а его
прохватывают до нитки.
Ц Где, вы думаете, самая запущенная техника безопасности и самый высоки
й травматизм? Ц спрашивал он, бывало, своих молодых малоискушенных колл
ег. Ц На дорогах или в цехах со станками и кранами? Вот и нет, братцы кролик
и. В семейной жизни. В тихой, мирной семейной тине…
И точно, в тот момент в его рискованной палате собрался выдающийся семей
ный совет. В нем пока не участвовали только двое новоприбывших, поскольк
у находились полностью во власти своих ощущений и в затуманенном полусо
знании. Один из них был до этого несчастья исправным работником, автокра
новщиком, примерным заботливым семьянином. И надо же было его жене пригл
януться ее начальнику. Начальник был человек скорее неприятный, с выпуче
нными и красными, как у рака, глазами. Но из-за своего руководящего положе
ния в этой конторе местного значения считал себя неотразимым парнем. И н
астойчиво приглашал чужую жену-подчиненную на прогулку в своем «Москви
че». Чтобы отвязаться (исключительно Ц без всяких других мыслей), она даж
е рискнула, но в пути ее стало тошнить от бензиновой вони, смешавшейся с во
нью его синтетических носков. Ему, видите ли, доставляло удовольствие ве
сти машину в одних носках, сняв туфли. К сожалению, порой, иногда, кое-где лю
ди, упоенные своим положением, забывают следить за собой, весьма сильно о
бманываясь в том, какое они производят впечатление. Свой-то запах им родн
ой. Словом, начальник был не на шутку удивлен, когда подчиненная отказала
сь повторить эту поездку. А удивление у таких людей легко перерастает в п
ритеснение. Он стал заставлять ее по пять раз переделывать разные проток
олы и справки: мол, исказила его ценнейшие для человечества канцелярские
мудрости. Бедная женщина была доведена до слез и до жалобы мужу. «Говорил
, чтоб не мазалась, дура!» Ц вспылил муж. Но вынужден был думать о дуэли. Дуэ
ль была назначена за городом, на лесной дороге. Имелось в виду с приятелем
, шофером самосвала, перегородить «Москвичу» путь и как следует попугать
хама арматурным прутом и велосипедной цепью. Не доходя до увечий, конечн
о. Но, к несчастью, самосвал, стоявший в засаде в кустах, в решающий момент н
е завелся. Помертвевший муж и моргнуть не успел, как «Москвич» с женой и на
чальником мелькнул мимо засады и был таков. Лишь через два часа, в темноте
, одичавший от ярости, один, с арматуриной и цепью в руках, он дождался маши
ну. Что там произошло у них в поездке или не произошло Ц не будем злоязычи
ть. Никто не знает, кроме них. Но муж и не стал выяснять. Начав с лобового сте
кла и ярких фар, он перешел на выскочившего из кабины начальника, а когда т
от уже лежал на асфальте Ц на саму кабину. Жена успела убежать, а железу д
осталось. Железо не выдержало стычки с крохотным, величиной с копейку, ес
ли не со спичечную головку, очагом ярости в голове человека. Какой-нибудь
грамм вещества, на пальцах разотрешь Ц и без следа. А сколько понаделал г
рохоту! Сколько оставил металлолома!
Покончив с этой созидательной работой, муж сам попал под районный автобу
с, слишком быстро и внезапно выскочив под его фары. И теперь как из тумана
возвращался в этот мир с трещиной в черепе, ушибами мозга, переломом ключ
ицы, разными вывихами, ссадинами, синяками. И первое, что услышал над собой
как сквозь вату, Ц знакомо бубнящее, много раз повторяемое: «жена», «жен
ы», «жену», «женой»…
Ц Подавать или не подавать? Ц спрашивал кто-то еще невидимый с робкой н
адеждой.
Ц Подавать! Ц отвечал кто-то с обиженным хрипом. Ц А то как нас Ц так ср
азу, а как их Ц так…
Ц Да вы что, мужики, оборзели? Ц вмешивался кто-то рассудительный. Ц Су
диться с женами, детьми, родителями Ц тьфу, слизь какая…
Ц Главное Ц квартиру держи! Ц стоял на своем хриплый. Ц Они за квартир
у ноги поперебивают… Бьют в кость!
Сквозь пелену боли и мути новичок начинал разбираться в картине. В нее вх
одили люди, чем-то похожие друг на друга, хотя в сущности разные. Похожими
их делали бинты и серые сиротские халаты. Самым выдающимся был один Ц с о
чень гордым и высокомерным видом. Прямая шея, подбородок, надменно задра
нный вверх, поворот всем туловищем при разговоре… Вот что делает с челов
еком корсет шейного гипса, тем более с человеком обиженным. А обид тут был
о поверх горла. Это был тренер футбольной команды, который отрабатывал н
а тренировке удары головой и свихнул шею. Команда приезжала в гости и дав
но уехала, оставив тренера в больнице. И давно нашла нового тренера. Еще ра
ньше в другом месте тренер развелся с женой и оставил квартиру. Поэтому о
н был особенно непримирим в том, что касалось жены или жен. А гипсовая креп
ость возводила эту непримиримость в сущую гордыню.
Другой, который за жену заступался, лежал на кровати с перевязанной лево
й рукой. В отличие от тренера, он добродушно улыбался и всем своим видом вы
ражал душевный мир. Это был крупный белокурый парень, а может, и мужчина ле
т сорока, красивый своим сильным спокойствием, подтянутый и внимательны
й. В отличие от тренера, он терпеливо давал каждому договорить, не перебив
ал и не отмахивался. Трудно было поверить, что три месяца назад его привез
ли сюда в раздробленном состоянии после прыжка с поезда на полном ходу. О
н работал лейтенантом милиции и догонял двух человек по всесоюзному пои
ску. Еще более удивительно, что после этого прыжка, судя по всему, уже полу
чив травму, он тут же на откосе вцепился в преступника и вел с ним борьбу. Е
го пырнули ножом в живот и в руку, он продолжал крутить противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54