Гаэль снова наполнила бокалы. Айша провела рукой по волосам, потерла виски. Гаэль наклонилась к ней:
— И что ты сделала? Закричала? Потеряла сознание?
— Нет, ни то, ни другое. Странно, но я вдруг стала очень спокойной, когда поняла, что она мертва. Прежде всего я пошла в кабинет Жан-Юга, чтобы поискать номер мобильника Кордье и позвонить ему. Он, очевидно, собирался бриться— я слышала жужжание бритвы— и сказал: «Черт, этого не может быть!», а потом: «Я сейчас приеду». Я расслышала, как он пробормотал: «Господи, бедная Бланш!» Потом мне пришлось сообщить обо всем Колетт, которая начала плакать и убиваться, и я ей велела заткнуться. Сказала, сейчас неподходящее время реветь. Потом наступил самый трудный момент— надо было подняться наверх и рассказать обо всем им... Я ужасно сдрейфила. Еле поднялась наверх и постучалась в дверь спальни. Мне открыл Андрие. Он был в спортивном костюме— каждое утро он полчаса бегает по парку— и недовольно спросил: «Что произошло?»— «С Элилу случилось несчастье, месье».
— Ужас какой! — пробормотала Гаэль, опустошая бокал.
— Не то слово! Он по моему виду и голосу почувствовал, что стряслось что-то серьезное, и побледнел прямо на глазах. «Какое несчастье?» — «Это очень серьезно, месье. Она упала с лестницы, и я думаю, что она...» Больше я не смогла произнести ни слова. Он оттолкнул меня с такой силой, что я чуть не упала, и сломя голову помчался вниз. Я услышала, как он закричал: «Элилу!» — и у меня просто сердце оборвалось. Бланш вскочила одним прыжком и выбежала, вся растрепанная, в ночной рубашке. Она спросила меня: «Что случилось?» —ноя просто онемела. Он продолжал кричать: «Элилу!» И она тоже побежала к лестнице и позвала его: «Жан-Юг?» Потом она тоже закричала. Я не знала, что делать. Дети начали выходить из комнат. Я пыталась их удержать, но Шарль чуть не сбил меня с ног. Началось что-то невообразимое. Все кричали, а Жан-Юг взял девочку на руки, словно убаюкивая... Глупо, но я в этот момент вспомнила Кларка Гейбла в «Унесенных ветром» — как он шел с мертвой Бонни на руках...Тут я тоже заревела...
— Представляю себе... Думаю, я бы просто упала в обморок, — пробормотала Гаэль с расширенными глазами.
— Бланш упала в обморок, — сказала Айша. — Она прижала руку к груди и— бум! — рухнула на пол. В этот момент позвонили, и я побежала открывать. Слава богу, приехал Кордье. Он заставил всех отойти назад и велел Андрие уложить малышку на диван. Потом наклонился над ней и покачал головой. Папаша Андрие шатался, как пьяный. Он опирался на плечо Шарля, который не произнес ни слова. А этот придурок Луи-Мари спросил: «Папа, Элилу умерла?» Мне захотелось ему врезать как следует. Кордье держался очень хорошо. Он повернулся к ним и сказал: «Мужайтесь, дети, вашей сестренки с вами больше нет. Она упала и сломала шею». Потом он сделал Бланш успокаивающий укол, оставил Андрие упаковку таблеток и попросил Колетт сварить кофе. Она плакала все время, пока его готовила, несчастная старуха!
— А ты? О тебе он не позаботился?
— Меня он притиснул к себе, как всегда, старый козел!
— Может, просто утешить хотел? — предположил Шиб.
— Нуда, как же!
— Он что, сексуальный маньяк? — спросила Гаэль.
— Все мужики при виде моей фигуры ведут себя как сексуальные маньяки, — отмахнулась Айша.
— Никто не засомневался, что это было случайное падение? — спросил Шиб.
— Ну, я ведь нашла ее у подножия лестницы со свернутой шеей, и одна из ее домашних туфелек валялась на ступеньке. Ясно было, что она поскользнулась и упала.
— Хм... С таким же успехом ей могли проломить затылок где-то в другом месте, а потом сбросить с лестницы.
— Верно, — подтвердила Гаэль. — Но почему ты заговорил об убийстве, если до этого речь шла лишь о жестоком обращении? По-моему, у тебя слишком богатое воображение.
— Не знаю. Я чувствую, что от всей этой истории дурно пахнет.
— Ну и ну! Ты еще и провидец?
— Нет, но... У Элилу была привычка рано вставать?
— Обычно я будила всех в семь утра, в школу, — ответила Айша, — и помогала одеться Энис и Аннабель. Но Элилу просыпалась раньше, чтобы тайком спуститься на кухню. Она большая лакомка.
— Была, — поправила Гаэль.
— Она часто так делала? — спросил Шиб.
— Иногда. Однажды я даже застала ее перед включенным телевизором.
— И никто не слышал, как она встает? У нее была отдельная комната?
— Да, у каждого из них своя комната. Но, так или иначе, если бы она поднялась, чтобы устроить какую-нибудь шалость, то сделала бы это очень тихо.
— Ну что, теперь у вас на душе полегчало, месье Шиб? — спросила Гаэль, улыбаясь.
— Да, спасибо, мадемуазель доктор. Но я все же не до конца убежден...
— Ну, что скажете?
Грег, с которого потоками лилась вода, вскарабкался по веревочной лестнице, размахивая своим гарпуном, на котором болтался маленький кальмар.
— Бедненький, да он еще совсем малыш! — воскликнула Гаэль. — Не надо его убивать!
— Отпусти его, пожалуйста, — попросила Айша.
— Да вы что, спятили? Если его поджарить, пальчики оближете!
— Ни в коем случае! — отрезала Айша. — Мы против геноцида спрутов!
— Черт, да это же не спрут, а кальмар! Он на вкус как курица.
Все молчали.
— Ну и хрен с вами! — проворчал Грег, снимая кальмара с крючка и бросая его в воду. — Теперь все довольны?
— Ты такой милый! — воскликнула Айша и поцеловала его в щеку. Грег покраснел.
«Она тебя наставит на путь истинный, не успеешь и глазом моргнуть», — ехидно подумал Шиб, блаженно вытягиваясь на скамейке и улыбаясь.
Вернувшись домой вместе с Гаэль, после того как вся компания поужинала в ресторане «Софитель» с видом на море, — спасибо, Грег! — Шиб почувствовал, что слегка пьян. Он выпил больше, чем обычно, Гаэль, видимо, тоже. Она то и дело спотыкалась и хихикала, разглядывая чучела животных.
Он не собирался приглашать ее к себе— она сама, когда Айша и Грег распрощались с ними и сели в джип, вдруг сказала:
— Я бы хотела взглянуть на твою мастерскую, если ты не против.
Гаэль была милой, умной, симпатичной. Почему бы и нет?.. Он ведь не давал обета целомудрия. И хорошенькие двадцатичетырехлетние девушки не каждый день вешались ему на шею. Действуй, Шиб!
Он предложил ей на выбор «Десле» или коньяк,
— Коньяку, если можно.
Себе он тоже налил. Коньяк был хорош — подарок графини Ди Фацио.
Пока Гаэль потягивала напиток, Шиб подошел к музыкальному центру и поставил саундтрек «In the Mood for Love».
— А сам фильм тебе нравится? — спросил он.
— Очень. А тебе?
— Да, отличный. Потанцуем?
Позже, когда Гаэль лежала, расслабленно вытянувшись рядом с ним в полумраке комнаты, а он курил, она вдруг спросила:
— А на спине у нее были синяки?
— Что?
— У той девочки были синяки на спине?
— Да, а что?
— Это часто доказывает, что дети стали жертвами домашнего насилия. Такие синяки редко появляются в результате падения. Даже если бы ребенок захотел причинить себе вред, он бы туда не дотянулся. Дай мне, пожалуйста, сигарету.
Шиб оцепенел.
— Что еще ты об этом знаешь? — спросил он.
— Достаточно, но мне не хотелось бы вдаваться в подробности. Слишком мрачно... У тебя еще будет доступ к телу?
— Да, наверное, — подумав, ответил Шиб. — Я могу сказать, что хочу в последний раз убедиться, все ли в порядке, до того как начнется панихида.
— Проверь девственную плеву, — помолчав, произнесла Гаэль.
Шиб подскочил, уронив пепел с сигареты.
—Что?!
— Проверь, так будет лучше. И для тебя тоже. Во всяком случае, не останется сомнений.
— Но это чудовищно!
— Слушай, это тебе двадцать четыре года или мне? Кстати, тебе сколько?
— Сорок два.
— Совсем старикашка! Меня трахнул старый негритос!
— Это ты меня трахнула. Несмотря на мое отчаянное сопротивление.
— Что-то я не заметила... Ладно, пусть так... Некоторое время они молчали. Деревянные ставни чуть поскрипывали на ветру. Слышался Шум моря— спокойный, ритмичный шорох набегающих волн.
— Ты и в самом деле думаешь, что нужно проверить?.. — спросил Шиб, засовывая окурок в пустую банку из-под пива, которая служила им пепельницей.
— Если тебя все это настолько беспокоит, то да, — ответила Гаэль, зевая. — О, черт, мне завтра вставать в шесть! В восемь начинаются занятия.
— Завтра же суббота.
— Ну и что? Будет вскрытие.
— Мы просто созданы друг для друга, — усмехнулся Шиб, обнимая ее. — Хочешь, я тебе покажу, что способен делать своим скальпелем?
— Нет, спасибо, ты меня и так всю выпотрошил. Лучше спой мне колыбельную.
Dos gardenias para ti
Con ellas quierodecir…

Глава 5
Панихида была назначена на пять вечера. Шиб притормозил перед въездными воротами в 16.30 и коротко вздохнул. У него раскалывалась голова, во рту был отвратительный вкус, несмотря на жевательную резинку. Он подхватил черный прямоугольный чемоданчик с металлическими застежками, попытался досчитать до двадцати, делая глубокие вдохи, но остановился на двенадцати, вышел из машины и позвонил.
Ему открыла Айша. Лицо осунувшееся, глаза запали.
— Ну и напились же мы вчера! У меня жуткое похмелье. А ты как?
Шиб кивнул.
— То же самое.
— А Гаэль нормально добралась до дома?
— Кажется, да, — уклончиво ответил Шиб.
— Ладно уж, не ври, она мне позвонила!
Ох уж эта женская привычка выбалтывать Друг другу все! Просто врожденный порок! Он шел следом за Айшей, гадая, какими могли быть комментарии Гаэль. «Ну, он пороха не изобретет...»,
«Милый, но немного вяловат...», «Он очень старался...» Последнее хуже всего. Как школьный ярлык: «Прилежный, но не слишком одаренный». Шиб пожал плечами. Не комплексуй, приятель, это еще не конец света.
Несколько машин уже стояли перед домом. Он узнал темно-синий «мерседес» Бабули.
— А кто еще приехал? — вполголоса спросил он.
— Да почти все собрались, кроме Кордье. Священник, чета Лабаррьер— это друзья, Шассиньоль — деловой партнер Жан-Юга — со своей фифой и Осмонды — соседи.
— А у Бланш нет родителей?
— Они умерли. У нее только старая тетка, прикованная к постели.
Шиб слегка тронул Айшу за руку и профессиональным жестом указал на свой чемоданчик.
— Мне нужно пройти в часовню. Тонкое лицо Айши исказилось.
— Последняя проверка, — объяснил Шиб. — Я не хочу, чтобы возникли проблемы. Это совсем ни к чему. Скажи им, что я там, и пусть пока никто не заходит, ладно?
— Но вдруг Андрие...
— Вряд ли кто-то из них захочет присутствовать при последнем туалете покойной, — перебил Шиб. — Скажи, что я присоединюсь к ним, когда все будет готово.
— Им это не понравится...
— Мне платят за работу, я ее выполняю. Часовня закрывается на ключ?
Они остановились у лепного портала.
— Внутри на стене висит ключ, но не знаю, подойдет ли он. Им никогда не пользуются. Грабители часовен— это, знаешь ли, редкость, — И Айша быстрыми шагами направилась обратно к дому.
Шиб толкнул дверь. В лицо ему пахнуло пылью, землей, холодом и старостью. Деревянные козлы были накрыты фиолетовым бархатом с золоченой бахромой. На них, прямо напротив алтаря, приготовленного для мессы, стоял стеклянный гроб.
Шиб закрыл за собой дверь, снял со стены большой старинный ключ и сунул его в скважину. Ключ повернулся. Отлично. Времени было мало. Он раскрыл чемоданчик, вынул оттуда коробку со специальной косметикой, натянул каучуковые перчатки с таким чувством, будто собирался совершить преступление. Поднял стеклянную крышку, которая показалась ему весом с тонну.
Элилу лежала на спине. Глаза закрыты. Белокурые пряди рассыпались вокруг головы, руки скрещены на груди, ноги плотно сжаты, губы склеены специальным клеем.
Шиб, с пересохшим от волнения ртом и колотящимся сердцем, стараясь не смотреть на закрытые глаза девочки, просунул правую руку между ее худеньких бедер. Ему снова захотелось убежать. Он слегка оттянул резинку трусиков, просунул пальцы внутрь.
Ты не можешь этого сделать, Шиб, ты не можешь сотворить такое с трупом маленькой девочки. Но нужно узнать...
Шаги по гравию. Стук хлопнувшей автомобильной дверцы. Скорее! Шиб просунул обтянутый перчаткой средний палец между застывших складок детского полового органа, которые казались сомкнутыми наглухо. Интересно, сколько лет тюрьмы можно получить за осквернение трупа?.. Лет пять?,.
Он нажал сильнее. Шаги приблизились. Послышался шум голосов. Быстрее, черт побери, быстрее!
Потом Шиб, сгорая от стыда, убрал руку, снова сдвинул ноги девочки, оправил на ней платье, опустил крышку гроба, быстро подошел к двери и бесшумно повернул ключ. Он едва успел стянуть перчатки и сунуть их в чемоданчик, как на пороге появился Жан-Юг Андрие со сжатыми челюстями.
— Айша сказала, вы решили произвести последний осмотр? — ледяным тоном спросил он.
— Да, я хотел убедиться, что все в порядке. Иногда... некоторые детали... Лучше все же...
По здешнему обычаю, он не закончил фразу. Андрие, кажется, успокоился.
— Она прекрасна, не правда ли? — прошептал он, слегка кивнув в сторону гроба. — О, боже мой, какой красавицей она могла бы стать!
Жан-Юг с трудом подавил рыдания, тело сотрясла дрожь, и он покинул часовню, шагая как робот.
Шиб остался стоять с пылающим лицом.
Элилу не была девственницей! Он не обнаружил плевы. У девочки восьми лет! Как такое могло случиться? Врожденный недостаток? Разрыв вследствие падения? Или катания на пони?..
Ее изнасиловали, вот в чем дело. Кто-то изнасиловал ее и убил.
Сообщить в полицию? У Грега наверняка есть связи в комиссариате— Но что сказать?
— Здравствуйте, месье Морено.
Он едва не наткнулся на Бланш, мертвенно-бледную, в темно-синем шелковом платье, как обычно, — почти без грима и украшений. Ее плечи были сгорблены, глаза опущены на маленький золотой крестик на шее.
— Мой кузен, отец Дюбуа, — продолжала она, указывая на невысокого худощавого человечка со строгим лицом, в темно-сером костюме, с серебряным крестиком, прикрепленным к лацкану пиджака.
Священник слегка склонил голову, не говоря ни слова. Шиб машинально отметил, что глаза и волосы у него тоже серые. Над воротничком с острыми краями выступало адамово яблоко. Тонкие губы, казалось, не умели улыбаться. Больше напоминает не педофила, а гестаповца в отставке, подумал Шиб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42