Наверное, мы хорошо, смотрелись - вновь поздравления и рукопожатия сыпались на нас одно за другим, а я видел, какими глазами приятельницы приятелей смотрят на Лилию и мне становилось лучше. Вот снимок на фоне "чайки", а вот мы выпускаем в синее мартовское небо двух голубей.
Они разлетелись и Лилия очень расстроилась, и даже пускала слезы, пока я не сказал ей не позориться на посторонних.
После, конечно было бурное застолье в одном из столичных ресторанов, который был снят на целую ночь. Было шумно и бестолково, многие обпились, люди танцевали, кричали "горько", били посуду. Мы с Лилей сидели во главе стола как царственные особы - красивые, как на картинке. Я не знаю, что думала в тот момент Лилия (и думала ли вообще), но я снисходительно взирал на разошедшийся народ и они - вопящие, шатающиеся, нелепо машущие руками и обожающие нас с Лилей - живо напоминали мне... ну да, правильно, обезьяний питомник в Сухуми.
Нет, определенно так и должно быть - кто-то сверху, кто-то снизу. И тем, что снизу, должно славить вышестоящих - просто потому, что эти люди ушли по ступенькам эволюции чуть дальше. И если уж ты наверху - веди себя достойно своего положения. Не забывай, что есть ты - а есть вот эта толпа. Ей никогда не подняться до твоего уровня, а тебе совсем не зачем опускаться до ее.
Вот так Лилия стала моей женой.
Ну что тут можно сказать?
Любуясь розой,
Помни, что цвет облетит,
Будут лишь шипы...
Что такое семейная жизнь? Это - доверие, уважение, взаимопонимание партнеров.
Так написано в книжке, подаренной нам на свадьбу скучными родителями Лилии. Мои купили нам квартиру в ближнем Подмосковье - пятнадцатиэтажный кирпичный дом с видом на реку - улучшенная планировка, три комнаты, раздельный, светлые обои - рай на земле. Здесь мы должны были строить наш семейный быт.
Перед тем как заселить сие улучшенное гнездышко мы с Лилией целый месяц провели в Сочи - гуляли по треснутым бетонным пандусам среди жестколистных самшитовых зарослей и я ей читал стихи в живописном окружении поросших мхом лиан. Мы посетили Красную поляну, Сухумский обезьянник, в котором было два вида обезьян - те, что в клетках и их сторожа, побывали на смотровой площадке на горе Ахун - тут у нас тоже остался снимок - Лилия ловит легкую соломенную шляпу, а я в это время лучезарно улыбаюсь в камеру. Видно, что мы очень счастливы.
А еще было море, где я грыз зрелую южную кукурузу, а Лилька обгорала на солнце и не замечала того. Хорошие дни, с какой стороны не глянь. Кончался застой, но веяния нового времени еще не были столь сильны, чтобы бросаться в глаза.
Иногда в горах мы останавливались и я покупал Лилии горного меда - она очень любила его. А мне нравилось, выходя из арендованной машины, скупать у сморщенных тяжкой жизнью местных весь любовно скопленный запас их сладостей. Кончалось, правда, тем, что Лилю начинало тошнить от меда и остатки приходилось выбрасывать. А один раз на соты села пчела и моя жена чуть было не проглотила ее вместе с медом - пчела ужалила ее в десну, после чего Лилька стала похожа на жертву экстремальной зубной боли стопроцентный флюс. Она долго терпела и не говорила мне, пока я не заметил, что лицо у нее все перекосило и посоветовал обратиться к врачу, пока она окончательно не потеряла товарный вид.
Отдохнувшие и загорелые, мы вернулись домой и принялись обустраивать семейную жизнь, чем и занимались последующие полгода. Занудную книжку я поспешил задвинуть подальше - я достаточно развит, чтобы обустроить свой брак самостоятельно.
С самого начала я сказал Лилии, что всех этих слюней с разделением зарплаты, семейного общака и прочего бреда у нас не будет - это оставим для семей младших научных сотрудников.
- Скоро я закончу вуз и меня уже ждут в МИДе, так что с деньгами проблем не будет, - сказал я, - ты не привыкла обращаться с большими деньгами, поэтому распоряжаться ими буду я. Просто, если тебе вдруг что-то понадобиться, подойди ко мне и попроси. Только не ставь перед фактом, ладно?
- Как скажешь, - улыбнулась она, - не в деньгах ведь счастье!
- Конечно, - произнес я и кивнул.
Мы потихоньку стали устраиваться - новая мебель в квартире - в модном прибалтийском стиле, черно-белый телевизор "горизонт" в оправе из вишневого шпона, хрустальная люстра с множеством позвякивающих висюлек. У нас было очень светло и просторно - в жаркие дни тут пахло нагревшимся паркетным деревом и для меня этот запах всегда ассоциировался с новой жизнью, новыми надеждами. На двери нашей спальни висел красный плетеный коврик с золотым китайским драконом, а на другой двери повесил полотняный гобелен со знаком "инь-янь" - и объяснил Лилии его значение. Пусть всегда помнит, что ее половина - темная.
Мы купили гладильную доску и на следующий же день Лилия спросила меня, не хочу ли я опробовать это замечательное приобретение.
- В смысле ты хочешь, чтобы я погладил себе брюки?
- Что-то вроде этого, - сказал она и лукаво на меня посмотрела (ох, эти ее маленькие женские хитрости - да я видел ее насквозь!) Первое правило из той книжки - никогда не врать своей второй половине.
- Никогда не гладил себе брюки, - честно сказал я.
- А я думала, ты все умеешь.
- Я умею, но это не значит, что я собираюсь их гладить. В конце концов, это тебе купили доску.
Она недовольно сжала губы и принялась за заботу. Впрочем, неделю спустя она уже делала тоже самое, лучезарно мне улыбаясь. Вот так воспитывается характер, друзья!
Мы купили сервант, который я тут же заполнил умными книгами - они замечательно смотрелись стоя корешком к корешку. Тут была почти вся классика. Книжки, которые читал я сам - они обретались на стеллажах в спальне.
Надо отдать мне должное - я старался как мог, облегчая Лилии работу по дому.
Модерновая по тем временам телескопическая швабра для работы по дому чтобы легче было мыть пол. Пылесос, под названием "тайфун" - работающий со звуком грозного вихря давшего ему название - для того, чтобы убирать ковры. Пару раз, она пыталась заставить пылесосить меня, но елки-палки, для чего я тратил деньги, покупая эти облегчающие быт вещи? Кроме того, по чьей просьбе я это покупал? Я сам, вполне мог мыть пол и сакральной половой тряпкой! А ей купил швабру и пылесос, и при этом она еще недовольна. Пару раз у нас даже случился разговор на повышенных тонах, и когда Лилия почти начала кричать, я взял ее за руку и попытался спокойно все объяснить:
- Послушай Лиля, я понимаю, что тебе неприятно. Но не все же в жизни нам приятно. Ты помнишь, что говорилось в той книжке? Жить рядом - это большая ответственность для обоих, тут требуется терпение и выдержка. У нас у каждого есть свои желания, и мы должны уважать, а иногда просто закрывать на них глаза.
Быть терпимее друг с другом.
- Но ты вполне можешь пылесосить ковры! - сказала она резко, - сделай уступку.
- Ты знаешь, я могу пылесосить ковры с утра до вечера. Но, скажи, мне, радость моя, кто тогда купит тебе новый пылесос? А? Если я буду занят уборкой?!
Она ничего не сказала, лишь неопределенно покачав головой. Я был доволен - хорошо иметь понятливую жену, которой всегда можно объяснить свои доводы. Она промолчала, а вечером мы смотрели на луну и мечтали. Милые бранятся - как известно только тешатся.
Эх, если бы тогда я знал, что означает это женское молчание! Увы, друзья, в своей жизни я совершил совсем немного ошибок - но в своей собственной жене я не разглядел подводных камней - лишь рябь сверху и отраженные звезды. Лилия оказалась и впрямь умной женщиной, может быть, даже на моем уровне и она не играла со мной в открытую. Горестно и тяжело это признавать, но ведь в итоге я исправил ошибку? Так ведь? Радикальным способом, но исправил, и никто теперь не скажет, что она переиграла меня!
Впрочем, тогда я был доволен - мне все больше казалось, что я иду самым правильным и верным путем. Семейная жизнь, которой меня пугали многочисленные оженившиеся и разведенные приятели, на проверку оказалась настоящей пасторалью.
Я бы уверен, что, если в доме есть сильная рука, то никаких тяжких конфликтов в нем просто не возникнет. Особенно, если роль сильной руки исполняю я.
Мне это было очень приятно - из честолюбивого юноши с идеальной родословной и хорошими перспективами я на глазах превращался в обеспеченного главу семейства, который правит своей жизнью сам. Я на глазах набирал вес и скоро даже умудренные седовласые мужи пожимали мне руку с некоторой подобострастностью и называли по имени-отчеству. Причем, делали они это, скорее всего, неосознанно, такое уж я просто производил впечатление.
В солнечный осенний денек - поразительно ясный и приятный я впервые отправился на работу - на непыльную административную должность в МИДе. Массивное здание с гербами, наша черная "волга" у подъезда, мой отец, пожимающий руку Очень Большим Людям. Очень Большие Люди задушевно улыбались и жали руку мне, обещая, что для такого блестящего молодого специалиста у них припасена столь же блестящая карьера и вы оглянуться не успеете, как он будет командирован за границу, и ездить будет даже не на личной "волге", а вовсе на "мерседесе".
Я улыбался ничуть не менее душевно, и принимал сии высказывая без всякого смущения. Я был достоин их. И мое новое начальство это чувствовало.
Но рабочий день - есть рабочий день. Я уходил в восемь и возвращался домой к шести. На столе меня ждал ужин, а подле - моя жена Лилия, которой я рассказывал, как прошли трудовые будни. Настоящая пастораль - идиллия! Как правило, мой рассказ со дня сегодняшнего перетекал в будущее и я начинал в красках рисовать перед Лилией нашу дальнейшую совместную жизнь. По мне получалось, что жизнь эта будет похожа на бесконечный карнавал - в котором равно или поздно осуществятся все ваши мечты (если, конечно они у вас не чересчур абстрактны).
- Лиля, мы не будем жить как все эти вокруг, что занимают до зарплаты! Не будем каждый день горбатиться за гроши, не видя белого света! Нет! У нас все будет подругому!
В конечном итоге так и получилось. Одно интересно - верила ли мне тогда Лилия?
Она сидела напротив, подпирая щеку рукой, отчего казалась похожей на женскую версию Роденовского мыслителя и тепло смотрела на меня.
Не стоит, однако забывать, что она сказала после демонстрации радужной перспективы грядущих чудес.
- Было бы очень хорошо, что бы там, в завтра, мне не пришлось стирать в холодной воде руками.
Но, вот об этом отдельный разговор.
Лилия имела распространенную женскую привычку говорить намеками - она вообще не стремилась вступать со мной в открытую конфронтацию. Мне тогда казалось, что это из-за ее характера - слишком пассивного, чтобы скандалить, и я совсем забыл о той, первой нашей размолвке, погруженный в свои радужные планы.
Тогда она не говорила мне - "пойди купи хлеба", или, скажем, молока, или еще какую ни будь мелочь - она говорила - "у нас кончился хлеб". Странно, но я только теперь понял, что это была скрытая форма приказа. Тогда же ее намеки проходили мимо.
- Валер, у нас кончился хлеб, - говорила она.
Я кивал, обычно погруженный в какое ни будь чтиво.
- Хлеба нет, - повторяла она настойчиво.
- Ну нет, и что? - спрашивал я с искренним удивлением и через некоторое время она суховатым тоном заявляла мне, что идет у булочную. Я обычно говорил ей, чтобы купила рогаликов, и на том она уходила.
Кончилось все тем, что она поняла бессмысленность своих намеков и говорила уже конкретно и по существу. Но это было уже потом. Кроме того, как-то повелось, что за продуктами ходила она, а я занимался интеллектуально-культурным ростом.
Так или иначе, но стирать в холодной воде ей и вправду не пришлось, потому что я, проверив свои финансы и немного заняв у родителей, внутренне скрипя сердцем, купил Лилии стиральную машину - модный в те времена полуавтомат с крашенной белой краской стальной облицовкой. В режиме сушки машинка ревела как аэробус на взлете, но в остальном же была идеальна.
Видите? Я все делал, все! Под моим руководством Лилия все больше уподоблялась цветку, давшему ей имя и расцветала на глазах. Я заботился не только о материальных благах, но и о благах духовных, давая своей жене читать качественную литературу. Она безропотно читала ее, но зачастую уклонялась от дискуссий, аргументируя это заботами по дому. Мне приходит в голову, что она, как примерная жена, старалась угодить мне во всем, как я, порой, играл на общество, поступаясь своими мелкими желаниями. Но я не скажу, что был очень ряд этому открытию. К счастью, когда я его сделал, было уже слишком поздно и все уже закончилось.
Вот эти вот мелкие бытовые подробности всегда меня здорово раздражали. Я вообще считаю, что никогда не стоит делать акцент на всякой жизненной мелочевке - она заслоняет от нас главное и по настоящему ценное.
Сакральный спор о мусорном ведре - точка преткновения всех молодых супругов - случился и у нас. Как-то утром, Лилия попыталась вручить мне этот дурнопахнущий объект, дабы я вынес его по пути к гаражу. Я уже собрался на работу, нацепив один четырех своих лучших костюмов и даже золоченый зажим для галстука, и тут мне с милой улыбкой предлагается пластиковое обшарпанное вместилище разлагающихся отбросов. Я смерил ведро взглядом:
- Лилия, ты чего! - спросил я возмущенно, - ты хоть представляешь, как я буду с ним выглядеть? В костюме, я буду нести ведро на глазах у всего двора? Ты хоть понимаешь, как это ударит по имиджу?
- То есть ты его не понесешь? - спросила она и сжала губы (я уже успел изучить что означает этот жест), - а я и не знала, что ты брюзга!
- Просто надо иметь совесть! - с жаром сказал я, - и чувство собственного достоинства. И уж если одел костюм, не бери в руки мусорное ведро.
Она оделась и вышла за дверь, волоча за собой дурнопахнущий аромат. Я пожал плечами - начинался новый день, и я выкинул ведро из головы. Мелкие ссоры, они неизбежны, вы же понимаете! Надо просто быть терпимее и все, и все конфликты решать логически обоснованными доводами.
Забравшись достаточно высоко по социальной лестнице, я стал завсегдатаем культурных мероприятий в моем министерстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21