Удивительно, насколько легко люди доверяют ему свои самые интимные тайны... Ему бы стоило избрать карьеру священника... может, дело в цвете его кожи и в необычном ремесле — возможно, разговаривая с ним, люди считают, что говорят с существом какой-то иной породы? Так или иначе, Джон Осмонд не мог ни испачкать спермой фотографию, ни изнасиловать Элилу. Но достаточно ли этого, чтобы снять с него другие подозрения?
— О чем вы думаете с таким отрешенным видом? — спросила Клотильда, помахивая секатором у него перед носом. — И вообще, что именно вы здесь делаете?
— Не могу сказать. Это профессиональная тайна.
— О, так это связано со смертью Элизабет-Луизы? — прошептала Клотильда. В ее глазах загорелось лихорадочное любопытство. — Вы считаете, это не был несчастный случай?
— С чего вам такое пришло в голову? — подозрительно спросил Шиб.
— Из-за смерти Леона. Полиция расследовала дело несколько месяцев.
— Что вы хотите сказать?
— Я никого не обвиняю. Но факт остается фактом— после этого Бланш провела много времени в психиатрической клинике...
— Я думал, что вы с ней приятельницы, — холодно заметил Шиб.
— Дружить с кем-то не значит закрывать глаза на его пороки...
— Вы, кажется, собираетесь обвинить ее в убийстве?
— Нет, вы меня неправильно поняли! — запротестовала Клотильда. — Я просто хочу сказать, что, возможно, всему виной ее душевная болезнь, сделавшая ее преступницей... Например, Бланш могла просто забыть о ребенке, оставленном в ванной, или слишком резко толкнуть хнычущую дочку, потому что та ее раздражала... Доля секунды— а ничего не поправишь...
— А Элилу часто хныкала? — спросил Шиб.
— Да, она была капризной и плаксивой. Чаще всего у нее был несчастный вид...
— Вы думаете, что в этом виновата Бланш? Она не любила дочь?
— Знаете, у меня никогда не было детей, и я не знаю, что это такое — любовь к детям, — просто сказала Клотильда. — О, господи, с чего мы обо всем этом заговорили? — внезапно спохватилась она.
— Да вы же сами проявили интерес к теме.
— Да, наверное... Пойду поищу вазу для цветов, — сказала Клотильда, направляясь к двери.
— Скажите, а Жан-Юг— хороший отец?
— О, безусловно. Но прежде всего он— деловой человек. И не слишком много времени проводит дома. И он очень властный. Классический типаж. Его собственный отец был таким же.
«Так, ну и к чему мы пришли?»— спросил себя Шиб. Джон Осмонд импотент, Поль Лабаррьер никогда не спал с Клотильдой, а Коста вовсе не был гомосексуалистом. В связи с этим возникали следующие вопросы:
Зачем Ноэми понадобилось выдумывать любовную связь между своим мужем и Клотильдой Осмонд?
Зачем Шарлю нужно было создавать иллюзию собственнных гомосексуальных отношений с садовником?
И кто из них лгал? Все? Что же на самом деле происходит в стенах этого дома?
Шиб еще некоторое время сидел в столовой, ожидая, что Клотильда вернется с вазой, но она так и не пришла, и он отправился в библиотеку, откуда по-прежнему доносились мужские голоса. Ему не хотелось сейчас встречаться с Гаэль, не хотелось видеть Бланш, пьющую мелкими глоточками зеленый чай... Бланш, которую ее соседка и приятельница только что обвинила в убийстве двоих детей. Бланш Безумную — прекрасный титул для средневековой королевы... Он вообразил ее сидящей в высокой башне (тоже белой), созерцающей сумрачный пустынный горизонт. На голове у нее обсидиановая корона, увенчанная черным бриллиантом... а на изящной шее— пеньковая веревка... и она раздумывает о том, стоит ли ей повеситься на одной из высоких амбразур или просто броситься в пустоту? Разве что подоспеет какой-нибудь отважный рыцарь— например, Леонар-Мавр на своем боевом коне, закованном в стальную броню, с обнаженным лазерным мечом в руке, такой очаровательный в своем плаще из гранатового бархата... О, господи, Шиб, ты окончательно спятил!.. Он толкнул дверь библиотеки и вошел.
Интермеццо 8
Tempus fugit,
Lupus
Exit
Волк, грызущий меня изнутри,
Снова голоден.
Никто не поможет.
Танцоры утратили ритм,
Время — как шагреневая кожа...
Это час бегства,
Strain strette straite boy band.
Осталось лишь только
Всех испепелить,
Прах разметать,
Поминальную чашу испить,
А после оставить
В покое...
Странное слово
Какое...

Глава 21
Жан-Юг, Реми, Поль и Дюбуа играли в бильярд. Они прицеливались и наносили резкие удары. Полупустые бокалы с коктейлями стояли здесь же. Джон Осмонд, сдвинув очки на лоб, изучал взятый с полки старинный том. Шиб подошел, но он его даже не заметил. На нем был старый пуловер и помятые вельветовые брюки. Седые волосы в беспорядке торчали в разные стороны. Такой же нелепый, как его жена...
— Что это за книга? — спросил Шиб.
— О, это старинное руководство по геральдике. Невероятно интересно!
Только не для меня, подумал Шиб, равнодушно разглядывая изящно выписанные фигуры зверей, раскрашенные необыкновенно яркими красками, не поблекшими за множество столетий. Он промычал что-то невразумительное и направился к бильярдному столу, Наверху кто-то играл на пианино «Вальс Мефисто». Наверняка Луи-Мари... Несколько минут Шиб наблюдал за игрой. Андрие плохо владел собой и явно раздражался после каждого неудачного удара. Лабаррьер наносил удары, не прекращая с деланной веселостью говорить об ошибках партнеров. Шассиньоль бил по шарам с такой яростью, словно это были его смертельные враги. Дюбуа, самый сосредоточенный из всех игроков, не произносил ни слова. У него был довольный вид знатока, который может не опасаться конкурентов. Шиб потянулся было к бутылке коньяка, но подумал, что алкоголь может плохо подействовать на него вкупе с обезболивающими таблетками. Эта мысль заставила его вспомнить об Айше. Кто же подмешал снотворное в кока-колу? И когда? Вопросы следовали один за другим, как бусины четок, и Шиб понимал, что может перебирать их до бесконечности.
— Хотите сыграть? — предложил Шассиньоль. — Я как раз заканчиваю.
— Нет-нет, спасибо, — пробормотал Шиб, указывая на свою повязку.
Отойдя в угол комнаты, он позвонил Грегу, и тот сообщил, что Айша очнулась. Правда, в голове у нее пока туман, но общее состояние нормальное. Она не помнит, чтобы принимала снотворное — да и с чего бы ей было это делать средь бела дня? Тем более что у нее аллергия? Грег отвечал все более раздраженно, и Шиб предпочел закончить разговор.
Положив мобильник в нагрудный карман пиджака, Шиб заметил Шарля, который шел по парку. За ним на детских трехколесных велосипедах ехали Энис и Аннабель. Шарль нес на ремне за спиной длинный футляр. Ружье? Лук? Собирается пришпилить сестричек к одной из столетних сосен?
Шарль остановился, раскрыл футляр, достал из него клюшку для гольфа и принялся размахивать ею в пустоте. Шиб отошел от окна. Дюбуа выиграл партию и скромно улыбнулся. Шассиньоль посмотрел на часы и объявил, что должен ехать. Лабаррьер налил себе еще скотча и уселся в одно из глубоких кожаных кресел. Андрие сел напротив. Его глаза блестели, на скулах выступили красные пятна. Он плеснул себе щедрую порцию виски и выпил ее одним глотком. Джон Осмонд по-прежнему не отрывался от книги, позабыв обо всем на свете. Дюбуа приблизился к Шибу, который сделал вид, что увлеченно рассматривает карту мира, висевшую на стене.
— Улан-Батор, — сказал Дюбуа, указывая не столицу Монголии. — В переводе означает «красный герой». Унылый вид у этого героя... Я был таг лет пятнадцать назад. Мрачный город... Но зато вокруг— просто сказочный пейзаж. Что нового? — вдруг безо всякого перехода спросил он.
— Сначала расскажите мне, что вам известно Коста, — попросил Шиб.
Священник недоверчиво посмотрел на него.
— Но какое отношение?..
— Мне сказали, что у него было криминальное прошлое, — брякнул Шиб.
— Ах, — вздохнул Дюбуа, — люди так болтливы... Но бедняги больше нет на свете, так что, думаю, я могу раскрыть вам его тайну... Он был осужден за изнасилование.
— Что?!
— Поддавшись мгновенному безрассудству, он заплатил за это семью годами тюрьмы... Он изнасиловал жену своего нанимателя, который организовывал общественные работы. Я с ним познакомился, когда, отбыв заключение, он пришел в наш реабилитационный центр.
— Это вы нашли ему работу садовника в этом доме?
— В общем, да. Когда я увидел, что он искренне желает встать на путь исправления, я рекомендовал его Жан-Югу. Он оказался настоящим гением своего дела...
— Насильник?! И вы не боялись за Бланш?
— Я надеялся, что у него хватит здравого смысла не начинать все сначала, чтобы на сей раз не сесть в тюрьму лет на двадцать! И скажу вам, ни у кого никогда не возникло повода на него пожаловаться. Раньше он пил, но с тех пор, как начал здесь работать, не брал в рот ни капли.
— Но, кажется, он... проявлял настойчивый интерес к Ноэми Лабаррьер.
Дюбуа пожал плечами.
— Уж не знаю, от кого в данном случае исходила инициатива... Ноэми напрасно строит из себя недотрогу... Но какое отношение прошлое Коста имеет к тому, что здесь происходит?
— Не знаю... У кого-нибудь поблизости есть оружие восьмимиллиметрового калибра?
— Я уже давно не интересуюсь оружием. Мое единственное оружие— вот это, — сказал священник, указывая на серебряный крестик на лацкане пиджака. — Не знаю, может быть, у кого-то и есть...
— Вы говорите об охоте? — заинтересованно спросил Лабаррьер, подходя к ним. От него сильно пахло виски.
— Мы говорим об оружии восьмимиллиметрового калибра, — пояснил Шиб. — Что-то вроде 8x57 JS
Лабаррьер удивленно вскинул брови.
— Вы коллекционер?
— Увы, нет, — ответил Шиб.
— Видите ли, — продолжал Лабаррьер, — та марка, о которой вы говорите, не выпускается уже много лет. Она впервые появилась в 1905 году, заменив 8x57 J, которая послужила основой для «маузера» 98G.., Знаете, те ружья, что использовались в немецкой армии... Впрочем, «маузер» в ту эпоху занимался их переливкой и ставил на них клеймо S… Отсюда новое название: 8x57 JS. Патроны с медной насечкой, диаметр 8,22 милллиметра, скорость пули 820 метров в секунду, — без запинки перечислял он. — Эту марку вы имели в виду?
— Врач в больнице сказал, что, возможно, пуля была выпущена из подобного ружья.
— Принесите мне пулю, я ее осмотрю. Я достаточно хорошо знаю все разновидности.
— А у вас есть ружье, о котором вы говорили? — спросил Шиб, пытаясь справиться с головокружением.
— Нет, я не коллекционирую оружие— только боеприпасы. Я член клуба пиротехников-любителей, — с гордостью добавил Лабаррьер.
К ним подошел Андрие, окончательно опьяневший.
— Вы ведь еще не уезжаете? — заплетающимся языком спросил он. — Хотите партию в бридж?
— По-моему, ты сейчас не в том состоянии, чтобы играть в бридж, — ответил Лабаррьер. — Тебе лучше отдохнуть.
— И ты, Брут!.. — с театральной интонацией воскликнул Андрие, закатывая глаза. — Ну же, доставьте мне удовольствие! А ты, Жослен? — спросил он у Дюбуа. — Сыграешь партию?
— Вы будете играть, Морено? — спросил Дюбуа.
— К сожалению, я не умею, — ответил Шиб. Андрие повернулся к Джону Осмонду, и тот кивнул. Они наконец договорились и сели за карточный столик, обтянутый зеленым сукном. Шиб подошел к окну. Солнце садилось. Энис и Аннабель играли в догонялки, а потом скрылись в зимнем саду. Засвистел соловей. Угасающий день и запах мертвых листьев... Шиб почувствовал, что ему хочется подышать свежим воздухом.
Из кухни не доносилось ни звука— должно быть, Колетт уже уехала. Шиб вышел из дома, но тут же остановился — его взгляд неумолимо притягивало злосчастное металлическое кресло с выбоиной. Тут на спинку кресла, спасшую ему жизнь, уселась сорока и застрекотала, потом слетела вниз и начала деловито рыться в земле. Предзакатный свет придавал всему пейзажу оттенок грусти, все предметы казались заброшенными. Дверь сарайчика с садовым инвентарем была широко распахнута. Посреди аллеи стояла газонокосилка. Недалеко от часовни валялся газовый баллон. Должно быть, наняли нового садовника вместо Коста...
Тут Шиб снова увидел Шарля, который все еще размахивал клюшкой для гольфа, но на сей раз колотил по мячам. Шиб невольно залюбовался отточенными движениями подростка, когда Шарль вдруг с такой силой ударил по мячу, что тот улетел куда-то в глубь сада. Должно быть, упал где-то около колодца. Шарль тяжело вздохнул и скрылся за деревьями. Шиб без раздумий отправился за ним, держась на некотором расстоянии. Вскоре он понял причину внезапной неловкости Шарля, увидев в кустах его спущенные клетчатые брюки для гольфа. Хорошо разыграно. Какой предлог может быть более деликатным и естественным в подобной ситуации?
Как знать, может быть, Винни и Шассиньоль — тоже прикрывают друг друга? Когда они с Гаэль наткнулись на нее недалеко отсюда, возможно, она собиралась встретиться со своим настоящим любовником— Лабаррьером или Андрие. Другого кандидата быть не могло — Джон Осмонд исключался по причине импотенции. Но Лабаррьер в тот день был в городе вместе с женой. Значит, Андрие,.. К тому же Шиб нашел в кустах его запонку. Значит, так и есть. Шассиньоль и Шарль, Винни и Андрие... Внезапно Шибу припомнилась выдуманная Ноэми Лабаррьер связь между ее мужем и Клотильдой Осмонд, Зачем Ноэми понадобилась эта ложь? Не потому ли, что она сама обманывала мужа с Коста?.. Ну да! Лучший способ отвести от себя подозрения — разыграть добродетельную обманутую супругу... Точно так же и Коста служил прикрытием для Шарля, который на самом деле трахался с Шассиньолем...
Шиб поморгал, словно пытаясь лучше разглядеть картины, которые одна за другой разворачивались у него в мозгу. Игра масок, в которой каждый исполнял не свою роль, чтобы сохранить священную видимость благопристойности...
Если Андрие изменял жене с Винни, значит, их пара совсем не так идеальна, как кажется на первый взгляд... А это, в свою очередь, значит, продолжал размышлять Шиб-адюльтерщик, что, возможно, Бланш когда-нибудь... Да нет, глупости, главная проблема Бланш вовсе не в ее муже, и ты это отлично знаешь... Главное — ее ледяное сердце и застывшая душа, похожая на бескрайнюю равнину под снегом...
Он услышал женские голоса, доносящиеся со стороны зимнего сада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42