Марисса тихонько вскрикнула и, оттолкнув его руки, подняла на него взгляд, полный недоумения.
– Что ты пытаешься со мной сделать, Брэди! Ты ведь знаешь, как я отношусь к тебе и как сильно хочу тебя. Тебе достаточно… Боже, но ведь я повторяла это тебе столько раз! Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла?
Брэди, охваченный жаром, прошептал:
– Нет, нет! Я только…
– Я готова. Ты знаешь, я уже перепробовала все, не так ли? В конце концов, что такое для меня еще одно унижение?
Ухватившись за края рубашки, Марисса рванула их так, что оставшиеся пуговицы разлетелись по всей комнате. Она повторила тот же прием со своей кремовой шелковой блузкой.
Теперь Брэди уже не требовалось напрягать свое воображение. Совершенная красота ее груди открылась ему во всей полноте – молочно-белая кожа, розовые бутоны, венчавшие это великолепие. Все это он мог беспрепятственно рассматривать. Но она ждала от него другого.
– О'кей, – прошептала Марисса. – Вот я перед тобой. Прикоснись ко мне, люби меня. Ради Бога, пожалуйста!
Брэди охватила дрожь, похожая на лихорадку.
– Марисса!
– Ты хочешь, чтобы я встала на колени? Хочешь? – В ее голосе слышались угроза и отчаяние.
Брэди содрогнулся.
– Нет, дорогая, нет… – На лбу у него высыпали холодные бусинки пота. Она была так ему нужна, что слова застряли в горле.
– Ты – дьявол! Марисса, вне себя от гнева, метнулась вверх по лестнице.
– Марисса…
Она услышала, каким молящим шепотом было произнесено ее имя. Но ей было уже все равно. Доведенная до отчаяния, она была уже не в силах сносить отпор. Вбежав в свою комнату, Марисса велела себе выбросить само имя Брэди из головы и полностью сосредоточилась на освобождении от остальных предметов одежды.
Зайдя в ванную, она включила душ и пустила воду на полную мощность. Ей хотелось хотя бы с помощью ледяной воды охладить свое пылающее тело.
Брэди медленно взобрался по лестнице, ему мешала пульсирующая боль в нижней части живота. Эта боль отдавалась при каждом его шаге, но плоть Мариссы неумолимо манила его наверх. В нем произошел какой-то переворот. Здравый смысл мгновенно замолк, словно кто-то выключил его, выдернув вилку из сети. Теперь весь он был во власти жгучей страсти, доводящей его до муки.
На лестничной площадке Брэди сбросил с себя свитер, скинул башмаки. Он проследовал по тропинке из разбросанных предметов ее гардероба и оказался в ванной.
Принимая душ, струи которого были так сильны и холодны, что едва не сдирали кожу, Марисса испытывала такое ощущение, словно наложила на себя епитимью. Она ежилась от жжения в каждом своем нерве, и чувствительность ее кожи обострилась до немыслимого предела. Итак, все пропало. Она сама пропала…
Дверь душевой отворилась, и в кабину вошел Брэди, на нем были одни джинсы. Он подошел к ней вплотную, взял ее за плечи и подтолкнул к противоположной стенке. Наваливаясь на нее всем телом, он услышал слабый возглас, приглушенный жарким поцелуем.
«Вот, чего я так долго жаждал! Вот, в чем я так нуждался!» – лихорадочно думал он. В центре всех его помыслов была эта женщина. Она. Марисса!
Прижав ее тело к стене, так что каждым дюймом ее кожа чувствовала холодок кафельной плитки, Брэди взял в руки ее груди и слегка сжал пальцами, как ему давно хотелось сделать. Вода хлестала на его широкую спину, джинсы сразу же промокли насквозь, но он чувствовал лишь бархат ее кожи, лишь бурление своей крови.
Впечатывая раз за разом в ее рот требовательные поцелуи, он, опуская голову, провел жадными губами по шее Мариссы, по груди, до самой ее вершины, где его прикосновения с трепетом ожидал набухший, подобно весеннему бутону сосок. Брэди впился в сосок, словно там таилась влага, способная насытить его пересохшие губы.
Марисса судорожно прижималась к нему всем телом. Она не могла поверить, что он пришел к ней, что он – рядом, что это его губы дарят ей наслаждение. Она захватила его голову руками и вернула его рот к своим губам. В то же время она возбужденно терлась нижней частью тела о грубую ткань его джинсов. Она нуждалась в утешении. Ей требовалось, чтобы ее боль в конце концов нашла выход и отступила.
Брэди перешагнул ту границу, когда мог прислушиваться к голосу разума. Теперь он точно знал, чего хочет, и руководствовался лишь этим знанием.
Он настойчиво проник пальцами между ее ног, и она раскрылась навстречу ему, как цветок.
Марисса, которая так долго ждала этого момента, в наслаждении извивалась под его ласками.
Своей безудержной реакцией она раздувала в нем огонь. Он расстегнул «молнию» на джинсах, скинул их нетерпеливым движением, приподнял ее ногу, обвел вокруг своих бедер. И вошел в нее страстно и безоглядно. Порывистые толчки его тела становились все настойчивее, он проникал все глубже, все безудержнее, пока не оказался глубоко внутри, но и после этого продолжал свои ритмичные движения. Восторг, казавшийся безграничным, разливался по его телу снова и снова.
Он ощущал бурю, занимавшуюся у нее внутри, но был еще так далек от завершения. Длительное ожидание породило в нем могучую страсть, готовую биться в погоне за насыщением бесконечно долго.
Наконец по всему телу Мариссы пробежала дрожь удовлетворения. Она конвульсивно вцепилась в него, лишь обострив в нем желание. Брэди рывком поднял ее на руки и опустил на коврик на полу ванной. И снова погрузился в лоно своей восхитительной Мариссы.
Их тела, переплетенные в любовном порыве, были окружены клубами пара. Мощное движение его бедер снова вознесло Мариссу на вершину блаженства. И снова… И еще раз… Наконец и Брэди достиг своего пика.
Недавно часы, стоявшие на камине, отбили полночь. Марисса лежала рядом со спящим Брэди, который легонько обнимал ее за плечи. Что-то беспокоило ее, что-то словно грызло края ее замутненного сознания. Не в силах заснуть, она предоставила своим мыслям парить в свободном полете. Она была слишком утомлена и удовлетворена, чтобы держать их в узде.
«Так что же меня беспокоит?» – полусонно спрашивала она себя.
Страсть, соединившая их с Брэди в минувшие часы, оправдала ее самые неистовые желания. По правде говоря, о таком она не могла и мечтать. Для совершенного счастья в эти часы ей не хватало одного: признания Брэди в любви. Но теперь он по крайней мере не станет настаивать на ее отъезде. Он разрешит ей остаться, и со временем, она не сомневалась, он полюбит ее не меньше, чем она – его.
Ее веки отяжелели, темные густые ресницы опустились, отбрасывая тени на щеки, и она погрузилась в забытье на грани сна и бодрствования, сознательного и подсознательного. Марисса сквозь дрему слышала, что начинается дождь, как тяжелые капли стучат по оконному стеклу.
От дождя дорога скоро сделается скользкой. Надо быть осторожнее… Прогремел гром, вскоре молния осветила комнату… Нет, не комнату, а автомобиль. Она нахмурилась.
Дождь колотил по крыше машины. Слышались резкие, зловещие звуки – звон бьющегося стекла, испуганные вопли. Живот пронзила нестерпимая боль. Она не могла двигаться. Она была в западне.
И тогда она увидела его. Он уходил прочь…
Вдруг вспышки огней заслонили его и весь мир…
Когда она вновь обрела способность видеть, то различила лица каких-то чужих людей, склонившихся над ней.
Марисса резко села в постели, широко открыв глаза.
Ее кожу покрывали мелкие капельки пота, руки и ноги мелко противно дрожали. Она посмотрела в окно. Никакой грозы не было. Ни дождя, ни молнии, ни грома. Но этот образ отпечатался в ее сознании с ясностью фильма, и она знала: он будет вечно преследовать ее!
И тогда она поняла. Это не было сном!
Этo память возвращается к ней.
В ее сознании распахнулась дверь, и сквозь нее хлынуло все ее прошлое.
Осторожно, чтобы не разбудить Брэди, Марисса выскользнула из постели и на цыпочках спустилась вниз. Не замечая времени, она несколько часов недвижно просидела у камина. Поставив ноги на бок Родена, услужливо растянувшегося перед креслом, она прокручивала в голове события последних дней и сравнивала их со всей своей минувшей жизнью. Из всех этих размышлений с неумолимой ясностью вырастал один неоспоримый вывод: она не может любить Брэди!
Проснувшись на рассвете и удивившись отсутствию Мариссы, он торопливо сошел вниз и застал ее перед камином, погруженной в мысли. Лицо ее было таким печальным, что предчувствие надвигающейся беды охватило его.
– Марисса, что ты тут делаешь в такой час?
– Я не могла заснуть и не хотела потревожить тебя.
– Ты уже должна знать, что никогда не можешь потревожить меня.
Брэди устремил на Мариссу пристальный, полный тревоги взгляд, от которого не ускользала ни одна деталь. Она была бледнее обычного, тело сковывало напряжение, должно быть, на Мариссу навалилось какое-то угнетающее чувство.
– Огонь погас, – неуверенно заметил Брэди, в душе которого росла тревога. – Тебе, наверное, холодно.
– Нет, – безучастно отозвалась Марисса.
Брэди подбросил несколько поленьев, разворошил кочергой угли, и в камине опять затеплилась жизнь.
Он опустился на подлокотник кресла рядом с ней.
– Что-то случилось? – неуверенно заметил он. – Ведь так?
Она кивнула, избегая встречаться с ним глазами.
– Я вспомнила, вспомнила… все.
Всеми силами помогая ей вернуть память, он оказался не готов к этому. Кровь прилила к лицу Брэди, африканскими барабанами застучала в висках. Он так этого хотел, но теперь, когда она что-то вспомнила, мечтал лишь о том, чтобы новые воспоминания не разрушили свершившегося между ними, чтобы все в их отношениях оставалось по-прежнему.
Марисса, пряча глаза, наклонилась и рассеянно похлопала Родена по спине. Потом легонько оттолкнула собаку, проигнорировав ее обиженный взгляд.
– Я собираюсь сегодня вернуться домой. Надеюсь, в Саммерсвилле найдется пункт проката автомобилей?
– Ты собираешься арендовать машину и поехать домой?
Марисса молча кивнула.
– Мне придется заплатить за прокат вашей кредитной карточкой, но я погашу задолженность сразу же, как вернусь, – деловито сказала она.
– Черт с ней, с задолженностью. А как же наша прошлая ночь?
Она ничего не ответила, не подняла на него глаз. Молчание показалось Брэди оглушительным.
– Посмотри на меня, Марисса!
Он повернул ее за плечи так, чтобы встретиться с ней глазами, и был поражен непривычной холодностью взгляда.
– Прошлой ночью все было чудесно, Брэди. Но это все позади. Теперь я могу вернуться в свою прошлую жизнь, а ты – заняться своей работой.
Ему показалось, что он получил удар в солнечное сплетение. Теперь настала его очередь замолчать.
– Ты должен быть вполне удовлетворен сознанием, что твои прогнозы целиком оправдались.
Он с трудом пытался понять, о чем она говорит.
– Оправдались?
– Ты ведь предсказывал, что как только ко мне вернется память, я буду рваться назад. Что тут возразишь? Так оно и вышло.
Брэди пытался бороться с абсурдной ситуацией, в которой против него использовались его собственные доводы.
– Марисса, но ведь ты говорила, что любишь меня! – с надеждой воскликнул он.
Проклятье! Его слова были так похожи на мольбу. Собрав воедино все свои силы, он призвал к себе в помощники гордость и гнев.
Марисса резко поднялась, перешагнула через Родена и отошла на несколько футов, словно находила близость к нему опасной.
– Я сожалею о случившемся. Вероятно, это было для тебя очень обременительно.
– Ну что ты, Марисса, о чем речь? – заметил Брэди, оправляясь от удара. – Надеюсь, я не разочаровал тебя?
Пропустив его колкость мимо ушей, она спокойно произнесла:
– Мою благодарность невозможно выразить словами. Ты спас мне жизнь. Я перед тобой в неоплатном долгу.
Услышав дежурные слова о долге, Брэди небрежно махнул рукой.
– Я хочу попросить только об одном. Это неважно, но меня просто мучает любопытство.
Она напряглась в ожидании, от души желая, чтобы мужество не изменило ей в ближайшие минуты.
– Там, дома, тебя ждет мужчина?
Марисса подняла голову и ответила ему непроницаемым взглядом.
– Нет, – спокойно сказала она.
– Так почему же ты уезжаешь?
– Потому что так надо. Это лучший выход для нас обоих. Теперь, прошу меня извинить, я должна собрать наверху свои вещи.
И с высоко поднятой головой она зашагала вверх по лестнице.
Глава VI
«Здесь все по-прежнему», – размышляла Марисса.
Она неторопливо прихлебывала кофе, удобно расположившись на диване в гостиной своего далласского дома. «Как будто я никуда не уезжала».
Она лениво перебирала корреспонденцию, скопившуюся за время ее отсутствия. Помимо счетов, здесь было множество приглашений на всевозможные благотворительные мероприятия, а также писем с просьбами о пожертвованиях и приглашений войти в совет учредителей новых организаций милосердия. Одним своим видом они вызывали у Мариссы невыразимую скуку, а точнее – тоскливое сознание суетности всех этих комитетов и кружков. Странно, ведь еще так недавно она воспринимала подобную деятельность как свою общественную обязанность и выполняла все, что от нее требовалось, почти автоматически.
Она напомнила себе, что лишь несколько дней назад ей пришлось оказаться на грани смерти – и выжить. Неудивительно, что теперь ее восприятие мира несколько изменилось. Пожалуй, прежде она действительно несколько разбрасывалась. Вероятно, ей следует выбрать одно поле деятельности и заняться благотворительностью всерьез.
А пока… Она оглядела комнату, как поступала всегда, желая отогнать роящиеся в голове тревожные мысли. Холодноватая элегантность этого ухоженного дома всегда действовала на Мариссу успокаивающе.
Каждый предмет нес на себе отпечаток ее усилий. Не жалея средств, она старалась достичь задуманного эффекта. Ковер, стены, мебель служили одной цели – созданию безукоризненно белого фона. Далее, используя детали холодных тонов, она создавала интерьер, как это рекомендовалось во многих журналах для богатых дам.
Но на этот раз созерцание этого безукоризненно гармоничного в своей прохладной красоте помещения не доставило ей обычного удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20