Думая каждый о своем, они, пробираясь среди жидкой грязи раскисшей тропинки, машинально выбирали более проходимую дорогу.
Стоило Мариссе на момент ослабить внимание, как она наступила на камень, который зашатался под ее ногой, словно нарочно залег, подстерегая неосторожного пешехода, в надежде спустить растяпу с горы.
Брэди успел подхватить Мариссу, крепко прижав ее к себе; и коварный камень разочарованно покатился вниз, не добившись человеческой жертвы.
– Берегите себя! – пробормотал Брэди, с жадностью вглядываясь в лицо своей спутницы.
Царапины и ушибы почти совсем прошли, и сейчас, без всякой косметики, ее кожа сияла чистотой и здоровьем.
Он нехотя выпустил Мариссу из объятий.
Они молча, плечо к плечу, продолжали путь. Брэди вдруг почему-то вспомнил фланелевые рубашки, столь полюбившиеся его гостье. Что с ними делать после ее отъезда? Оставить висеть в шкафу? Или, чтобы отогнать от себя болезненные воспоминания, продолжать носить их как ни в чем не бывало? Как он почувствует себя, надев рубашку, сохраняющую ее запах, нежность ее прикосновения?
Постепенно замедлив шаг, она наконец остановилась.
– Это не та река и не тот мост, – решительно заявила Марисса.
Брэди очнулся от праздных размышлений. До него не сразу дошел смысл сказанных ею слов.
– О чем это вы?
– Эта река и этот мост не вызывают у меня никаких ассоциаций. Они не способны всколыхнуть мою дремлющую память.
– Тогда, наверное, все дело в буре. Сквозь сон вы услышали звуки грозы, и вам приснилась какая-то другая буря.
Молча смерив Брэди долгим внимательным взглядом, Марисса медленно сосредоточенно заговорила:
– Я еще перед сном испытывала какое-то странное беспокойство, Брэди. Мне кажется, буря здесь ни при чем.
Брэди припомнил, что он тоже испытал странное беспокойство. Сон не шел к нему, и он ночь напролет проработал в своей мастерской. Но прикосновение к дереву, его любимому материалу, не приносило ему обычной радости и душевного покоя. Он думал о Мариссе, как ни старался переключиться на другое, о ее прошлом, о своем будущем…
Он взял ее за плечи и притянул к себе.
– Я знаю, что обидел вас вчера, и прошу меня извинить. Еще я хочу сказать, на случай, если у вас есть какие-то сомнения. Я тоже очень хотел вас, Марисса. Вам не понять силы этого желания. Но ваш сон подтвердил мою правоту. Вовремя оторвавшись от вас, я поступил именно так, как требовалось.
– Мой сон? – в недоумении переспросила она.
– В том сне присутствовал какой-то другой мужчина.
Ей хотелось закричать от отчаяния. Ну почему, почему этот человек, к которому ее неудержимо влечет, так одержим ее прошлым?
– Тот мужчина из кошмара, очевидно, много для вас значил. Иначе вы не вспомнили бы о нем после пробуждения.
Марисса проницательно посмотрела на Брэди.
– Я не понимаю, чего вы так боитесь. Может быть, меня?
Он крепко сжал ее локти, но тут же отпустил руки, как будто в ее словах была доля истины.
– Я знаю, какая вы сейчас, Марисса. Вы нежная и ласковая, доверчивая и простосердечная. Вы самая женственная и изящная из всех, кого мне доводилось видеть. В этой ипостаси вы просто сводите меня с ума.
В ее взгляде вспыхнула надежда.
– Так что же…
Взмахнув рукой, Брэди прервал ее на середине фразы.
– Я не знаю, какой вы станете, обретя память. Не исключено, что рядом со мной окажется совершенно иная женщина.
– Выходит, вы и впрямь боитесь меня?
– Я вас не боюсь. Я просто… не уверен…
– Неужели вы так осторожны? Так печетесь о своем спокойствии?
– Этому меня научила жизнь.
– Но, может быть, в этом нет особой необходимости? – спросила Марисса, словно ее появление уже сделало его другим.
– Вы рассуждаете, как ребенок. Каждый человек должен заботиться о своей безопасности. Кроме того, в настоящий момент я несу ответственность и за вас, так как сами вы на это пока не способны. При этом я должен оберегать и собственное благополучие, свое личное спокойствие.
– Господи, зачем вам это? – воскликнула Марисса. – Мне не верится, что вы такой бездушный человек…
– Возможно, это идет вразрез с вашими теперешними представлениями, но я должен думать о своем будущем, в котором мне снова придется жить здесь вдвоем с Роденом.
– И вас это так волнует, что вы спешите огородить свое одиночество высоким забором?
Марисса решила не отступать. Пусть ей будет больно, но она должна знать, как он относится к ней. Она начисто забыла свою решимость не навязывать Брэди свои чувства и заговорила, глядя прямо ему в глаза:
– Разве вы все еще не поняли? Я очень хочу здесь остаться. И не надо сейчас загадывать слишком далеко вперед. Может быть, мое пребывание здесь действительно окажется кратковременным. А может, мы будем жить здесь долго и счастливо и умрем в один день. Но чтобы понять, как это будет, надо попробовать – только и всего… А я… Я так хочу остаться здесь… С вами…
– Но подумайте о будущем, Марисса. Как станут развиваться события? У вас в Далласе огромный дом. Техасская полиция сообщила, что ваше имя часто появляется в газетах вашего штата, в разделах светской хроники. Это значит, что вы ведете светскую жизнь, часто бываете на людях, вас окружают знакомые, может быть, любовники.
– Любовники? Вы употребляете это существительное во множественном числе. Как вы можете, Брэди, так легко судить обо мне? Нет, я уверена, это совсем на меня не похоже.
Марисса протестующе тряхнула влажной блестящей гривой черных волос.
Брэди смущенно заморгал и поспешил поправиться:
– Простите, Марисса, это как-то нечаянно вырвалось у меня, я не хотел вас обидеть. Я случайно сказал лишнее. Но в целом идея – верная. Вы привыкли к определенному образу жизни и, обретя память, захотите к нему вернуться. Сейчас вам, может быть, кажется экзотикой моя одинокая хижина в горах, но боюсь, что вскоре вы зачахнете здесь от скуки и наши отношения безнадежно охладеют.
– Я потеряла память, но не разум. Я прекрасно понимаю, чего вы опасаетесь. Брэди, уж очень вы самоуверенны! А вам не приходило в голову, что вы можете и заблуждаться?
Брэди расправил плечи, словно хотел сбросить напряжение, сковавшее его плечи.
– Нет. Но должен признаться, я много раз думал о том, что хотел бы ошибиться. И вообще, хотел… всего… И безудержно хочу сейчас.
Марисса, как будто только и ожидая этого, тотчас бросилась к Брэди.
– Так давай же, решайся! Чего ты ждешь?
Брэди вяло сопротивлялся, понимая, что его выдержки хватит ненадолго.
– Марисса! – предостерегающе произнес он, но ему самому недоставало твердости.
– Нет! Не надо больше никаких слов.
Она обвила руками его шею и жадно впилась в его губы.
В тот же миг тело Брэди охватило пламя. Стон желания исторгся из его груди. Господи, сколько же можно терпеть? Он желал ее с того первого момента, когда она обратила на него свой аметистовый взгляд. Ему никогда не встречалась женщина, моментально распалявшаяся от его прикосновений, с такой готовностью предлагавшая ему себя, так легко воспламеняющаяся от его поцелуев.
«Но, Боже, помоги мне, это нельзя допускать!» – мысленно взмолился он.
Марисса прижималась к нему всем телом, примериваясь своей хрупкой фигуркой к его могучему телу, засунув замерзшие пальцы под его свитер, она с наслаждением обследовала стальные мускулы его спины.
– Только скажи «да»! Скажи мне «да»… – словно в забытьи шептала она.
Он отшатнулся назад, отрывая от себя цепкое тело Мариссы.
Она мгновение смотрела на него с недоумением, потом его сменило выражение боли. Марисса поднесла руку ко рту, подавляя горестное рыдание, резко отвернулась и побрела к джипу. Ее сгорбившиеся плечи и поникшая голова заставили сердце Брэди сжаться от жалости. Ее огромные глаза были полны слез досады. Марисса, словно желая поскорее отделаться от него, почти бегом бросилась к джипу.
Всю энергию Брэди израсходовал на то, чтобы устоять перед натиском желанной женщины. Когда Марисса побежала прочь, он остался стоять в полном изнеможении. Так продолжалось несколько секунд. Казалось, он превратился в одну из своих скульптур, он даже не нашел в себе сил окликнуть ее по имени.
Вдруг Марисса поскользнулась и упала. Брэди инстинктивно кинулся ей на помощь, но она поднялась и устремилась к машине с новой силой. Добежав до джипа, она забилась в самый дальний угол сиденья.
Брэди перешел на размеренный шаг, желая успокоиться накануне новой встречи с Мариссой. Но несколько глотков свежего осеннего воздуха и десяток ярдов прогулки в медленном темпе оказались недостаточным лекарством от волнения, внушаемого этой фантастической женщиной. По правде говоря, Брэди не знал, какое средство помогло бы ему сейчас нормализовать пульс и охладить кровь.
Устроившись на сиденье, он посмотрел на свою пассажирку.
– Как вы себя чувствуете?
Она коротко нервно рассмеялась.
– Вам пора бы перестать задавать мне этот вопрос. Вы не доктор, а я не ваша пациентка, – резко ответила она.
– Вы не ушиблись, когда упали? – не успокаивался Брэди.
– Нет! – Она демонстративно резко отодвинулась. – Оставьте меня в покое. Отвезите как можно скорее домой.
В данный момент он больше всего желал как раз «оставить ее в покое». Но даже сейчас, когда надо было завести джип, он с каким-то извращенным удовольствием медлил, поворачивая ключ зажигания.
– Одну минуту.
В ее глазах мелькнула ирония, а когда она заговорила, голос ее был полон сарказма:
– Господи! Чего вам еще от меня надо? Я только что буквально набросилась на вас. Меня сжигало желание, и мне было безразлично, где мы находимся. Я бы испытала любовный экстаз и посередине лужи.
Марисса сделала паузу, будто ожидая от него ответной реплики.
– Знаете, Брэди, теперь, когда я начинаю оценивать свое поведение, мне кажется, что вы совершенно правильно представляете себе мою прошлую жизнь. Если я так кидаюсь на вас, то дома, в Далласе, у меня, наверное, были десятки любовников!
Брэди до боли стиснул зубы.
– Не говорите так! – сердито одернул он.
– А почему бы и нет? Это же скорее всего правда! Клянусь, мой органайзер вдоль и поперек пестрит датами любовных свиданий.
– Марисса! – Он вдруг испытал желание закрыть ей ладонью рот, лишь бы она замолчала.
Она в задумчивости провела пальцами по лбу.
– Разве мне не хватит унижений на сегодняшний день? Отвезите меня назад, или я выйду из машины и отправлюсь пешком.
Из-под прокручивающихся колес джипа, начинающего восхождение по злосчастной горе, вырывался гравий.
Брэди управлялся с машиной не самым лучшим образом: под натиском сумбурных мыслей о Мариссе, переживаний и сознания неопределенности их положения он превратился в новичка за рулем и с трудом добрался до хижины.
Перед домом Марисса выпрыгнула из машины, едва та успела затормозить, и вбежала внутрь, не дожидаясь хозяина. С приглушенными проклятьями Брэди последовал за ней.
Он настиг ее в гостиной, где она яростно сражалась с непослушными пуговицами фланелевой рубашки. Джинсовая куртка, которую Брэди навязал ей для тепла накануне поездки, уже валялась на полу, куда за ней, судя по всему, должна была вскоре последовать и рубашка.
Черные пряди свисали на глаза Мариссы, мешая ей видеть. Она торопилась избавиться от ставших ненужными вещей, принадлежавших Брэди, от него самого, от этого кошмарного, к счастью, кратковременного эпизода своей жизни.
Услышав шаги хозяина дома, она со слезами запричитала:
– Не знаю, почему не поддаются эти чертовы пуговицы. На куртке они были крупнее, и то…
Ее неподдельное отчаяние больно резануло сердце Брэди и без того полное страдания.
– Дайте, я вам помогу, – спокойно сказал он.
– Никак, ну никак не выходит… – бормотала свое Марисса.
– Позвольте мне, – еще раз предложил Брэди и начал процедуру с верхней пуговицы.
Своей близостью Брэди вдребезги разбил жалкие остатки самообладания, которые Марисса собирала по капле и так бережно лелеяла в последние полчаса. Она задыхалась, ее грудь бурно вздымалась и опускалась.
«Он меня не хочет! Он меня не хочет!» – билось у нее в мозгу.
Повторяя эти слова, Марисса старалась из последних сил сохранить скреплявшую их ниточку, опасаясь, что стоит ей, этой ниточке, оборваться или выскользнуть из рук, и она навеки погрузится в состояние, по сравнению с которым полная пожизненная амнезия покажется легчайшим недомоганием. Как бы там ни было, она должнa избавиться от этого безумия страсти, как излечилась от лихорадки, как вырвалась из лап грозы, бушевавшей над лесом. «Он меня не хочет»…
Неожиданная слабость подкосила колени, она покачнулась в его сторону, теряя равновесие, и машинально уперлась руками в его грудь.
Брэди с трудом справлялся с пуговицами. Пальцы стали вдруг совсем непослушными. Он успел расстегнуть лишь две пуговицы. И уж лучше бы ей стоять неподвижно: соблазнительная полнота ее женственных округлостей, угадывавшихся под его пальцами, не способствовала быстрому завершению процесса. Брэди начал опасаться, что ее тело все же одержит верх над его хваленой волей, над всеми его благонамеренными принципами.
Его голос звучал напряженно от с трудом сдерживаемого желания.
– Еще минута – и я почти готов, – выдавил Брэди.
И вдруг, словно действуя вопреки воле хозяина, его пальцы сомкнулись на ее выпирающем из-под ткани соске.
Марисса с шумом втянула воздух и замерла, наслаждаясь волнами тепла, прокатившимися по ее истомившемуся телу. Что это было? Случайный жест? Или таким иезуитским способом он пытался наказать ее за любовь к нему?
– Поторопитесь, – сказала она, глотая рыдания, чувствуя обжигающие прикосновения его пальцев к своей груди.
– Я стараюсь, но здесь пуговица запуталась в нитке. Вот пытаюсь ее отцепить, – пустился в бессмысленные объяснения Брэди.
«Что я разволновался, как юнец, – думал он. – Нас разделяет фланель рубашки и шелк ее блузки»…
Но Брэди вспомнил, как и через эти слои он почувствовал эротическую притягательность ее соска. Ему хотелось вновь испытать это удовольствие, и он коснулся ее пальцами, пока снова под его рукой не встрепенулась заветная вершинка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20